«Народ икс».
В 18 веке до н.э. после сравнительно тёплого атлантического периода климат Восточной Сибири становится значительно холоднее и суше. Тундра, наступая на лесотундровые пространства, увеличивает свою площадь. В тоже время тайга пришла на смену лесным пространствам. Засушливость привела к расширению степной зоны Забайкалья. Столь значительные изменения в климате привели в движение населявшие Восточную Сибирь народы.
В таёжной зоне к северу от Саяно-Алтайской горной системы обитали на территории между Енисеем и Байкалом племена охотников и рыболовов, отличительной чертой которых был прекрасный каменный и костяной инвентарь. Когда-то основным их занятием было только рыболовство, но изменившийся климат привёл к увеличению доли охотничьего промысла и совершенствованию каменного орудия – эта культура известна в археологии как глазковская. Народ этой культуры вёл в основном, после изменения климата, охотничий вид хозяйствования, продолжая при этом и рыболовецкие традиции. Каменные орудия достигли высочайшего совершенства в их исполнении. Только у народа этой культуры отмечена вкладышевая техника изготовления орудий, широкое распространение получили наконечники стрел с прямым основанием.
Поселения охотничьих групп глазковского типа располагались на путях сезонных перекочёвок оленей, где путь преграждали реки. Когда олени находились на плаву, они становились лёгкой добычей. Такое подметить могли только люди долгое время проводившие у воды, то есть рыболовы. Среди населения глазковского типа очень быстро выделились подвижные группы охотников «профессионалов», кочевавших с места на место в поисках мест охоты. Постоянная перекочёвка, борьба с другими племенами за право владеть местами перекочёвок оленей выделила наиболее воинственных охотников среди глазковцев. Целью таких групп-воинов была уже несколько охота, а защита охотничьих угодий и возможно нападение на другие племена с целью захватить охотничьи трофеи. Эти группы постоянно рыскали на территории между Енисеем и Байкалом, и вероятно в Забайкалье; нанимались, видимо, за определённую дань защищать поселения и охотничьи угодья крупных племенных групп глазковцев. Именно в этих районах и на основе культуры глазковского типа несколько позже произойдёт образование тунгуской этнической общности. Пока же это были разрозненные племенные группы связанные общим антропологическим типом, определяемое протомонголоидным типом.
Выделившиеся группы воинов предпринимали, вероятно, и далёкие военные походы с целью захвата добычи и рабов. О наличии рабов в глазковском обществе свидетельствуют одномогильные захоронения. Появление рабского труда у глазковцев определённо доказывает начало расслоения их общества, хотя вероятно и в зачаточном состоянии. Появлению неравенства способствовало и наличие собственной металлургии, и появление первых бронзовых орудий. Бронзовым оружием владели наиболее опытные и уважаемые всеми воины, именно они стояли во главе воинских отрядов. Им понадобилось не слишком много времени, чтобы сосредоточить в своих руках власть не только над воинами, но и распространить её на мирное население глазковских племён.
Основным средством передвижения групп глазковского типа являлись берестяные лодки, а передвигались они в основном речными путями. О наличии лодок свидетельствуют ладьевидные сооружения из камня над могилами. Каменный инвентарь глазковцев представлен острообушными топорами. Также распространены были костяные клиновидные изделия, треугольные кремневые ножи. Высокого совершенства достигла обработка кремневых вкладышей для составных ножей и кинжалов. Известно, что высокого уровня технологии для вооружения, точнее для оружия которое можно применять для охоты и боевых действий появляются в обществах ведущих агрессивный в военном отношении образ жизни. Среди украшений выделяются нефритовые кольца и диски в основном зелёного цвета. В погребениях они обычно расположены у головы или на груди, весьма часто встречаются и перламутровые дисковидные бусинки вырезанные из раковин.
