Подавляющее большинство провинциалов уверены, что москвичи все абсолютные снобы, и на них, на провинциалов, смотрят свысока. Я не берусь утверждать, что это правда, но и отрицать тоже не буду. Я просто хочу рассказать одну историю, а вы уж сами решите, где истина.
Для начала, попробуйте представить себе обычную девочку, которая до пятнадцати лет жила в небольшом провинциальном городке, а потом вынуждена была вместе с мамой переехать в Москву на ПМЖ. Хорошо представили? Тогда будем знакомы: эта девочка – я. И зовут меня Оля. Конечно, сейчас меня мало кто называет девочкой, разве что муж, в минуты нежности, но в той истории, которую я собираюсь вам поведать, я была именно пятнадцатилетней девочкой.
Всё-таки давайте с начала – мы с мамой очень долго жили только вдвоём, так как мой благословенный папаша ушёл от нас, через пару месяцев после моего рождения. Ему, видите ли, мешали духовно развиваться крики младенца и постоянные стирки пелёнок. Ну, свою роль этот человек в моём рассказе уже сыграл (он ведь участвовал в процессе создания меня, то бишь главной героини), и, так как больше мы не собираемся возвращаться к моему родителю, то посмею сообщить, что буквально через пять лет развода с моей мамой, отец снова женился и его новая благоверная подарила трёх сыновей. Одного за другим – в течении трёх лет.
Ладно, вернёмся к нашим баранам. То есть, к моей жизни до событий, описанных в рассказе. Хотя не так это уж важно. Надо только добавить, что жили мы с мамой не то, чтобы очень богато. Или можно даже сказать совсем бедненько. Всё-таки сами понимаете – мать-одиночка. А наличие бабушки и дедушки – пенсионеров, не всегда положительно сказывается на материальном положении семьи. Разве что мама могла спокойно работать на двух работах, зная, что меня обязательно накормят, обласкают, и что я не буду шататься по улицам без присмотра.
А у меня и в мыслях не было – шататься. Нет, конечно, я любила и погулять с подружками, но ничем плохим мы никогда не занимались – не нюхали, не кололись, не пили, так, покуривали потихоньку, а ещё иногда о мальчиках говорили.
Так я жила себе спокойно, в полной уверенности, что, закончив школу, поступлю в педучилище (ну, или там в мед), а затем выйду замуж за Васю или Лёху, рабочих с нашего автозавода и мы славно заживём, воспитывая двух прекрасных хулиганов и лапочку дочку. И вдруг, как снег на голову – мама выходит замуж. Причём не просто выходит, а за москвича – познакомились случайно, когда он к ним на завод приезжал.
Сборы заняли у нас чуть больше месяца (ну или двух), и вот мы готовы к отъезду. Владислав (новый мамин муж) уехал с фургоном наших вещей пораньше, а мы отправились поездом, следом. Провожать меня пришёл весь класс.
– Олечка пиши! Не забывай! – заливались слезами мои подружки.
– Ты там, это, покажи этим москалям! – Вася (тот самый, за кого я хотела выйти замуж) в своём репертуаре, ему лишь бы подраться с кем-нибудь, да кому-нибудь что-нибудь показать.
Я, конечно, пообещала писать, не забывать и показать. После чего проводница загнала всех пассажиров в вагоны. Поезд тронулся и мы поехали.
Это была предыстория. А теперь, собственно, то из-за чего я и затеяла этот сыр-бор, ну то есть начала рассказ писать.
Пару дней мы жили как туристы – Владислав водил нас с мамой по Москве, показывал достопримечательности (Макдональдс, ЦУМ и ГУМ). Мой отчим мне даже понравился. Что немаловажно, ведь нам с ним предстояло вместе жить в трёхкомнатной квартире.
Всеми силами мы с мамой откладывали самый страшный момент – разбор коробок, которые приехали с нами из нашего городка. Не зря же говорят, что два переезда равны одному пожару.
Но в конце концов, даже терпеливому Владиславу надоело передвигаться по своей квартире зигзагами, обходя нагромождения картонной тары. И он поставил вопрос ребром.
– Вы что, погостить у меня решили, а потом обратно?
Ну, после его слов такая мысль у меня возникла – уж слишком грозно он выглядел.
– Нет, так дело не пойдёт. Анастасия, сегодня мы с тобой разбираем коробки, а ты, Оля, пойди погуляй, не мешайся под ногами.
Я и не подумала обижаться, хотя отчим, фактически, назвал меня малявкой. Но что не вытерпишь ради того, чтобы слинять во время апокалипсиса, пусть и местного значения.
И именно в тот момент, когда я впервые готова была отправиться в одиночку исследовать Москву, меня ожидал самый большой неприятный сюрприз – мне нечего одеть. Я не притворяюсь и не кокетничаю – в чемоданах, что мы везли с собой поместились только несколько футболочек и юбка. И всё это я уже надевала в предыдущие дни. И не надо смеяться. Я опять не думала кокетничать! Просто есть у меня одна черта – я категорически не умею есть кетчуп. Он у меня всегда оказывается на одежде. И даже зная за собой подобную черту, я не смогла удержаться от пары хот-догов, приправленных именно кетчупом. Так что можете себе представить, во что превратились мои футболочки! И в то время я ещё не умела носить одежду так, чтобы даже маленькая дырочка или пятнышко считались причудой дизайнера, а не страшным позором, который нужно скрывать.
