Кладбище неживших - stalker

Сергей Евин
                ЧАСТЬ     ПЕРВАЯ

                СЛЕПОЙ   БЕГУН




                « И я так же понял, что мир-ловушка,
                а ловушек надо избегать. Но я не
                понял, что бегство от ловушки –
                часть самой ловушки. Это я понял не сразу ».
                "Иллюзионист"               
                Анита Мейсон          
               

                « Ловушки, в конце концов, для того и
                расставляются, чтобы в них попадаться…».
                Питер Устинов 
               



                Глава  1



     Я листал старую, найденную когда-то мной в зоне книжку «Из дыма вышла саранча» и поглядывал в окно: заканчивался кислотный дождь и можно было выдвигаться. Отбросив книжку на подоконник и зашнуровав высокие, до колен, ботинки – модель «погибший альпинист», я нетерпеливо выскочил из отеля «Потерянная дорога» на улицу. Слабый ветерок покалывал лицо и обжигал лёгкие на вдохе.

    Я не был здесь пять лет.

     Ровно пять лет назад я был уверен, что соскочил с ЕЁ крючка. Всё,  смеялся я и плакал: всё, зона, я ушёл красиво! Ушёл живой, с кое-какими деньгами и почти здоровой психикой. И вот, я снова здесь, и ОНА шлёт мне свой приветик, пока из-за периметра, лёгким бодрящим лицо ветерком. Что, мол, сталкер Чекер, мой одинокий и неприкаянный странник, ты всё равно вернулся… Все вы возвращаетесь. Однажды вдохнув густой, горькой, радиоактивной печали зоны: полной пепла выкуренных т а м сигарет, полной безумных снов с мечущимися неупокоенными тенями своих товарищей по работе в жёстких небесах, большинству из которых суждено вечно корчится в ловушках «узлов смерти», отчаянно крича от невыносимой боли: «Чекер, убей!». И ты «милосердно», каждую ночь, добиваешь тех, кому всегда оставлял чинарик на пару тяг, добиваешь, унося их хабар и последний брошенный на тебя тусклый, набрякший кровью, откровенно нехороший взгляд, который мгновенным ожогом навсегда рубцует твою сетчатку, и как ты до сих пор ещё не ослеп! А твоя вошедшая в удушливо-блевотные пересуды за спиной – удача… Вот, лишь один из запомнившихся случаев (а, сколько их было!), когда ты вёл свою группу прямиком через канаву полную смрадного, гниющего, иссиня-красного шевелящегося волнами от множества тридцатисантиметровых червей-выползков – мясного фарша, что энергично молотнула на днях гигантская ловушка – «мясорубка» (из кого приготовлена жрачка для червей, можно было только предполагать: группа Дятла? Ночные карлики-еб.аны?), и на огромном расстоянии вдруг услышал, как заработала вентиляционная труба второго реактора, и принял этот посланный тебе сигнал о последовавшем через три секунды мгновенном энерговыбросе: в голове пошёл мысленный отсчёт – « один,два,три…», а на четыре – ты заставил группу нырнуть с головой в червивое вязкое месиво. Выбралась тогда из зоны только твоя, вонявшая горелым мясом группа, и вечером, ты со снисходительной усмешкой ловил восхищённые взгляды молодняка. После всего этого весь остальной воздух, где бы ты ни был, покажется тебе пресным и разреженным.
 
     Однажды глубоко вдохнув в зоне, ты неминуемо захочешь сделать еще один глоток  н а с т о я  щ е г о  воздуха, воздуха зоны.
 
     Я вошёл в бар под названием «Олгой-Хорхой». Вышибала на входе не обратил на меня никакого внимания, он тупо пялился в толстый цветной каталог резиновых баб фирмы «Отпилил и выбросил!».