В верхней части реки Лены открыто жертвенное место глазковцев с большим скоплением костей. Здесь же был найден сосудик, на стенке которого вырезано, пять антропоморфных фигурок с ромбическими головами и туловищами в виде удлинённых треугольников. В Улан-Хаде на одном из найденных сосудов нанесены резным прочерчиванием змеи и косые кресты. На стоянке Плотбище на реке Белой найден сосуд с четырьмя антропоморфными фигурками. Вместо голов изображены две расходящиеся вверх линии. Такие рисунки часты на петроглифах Восточной Сибири. По всей видимости, могилы, где встречены антропоморфные изображения, принадлежали служителям культа. Интересно, что в глазковском обществе «шаманами» могли быть как мужчины, так и женщины.
Наличие на реке Белой, в значительной удалённости от постоянного места обитания, находок принадлежавших глазковцам, подтверждает версию об их широкой экспансии и военизированном характере общества.
По представлениям глазковцев «страна мёртвых» находилась на севере, куда текли реки и попасть туда можно только речным путём. Отсюда и традиция класть умершего в могиле головой вверх по течению реки. Поломка орудий, причём преднамеренная, говорит о представлении, что вместе со смертью хозяина умирают и его орудия. Они служили ему в жизни верно и вместе с ним прекращают свою жизнь. Правда, возможно, что поломка орудий связана и со страхом перед умершим. Так как орудия представлялись глазковцам одухотворёнными и способными вести свою собственную жизнь. И не дай бог, они начнут мстить за хозяина, всем кто при жизни нанёс ему обиды. В целом же у глазковцев в этот период всё ещё преобладали элементы патриархального уклада, и появление военной прослойки выглядит скорее необходимостью, или даже забеганием вперёд относительно своего общественного развития. Разложение первобытнообщинных отношений, увеличение численности населения в Восточной Сибири, прогрессирующее изменение климата приводили к довольно частым кровавым столкновениям среди различных племён. Преуспевающие в военном отношении племена культуры глазковского типа были на шаг впереди среди подавляющего числа других племён в изготовлении каменных орудий и боевых защитных приспособлений. У глазковцев существовало подобие лат изготовляемых из костяных пластин.
В начале 17 века до н.э. довольно значительная часть групп глазковской культуры вышла к предгорьям северо-восточного Алтая. Где встретила другой народ, которого в этом районе они не встречали никогда. Северо-восточная территория предгорий Алтая издавна входила в сферу влияния прототунгуского населения, в том числе и глазковцев. Согласно исследованиям антрополога Ю.Г. Рычкова праэвенки появились в районах севернее Байкала не менее 16 тысяч лет назад и, следовательно, район северо-востока Алтая им был хорошо знаком (см. Бромлей Ю.В., Подольный Р.Г. Указ., соч.). Встретившиеся глазковцам новопоселенцы обладали неизвестным для их видом орудий, изготовлявшимся не из привычного камня, а из бронзы. Но самое необычное в новом народе было разведение ими лошадей и их использование. Для глазковцев необычной оказалась верховая езда на лошади, которая видимо, является открытием вновь прибывших. Новопоселенцы – металлурги и коневоды обитали в горной и предгорной части, и оказались ближайшими соседями глазковцев. Степные и лесостепные пространства позволяли им свободно заниматься коневодством, да и сам Алтай был богат прекрасными пастбищами. Алтайские склоны, покрытые густым лесом, были богаты разнообразной дичью, горные речки рыбой. То есть новопоселенцы встретили здесь прекрасные условия для своего вида хозяйственной деятельности, а богатые рудники Алтая позволили им достичь совершенства в изготовлении бронзовых изделий. Словом прототунгусы встретили народ, превосходивший их в техническом оснащении, а благодаря коневодству и использованию верховой езды, более подвижному.
Что это за народ, встретившийся прототунгусам рядом с северо-восточными склонами Алтая? Однозначно ответить на этот вопрос сложно, так как многие компоненты культуры металлургов-коневодов указывают на их индоевропейское происхождение. Однако их сдержанное отношение к ираноязычным абашевцам делает сомнительным их принадлежность к индоиранской сообщности. Но выделение абашевцев среди других народов, ввод их в собственную структуру общества явно указывает на индоевропейское происхождение металлургов-коневодов. Попробуем рассмотреть проблему с несколько неожиданных позиций.
