Мост порою перебросит память
Через пропасть прожитых годов…
Анат. Мартынов.
Весть о том, что в наше село приедут артисты цирка, первым узнал мой одноклассник и друг Витька Ушаков. Он о всех новостях в поселке узнавал почему-то первым, за что получил кличку «ходячее радио».
В то утро Витька, как всегда, по пути в школу зашел за мной (мы учились тогда в четвертом классе) и выдал мне эту новость. Уроки в тот день уже в голову не лезли, мысли были заняты только предстоящим выступлением артистов цирка.
Циркачей в нашем селе отродясь не видели, разве только в кино, поэтому народу в зрительном зале набилось, как селедки в бочке, яблоку негде было упасть. Мы с Витькой просочились вперед и устроились прямо на полу между первым рядом и сценой.
Мы хохотали до слез над проделками клоуна, восхищались силачом, который легко жонглировал гирями, замирали от изумления, глядя, как женщина по-всякому изгибала свое, казалось резиновое, тело. Например, стоя лицом к зрителям, она прогибалась назад, просовывала голову между ног и доставала губами, лежащий у ее подножья, цветок. В этот момент взгляд мой невольно был прикован к той части ее плавок которая прикрывала интимное место. Деревенские мужики такое публичное «бесстыдство» видели впервые и находились в состоянии оцепенения.
Но особенно сильное впечатление на меня произвело выступление канатоходца. Я не мог поверить, что человек может ходить по свободно, дугообразно висящему канатику толщиной с карандаш. Артист не только ходил взад и вперед с разными разворотами, но еще крутил на руках кольца, ставил на канат обод от велосипеда и ходил в нем, жонглировал мячики, раскачивался и т.д.
А что, - подумал я тогда, - если этот дяденька научился ходить по канату, то почему я не могу? И загорелся я тогда неудержимым желанием, во что бы то ни стало, научиться всему тому, что вытворял этот канатоходец. В первую очередь надо было научиться стоять на канате, потом уже все остальное.
На другой же день я нашел моток электрического провода, который натягивают на столбах, и протянул эту проволоку во дворе от угла сарая и до столба забора. Получилась дуга длиной метров двадцать, нижняя точка которой была примерно в полметра от земли.
Взял в обе руки по длинной палке, чтобы первое время можно было на них опереться, правую ногу поставил на проволоку, левой оттолкнулся от земли и.… через секунду я уже вернулся на землю, больно ударившись пятой точкой. Попытка, как и следовало ожидать, оказалась неудачной. С ослиным упрямством я продолжал попытки снова и снова, пока, опираясь на палки, не научился держать равновесие.
Затем я стал отрывать палки от земли. Сначала на мгновенье, потом постепенно на более длительное время.
Занятия к этому времени в школе закончились, начались летние каникулы. Друзья мои разъехались кто в лагерь, кто куда, один только я продолжал настойчиво претворять в жизнь свою мечту - стать канатоходцем.
Через месяц я уже стоял на одной ноге без помощи палок, через два месяца – ходил назад и вперед и разворачивался, при этом, почему-то ходьба назад получалась легче, чем вперед. К концу летних каникул я уже умел ходить в ободе от велосипеда, крутил кольца и даже пробовал жонглировать мячики. Отец с матерью первое время смотрели на мое увлечение снисходительно, отец даже подтрунивал: «Соломки, сынок, подстели, мягче падать будет». Когда же я научился делать почти все трюки (кроме жонглирования), какие делал циркач, они стали смотреть на меня уже с плохо скрываемым удовлетворением.
А когда Витька вернулся из Крыма, куда он почти каждый год ездил на лето к своим родственникам, удивлению его и восхищению не было предела. Трудно описать выражение его физиономии, когда я стал показывать ему номера на проволоке. Истратив на меня все хвалебные слова, он решился тоже попробовать. После неудачного приземления, он больше к проволоке не подходил.
Вскоре это «ходячее радио» растрезвонил по всей деревне про мои цирковые успехи. Слух дошел до заведующего деревенским клубом Виктора Ивановича. Он прибыл к нам по распределению после окончания культпросвет училища. Талантливый баянист, он быстро нашел в селе гармонистов, нашел певцов и певичек, организовал театральный кружок, и вскоре мы уже ездили с концертами в соседние деревни. Мое новое увлечение его весьма заинтересовало.
Тогда каждый год к годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции проводился районный смотр коллективов художественной самодеятельности, и зав. клубом прекрасно понимал, как может повысить оценку нашей самодеятельности мой номер. Я и до этого активно занимался в школьной худ. самодеятельности, читал стихи, играл в разных сценках, репризах…
Тогда в 50-60-х годах молодежи в деревнях было много, в школах и клубах работали разные кружки, спортивные секции, проводились разные спортивные соревнования, конкурсы и т.д. У нас в селе была хорошая библиотека.