В общем – полный трындец, ведь вся остальная моя одежда похоронена в нижних коробках, в неё тщательно завёрнуты хрустальные рюмки, фарфоровые тарелки. Хотя нет, в одной из верхних коробок мама обнаружила мой сарафанчик.
Сарафанчик этот был очень редким! Можно сказать эксклюзивным, так как шился он специально на меня. Да, моей бабушкой. Из шёлковой ткани, купленной в середине семидесятых, когда ещё моя мама училась в школе. Нет, если говорить честно, лекало выкройку бабушка взяла из «Бурды», поэтому он считался современным. Но вот расцветка а-ля «Махровые семидесятые» у меня вызывала некоторые опасения. В нашем городке одежде не придавали особого значения – ну не голый и ладно. А вот здесь, в Москве, я обратила внимание, как девочки моего возраста стремятся слиться с толпой – прическа, макияж, тряпки – как у всех. В общем, вы понимаете, что у меня были адекватные сомнения – надевать или нет этот сарафан.
– Дядя Влад, как вы думаете, девочки в Москве так ходят? – спросила я единственного коренного москвича в этой квартире.
– Ещё и не так ходят! – ответил отчим, снимая первую коробку, чтобы подать её маме.
Ответ меня устроил, и я, чтобы мама не одумалась и не привлекла меня к сортировке вещей, бросилась на свободу, то есть на прогулку.
Денёк выдался по-настоящему летний! Хотя, для вас, я думаю, этот момент не столь интересен, вы же хотите знать суть рассказа. Ну, тогда не буду вас разочаровывать. Собственно, я уже подошла к тому моменту, когда всё случится.
Итак, я спускаюсь в метро, чтобы проехать на Манежную площадь.
Позвольте ещё одно маленькое отступление. Уважаемые москвичи, а лучше, гости столицы, случалась ли у вас такая маленькая неприятность, когда вы вставляете жетон в метро, смело идёте вперёд, и вдруг получаете нехилый удар в район паха? Если нет, тогда вы просто счастливчики. Хотя, сейчас в метро карточная система, а в тот период, о котором я повествую, в ходу были ещё жетоны.
Я пристроилась за какой-то дородной тёткой, и внимательно смотрела, как она управляется с турникетом (не забывайте, что я всё-таки провинциальная пятнадцатилетняя девочка). Наверно, я слишком поторопилась, не подождала, когда загорится нужная лампочка, в общем, от боли я даже соображать на какое-то время перестала, но толпа протолкнула меня к эскалатору, а затем и в нужный вагон.
Настроение у меня уже было не такое гулятельное, как хотелось бы. Но отказываться от первоначальной идеи посидеть на Манежной площади и вкусить мороженое, никуда не торопясь, я не собиралась. Тем более, памятуя о том наивеселейшем занятии, что меня ждёт по прибытии домой.
Свободных мест в вагоне не было, и я встала рядом с компанией подростков. Они бурно обсуждали незнакомых мне иностранцев (ну не знала я тогда кто такой Курт Кобейн), а я присматривалась к их одежде. Вроде бы ничего особенного – маечки и джинсы. Но никого в сарафане!
Наверно, я слишком пристально рассматривала эту компанию, они тоже обратили внимание на меня. Один из них, смазливый тип в чёрных очках, довольно громко произнёс:
– Смотрите, деревня Сарафаново!
Девчонки из его компании обернулись и смерили меня презрительным взглядом. Что мне оставалось делать? Только молча обтекать, быстро выйти на следующей станции и вернуться домой и помочь-таки маме в разборе коробок. Сделай я так, возможно и судьба бы моя сложилась по-другому. Но… прошу не забывать, что я всё ещё находилась в болевом шоке, поэтому я снимаю с себя всякую ответственность за мои дальнейшие действия.
Я подошла ещё ближе к компании и уставилась прямо в глаза наглому типу.
– Зря ты растрачиваешь силы на этих девчонок! – сказала я. – У тебя дома неприятности – мать болеет, с сердцем плохо, а отец собирает вещи, чтобы перебраться к молодой любовнице.
Не спрашивайте у меня, откуда я взяла этот бред, сама не знаю. И, думаю, сейчас этот номер бы не прокатил. Парень бы сразу позвонил домой и выяснил, что его мама находится в добром здравии, а папа – добропорядочный семьянин, трудится в поте лица, чтобы заработать своему чадушке на скейт, комп или ещё что-нибудь в этом роде. Но тогда мобильников не было. И после моих слов тип заметно побледнел и уставился на меня своими ясными синими глазами.