Народ металлургов-коневодов воистину феноменален. Он, за свою короткую и яркую историю воздействовал на другие народы северной половины Евразии бронзового века столь существенно что, даже исчезнув, его влияние на окружающий мир ощущалось очень долгое время. Основным и определяющим фактором в жизни этого народа явился прорыв к новейшим технологиям в металлургии и металлообработке. Свои достижения они сумели распространить на огромной территории от Алтая до Прибалтики и Карпат. Они были не просто металлургами-коневодами, а воинами, для которых военное дело составляло смысл жизни, и весь уклад жизни определялся с точки зрения целесообразности в военном отношении. Об этом говорит их быстрая экспансия и завоевания на протяжении многих тысяч километров западносибирских лесостепей, заболоченной тайги, Уральского хребта и на завершающем этапе покорение лесной равнины Восточной Европы. Металлургия и коневодство играли в их завоеваниях определяющую роль. Вряд ли они гнали за собой табуны лошадей вскормленных на алтайских пастбищах, но необходимое количество для военных целей, несомненно, присутствовало. Да и развитие коневодства в их обществе развивалось видимо в соответствие военных целей. Находки Синташтинского погребального комплекса в Зауралье, где найдены остатки дисковидных псалий использовавшихся в упряжи колесниц абашевской группы населения, дают серьёзные основания предполагать, что сами псалии были заимствованы абашевцами у народа металлургов-коневодов. Следовательно, мы вправе предположить о наличии у металлургов-коневодов боевых колесниц. Знакомство, с ними у них произошло видимо не на Алтае, а в других районах, где боевые колесницы использовались постоянно в боевых целях. Ещё одним существенным фактом их знакомства с боевыми колесницами является наличие в инвентаре противоколесничного вооружения. Это бронзовые наконечники копий типа багра, крюком которого зацепляли лошадь, короб колесницы или самого возничего, лишая, таким образом, колесницу управления. Такими знаниями вооружений мог обладать только народ прошедший значительную военную практику. Использование колесниц в боевых действиях могло быть перенято из практики прежних сражений. Однако к середине 2 тыс. до н.э. боевые колесницы использовались в основном только в районе Передней Азии. В Китае они существовали, но были всё-таки больше ещё диковинкой. Следовательно, правомерно предположить приход народа металлургов-коневодов в северные предгорья Алтая из районов передней Азии, либо ближайших мест.
Колесницы в боевых действиях использовали уже в середине 3 тыс. до н.э. в Шумере. В их запрягали ослов или онагров, которые управлялись колесничими вооружёнными копьями и дротиками. С 21 века до н.э. шумеры уже использовали в колесницах коней, которых называли «горными ослами», что указывает, возможно, на происхождение породы лошадей – с Иранского нагорья. Однако, с появлением на арене истории новых народов, таких как гиксосы (собирательное название ряда аравийских племён), подчинивших Египет в конце 18 века до н.э.; с проникновением в Северную Месопотамию и Малую Азию митаннийских ариев, касситов, кутиев и хеттов; в колесницы стали запрягать коней, что значительно увеличивало их подвижность и придавало огромное военное превосходство в боевых действиях. Заметим, из всех перечисленных народов только гиксосы не являются индоевропейцами, а касситов обитавших в горах Западного Ирана пока не могут соотнести с какой-либо языковой общностью. Хотя многие относят их к индоевропейцам.
Лошадь позже приобрела сакральное, причём ярко выраженное значение в среде индоариев (индоиранцев). Распространение культа лошади началось из её первоначального окультуривания – степей Евразии. Именно отсюда её культ попадает на Запад и Восток. В Китае захоронения лошадей целиком вместе со сбруёй и колесницей, украшенной бронзой, датируются 2 тыс. до н.э.
