Приколист.
Без юмора в армии жить тяжело. Но и юмор там случается специфический. Он, этот юмор, иной раз кому и горькой слезой отольётся.
Эта история случилась около тридцати лет назад в нашей части.
В нашем подразделении служили два подполковника. Оба – начальники отделов. Не друзья, но хорошие товарищи. В своё время учились одновременно в Харьковской радиотехнической академии, в соседних группах, одновременно закончили и распределились в нашу часть начальниками отделов.
Подполковник Токарев всегда обладал весёлым характером, слыл душой компаний, возникающих в армии случайно и неслучайно. В компании мог спеть под гитару, голосом пародировать вышестоящих командиров и начальников, рассказать в лицах анекдот. Учился легко и очень неплохо командовал отделом.
Подполковник Хондриков, наоборот, учился с потугами, посему, к службе относился с особым рвением, излишней педантичностью и глупой занудностью, доставая этим подчинённых офицеров в отделе.
Впрочем, разница в характерах не мешала им нет, не то что бы дружить, но оставаться в добрых товарищеских отношениях и даже иногда ходить друг к другу в гости.
В марте восемьдесят какого-то года в части работала комиссия по проверке боеготовности и общего состояния дел. Возглавлял её зам командующего рода войск генерал лейтенант N. Возрастом он был за шестьдесят и мог бы в любое время уйти в отставку, но расставаться с армией не спешил. Как участник Великой Отечественной войны и орденоносец был непотопляем, и хотя мышлением уже приотстал от военных процессов того времени, службу войск знал на зубок, а посему обычно возглавлял «инспекторскую группу» в роде войск.
Итак. Часть пару раз подняли по тревоге, разыграли командно-штабные учения, проверили службу войск и состояние дел. И по всем намёкам результаты выходили очень неплохими. Командир части готовился к получению похвальной грамоты от командующего родом войск и, соответственно, - поощрить достойных и наказать виновных.
Недоразумение получилось в самом конце проверки.
В большом помещении технического этажа на нашей станции готовилось подведение итогов. Генерал лейтенант заглянул в помещение, повесил на вешалку шинель, но так как до совещания оставалось больше двух часов, отправился после сытного обеда вздремнуть в кабинет командира центра.
Подполковник Токарев на совещание прибыл одним из первых. Зашёл в помещение, когда там ещё никого не было, увидел висящую генеральскую шинель и решил пошутить.
Накинув шинель на плечи, он непринуждённо расположился за столом президиума, надел очёчки, надвинул полевую фуражку пониже и, подстраиваясь под голос генерал лейтенанта, крикнул в коридор:
-Эй, боец, зайди сюда!
Боец, приставленный к входной двери в помещение, тут же откликнулся.
-Тэк, рядовой, - начал Токарев сипловатым стариковским голосом, - срочно позови-ка сюда подполковника Хондрикова.
Боец пулей умчался исполнять приказание, а через пять минут запыхавшийся Хондриков предстал пред глазами товарища.
Надо заметить, Хондриков орлиным зрением не славился и, зайдя в помещение, подвоха не заподозрил.
-Товарищ генерал-лейтенант! Подполковник Хондриков по вашему приказанию прибыл! – Бодро отрапортовал он.
-Э-э, Хондриков, - с оттяжкой проговорил Токарев, - непорядок у тебя в отделе? Антенное полотно твоё?
-Моё, - промекал испуганно Хондриков.
-Вот, видишь, непорядок! – Продолжал изгаляться Токарев. – Скоро март закончится, а у тебя антенное полотно до сих пор от снега не очищено! Непонятно, как только радиосигнал через снег проходит? Очки начальству втираешь!?
Тут надо остановиться и пояснить. Антенное полотно - это огромная конструкция, примерно семьдесят на сто метров, стоящая к горизонту под углом примерно сто десять градусов. Сырой фронтальный снег, иной раз идущий в марте, с успехом может покрыть его слоем в несколько сантиметров. Снег этот на радиопрозрачность ничуть не влиял, и урона антенному полотну нанести не мог. Впрочем, и убрать его не было никакой физической возможности, о чём командиры и начальники разных рангов прекрасно знали.