В это время поезд остановился на какой-то станции, и я решила не испытывать судьбу. Выскочив из вагона, я помчалась к эскалатору. Манежная от меня никуда не уйдёт, а пока можно посмотреть и другие районы Москвы. Например, Нахимовский проспект!
Пройдя с опаской турникет на выходе, я успокоилась и уверенным шагом двинулась по улице. И вдруг, совершенно неожиданно, меня хватают за плечо и разворачивают. Мамочки, это же тот самый тип из вагона!!!
Сказать, что я испугалась, это вообще ничего не сказать. Да страх меня просто скрутил в комок, я сжалась и закрыла глаза, ожидая удара. Но его почему-то, не последовало. Когда мне не прилетело через минуту, я осмелилась открыть один глаз. Парень выглядел растерянным, а не рассерженным, он силился что-то сказать, но не мог произнести и слова.
– Ты что, гадалка? – наконец спросил он.
Я отрицательно помотала головой – в отличии от него, говорить мне явно не хотелось.
– Врёшь! Тогда откуда ты всё знаешь! Только если… Ты дочь этой крысы, да?
На этот раз я закачала головой более уверенно. Я же знаю, что моя мама ничего общего не имеет с крысами. Но парень продолжал меня держать за плечи, причём не очень нежно.
Я попыталась сбросить его руки с плеч, пробормотав:
– Мне больно, отпусти!
И, что самое удивительное, он меня отпустил. Да ещё и извинился. Очутившись на свободе, я решительно стала удаляться от моего обидчика, но парень не собирался сдаваться. Он догнал меня и, поравнявшись со мной, начал допытываться:
– И всё же, откуда ты всё знаешь? Тебе кто-то рассказал? Ты знаешь Дашу?
Столько вопросов! Я решила ответить на все поочередно.
– Я знаю не всё, и в школе учусь не отлично. Рассказывают мне всё учителя. А Дашу я знаю, так козу звали у моей тетки троюродной.
– Тьфу ты! При чём тут коза? Постой, а?! Ну хотя бы на пять минуточек задержись.
Я покорно остановилась, стараясь незаметно оглядеться по сторонам, чтобы отследить путь к отступлению. То есть искала, как бы получше сбежать, проще говоря.
– Слушай, откуда ты узнала, что у моей мамы больное сердце? Откуда ты знаешь, что папа встречается с другой?
Ой, неужели я попала в самую точку? Вот влипла! А парни всё-таки дураки! Нет, ну если бы вам сказали какой-то бред про вашу жизнь и угадали пару моментов, чтобы вы сделали? Я бы быстрее помчалась домой. А это парень давай выспрашивать – что да как. Ну не дурак ли?
В общем, я решила сдаться. Тем более, гнев мой уже прошёл. Мне даже жаль стало этого типа.
– Да придумала я всё! – выкрикнула я. – Просто наказать тебя решила, за деревню Сарафаново!
А москвичи, однако, умеют смущаться!
– Ты слышала?
– Ты же хотел, чтобы я услышала!
Больше разговаривать мне было с ним не о чем, и я всё-таки решила прогуляться про проспекту.
– Меня Сергеем зовут, – услышала я за спиной.
Господи, да отстанет он от меня, наконец. Я же честно призналась во всем. Что ему ещё-то надо?
– Я - Оля, - хмуро представилась я, надеясь, что типу этого достаточно, и он отвалит подобру-поздорову.
Но всё вышло по другому. Этот парень следовал за мной по пятам и болтал, болтал, болтал. За пятнадцать минут я узнала, что Серёжина мама часто лежит в больнице, а папа постоянно задерживается на работе. Что он учится в школе №1258. Что в Москву постоянно приезжает тысячи людей, которые хотят устроиться в Москве, но получается это не у всех. И ещё много-много всякой полезной информации. А мужчины ещё говорят, что женщины много разговаривают! Да вы себя-то слушали?
Ладно, не буду душой кривить, я не испытывала к этому наглому типу былой неприязни. Наоборот, мне очень даже приятно было, что я иду по Москве с красивым парнем. Вот бы девчонки мои обзавидовались!
Итак, я шла озарённая летним солнцем, созерцая виды московских улиц, благоговейно ступая на московский асфальт и уже совсем было преисполнилась чувством счастья, когда Серёжа вдруг задал мне один вопрос:
– А ты чего так вырядилась? Как будто только что из деревни приехала. Или это маскарад такой?
Вот если бы вам задали такой вопрос в данной ситуации, чтобы вы ответили? У меня было несколько вариантов. Например, признаться, что я только что приехала из провинции и надеюсь покорить Москву. Или сказать: «Отвали, моя черешня!» и отправиться дальше на прогулку в гордом одиночестве. Или тупо кивнуть, как бы соглашаясь с его последним утверждением.
Но моя бабушка мне всегда говорила, что я сначала что-нибудь ляпну, а потом подумаю. Так вышло и в этот раз. Я решила сказать правду. Чистую, бескомпромиссную правду, но только красиво её подать!