Однако евразийские степи, точнее её восточная половина, являлись местом обитания не только индоевропейцев, но и тюркоязычных народов, для которых культ коня имел такое же огромное значение, как и для индоевропейцев. Сложение и развитие тюркоязычных народов в 3 – 2 тыс. до н.э., точнее их предков, происходило на юге Восточной Сибири в районах, лежащих в основном к югу от Байкала. Однако их активное участие в историческом и этническом развитии исследуемой территории Западных и Северных предгорий Алтая падает на более поздние времена, выходящие за пределы бронзового века. Косвенным участием пратюрков в сложении «народа икс» может являться продвижение представителей китойской культуры в этот период в Западные регионы Алтая и возможные их контакты с культурой глазковского типа. Но не факт что эти контакты имели определяющее значение для сложения нового этнического образования. Скорее это были единичные продвижения китойцев, на что в частности указывают и данные археологических исследований. У китойцев было отменное вооружение, но каменное и кремневое. Их основным занятием были охота и рыболовство, о наличии земледелия так необходимого для скотоводства говорить не приходится. В целом китойская культура относится к неолитической.
Следовательно, народом металлургов-коневодов могли быть только индоевропейцы? Возможно.
Вначале 2 тыс. до н.э. произошло разделение индоариев на две ветви: древних индийцев (индоариев) и иранцев (ариев). Слово «арья», «арии» означает «благородный» - было самоназванием господствующих родов в племенных союзах индоиранцев. Эти две ветви, точнее их часть, выйдя из Закаспийского региона, дошли до северных рубежей пустыни Центрального Ирана и разделились. Одна продвинулась на восток в Северную Индию (индоарии). Другая на запад в районы Месопотамии и Сирии, митаннийские арии. Западный Иран заселили племена известные как иранцы (арии). На освободившиеся территории Средней Азии и евразийских степей продвинулись из районов Верхней Оби, Среднего Поволжья, Приуралья ряд родственных им племён иранской языковой группы. Смешавшись с оставшимися племенами индоариев, они образовали племена известные впоследствии под названием саков. Археологи-ческой науке эти племена известны по памятникам в основном срубной культуры 17 – 16 веков до н.э., население которой занимало азиатские степи от Прикаспия до Алтая. Однако это население уже отличается значительной смешанностью, в частности с финно-уграми и восточно-европейскими индоевропейцами, фатьяновцами и балановцами.
Уже отмечалось, что коневодство один из основных компонентов хозяйственной деятельности индоевропейских народов. На Алтай коневодство пришло, возможно, вместе с племенами иранского происхождения, но такое утверждение не факт.
Развитию коневодства на Алтае способствовало обитание здесь неизвестной до этого времени индоевропейцам породы лошадей – предка монгольского тарпана. Которого, скорее всего, одомашнили, прибывшие на Алтай раньше саков, коневоды «народа икс». Эта порода была намного резвее и подвижней известной индоевропейцам ферганской породы.
Именно таким в целом представляется население Западных предгорий Алтая вначале и середине 2 тыс. до н.э. – индоевропейским, основным занятием которых в это время было скотоводство и металлургия. Интересно отметить, что скульптурные фигурки лошадей на рукоятках кинжалов из могильников «народа икс», по мнению палеозоологов, могли водиться лишь в области Западного и Южного (Монгольского) Алтая и Восточного Тянь-Шаня. Возможно, что скульптурные изображения отражают зачатки культового почитания лошадей. Если «народ икс» имел индоиранское происхождение, то вполне естественно связать его с исторически известными саками. Однако не только саки среди индоевропейцев являются претендентами называться «народом икс».
Выше уже упоминались прототохары – кутии и тукри. Эти племенные группы уже во 2 тыс. до н.э. известны как жители верховий реки Дьялы и земель находившихся рядом с озером Урмия. Было сделано предположение, что их прародиной могли быть предгорья Алтая и Саян. Однако эта версия, верна только в случае если прото-тохары обитая в области озера Урмия, не контактировали с народа-ми, говорившими на пратюркских языках, и не могли приобрести языковые схождения с ними. Хотя вероятность такого соседства близ озера Урмия довольно высока. Ведь соседями прототохаров были луллубеи, касситы, народ Су. Происхождение языков этих народов неизвестно пока.
