Маринка не любила яичницу. Ну, вот не любила и всё. Особенно её раздражал вид глазуньи. Почему-то именно она навевала мысли на то, что это могло быть цыплёнком. Могло, но не стало, потому что любители глазуньи не дали расти и развиваться зародышу прекрасного пушистого и желтого комочка.
В детстве мама буквально заставляла Марину съесть хотя бы варёное яйцо, но упрямо сжимая губы и крепко стискивая зубы, девочка мотала головой, всячески уворачивалась от маминых настойчивых рук, сующих ей ненавистный продукт питания. Очень часто Маринкина мама жаловалась своей соседке, что никакими силами не может заставить своё чадо съесть хоть кусочек, считавшегося полезным продукта. Соседка же тётя Таня наоборот, смеясь, говорила, что её Витька пяток яиц за один присест съесть может, дай только волю. А уж глазунью вообще может есть утром, днём и вечером.
Так вот, ещё измальства, этот самый Витька приставал к Маринке, как банный лист сами знаете к чему. А как только чуть подросли, так вообще прохода не стало от его назойливых взглядов и всяческих там знаков внимания. Сначала девочка злилась, а затем, взрослея, стала замечать, что Витька не так уж и плох. Порой ей даже льстило, что он ходит за ней хвостом и выполняет любой её каприз. Со временем она привыкла к нему и вроде бы даже стала испытывать какие-то ещё неясные и непонятные чувства. А Витька упорно продолжал объясняться в своей любви к ней. И если каждый день кто-то твердит тебе о неземной любви, то постепенно начинаешь задумываться, а вдруг это действительно любовь и судьба.
В день, когда девушке исполнилось девятнадцать лет, Витька пришёл с огромным букетом роз, что являлось редкостью в деревне. Ещё в кармане у него лежала бархатная коробочка с колечком. Камешек был хоть и не очень большой, но формой и цветом напоминал Маринкины глаза.
Девушка сразу же поняла, что сейчас произойдёт то, чего она подспудно ждала, но, в то же время боялась, не знала, как на это происшествие отреагировать. Вернее, то, что должно было произойти, нельзя назвать происшествием, но иного на ум не приходило. Витька был больше чем друг, но и своим любимым назвать его Марина не смогла бы. Он был, что называется удобным во всех смыслах, но вот стать его женой почему-то не хотелось. Мысли сумбурно заметались в голове, не зная покоя и не находя верного решения. Не хотелось обижать, в общем-то, неплохого парня, но и принять его предложение, а что оно прозвучит, девушка не сомневалась - не совсем то, о чём она мечтала.
Марина, - неуверенно и в то же время слегка официально прозвучал голос молодого человека – ты давно знаешь о моих чувствах к тебе, знаешь, что ради тебя я готов на всё. Разреши в знак моей любви преподнести это кольцо и попросить твоей руки – совсем уж по киношному произнёс он.
« А может принять его предложение – промелькнула шальная мысль – ведь не самый худший вариант. Как говорят, стерпится- слюбится. Ведь для отказа должна быть какая-то причина».
А Витька, не замечая мысленных метаний девушки, продолжал:
- Маринка, я буду носить тебя на руках, исполнять любые твои желания. Только не отказывай. Я буду смотреть в твои чудесные янтарные глаза. Краше них я не видел ни у кого.
И тут уж совсем неожиданно закончил своё предложение такими словами, которые нельзя было произносить ни в коем случае:
-Красавица, глазунья моя, любимая.
Вот этого Марина уже не смогла вынести. Она сердито и в то же время с заметным облегчением закричала:
- Уходи! Не называй меня так! Я ненавижу глазунью! И ещё: я никогда не стану твоей женой!