– А я думала, что у вас все так ходят?! Я ведь сама приехала из маленького городка, недалеко от Парижа. Жила там с рождения.
Я произнесла эти слова как можно более небрежно, с тревогой ожидая его реакции. Если бы мальчик хорошо знала географию России, он бы посмеялся со мной, или, убедившись, что я полнейшая провинциалка, оставил бы меня в покое. Но не зря говорят, что москвичи считают, будто за МКАДом Россия заканчивается. И зачем знать такую мелочь, что в России тоже есть Париж, не город, конечно, посёлок, но ведь Париж! А я живу, то есть жила, как раз недалеко.
– Правда? Так ты из Франции? А так хорошо говоришь по-русски!
– У меня мама русская.
– А папа француз?
Вы когда-нибудь верили в собственную ложь? А со мной такое часто случается. Вот я бабушке так искренно рассказывала о моей лучшей подруге-англичанке Джоанне, которая меня понимает, с которой мы любим играть в разные игры. Бабушка мне даже поверила, пока мама не выдала меня. Никакой подруги-англичанки у меня не было, да и быть не могло – откуда в нашем городе англичане? А учителя год назад всерьёз опасались, что я пошла по кривой дорожке и всё из-за слуха, который я пустила. Мне просто очень захотелось побыть в центре внимания, вот я и «призналась» подружкам, что дружу с плохим мальчиком и мы вечерами с ним «ходим на дело». Зато выяснилось, что мои подружки не умеют держать язык за зубами. И только приход моей мамы в школу и долгий разговор с директором вскрыл мою ложь. А я ведь какое-то время на самой деле дружила с этой Джоанной, и встречалась с «плохим мальчиком». В своём воображении. И пока мне верили, я тоже верила в них.
Вот и сейчас я, не мудрствуя лукаво, представила себе французскую идиллию. И мгновенно в голове всплыла куча деталей.
– Да, мой папа француз, они с мамой познакомились, когда он приезжал сюда в туристическую поездку. А потом мама забеременела и поехала к нему. Но, оказалось, что папа глубоко женат и у него же есть трое сыновей. Однако, он не стал отказываться от мамы, купил ей домик в нашем городке. Только он не мог дать мне свою фамилию, по понятным причинам. Он говорил, что когда его сыновья вырастут, он разведётся и мы будем жить вместе. Дети подросли… Папа развёлся, а мама встретила другого мужчину. Вот мы и переехали сюда.
Во, как я умею! Я не учла только одной маленькой детали.
– А скажи что-нибудь по-французски!
Вот он – момент разоблачения! Я ведь не знаю французский. Хотя, долгое время являлась фанаткой сериала «Эллен и ребята», и даже записывала разные словечки, но до сих пор кроме «Je t'aime» я и сказать ничего не умела. Как говорилось в известном сериале: «Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу».
– Э-э-э, знаешь, Серёжа. Мне сейчас так нравится разговаривать на русском, что совершенно не хочется снова болтать по-французски! Ты же сам понимаешь?
Удивительно, но Серёжа меня понял и не стал настаивать. Я видела, что его отношение ко мне изменилось. Если раньше он просто болтал с симпатичной девочкой (а я уже говорила, что в пятнадцать лет была симпатичной?), то сейчас смотрел на меня во все глаза и ловил каждое моё слово.
В общем расстались мы где-то через час, после того, как я рассказала про «своего первого мальчика» – Базиля (надеюсь во Франции так называют детей) и лучшую подружку Жанну. Мы обменялись телефонами, и Серёжа (для меня теперь Серж) пообещал обязательно завтра позвонить.
Я вернулась домой в самой что ни на есть возбуждённом состоянии. Мне предстояло ещё одно важное дело – выпросить у мамы деньги на книги. Дело в том, что когда я начинаю лгать, я должна знать о предмете моей лжи всё до самой мелочи. Ведь на мелочах и попадаешься. В своём городе я шла для этого в библиотеку, но здесь я ещё не совсем освоилась, а значит в моём распоряжении только книжные магазины.
Дома меня ожидала приятный сюрприз – мама и дядя Влад управились с коробками, и теперь все вещи заняли отведённые им места. Ура, ко мне вернулась нормальная одежда!
– Мама, хочешь, я вынесу все коробки на помойку? – спросила я, войдя в кухню.
Мама подозрительно на меня посмотрела. Уж кто-кто, а она-то знала, что просто так, бескорыстно, я редко предлагаю свою помощь.
– Хочу! – ответила она. – Можешь ещё и пол пропылесосить. Только сначала скажи, что тебе надо, а то вдруг мне это не по карману.
Я честно ответила, что мне нужны деньги на книжки.
– Решила заняться своим самообразованием!
– Темнишь ты что-то! – мама не сводила с меня обеспокоенного взгляда.
Но тут в кухню зашёл мой драгоценный отчим и вступился за меня.
– Настя, ребёнок стремится к знаниям, думаю надо в этом ей помочь.