В 3 тыс. до н.э. существовало государство Аратта, точное местонахождение которого не локализовано. Хотя анализ письменных источников позволяет уверенно установить, что Аратта располагалась на северо-востоке от Месопотамии. По письменным источникам Аратта находилась за «семью горами», за которыми находились Маннейские области (уверенно локализуемые с Иранским нагорьем). Другое название страны Аратта – Алатейе, известно по надписи урартского правителя Аргишти 1 (781 – 760 гг. до н.э.), в которой говорится о захвате «Алатейе, страны горной» в Манне южнее Урмийского озера, что соответствует стране «реки Араттая» в надписи Саргона 2 (721 – 705 гг. до н.э.). Таким образом, Аратта, шумерских эпических сказаний 3 тыс. до н.э. была не мифической, а вполне реальной горной страной в зоне Урмийского озера. Основу населения этой страны составлял народ луллубеев. В разное время в состав Аратта входили и земли кутиев, народа су и других более мелких племён. Значит вполне можно полагать вслед за Ю.Б. Юсифовым (Юсифов Ю.Б. Ранние контакты Месопотамии с Северо-восточными странами/ВДИ. № 1, 1987), что большинство жителей страны Аратта принадлежали к алтайской языковой общности. Вероятно близость Аратта и Кутиум (страна кутиев), а также страны Тукриш (страна тукри) приводили к культурному заимствованию, в том числе и межъязыковому.
К такому выводу приводит сравнение тюркских – Алатау, Алатоо, Алатаа, Алтай, Аладог, Алагеоз с Аратта (см.: Юсифов Ю.Б. Указ., соч.). Появление названий Аратта/Алатейе сложилось из сочетания двух однозначных слов: ара/ала и та/ту/тейе, где вторая часть относится к периоду алтайской и пратюркской языковой общности. Именно эти факты отражённые письменно в клинописи и позволяют ставить вопрос о присутствии алтайско-пратюркских этносов в Приурмийской зоне в исследуемое время, 3 – 1 тыс. до н.э.
Весь основной хозяйственный уклад населения Аратты и их соседей был в сфере ремесленного производства, главным образом связанного с обработкой металлов и минералов. В поэме «Энмеркар и правитель Аратты» сообщается, что шумеры получали взамен на зерно, различные драгоценные металлы, лазурит и строительный камень. Наиболее близкое к Шумеру месторождение лазурита известно на территории современного Афганистана. Исходя из версии о происхождении населения страны Аратта к алтайской языковой семье, а основу населения составляли луллубеи, можно предположить, что Аратта имела довольно обширные связи, уходившие далеко на северо-восток. И границы в этом направлении страны Аратты могут также оказаться намного превосходящими предполагаемых обычно. К алтайской языковой семье, возможно, принадлежали и племена турукки, и народа су. То есть в этом регионе могла существовать, по крайней мере, уже с 3 тыс. до н.э., довольно обширная прослойка представителей алтайской языковой семьи. И не исключено, что носители алтайских языков в 4 – 3 тыс. до н.э. занимали огромные пространства от Каспийского моря до Алтая. Их гегемонию в этом регионе и дальнейшее продвижение в Переднюю Азию остановили вторгшиеся из Евразийских степей и полустепей индоевропейцы. Правда, сначала оттуда они должны были выдавить тех же «алтайцев» и таким образом разделить их массив. После чего они встречаются помимо Переднеазиатского региона в предгорьях Южного Алтая. Если предполагаемая реконструкция верна, то вполне становится объяснимым наличие алтайских языковых элементов в районах Передней Азии в древности. И, вероятно, что в 3 тыс. до н.э. Иранское нагорье являлось зоной контакта индоевропейского, хурритского, алтайского, эламского и шумерского языковых ареалов. Что в какой-то степени объясняет запутанность в соотнесении ряда языков Передней Азии к какой-либо языковой семье. Также есть основания предполагать, что среди народов Передней Азии были, и другие этнические группы, о лингвистической природе которых конкретные данные отсутствуют.