    Я подошёл к стойке и заказал, как пять лет тому назад, перед уходом, стакан водки настоянной на осиновой коре. Барменша – молодая бледнокожая девка лет двадцатипяти, затянутая в чёрный латекс так, что её пышная грудь невольно ловила липкой паучьей сетью твой взгляд – лениво и равнодушно посмотрела на меня. И это малость меня задело. Понятно, сегодня в фаворе у здешнего бабца другие имена, не успел я появится, как сразу услышал: Чайна Кэт, Капитан Оргазмо, Слотер… Эти парни показали себя в зоне за годы моего отсутствия и именно эти парни сейчас открывают дверь в кабак ногой, как когда-то мы… Да, согласен, но неужели здешняя память, как сухой язык сталкера тщетно скребущий по пересохшему горлу, когда кончаются патроны и остаёшься один среди гнойно-жёлтой пронзительно визжащей некроплазмы и мёртвых товарищей… Сухой язык пытается  снять с гортани святые слова последней молитвы сталкера, но в горле нет ничего, кроме прерывистого сипа… Твоя последняя молитва, как и здешняя память превратилась в пар унесённый внезапно налетевшим ветром в сторону полуразрушенного четвёртого блока… И имена Чекера, Шамана, Француза, Хрусталя – для них, сегодняшних – как газоаэрозольная пыль на полынном ветру… И получается, что всех нас помнит только ОНА? Бездонная чёрная воронка её памяти перебирает по-хозяйски, не спеша – наши имена отправляя их по нисходящей, к очередному «узлу смерти»… Но сейчас мне всё же хотелось бы проверить память людскую… А потом уже дело дойдёт и до ЕЁ памяти. Тут я не сомневался.

   Ожидая заказ я огляделся: в баре сидели и неспешно беседовали «господа-удавы» - суровые мужики – подручные на контракте у военных сталкеров. Пили они исключительно спирт настоянный на белене. Стены бара были голые, лишь на одной сиротливо висела картина бывшей местной художницы мутантки Таши «Последний кабак у заставы». Ташу я сам в своё время нашёл и вывел из зоны. Молчаливая мутантка много рисовала. И её огромная нарисованная «золотая зубастая рыба зоны» до сих пор у меня перед глазами. Золотой карп  – оторванная чешуйка которого выполнит любое желание, так и не был пойман никем из сталкеров. Отступил тогда и я. Все посчитали эту картину неотфильтрованной издевательской фантазией мутантки. Ташу и её картины, в том числе и «зубастую золотую рыбу зоны» вывезли военные в Москву, и след мутантки затерялся в секретных лабораториях войск ситуационного контроля.

    Взгляд мой привлекла рекламная листовка нового «табачного» коктейля лежащая на стойке. Стакан полный пенящегося и весело курящегося оранжевым дымом напитка удачно разбивался о репу какого-то «терпигорца», а слоган гласил: «Killed by the Hypnotic Bastard!». Бар постепенно наполнялся: прошла в свой угол большая кодла молодых. Они бродяжили по улице все как один в толстых резиновых костюмах модели «гидросолдат» с набивкой на спине:"Несчастье для всех - и пусть никто не уйдёт обиженным!", и конечно, в говнодавах «погибший альпинист». Девки умудрились разрезать сверхпрочную прорезиненную ткань своих брюк и скрепили лохмотья резины большими стальными булавками в виде ветвистого креста. Халдейка за стойкой потянулась и включила в ихнем углу модный музон, какую-то группу, то ли «Грамм По Двести», то ли «Ядерная Анальная Свеча», - я не очень то разбирался в их делах.

   Я взял свой гранёный водки и плавно сместился в соседний зал. Здесь собирались и решали свои дела – сталкеры. Двое крепких пареньков тормознули меня.

- Простите, мужчина, но здесь зал сталкеров и их близких.

  Я одним движением расстегнул плечевую молнию куртки и криво ухмыльнувшись, показал им татуировку на левом предплечье: руну Зиг.
  Я вернулся.
  Я играл в открытую.
               

                (продолжение следует)