Сучья свадьба

 

Яичницу он пересолил, а торопливый, утренний кофе обжигал горло. Он взглянул на часы, висевшие на против. "Через пять минут выходить,"- подумал Саня Лукин, и взглянул на кухонную дверь. Раньше Танька всегда там стояла, смотрела, как он ест. Теперь даже и не выходит. Поев, он торопливо обулся, застегнул пуховик,  поправил шапку. "Я пошёл"- сказал Лукин в сторону спальни. Постоял немного, но ничего  так и не услышав в ответ, вздохнул, и двинулся на выход.

Дверь подъезда сонно скрипнув, выпустила его на улицу. Весна! Пусть и ранняя ещё, но это она красит с одной стороны белые сугробы, чёрной, пористой краской, и  потом ест их украдкой. Это она пахнет талым снегом, и... надеждой.

Саня взглянул на окна своей квартиры -никого. Раньше, жена всегда ему из окна рукой махала. Настроение, было воспрявшее, от весенних запахов,  упало куда-то вниз, и там уже раскололось, на тысячу раздражённых вопросов, и столько-же тоскливых ответов. Не ладилось у них с Танькой в последнее время. Сильно не ладилось. Кто-бы раньше сказал - голову-бы тому оторвал, без разговора. А теперь хоть свою рви.

 А как всё хорошо сначала было. Любовь-морковь, цветы-мечты...По углам не маялись, на удивление быстро получили мало-семейку. Живи и радуйся! Ребята из общаги всё прикалывались, мол мы тебе так надоели, что ты не только жену нашёл, а и квартиру. Тогда и не думал об этом, с квартирой, они, без квартиры. Дышали просто друг другом. Теперь по-ходу дыхалка кончилась. Дожил, на диване сплю. "Тьфу-ты!" И он  мотнув с досады головой, хрустя скорлупой подмёрзших за ночь лужиц, заторопился на автобус.
 
 Он уже подходил к остановке, когда увидел неподалёку несколько собак, штук пять, разномастных, и суетливых. Одни были без ошейников, другие с ним, и с обрывком верёвки впридачу.  Не обращая ни какого внимания на близость людей, кобельки сводимые весной с ума, отталкивая друг друга,  и успевая цапнуть бок конкурента, пытались заскочить на небольшую сучёнку. Которая время от времени, вильнув своим шустрым задом, делала вид, что убегает, приводя своих хвостатых любовников, в состояние отрешённой решимости быть первым. "Вот кому на Руси жить хорошо"- усмехнулся Саня, и увидев подходящий автобус ускорил шаг.

 Когда  он ехал в разбухшем от полусонных ещё тел автобусе, и когда шёл к проходной, и потом привычно опустил в жадную щель табельной свой пропуск, в  голове его пульсировала только одна мысль. Как так?

-  Здорово Санёк.
Окликнул его Петрович, старый слесарь из их бригады, попавшийся ему навстречу.
- Чё хмурый такой? Не дрейфь парень, получка скоро.
На что Санька только рукой махнул.
- Всё путём Петрович.

 И чтобы избежать не нужных распросов заторопился в купалку. Поднимаясь на второй этаж, где и была купалка,  он услышал, как выше громыхнула дверь, и мимо пронёсся Кисель. Саня только и успел, что плечо убрать, да глазами моргнуть, как тот уже исчез из виду. Нет, у Киселя фамилия не Киселёв была, совсем другая. Просто кисель он любил, очень любил. Однажды во время обеда восемь стаканов его выпил, на спор, А до этого обед умял, да и свои стандартные -два стакана. Ну вообще-то не очень-то Саня этому удивился. Почти два метра ростом, морда, как у меня три. По счастью для окружающих, был он незлоблив. Да и доводить его до грубостей, как-то и в голову никому  и не приходило. Не смотря на свою мужскую привлекательность для женщин, был он холост, и в свои почти тридцать жил с матерью. Видали его порой, то с одной разведёнкой, то с другой. Но ни с одной не сошёлся, почему, никто этого не знал.

-Чё это с Киселём? Спросил Саня у Дугина, соседа по шкафчику, начиная переодеваться.
-Ну-ка покаж, красава, ты-то хоть в своих пришёл? Хохотнул Дугин, белобрысый толстячёк. И видя Сашкино недоумение, продолжил прерванный рассказ.
-Ну значит переодеваюсь я. А этот, ну Кисель, позже прискакал, торопиться...
Тут Дугин сделал мастерскую паузу.
-Я уже штаны одевать стал, слышу это чудо матерится чего -то,  себе на низ смотрит, и руками трусы трогает. Я присмотрелся, мама мия! Этот упырь умудрился женские трули на себя напялить!