В некоторых старовавилонских астрологических текстах кутии локализуются рядом с Субарту, Аккадом, Амурру, Эламом, Уруком. Такая разнонаправленность их местоположения даёт основание предположить, что кутиев со второй четверти 2 тыс. до н.э. начали путать с другими народами, а самих кутиев и о месте их обитания уже достаточно хорошо забыли. Значит, в это время их уже не было в этом регионе.
В старовавилонский период (19 – 16 вв. до н.э.), кутии ушли с постоянных мест обитания и продвинулись в районы Центральной Азии. Откуда совершали дальние походы. Именно в этот период пребывания в Центрально-Азиатском регионе часть кутиев и возможно тукри переселилась в районы Западной Монголии и Южного Алтая, вероятно часть их оказалась в районе Верхнего Приобья – где среди найденных неолитических черепов выявлена значительная европеоидная примесь в составе населения Алтая. Причём наиболее вероятным источником этой примеси считается «постсредиземноморское» население Таджикистана, вполне сопоставимое с прототохарами. Также есть серьёзные основания полагать, что в составе энеолитического населения китайской провинции Ганьсу присутствовал довольно многочисленный европеоидный элемент. И что самое главное в китайских могильниках Давэнькоу и Сисяхоу отмечена деформация черепов, что соответствует их происхождению из среды кочевников, а не местного древнего населения. В провинцию Ганьсу были привнесены и погребения катакомбного и подбойного типов. А это характерная черта кочевых племён юечжи. Исследователями не раз отмечалось, что деформация черепа связывается в первую очередь с кочевыми племенами европеоидного типа. И что важно для нас, юечжи рядом исследователей признаются потомками тохар (см.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Указ., соч.). Некоторые связывают это население с древнетибетскими племенами. Со своей стороны поостережёмся принимать чью-либо точку зрения, так как есть вероятность принадлежности этого населения в провинции Ганьсу, к самой древней ветви праиндоевропейского сообщества, точнее европеоидов южной ветви; которая реконструируется пока гипотетически на основе далёкой причастности к европеоидному типу современных кхмеров. Которые, пройдя многочисленные этнические смешения с другими народами, не утратили ряд европеоидных черт и сейчас. Одним из первых на происхождение кхмеров обратил внимание русский учёный В.В. Голубев (1878 – 1945), проведший большую часть своей жизни в Индокитае и исследовал его археологию, фольклор, историю, этнографию.
Возвращаясь к «народу икс» отметим, что наиболее серьёзные основания соотнесения с ними имеют кутии и тукри. Эти два племенных образования прототохар уже в начале 2 тыс. до н.э. говорили на разных диалектах и, уйдя с земель Западного Ирана, вероятно, разошлись на два потока: один из которых (тукри) остановил своё движение в Центральной Азии, именно с ними связывают позднейшее название в этой местности Тохаристан и наличие тохарского языка в Бактрии. Путь же кутиев остановился в предгорьях Алтая, учитывая высокие навыки в металлургическом деле, не исключено что ими была увлечена вслед за собой и часть тукри - превосходных металлургов.
Но всё-таки и кутии не последние претенденты быть «народом икс».
