Орнамент

Георгий Спиридонов
   - Нет, девушек этих, что на снимке, не знаю.
   - А если, Юрий Васильевич, присмотреться хорошенько, - ещё раз попросил меня следователь, уточнив, что фотография сделана, видимо, пару лет назад.
   - Нет. Все три красавицы незнакомы. А вот дом, Пётр Петрович, я точно узнал. Улица Совместная, дом пятнадцать.
   - Но как? На снимке только веранда и видна. А на той улице, насколько я помню, одинаковые двухэтажные бараки, только и разницы, что четыре одноподъездные, а крайние - двух.
   - У этого моя личная примета. Видите, средняя девушка облокотилась на перила прогулочной веранды, что над тамбуром входной двери.
   - Ну.
   - Веранду ограждают через каждые двадцать сантиметров двадцатисантиметровой же ширины доски с вырезанными одинаковыми орнаментами. Так вот узор доски, что как раз ниже локтя девушки,я выпиливал! Это точно! Он же вырезан несимметрично.
   - Да, вот теперь замечаю.
   - Мы там, я с другом и две девушки, веселились. Я, на что-то злясь, пнул ногой в доску, она и отвалилась, разломившись пополам. Мать девушки, у которой мы отмечали день рождения, выбежала из комнаты, разоралась…  Пришлось пообещать, что на следующий день выпилю из своей доски такой же узор.
   - Интересно, а как получается орнамент внутри доски?
   - Все просто. Сперва большим сверлом делаю в нужных местах отверстия, в одно просовываю тонкое полотно пилы…  Ну, как у детского  лобзика, только у меня есть настоящий столярный инструмент. Потом старательно и точно пропиливаю по намеченной химическим карандашом черте путь к следующему отверстию. Бывают и прямые линии, но для красоты узора лучше всего двигаться по эллипсу, чем сложней «дорога» пилы, тем витиеватее потом получается узор.
   - Ага, понятно.
   - После отца у нас в подвале осталось нечто вроде мастерской -  с верстаком, набором свёрл, рубанков-фуганков со многими железками, разные долота, стамески, молотки… Отец хотел, чтобы и я столяром стал. Не влекло, но некоторые навыки от его учёбы остались. В детстве я даже себе клюшки сам из бакелита делал, как-то на урок труда – было домашнее задание - принес выточенные мной пешки для шахматной доски…  А отец и шкафы собирал, и модные тогда диваны с высокими спинками, которые сам же украшал резьбой и даже в центре спинки выбивал разными долотами один и тот же рисунок: витиеватый цветок, от которого шли два стебля с несколькими симметричными листьями…  Но я отвлекся.
   - Мне, Юрий Васильевич, интересно! А отчего же получилось несимметрично?
   - Торопился, да и навыка мало. Словом, «увел» пилу от черты, поэтому и не было согласия в узоре.
   - Ну, если бы ты не показал, я бы и не заметил.
   - Так и не заметил, наверное, ни кто. А теперь оказалась нужная для тебя зацепка.
   - Да, спасибо! Если теперь знаю конкретный дом, то поиск будет успешным.
   - А что случилось-то?
   - Как раз вот эта облокотившаяся на перила девушка недавно убита  недалеко от вашего склада стройматериалов. Правда, не в твоё дежурство, но тот сторож не заметил чего-то подозрительного. Имени ещё не знаем, в сумочке ни паспорта, ни телефона, ни иных документов, только вот косметика и эта закатанная в целлофан и немного потёртая фотография. Видно, чем-то памятна. Если вдруг всё же что-то вспомнишь, может, девушка это на глаза во время дежурства попадалась, то вот, звони – Петр Петрович протянул мне визитку.
   Дома я на всякий случай положил её в коробку, в которой у меня двумя стопками хранились все врученные когда-то визитные карточки, большинством из них так ни разу и не воспользовался: номера, по которым часто звоню, знаю наизусть.