Он так, запросто, открыл свой кошелёк и достал очень крупную купюру. Я даже присвистнула от восторга. Мне даже десятой части этих денег редко давали на карманные расходы.
– А что? – дядя Влад поймал на себе укоризненный взгляд моей мамы. – Книги сейчас дорогие, а на знаниях экономить не нужно.
Золотые слова! Мой новый отчим начинал нравится мне всё больше и больше.
Из магазина я вернулась, нагруженная пакетами с нужными книжками. «История Франции», «Франция сегодня. Записки путешественника», «Природа Франции», «Интересные факты о Франции», парочка современных романов французских авторов и, конечно, самоучитель французского языка с аудиокассетами. Я хотела тут же засесть и всё это изучить, сняла свой сарафанчик, чтобы переодеться в домашнее. И тут в комнату зашла мама.
– Ольга, нам надо серьёзно поговорить! – начала она тоном, который не предвещал ничего хорошего, кроме лекции о том, как должна вести себя хорошая девочка. – Ответь мне, зачем ты купила столько книг? Ты опять что-то придумала?
Да, мама хорошо успела изучить меня за пятнадцать лет. И это, в то время, мне жутко не нравилось. Я напряжённо размышляла, что следует придумать, чтобы выкрутиться от этого жёсткого допроса, а то, что допрос будет именно жёстким итак ясно, к гадалке не ходи. В голове мелькало сразу сотни вариантов, но все они были слишком фантастическими для данной ситуации. Ну не обладала я волшебными спичками, как Толик из сказочной повести, и не могла заставить маму обо всём забыть. И книжки превратить в учебники за 10 класс, я тоже не могла. Оставался только один выход – не дать маме увидеть мои покупки, и вынудить её уйти из моей комнаты, а потом потихоньку договориться с Владом, чтобы мне врезали замок в дверь.
Пока я думала, как бы отвлечь свою драгоценную родительницу, она сама нашла повод это сделать.
– О, Господи! Как ты умудрилась посадить такой синяк?
Я мысленно возликовала. Да здравствуют турникеты в московском метро! Мама переключила своё внимание. Ведь любому родителю – и человеческому, и ежиному - ясно – здоровье наследника гораздо важнее, чем его нравственное состояние.
В итоге я на некоторое время осталась одна – мама побежала в аптеку за мазью от синяков. Это время я провела с пользой – обернула новые книжки в обойную бумагу, и договорилась с отчимом о замке в комнату. Мама, проведя необходимые медицинские процедуры, и думать забыла о продолжении допроса с пристрастием. Она пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Но я, вместо того, чтобы спокойно спать, всю ночь изучала литературу. Стараясь запомнить всё, что есть в книгах – никогда не знаешь, что именно пригодится, когда я буду врать про своё счастливое французское детство.
Не надо думать, что я патологическая лгунья. Я просто немного приукрашиваю серую действительность. И вовсе даже не для себя. Например, когда бабушка спросила меня о том, с кем я дружу, я вспомнила о Дине из соседнего подъезда, у которой вечно текло из носа и пузырились колготки. Уверена, что больше бабушка не возвращалась бы к этой теме. А вот Джоанна её заинтересовала. Или, когда девчонки начали делиться историями о первом свидании с мальчиками, по большей части абсолютно неромантичными, я придумала себе «плохого парня», и моих историй все ждали с нетерпением – кого ещё побил мой «приятель» на этот раз, или как мы поужинали в кафе и не расплатились.
Так и с Серёжей. Видно было, что я ему понравилась. Только ведь есть разница кого он представит своим друзьям – провинциалку, или девушку из Франции! Я соврала для его же блага! Точно вам говорю.
А насчёт друзей… . Встреча с ними состоялась через пару дней нашего знакомства с Серёжей. К этому времени мы перешли в новую стадию отношений – Сергей брал меня за руку и даже поцеловал однажды щёку на прощание. Видно было, что я его немного смущаю. Возможно тем, что у меня уже были серьёзные отношения с Базилем (ну тот мальчик из Франции, вы помните).
Перед встречей с его друзьями я сильно волновалась. Одно дело врать Сергею – он вообще наивный мальчик, как я успела заметить, а другое – целой толпе подростков-москвичей. И страх мой, надо сказать, был обоснован.
Друзей было четверо – две девочки и два парня. У меня сразу возникло жуткое подозрение, что я отбила Серёжу у кого-то из этих красивых штучек. Напряжённо ловила на себе их взгляды, пытаясь отыскать признаки враждебности. Но враждебности и агрессивности я не нашла. Не было даже того презрения, что я заметила у них в метро. И Маша, и Катя смотрели на меня совершенно иначе. С подобострастием, что ли?! Ну, как-то так. Да и Володя, и Лёха от них не отставали.
– А ты правда из Франции?
– А как там ребята?
– А в школах, как у нас?
– А учителя строгие?
Меня буквально засыпали вопросами о Франции. И я старалась более и менее развёрнуто отвечать – информацией почерпнутой из книг. Эх, вот бы мне тогда Интернет! Но у меня даже компьютер появился только через два года, так что приходилось действовать по старинке.