Он опять захихикал, держась одной рукой, за шкафчик, другой за живот. Вокруг слышалось- "Ну даёт," "Да ты чё?" "С кружавчиками ещё поди?"
- Да я не разглядел, чего-то. Я  только увидел, как он глазами захлопал, когда на ляжки свои смотрел, так сразу от смеха заплакал. А, я ещё и говорю. Класс! Дашь поносить? Аха-ха!

И он обессилев от смеха присел на корточки.

-Он помоему к Нинке с гальваники ходит. У той, мужика пару лет назад посадили, раздался голос с другого ряда.
- Это какой Нинке, маленькой?
- Не к бригадирше. Она ему кадык-то вырвет, за трули. Любимые ещё поди...

И народ, всё ещё смеясь и хихикая начал расходится по рабочим местам.

Так и началась смена. Чтобы отвлечься от разных, не весёлых мыслей, Сашка с головой ушёл в работу, да куда там, нет-нет да , как вдарит по башке. "Ну как-же так?!" Вроде отпустит малость, и опять...

Во время обеда поводил ложкой по тарелке,  и всё на этом. Чай только выпил, да и встал из-за стола. Какой-там аппетит, если Танька вчера выдала, что мол не любит, и не любила никогда, и что по таким, как он тюрьма плачет горючими слезами. Что он алкаш и козёл, и что нары для него давно уже освободились.  И чего она всё про тюрьму?

 Вроде жили поживали. Он работал, она по дому.  А потом, как с ума сошла. Всё не то, всё не так. На работе задержишься- скандал. С ребятами пиво выпьешь-истерика. Пытался было выяснить, может появился какой залётный?  Да так ничего и не выяснил. А может из-за того, что детей у них пока нет? Ну не даёт пока Бог, проверялись ведь, говорят "-Здоровы. Ждите."  Или подруги её, что шепчут, поразводилось ведь половина?

С такими думками он и переходил дорогу от столовой к цеху, когда услышал,чей-то перепуганный крик- "Стоой!!!" Он остановился, и вовремя, заводской "Зилок," запоздало "бибикнул" и "пролетел" в сантиметрах двадцати от него, подняв на мнгновение волосы на голове, и качнув упругой волной воздуха, вперемешку с бензином и каким-то жаром. Следом с матами подбежал Петрович, который, как оказалось вышел следом за ним, желая узнать, что с ним творится.

-Эээ, паря, так не пойдёт, где-ж я такого напарника ещё найду?
Проворчал старик перейдя с Саней дорогу, сел на лавочку  и показывая на место рядом, добавил.
-Садись рассказывай, из-за чего молодые, да красивые под машины бросаются.

Они закурили. Санёк молчал сначала, а потом всё-же рассказал, хотя, что там рассказывать, если мысли прыгают, самому ничего не ясно. Жили себе жили, да вот тебе...Но объяснил, как мог, что к чему, да почему.

-Эх Саня Саня. Сам не догадался? Знаю я один случай, ну прям один к одному с твоим. Тоже молодые жили.
 Петрович, выбросил почти истлевшую сигарету в снежную кашицу, шмыгнув носом, достал новую, и прикурив её,  сладко затянулся.

-Так вот, квартиру им дали, прям, как вам, однокомнатную. Жили себе жили,  и вдруг мужики говорят, его жена посадила. Как-так? Ну и рассказывают, мол ругаться стали часто, а как ругаются, так жена и кричит, уходи, я на развод подам. А куда он пойдёт, из своей квартиры? Ну видать, кто-то надоумил её, мол ты его посади, а его через пол-года и выпишут из квартиры-то. Вот- так.

Кончилась и вторая сигарета, и Петрович полез было за третьей, но передумал и продолжил.

Там всё просто было, он выпивший пришёл, а она с тёткой своей была, чай вроде, как пили. Ну и жена давай его полоскать, козлом обозвала. Не стерпел он, двинул ей пару раз, на два года, как раз и хватило...Вот тётка,  на суде свидетельницей-то и была.  Освободился,  ни жены, ни квартиры. Пока он сидел, жена квартиру продала, да и уехала из города. Вот такая  брат Санька история.

- Я к чему тебе это рассказал. Сам знаешь, один я сейчас живу, как бабку свою схоронил, так и живу сам-на сам. Ты бы пожил некоторое время у меня, от греха подальше. Подумай, и она пускай подумает.Ведь , если честно, то я про себя историю -то рассказал. Не хочу  тебе, того, что сам пережил. Ну чё придёшь? Где живу знаешь.

