«Ваше письмо отправлено»… словно в пропасть… единым звуком…камень… оказывается, как мало надо трусости, чтобы жить в аду и не менять ничего, привыкнуть, приспособиться, замылить взгляд и жариться на сковородке вечности.
Как много надо смелости, чтобы что-то изменить, чтобы честно и без обиняков все высказать и не закрыться щитом: «ты читай, но можешь не отвечать»…о нет, я хочу ответа, я хочу диалога, хочу слышать, хочу! Куда уж больнее, когда все прожарено, когда не осталось кожи, лишь корка, месиво, кровоточащая каша…когда страшнее продолжать так жить, нежели потерять привычную реальность.
А жить тАК действительно страшно, до умопомрачения, до коликов, до потери себя! Да какой уж там, мы давно себя потеряли!
Прыгаю по рельсам любви, надрывно так гудят провода нервов, и сердце бьется, как приближающийся трамвай! Я распята собственным откровением, обезглавлена, обесточена и качусь уже давно перекати-полем по бульварам-прохожим-мостовым… как больно любить не любя и верить не веря, как больно, когда совсем не больно и совсем уже пусто и нет ничего важного, все остыло, все отмерло… как же так? Как же так? КАК ЖЕ ТАК??? Неужели может любовь умереть, не рождаясь? Неужели можно жить и надеяться на лучшее, превращая жизнь в ад?
Дикость….
А я приду сейчас в твой дом, где ты, где твоя семья и я в ней, и каким будет твой взгляд мне? Ты прочитал? Ты ответишь? Ты промолчишь? Тебе больно? Тебе сладко? Что ты решил? Давно ли? Так ли? Удачно ли?
Или ты разыграл партию без меня, за моей спиной расставляя свои фигуры? Или ты предал все заранее? А я то ведь, дурочка, понимаешь, верю, до сих пор верю, даже осознавая ад, а я верю, что есть светлое настоящее, совсем рядом, в какой-то из близлежащих реальностей, вот она только руку протяни…. Ай! В аду ручки дверей раскалены до предела… АААААЙЙЙЙЙ! Больно, жжется, а что делать, нужно искать дверь.
Кровоточит…. Не десны, мой милый у меня кровоточат, я каждый день выплевываю кровавую слюну, словно с кровью извергается из меня страдание по нашей нелюбви.
Ну почему ты молчишь все время так безысходно? Почему за тысячу сто семьдесят дней рядом ты так и не нашел, что мне сказать, почему? Почему я терпеливо следовала проторенному сценарию, не желая соступать с колеи? Так нравился весь этот спектакль?
Разорванные души у нас с тобой, милый, наспех сшитые толстой иглой, мы как персонажи ТимоБертоновских историй, эдакие нелепые с пуговицами вместо сердец. И все тремся тремся друг об друга тряпичными боками, в надежде развести пламя. Невозможно это милый, невозможно. Я нашла свои глаза. Они катались где-то так давно, а я и не искала их, впрочем как и свои уши, слепой и глухой быть проще, а тут протерла, вставила и ужаснулась…. Мы брели с тобой параллельно, бросая камни друг в друга, камни, милый, это не цветы, камни – это камни!
«Ваше письмо отправлено». Ты ненавидишь мои письма, ты повторяешь, что я реальная и я печатная – это две разных меня. Но говорить у нас не получается совершенно. А читать и писать еще в школе научили, почему там не учат любить, может быть, тогда все было бы как-то иначе.
Полчаса нашей разлуки, скоро я буду дома, скоро я увижу твои глаза. Ты промолчишь или ответишь. Нам за все придется отвечать. Убери колья милый, закопай ров и охлади смолу, и не целься в меня из лука – от меня в нашей войне и так уже ничего не осталось кроме души, а ей не страшно оружие.