– А скажи что-нибудь по-французски! – а мне сразу Володя не очень понравился. Дотошный он какой-то.
– Извини, но я пообещала, что полгода не буду говорить по-французски. Иначе так никогда и не привыкну к русскому.
Я правда надеялась, что за полгода выучу этот романтический язык по самоучителю. А пока надо было избежать вопросов типа: «А как по-французски будет бронтозавр?». В то время я и не думала, что даже выучив язык, я тем более стану желанные адресатом подобных вопросов. Скорее всего я тогда вообще мало о чём думала.
Мы весело проводили время с друзьями Серёжи – гуляли по паркам, по Красной площади. Ребята с удовольствием согласились быть моими гидами по Москве. Мне очень понравились эти москвичи, кроме Володи. Он, как мне показалось, был совсем не в восторге от моего присутствия, обращаясь ко мне, он называл меня не иначе как Француженка, с лёгким оттенком пренебрежения.
Но зато Катя, Маша и Лёха стали моими друзьями. Девчонки водили меня в магазины, чтобы я смогла составить представление о русской моде. Конечно, эти магазины были мне не по карману, да и Катя с Машей одевались в других торговых центрах. Но в качестве экскурсии такие походы очень даже нужны. Лёха дал мне несколько кассет с альбомами популярных групп, например, «Крематорий», «Земфира» и «Король и Шут». А я то раньше думала, что самая модные группы у нас - это «Стрелки» и «Иванушки», а все крутые парни и девушки одеваются в спортивные костюмы фирмы «Nike». Смешно?
В общем я впитывала информацию как губка и наслаждалась общением с новыми друзьями.
А между тем, моё положение было не таким уж и идеальным. Существовал целый ряд минусов, отравляющих мою жизнь.
Во-первых, приходилось всё время быть начеку и помнить, что я француженка, а не «девочка с Урала». Я должна была жить искусственным прошлым и избегать настоящих воспоминаний о своей школе, друзьях, родственниках. Пару раз я чуть не выдавала себя некоторыми словечками моей бабушки, типа – «хворать», «зыбко». Но ребята списывали всё на мою особую восприимчивость к русскому языку и поправляли, если я вставляла слово, которое уже нигде не употребляют.
Во-вторых, привязавшись к друзьям, я вдруг поняла, что если (или надо говорить когда), они узнают о том, кто я на самом деле, то вряд ли останутся моими друзьями. Отношение к провинциальным жителям среди моих знакомых явно не подпадало под законы русского гостеприимства.
– Опять лимита понаехала! – говорили они на Красной площади, разглядывая гостей столицы.
При этом, ни один из ребят не смог мне, ограниченной француженке, объяснить, а что такое «лимита».
– Ну, это когда из другого города, короче!
– То есть я – Лимита? – решила я сыграть дурочку.
– Ну ты меня радуешь!– тут же ответил Серёжа. – Ты не лимита, а иностранка!
«Радуешь!» - типичное слово-паразит москвичей. Их всё радует! Но, судя по всему их не порадует, если выяснится, что я их обманываю.
В третьих, существовала ещё и Вера. Я узнала о ней из разговоров Кати и Маши. Оказалось, что Вера – бывшая девушка Серёжи.
– Они давно расстались? – поинтересовалась я.
– Недавно. Пару недель назад. Она бросила его, уехала отдыхать в лагерь.
Вы поминаете всю нелепость моего положения? Мало того, что я погрязла во лжи (боже, какие вычурные слова, но иначе мою ситуацию не назовёшь), так я ещё парня чужого увести умудрилась. Девушка всего лишь поехала в лагерь, вернётся в ближайшее время, а тут я нарисовалась.
Когда я спрашивала девчонок, что из себя представляет эта Вера, и Катя и Маша сходились во мнении, что она ужасная воображала.
– Ставит себя выше всех нас! – говорили они. – Она и в самом деле умная и крутая. Но общаться с ней тяжело – она видит всех насквозь.
Веселенькое дело! Я получила в соперницы крутую и умную девушку, которая к тому же может запросто раскусить меня, если мы встретимся. А мне всё равно это предстоит когда-нибудь. Вера уехала в лагерь на три с половиной недели, но не на всю же жизнь. Так что я с большим страхом ждала этого события – возвращения бывшей девушки моего парня.
Последним минусом для меня были родители. Точнее, мама. Она очень интересовалась моими новыми друзьями, предлагала пригласить их в гости и устроить что-то типа вечеринки. Но, как вы понимаете, я не могла этого допустить. Мама бы никогда не согласилась подтвердить мою ложь, а надеяться на то, что во время вечеринки никто из моих друзей не заведёт разговор о Франции, или мама, невзначай, не начнёт рассказывать о моём детстве в нашем замечательном городке, было бы просто глупо. Поэтому я сказала маме, что мои друзья не желают в такую прекрасную погоду (ну и что, что идёт дождь) ходить по домам. Маму не удовлетворила моя отговорка, но как раз в это время все её помыслы обратились на поиски работы в Москве, так что она оставила меня в покое.