Санька сидел молча. Переваривал услышанное. Но не верилось ему, что Таня такое задумала, не такая она, его Танька. Попсихует да успокоится.
- Ладно Петрович, я поговорю ещё с ней, может, ещё всё наладится.
- Ну смотри, моё дело предложить.
И они встали.


С твёрдой мыслью, что сегодня  поговорит с женой, Саня вышел из проходной. И уже через пять минут  он стоял на автобусной остановке, прокручивая всё время в голове, что  скажет своей Таньке.
Ну не может его Танечка так с ним поступить. Первая жена Петровича смогла, но это она,  а его Таня не такая. Вдруг, кто-то рядом стоящий удивился.
-Смотри, что творят!

И гомонящая толпа разом умолкла,  онемела, поражённая увиденным. В метрах пятнадцати от остановки, неподалёку от проезжей части, "скрестились" две дворняги. Безнадёжно поскуливая, подергались,   никак- видать крепко сцепились. И тут сучка, которая была побольше, стала пятиться задом, выталкивая маленького кобелька на дорогу, под колёса проходящих машин. Кобелёк изивался, оставляя на обледенелом краю дороги судорожные царапины от когтей, но всё было без толку. Сука была сильнее, и он опять оказывался на самой бровке дороги. Из-за поворота показался автобус, и с неотвратимостью смерти, стал приближаться к собакам.

 Увидев автобус, сука стала ещё упорнее выталкивать кобелька на дорогу, стараясь успеть подставить  ставшего не нужным, и обременительным  своего незадачливого любовника, под огромные автобусные колёса. Наверняка ей бы это удалось, так как кобелёк обессилев уже почти не сопротивлялся. Но водитель, заметив собак почти на дороге, нажал на сигнал. Испуг придал силы кобелю, и он отчаянно рванувшись, всё-таки вырвался из плена. Чуть не залетев под колёса, он загребая всеми лапами побежал было прочь, но взвизгнув, остановился, и стал зализывать причину своих бед. Его не удавшаяся убийца, тоже рванула прочь, оставив несколько раплывшихся по талому снегу, капелек ярко-красной крови. Ост ановившись оглянулась, и скрылась в одном из проулков.

 И тут заговорили все, как буд-то, кто-то ими скомандывал. Толпа гудела, обмениваясь впечетлением от увиденного. Мужик, стоящий рядом с Санькой,протянул.
-Дааа, страшнее бабы зверя нет...
На что  возмущённый женский голос  ему возразил.
-Кроме мужика... Нечего  было цепляться.

Подошедший автобус не дал продолжиться перепалке, народ сосредоточенно стал продвигаться на посадку. Всем надо было уехать, и уехать именно сейчас. Всем кроме Саньки. Он стоял, толкаемый со всех сторон торопившимися заводчанами, и не мог отвести глаз от места проишествия, оглоушенный одной мыслью- "А ведь они, как мы с Танькой..."

Автобус уже ушёл, и остановку заполнили пришедшие позже люди, а он всё-так и стоял. Но потом, что-то решив для себя, пробрался сквозь толпу, и пошёл по хрустящему льдом тратуару. Пройдя метров триста, остановился, как раз напротив магазина. Залез во внутренний карман, достал сотик, и набрал домашний номер.

- Тань, я сегодня не приду, и завтра наверное.
Сначала в трубке было тихо. Потом раздался язвительный голос жены.
-Чемодан собрать?
- Успеешь ещё, подумать мне надо, да и тебе тоже.
Добавил он
- Я у Петровича пока побуду, да с работы.
Он уже хотел отключить телефон, но как-то вдруг очень сильно захотелось, ещё раз услышать её голос, и он всё ещё медлил.
-Случилось, что?
Голос её был удивлённый и...не равнодушный. Ночуй, если так надо.
И помедлив добавила просяще.
-Телефон только не отключай. Пожалуйста.

 От этих её не знакомо просящих ноток в голосе, стало ему как-то теплее и легче.
И он сказал.
-Хорошо.

Положив телефон обратно в карман, Саня пошёл уже к виднеющимся пяти-этажкам, где жил старик, как увидел выходящего из магазина Киселя. Тот был с пакетом, в котором угадывалась пара бутылок. Не заметив Санька, он ласково вглянул на свой пакет, и бодро зашагал, по коварному асфальту, загодя обходя  места возможного падения.
 
"Не иначе к Нинке гребёт, грехи замаливать."- Решил Саня. Не удивлюсь, если он завтра в лифчике припрётся. Он улыбнулся этой возможной картинке, и зашагал под темнещим небом, походкой человека у которого,всё будет хорошо!