Хондриков покраснел, потом побледнел, понимая – выполнить пожелания генерала не представляется возможным. Но и возразить как-то не осмелился.
Увидев покривившееся лицо Хондрикова, Токарев добавил:
-Ну и чего стоишь, подполковник! Майором мечтаешь стать?! Нет?! Так командуй отделу тревогу, и пулей расчищать антенное полотно!
Вспотевший Хондриков вылетел из помещения и помчался докладывать командиру подразделения.
Командир выслушал подполковника, посмотрел на него, как на слегка заболевшего головой, и уже собирался направить в сторону Белых Столбов, но вдруг в какой-то момент и сам призадумался. Генерал-то старенький, технических моментов обслуживания антенного полотна мог и не знать, зато за службу войск радел очень даже серьёзно.
Перспектива, разъяснять особенности обслуживания антенного полотна уважаемому генералу, и ему показалась не интересной. Он готовился к переводу в Москву на хорошую должность, и возражать вышестоящему начальнику ему не захотелось.
Чертыхнувшись про себя и подумав, что старый армейский пердун результаты проверки может подпортить, он продублировал команду начальнику штаба на подъём по тревоге подразделения с необходимостью потом создать видимость очистки антенного полотна от снега, а сам поспешил доложить командиру центра о случившемся.
Командира центра он разыскать не смог, тот был в штабе части (не на приёмной позиции, а в городке). Пришлось звонить через его голову напрямую командиру части.
Командир звонку тоже не обрадовался, но, тем не менее, выслушал и подъём по тревоге подтвердил.
Тем временем шутник Токарев переместился в курилку и в лицах рассказывал подходящим начальникам других отделов, как он ловко разыграл Хондрикова.
Между тем, маховик тревоги заработал. Пошли звонки оповещения, забегали посыльные, помчались первые офицеры и прапорщики на объект.
В курилку зашёл офицер из боевого расчёта и передал приказание командира о подъёме по тревоге.
Токарев всерьёз обеспокоился. Розыгрыш принимал слишком уж нервические очертания. Пришлось срочно поспешить к командиру подразделения и признаваться в неудачной шутке.
Командир шутку не оценил и обложил Токарева очень этажным матом.
А маховик тревоги продолжал раскручиваться. Генерал лейтенант, выйдя из кабинета командира центра, обратил внимание на непривычную суету и движение по коридорам, и очень удивился этой нарастающей суете.
Командиру части пришлось бекать и мекать, объясняя ситуацию. Генерал ещё больше изумился, когда узнал, что в части выполняется его распоряжение, которого он не отдавал.
Командир понял, что в этом вопросе что-то неладно, грозно глянул на командира подразделения, но многозначительно промолчал.
Совещание, надо сказать, прошло без взысканий и даже с некоторыми поощрениями. Зато после отъезда комиссии оба подполковника с печалью на лицах предстали пред грозные очи командира.
Токарев огрёб неполное служебное соответствие, Хондриков – строгий выговор, а командир подразделения – выговор. Надо сказать – отделались все лёгким испугом.
Добрые отношения между подполковниками рухнули. Хондриков демонстративно перестал подавать при встрече Токареву руку.
Отошло к истории некоторое время. Токарев сам стал командиром подразделения, потом был переведён в соседнюю часть заместителем командира, а далее дослужился там и до командира части.
Любовь к «тревогам» не прошла ему даром. Офицеры из его части рассказывали, что он поднимал часть по тревоге не реже раза в неделю, а, случалось, и по два-три раза. И задёргал всех до такой степени, что некоторые стали это мероприятие игнорировать.
Приехала компетентная комиссия, и Токарева через дурку отстранили от командования частью.
Хондриков звёзд с неба не хватал и службу закончил начальником отдела. Когда речь заходила о Токареве, он зло ухмылялся и матерным слогом поминал этого «идиота».