А вот с родителями Сергея мне пришлось познакомиться. Несколько раз, я отказывалась от приглашения пойти заглянуть к нему в гости, но в конце концов это стало невежливо.
Признаться, я с опаской шла домой к Серёже, зная, что мне придётся врать его родителям. Согласитесь, есть разница кому врать – подросткам, или взрослым. Но, к моему огромному удивлению, мама и бабушка Сергея даже мысли не допустили о том, что моя история может оказаться ложью.
– Худая-то какая! – причитала бабушка Софья. – Не кормили тебя, что ли в твоей Франции?
– Мама, успокойтесь, – вмешалась Виктория Ивановна. – Это мода сейчас такая – на худышек!
Никто не задавал мне каверзных вопросов, меня просто стали активно угощать разными вкусностями. И я было совсем уже расслабилась, когда некий разговор между мамой Сергея и его бабушкой заставил меня спуститься с небес на землю. Речь шла об одной знакомой Виктории Ивановны.
– Представляешь, замуж выходит, за провинциала! Уму непостижимо, неужели нельзя было приличнее человека найти?!
Так, стоп, неужели априори известно, что провинциал – неприличный человек?
– Понаехали тут! – вскипела бабушка. – Как будто Москва – резиновая. И чего им у себя на родине не сидится?
Я головы не смела поднять от тарелки, а Сергей, видно привыкший к таким разговорам лишь смеялся.
– Бабуль, но ведь ты сама в Москву из Донецка приехала.
– А ты не сравнивай! Я сюда по распределению приехала, а сейчас все за деньгами прутся, словно здесь их бесплатно раздают. Я для Москвы много сделала, 35 лет в институте проработала, сына родила и воспитала, внука опять же. Так что я заслужила право называться москвичкой. А некоторые люди сейчас, едва приехав, уже вовсю трубят, что они москвичи, и ждут, когда столица им подарит счастливую жизнь.
– А манеры… Мама, что вы можете сказать об их манерах! Вон у Дарьи, Жениной секретарши, жених притворялся, что москвич, а потом она случайно узнала, что он из Твери! Ну не наглость ли?!
Во время этого диалога мне безумно захотелось провалиться под землю. Но тут могли возникнуть некоторые проблемы – рядом не было ни погреба, ни, хотя бы, выгребной ямы. Согласитесь, странно бы это выглядело, если бы я, ни с того, ни с сего, бросилась бы долбить пол на нижний этаж для удобного проваливания сквозь землю. Поэтому я отказалась от этой затеи и молча жевала пирожок с яблоком, ставший вдруг невкусным и невероятно огромным.
После этого визита я ещё больше уверилась, что родители Сергея не одобрили бы нашей дружбы, знай, кем являюсь на самом деле.
Чтобы вы не заскучали, успокою – моя история уже близится к завершению. Более того, сообщу, что конец ей положила Вера, вернувшаяся из лагеря.
Естественно она не пришла в восторг, узнав, что её место в качестве девушки Сергея уже занято.
– Где ты подцепил эту деревенщину? – спросила Вера Сергея, едва скользнув по мне взглядом.
Какое оригинальное приветствие, я решила его запомнить, чтобы в случае чего сойти за москвичку в другой компании.
– Это Оля, она долго жила во Франции, - затараторили Маша и Катя.
– Француженка значит, ну-ну. Ладно, чего стоим, как одинокие деревья, пойдёмте радоваться жизни!
И мы пошли радоваться. Только на самом деле мне было совсем не радостно. Вера глядела на меня агрессивно, что вполне объяснимо – я же увела у неё парня. В разговорах она постоянно обращалась к кому угодно, но только не ко мне и не к Сергею. Она нас вообще игнорировала. Дошло до того, что она купила пять хот-догов – себе, Лёхе, Володе, Кате и Маше.
– Извините, но на всех у меня денег не хватило! – улыбнувшись сказала она, когда Сергей голодными глазами смотрел на эти хот-доги.
Несколько дней напоминали ад – Вера то демонстративно игнорировала меня, то оскорбляла. Она всячески стремилась вывести меня на чистую воду и я до сих пор не уверена – догадалась ли она, что я вру, или ей просто хотелось посеять сомнения в мыслях моих новых друзей.
– Классные джинсы, – говорила она. – Что, и до Франции китайские товары добрались?
– Неужели ты из Франции нормальной обуви не привезла? Зачем было тратиться на наш ширпотреб, когда они развалятся через пару недель? – это она про туфли, которые я носила уже третий год.
– Ну да, выговор у тебя явно не московский. Интересно было бы послушать, как ты по-французски балакаешь! Как по-французски будет – «Я люблю Россию!»?
От такого напора вопросов я терялась, а Сергей занял позицию идеального мужа – «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!». Позиция, конечно, хорошая для семейной жизни, но мне действительно нужна была в тот момент его поддержка.