Известно, что ни один этнос более сорока веков не существует и есть достаточно оснований считать, что этносы существовали уже десятки тысяч лет назад. О подавляющем большинстве прошлых этносов мы даже не подозреваем, о некоторых догадываемся. Одним из таких этнических реликтов, возможно, является археологическая Андреевская культура, существовавшая в Тюменском Притоболье в конце 3 – начале 2 тыс. до н.э. в районе озера Андреевское. Основным признаком этой культуры является ямочная керамика. Все попытки найти аналогии и родственные связи с восточноевропейским массивом ямочной керамики, связываемым с протоиндоиранским населением, не принесли успеха. Но если рассматривать появление ямочной керамики в Андреевской культуре не с точки зрения её происхождения в лесостепной зоне Восточной Европы, а с позиций первоначальной автохтонности, то не таким уж невозможным становится предположение о первоначальной прародине протоиндоиранцев на пространствах Приполярья и Заполярья. Тогда Андреевскую культуру можно считать осколком этой древней общности, в которой сохранился один из архаичных вариантов развития ямочной керамики, а в целом она законсервировалась в своём развитии и предстаёт перед нами изолятом в мире финно-угорских и самодийских народов. И одним из главных аргументов в пользу такого предположения выступает – топонимика, точнее отсутствие индоевропейской топонимики связываемой с этим временем. Известно, что когда народ переселяется с места на место, он начинает давать свои имена – рекам, горам и т.д. Но на месте их прежнего обитания такая топонимика отсутствует. Так как установлено что первые обитатели местности в глубокой древности не давали названий рекам, горам и т.д., они называли: воду – водой; реку – рекой; гору – горой и т.д. Собственные имена появлялись только тогда, когда этими народами осваивались новые удалённые территории, точнее новые места поселений. В Западной Сибири древний индоевропейский слой топонимики отсутствует, зато щедро распространена топонимика финно-угорская, но известно - они здесь пришельцы. Архаичность Андреевской культуры подтверждает основной вид деятельности – исключительно рыболовство. А ведь рыболовство было одним из древнейших занятий протоиндоиранцев. Вспомним гору Меру, индийских Вед, среди молочного, видимо покрытого льдом океана, и дальнейшего пахтания этого океана. Если на горе жили боги, предки протоиндоиранцев, то пахтание океана сильно напоминает лов рыбы. И вполне возможно, что андреевская культура остаток той промежуточной общности протоиндоиранцев сформировавшейся в Зауралье и Западной Сибири. Конечно, такое предположение требует более веских и основательных доводов, но в качестве рабочей гипотезы имеет право на существование.
Приведённое отступление было необходимо, чтобы показать, что и в далёкой древности этнические процессы происходили сложно. Этносы умирали и рождались; различные по культуре, языку, расе народы объединялись в одно целое, а затем распадались на совершенно иной основе. Где язык, раса и другие этнические признаки отходили на второй план. Для каждого этноса отведено своё время существования: одни живут несколько тысячелетий, другие наоборот, ярко сверкнув в момент появления через несколько столетий исчезают.
В Среднем Зауралье известен ряд ранненеолитических памятников с отступающе-накольчатой керамикой, которая выступает в исследуемый период как автохтонная. С распространением в 4 тыс. до н.э. на этой территории гребенчатой и гребенчато-ямочной орнаментации единый ареал распространения отступающе-накольчатой керамики был нарушен и разъединился на два больших изолированных друг от друга массива. Западная часть (Среднее и Нижнее Притоболье) уже в энеолите утратила многие свои традиционные черты и в начале бронзового века (начало 2 тыс. до н.э.) растворилась в среде носителей гребенчатой орнаментальной традиции пришедшей из Приаралья и Прикаспия. Восточная, развивавшаяся в верховьях Оби наоборот сформировалась в единый этнический массив и к середине 2 тыс. до н.э. расширила свои границы далеко на запад, отодвинув население гребенчато-ямочного ареала на север. Эта культура получила в археологии название Самусьская культурная общность (описание приведено по кн.: Археология СССР: Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М. 1987. С. 272 – 275). Известен ряд поселений этой культуры. Среди которых есть просто уникальные для Сибири рассматриваемого периода. По ряду признаков: наличие летних и зимних домиков, чёткая планировка улиц в поселении Самусь IV, которое являлось центральным поселением этой культуры, его можно рассматривать как протогородское. По Ю.