- Какого хрена нас сюда аж в 6 утра пригнали?! - расхаживая взад-вперёд по длинному и широкому фойе штаба, недовольно бурчал под нос ст.лейтенант Алдан Чагыл, по кличке "Шаман".
Отсутствие каких-либо морщин, хоть малейшего намёка на щетину и абсолютно глянцевое лицо, делали его похожим на кукольного персонажа. Рост этого коренного якута тоже не был пределом мечтаний. Плюс ко всему национальная невозмутимость, которая сохраняла его лицо от любого облачка или тени раздражения совершенно неизменным. Только давно знавшие его люди, коллеги и сослуживцы, понимали, что это высококлассный боец широчайшего профиля. Сколько уличных хулиганов попалось на его обманчивую внешность, сколько обожглось пьяных "быков", видевших перед собой это детское лицо. "Шаман" наматывал круги, в сильном раздражении посматривая на майора Вахромеева, которого тоже вызвали ранним утром и назначили старшим в грядущей поездке.
- Ну, скажи ты мне: куда мы едем? Почему нас всех заставили одеть парадную форму, а ты, как белая ворона, в штатском? - приставал "Шаман", взяв Вахромеева за пуговицу куртки. - Я бы вполне нормально мог проснуться в обнимку с женщиной!
- Куда надо, туда и едем, - полусонно, полуфлегматично отвечал майор.
Его предупредили о поездке практически ночью. Там, в штабе, совсем о ней забыли. А вспомнив, тут же напряглись сами и напрягли своих офицеров. Вахромеев помнил, как десять лет назад Управление взяло шефство над детским домом-интернатом. Он помнил всех мальчишек и девчонок поимённо. Многие уже закончили жить и учиться там. Некоторые пацаны стали курсантами военных училищ. Тогда же был организован военно-патриотический клуб для воспитанников интерната. Детей учили выживать в лесу, ориентироваться на местности, грамотно обороняться и нападать в рукопашном бою, пользоваться разными видами стрелкового и холодного оружия. Но в первую очередь формировали у них патриотические чувства и национальное самосознание, на основе исторических отечественных ценностей. Прививали им чувство гордости за Родину. Всячески старались оградить своих подшефных от уличной преступности, разврата и насилия. Вахромеев считал, что большую часть задач они выполняли успешно. Детям привозили хорошие развивающие игры, помогали закупать партии продовольствия, отстроили полноценный тренажёрный зал, устраивали концерты, походы в театры, музеи и кино. И дети отвечали взаимностью. Хоть и хулиганили, но всегда признавались, кто, что и кому сделал. Когда кто-то из бойцов отряда находился по разным причинам в госпитале они шумной, кричащей толпой вваливались в палату, если это было разрешено врачами, и за пару таких навещений любого ставили на ноги.
- Вахромеев, я тебя спрашиваю: ку-да мы е-дем? - лицо "Шамана" вдруг оказалось перед лицом майора.
- Отвали, Алдан. Вон автобус приехал, зови остальных и пойдём.
Офицеры вышли на улицу, сели в заказной автобус, наполовину загруженный детскими игрушками, продуктами и цветами, и поехали в интернат.
- Ты мне сразу сказать не мог? - садясь рядом с Вахромеевым обиженно пробормотал Алдан, глядя узкими раскосыми глазами. - Я бы не гонял мысли.
- Тебе бы легче стало?
- А то?! К ним я всегда рад съездить!
- Вот и радуйся. Щас приедем, будешь им байки рассказывать, как только ты один и умеешь, - ухмыльнулся Вахромеев и снова погрузился в воспоминания.
Перед глазами всплыла первая встреча с самыми младшими воспитанниками интерната. Этот маленький пацанёнок, хмуро и недоверчиво смотревший на незнакомых дядек, а потом стащивший ботинки одного из офицеров. Офицер нашёл паренька в каком-то закутке. Он держал малыша за плечо и спрашивал: для чего тот унёс обувь? Белобрысый пацан смотрел мокрыми от слёз глазами, виновато хлопая длинными ресницами и шмыгая носом. Его родителей лишили всех прав, а его самого определили сюда. Алкаши, мама с папой, даже ни разу не навестили его здесь. Им было хорошо и удобно без ребёнка. А перед уходом пацан снова подбежал к этому офицеру и повис на руке, сквозь слёзы умоляя взять его с собой. Воспитатели и старшие ребята еле-еле уговорили тогда парня отпустить рукав офицера и успокоиться. А теперь этот малыш уже заканчивал 9 класс и собирался поступать в Суворовское училище. Он уже был лучше любого своего сверстника. Физически намного крепче, выносливее и выдержаннее, чем большинство мальчишек из обычных школ. Он был упрям, честен и порядочен. Гордился, что его воспитывали и обучали разведчики. Заканчивая школьное обучение он уже не мыслил себя без военной службы, хотя, имея отличные показатели в учёбе, мог поступать и в хорошие гражданские ВУЗы, после средней школы.
Автобус затормозил у входа в интернат. На крыльце стояла ватага, состоящая из мелюзги и старших ребят. С цветами в руках, с коробками подарков наперевес, под радостные крики появилась дюжина офицеров, один за другим вылезая из узких дверей автобуса. Из головы Вахромеева сразу стёрлись все мысли, кроме одной: как бы устоять на ногах, когда на нём повис сразу пяток этих кричащих и радостных чертей? Лёжа в сугробе под добрым десятком мальчишек и девчонок, "Шаман" расплылся в улыбке. Воспитательницы не успевали стаскивать одного, как на его месте появлялось двое новых. "Смешно, блин! Детки явно соскучились!" - хохотал в душе Вахромеев, глядя на присыпанного снегом Алдана и других отбивающихся офицеров, парадная форма которых сразу стала повседневной. Более-менее сдержанно вели себя только девочки. Ну, как же?! 8 марта и им привезли море цветов, подарков и угощений. Никто из мальчишек сегодня не получит даже фантика, если девчонки сами их не угостят. Наконец, изваляв в снегу почти всех прибывших в гости, дети стали немного успокаиваться и все вместе прошли в актовый зал интерната. Туда же шестеро мужчин и несколько старших помощников-мальчишек приносили из автобуса коробки с подарками. А "Шаман", как и велел Вахромеев, собрал вокруг себя несколько десятков пацанов, которые раскрыв рты слушали его невообразимо сказочный трёп.