Я в школьной самодеятельности играл даже роль Дениса Григорьева (злоумышленника) в сценке по рассказу Чехова «Злоумышленник». На лицо мне наклеили густую бороду, мохнатые брови, взъерошили волосы и зрители (школьники) больше хохотали над моей рожей.
Посмотрев на мои трюки на проволоке, Виктор Иванович на другой же день достал в колхозном гараже канат примерно такой же, какой был у циркача-канатоходца. Я сразу почувствовал, что на гибком тонком канате ходить труднее, чем на проволоке, к которой уже привык. Но дня через три я уже освоился и проделывал все номера так же легко.
Много было выступлений и разных случаев, но один запомнился мне особо. Выступали мы в одной деревеньке. Все шло хорошо до моего номера. Во время моего выступления, неожиданно одна старушка, крестясь, прошла из зрительного зала на сцену и, выкрикивая: «Нечистая! Нечистая!» - вцепилась обеими руками в канат и стала дергать его в разные стороны. Канат завибрировал, меня тоже залихорадило. Если учесть, что в этот момент я ходил по канату в ободе от велосипеда, а это трюк не из легких, то удержать равновесие при такой вибрации было невозможно.
Когда Виктор Иванович с очумелыми глазами выскочил из-за кулис, чтобы избавить меня от бабули, было уже поздно, канатоходец уже валялся на полу, а обод улетел к зрителям.
На сцене быстро появился какой-то мужик из зала, и они с Виктором Ивановичем выпроводили бабулю, а я продолжил выступление. После мы узнали, что у этой старушки с головой было не все в порядке.
Когда я смотрю фильм «Неуловимые мстители» с участием Савелия Крамарова и его: «Нечистая! Нечистая!», я невольно вспоминаю тот давний случай с бабулей.
Каждый раз после концерта, взрослые «артисты» обмывали успешное выступление самогончиком, который предусмотрительно прихватывали с собой. Перепадало и мне. Однажды я прибыл с концерта домой сильно навеселе, что не осталось не замеченным родителями. К тому же, я где-то дорогой потерял тапочки, в которых ходил по канату. На другой день мать пошла к Виктору Ивановичу «поговорить». О чем они там говорили и как я не знаю, только после этого разговора мне стали давать только закусывать.
На районном смотре коллективов художественной самодеятельности наше село заняло почетное второе место и несколько номеров, в том числе и мой, были отобраны комиссией на заключительный концерт, который должен был состояться в районном центре.
Сказать, что я был рад, значит, ничего не сказать. Я ликовал. Кроме своей деревни и лагеря я нигде не бывал, а тут предстояло выступать аж в самом районном центре, и, при этом, проезд на поезде, питание, проживание в гостинице оплачивало государство. Все свободное время я проводил на канате, тренировался до изнеможения, чтобы достойно представить свое село и самому не опозориться.
И вот, наконец, мы прибыли на вокзал. До прибытия поезда было еще около часа, и мы тут же, в зале ожидания, устроили настоящий концерт. Гармонисты играли разные мелодии популярных советских песен, девчонки пели, плясали, я рассказывал басни Михалкова «Как старик корову продавал» и «Смешная фамилия». Вокруг нас сразу образовалось людское кольцо: аплодировали, хвалили, вызывали на бис. А когда гармонисты заиграли «цыганочку» и «барыню», часть зрителей тоже пустились в пляс. Народ тогда в 50-60-х годах был открытый, простодушный, использовал любую возможность, чтобы повеселиться и других повеселить.
В районном центре выступление было организовано на стадионе. Концерт был посвящен предстоящему Всесоюзному фестивалю советской молодежи. Погода была отличная, ни единой тучки на небе. Так, как сцены, как таковой, не было, а был помост, то возник вопрос, где я буду выступать, где закрепить канат? Решили повесить канат от штанги до штанги футбольных ворот.
Во время моего выступления, часть зрителей (в основном пацаны) покинули трибуны и сгрудились вокруг футбольных ворот настолько близко ко мне, что можно было достать их рукой. К счастью среди них бабуль «с приветом» не было, и канат никто не дергал. Выступление прошло успешно, и я домой привез первую мою награду – диплом, который храню до сих пор, как память о детских годах, о том времени. По форме диплом походил на вузовский диплом: красивые темно-синие корочки, на развороте которых с одной стороны было написано кому, когда и за что был выдан, и на другой стороне было выбито стихотворение:
Идем к фестивалю дорогой чудесной,
Все ярче сердец комсомольских накал.
В работе, в учебе, и в спорте, и в песне
Прославим наш Южный Урал!
Вот так я стал канатоходцем.
Много было после этого выступлений, но это, за которое я получил свою первую награду, мне запомнилось особо.
Прошли годы, школа осталась позади. Перед отъездом в военное училище, я свой канатик аккуратно свернул и положил в кладовку. Больше я к нему не возвращался.
Детство кончилось, начиналась взрослая жизнь.
Удивительно то, что и сегодня, когда прошло полвека с того времени, мне еще иногда снится, что я хожу по канату.
Вот ведь зараза какая!
На снимке НИК - канатоходец.