В. Андрееву: «Исторически протогород как особый переходный тип поселения соответствует эпохе классообразования и становления государства…» (Андреев Ю.В. Ранние формы урбанизации /ВДИ. № 1. 1987. С. 3 – 18). Население этой культуры вело разнообразные формы хозяйствования, с акцентом на скотоводство. Развитые солярные культы дают основание предположить, что в жизни самусьцев не последнюю роль играло и земледелие, а наличие его говорит уже об оседлом населении. Развитая металлургия и металлообработка, предполагают выделение металлургов в особую группу населения. Богатые захоронения с обильным бронзовым инвентарём – бронзовые кельты, ножи различных форм, наконечники копий и многое другое свидетельствует о выделении среди самусьцев военной знати и о наличии среди населения имущественного неравенства. С некоторой долей осторожности можно предположить, что население самусьской культурной общности в середине 2 тыс. до н.э. стояло на пороге государственного образования. В их обществе уже имеются все необходимые условия для раннего государственного образования: имущественное расслоение, выделение правящей и военной знати, членение общества на ряд слоёв - ремесленники, торговцы, воины, возможно люди искусства и жречество. О том что население самусьцев активно переходило к оседлому образу жизни свидетельствует появление и других достаточно крупных поселений кроме Самусь IV, а также наличие зимнего и летнего жилища что говорит о долговременности поселений. Вероятно, у них существовало довольно сильное жреческое сословие – шаманы, что подтверждают сильно развитые солярные культы. Среди ареала расселения явно выделяется поселение Самусь IV – как центр сосредоточения всей экономической и культурной деятельности этого народа. Однако отсутствие сколько-нибудь ярко выраженных атрибутов государственности, таких как в первую очередь печать, делают предположение о наличии государства у самусьцев несколько проблематичным.
На рубеже 13 – 12 вв. до н.э. эта общность под давлением федоровских (угорских) племён вынуждена была отойти в глубинные районы севера Западной Сибири. Где они позже растворились среди населения с гребенчато-ямочным орнаментом. Значительная часть самусьцев, оставшаяся на прежних местах обитания была ассимилирована угорскими племенами.
В современном мире, остатком этого некогда могущественного народа является небольшая сибирская народность – кеты, язык которых связан с сино-тибетскими языками. Разнообразные солярно-астральные композиции, «модели мира»; то есть вся символика, связанная с миропониманием находит свои параллели в мире генетически близких самусьцам представителей юго-восточных культур – аньянской и карасукской.
Таким образом, определены основные культуры, которые можно связать с «народом икс» - это культура глазковского типа, кутии и представители самусьской культурной общности. За этой чертой остались саки так как их появление в этих районах проходило уже после появления и расцвета сейминско-турбинской культуры. За чертой также остались не упомянутые представители кротовской культуры, у народа которой связывать себя с «народом икс» оснований больше чем у некоторых других претендентов. Однако по ряду признаков кротовцы были включены в состав народа металлургов-коневодов на более позднем этапе.
Кратко обобщая изложенное отметим: в 18 веке до н.э. ряд племён прототунгусов вышел в районы лесостепных предгорий северного Алтая. Для глазковцев это было возвращение на стоянки своих предков. Появление металлургов-коневодов произошло позднее, скорее всего в первой четверти 17 века до н.э. Об этом свидетельствует отсутствие вплоть до 17 века до н.э. каких-либо археологических находок связанных с ними. Самая ранняя дата по анализу угля из Елунинского могильника на Алтае, подтверждающая присутствие металлургов-коневодов в этом регионе, показала 1610+- 30 лет до н.э. Их появление в районах Алтая, видимо прошло без серьёзных военных столкновений с прототунгусами. Если бы было наоборот, то вряд ли этим народам удалось бы найти быстро точки соприкосновения для объединения. Чем могли пришельцы привлечь прототунгусов? Скорее всего, умением изготовления бронзовых орудий. Коневодство для пришельцев получило развитие на новых землях с одомашниванием местной разновидности тарпана. Главной же причиной освоения новой территории видимо были рудники Алтая, богатые медью и оловом.
http://www.proza.ru/2011/05/09/167
фото Яндекс - 0_STATIC533fe_dbf02a18