– Пойми, детка, я не хочу ни с кем ссориться. Ни с тобой, ни с Верой. Ты просто не обращай на неё внимания.
Легко сказать – не обращай внимания. Увы, но присутствие Веры отравляло общение с моими новыми друзьями. И как же я радовалась, когда на выходные Вера отправилась с родителями на дачу. Два дня мы провели не просто весело – а по-настоящему бесшабашно. Тусили напропалую, постоянно смеялись. Так, что даже Катя сказала:
– Говорят, если сильно смеёшься, то потом также сильно будешь от чего-то расстраиваться.
Конечно, она была права, но об этом мы узнали позже. А тогда нам хотелось веселиться.
Вера вернулась в понедельник и тут же заявила, что нас ждёт сюрприз. Ой, не понравился мне её взгляд, брошенный на меня, но я отмела сомнения и смело пошла вместе с друзьями.
Через полчаса, пройдя какими-то закоулками мы вошли в какое-то двухэтажное здание, увы, но тогда я не разглядела таблички на нём. А надо было бы. Хотя, чтобы это изменило?!
– Нам на второй этаж, в актовый зал! – сообщила Вера и усмехнулась, глядя на меня.
Вскоре мы оказались небольшом зале, в толпе молодых людей, которые репетировали какую-то пьесу. И в этом момент я поняла, что моя песенка спета. Потому как пьеса была… на чистом французском.
– Привет, Жан, – окликнула кого-то Вера. – Как и обещала, я привела вам эту француженку. Думаю она сможет сыграть Джульетту. Она же с рождения жила во Франции.
Жан, молодой человек лет двадцати, подошёл ко мне и произнёс какую-то фразу на своём родном языке. Из его речи я не поняла ни слова – я ведь только начала изучать французский, к тому же на кассете женщина и мужчина говорили чётко и медленно.
Жан перестал говорить и видно ждал от меня какого-то ответа. А я стояла в ступоре, и лишь краем уха слышала голос Веры, беседующий с моими друзьями, как я поняла в тот момент, бывшими друзьями.
– Я нечаянно наткнулась вчера на этот центр. Жан пытается поставить «Ромео и Джульетту» на французском с учениками французской гимназии. Но у девочек из этой гимназии слишком плохой прононс, вот я и подумала о нашей Оле.
Она всё подстроила, решила вывести меня на чистую воду. И ей, надо сказать, это удалось.
В последний раз я такой позор пережила, когда в школе все узнали о том, что моего «плохого мальчика» никогда не существовало. Но тот позорный момент я пережила – мои подружки не отвернулись от меня, просто подкалывали иногда, когда было настроение.
Но в случае с французами всё было гораздо серьёзнее – они ведь всегда говорили, что терпеть не могут провинциалов. А как насчёт провинциалов, которые врут, что они из Франции?
Не в силах вынести подобной муки, я просто развернулась и побежала прочь из этого зала. Серёжа пытался меня догнать, но Вера его остановила:
– Ты что, не понял ещё, что она вас всех дурила?
Я выбежала из здания и оглянувшись заметила ту злосчастную вывеску, которую не удосужилась прочитать вовремя: «Центр французской культуры».
Вот так кончилась моя очередная фантазия. Вам интересно, что было дальше?! Ну, хорошо, расскажу, только вкратце: подробности вспоминать неинтересно даже мне.
В общем, домой я пришла в очень, очень расстроенных чувствах, что не укрылось от маминых глаз. Пришлось раскрыть ей страшную тайну своей жизни в последние несколько недель.
– Ты опять за своё?! – вздохнула мама и… записала меня на приём к мозгоправу, то есть к психологу.
Не уверена, что мне нужно было это лечение, я и так дала себе зарок, что никогда не буду больше врать – последствия моих фантазий оказались слишком уж огромным: я осталась одна в незнакомом городе без друзей. Безусловно, я надеялась, что Серёжа обдумает всю ситуацию и позвонит мне, скажет, что ему не важно, кто я – иностранка или провинциалка. Но ничего подобного не произошло. Однажды, я встретила Машу и Катю в магазине, они явно меня заметили, только не подошли, и даже не кивнули в знак приветствия. Обидно было до слёз. И со злости я несколько недель до конца каникул носила только этот злосчастный сарафан.
Ой, только не надо меня жалеть слишком сильно. Я недолго переживала – в сентябре пошла в новую школу, в десятый класс. И там… Интересно, да? Думаете, я снова начала фантазировать? Нет, ничего такого не было. И быть не могло. Ведь в моём классе оказался друг Сергея – Володя. Смешно? Мне было не до смеха. Да и он сначала держался отстранённо, а потом, как-то само получилось – начал защищать меня от насмешек одноклассников, и даже сел со мной за одну парту.
А после школы мы решили с ним пожениться. Так что сейчас у нас крепкая семья – растёт умненький сынишка, хулиган, как я и мечтала. Ему уже пять лет и в последнее время он развлекает меня историями о том, что у него под кроватью живёт маленький говорящий динозаврик. Мило, не правда ли?