   В тот же вечер отчетливо вспомнил всё, что у меня связано с этим двухэтажным бараком. Было это, сейчас прикину, вернулся уже из армии, значит, сорок четыре года назад. Ещё доармейский приятель Сашка обрадовался моему прибытию, немедленно познакомил с подругой его новой пассии Люси Евгенией.
Мать Люси, на французский манер с ударением на последнем слоге, мечтала побыстрее – сама ещё не старуха – выдать её замуж, чтобы одной успеть пожить в удовольствие. С взрослением дочки становилось тесно в квартире, которая постепенно пополнялась современной обстановкой: шифоньером, диваном, ковром на стене, недавно куплен телевизор, какой был уже у всех семи соседей по дому.
Барак скорой послевоенной постройки – для переехавших с Урала поближе к столице вместе с номерным опытным заводом и конструкторским бюро специалистов на почти такое же оборонное предприятие.
   Иващенковым комнату дали одним из первых: как-никак родилась долгожданная дочка, шесть лет уже в супружестве, да и Александр ещё с уральских лет был опытным термистом, вырос на новом заводе до бригадира калильщиков. Жаль, что его жена, которую все звали только Ленкой, так и осталась, как на Урале, подсобницей, а потом и вообще за грубость с начальством переведена в уборщицы.
   Как-то Александр купил толстущий справочник по термообработке, значит, дорогущий, подумала жена, устроив скандал за трату денег, и выбросила книгу в окно. В чём был одет Александр, в том и ушёл из дома, лишь подобрал с травы справочник. Только и сказал на прощание:
   - Как ты, Ленк, пришла  из тагильской деревни к нам на завод хабалкой, так ей и осталась. Вот мы уж в другой город переехали, квартиру нам дали, все твои товарки вечернюю школку окончили, а то и в техникум ходят, а ты одна дура дурочкой…  Смотри, чтобы дочь на тебя не походила… За алименты не беспокойся, хоть в бухгалтерию термички приходи, хоть по почте получай…
   В Люси мать души не чаяла. Уборщицей в трёх местах пахала, побольше некоторых инженеров получала. Одежда у дочки самая модная. Училась не ахти, умом, видно, в мать, но зато красавица. Устроилась после школы собирать  и клеить из вырубленных на прессе заготовок картонные коробки.
   - Зато работа чистая, цех в центре города, в обед и вечером там гулять будешь, жениха найдём богатого, - словно наговор причитала мать.
   Губастого Сашку после третьего свидания мать забраковала. А вот знакомство со мной, недавно пришедшим из армии, одобрила: всё же техникум окончил и уже мастером работаю в термическом цехе, где и её отец бригадирствует.
   Всё это мне в первый же вечер простодушно рассказала Люси, радуясь, что я, отбив её у Сашки, стал встречаться с ней, а не Евгенией. Гордился тем, что она, красавица, брала меня на виду у всех под руку, и мы шли прогуливаться по центральным улицам, заглядывая в универмаг, иные магазины, наслаждаясь мороженым в парке.
   Бригадир Иващенков, называя, смеясь, меня зятьком, серьезно предупреждал:
   - Ты, Юрий, присматривайся внимательнее к этой семейке. Ленка, все знают, известная хабалка, тёща будет злая, да и дочь, судя по рассказам бывших моих по дому соседей, не так и далеко от неё ушла. Ты в их доме хоть одну книгу видел?
   Не внял я советам «тестя», красота Люси передо мной всё застила. Я уже собирался сделать ей предложение руки и сердца, как всё решилось само собой: моя королева нашла другого, с квартирой и должностью обеспеченного вдовца.
   Картонажный цех был по соседству с рестораном, в то дешёвое на все продукты и товары время молодые картонажницы иногда ходили обедать в «Оку».  А тот мужик из треста «Снабинструмент» иногда тоже туда заглядывал, вот и встретились…
   Ленка, заметив, что я караулю её дочь на лавочке у подъезда, спустилась со второго этажа:
   - Ты её, парень, больше не жди и не ищи. Она замуж собирается, и уже у будущего мужа живет. 
   Бригадир Иващенков только и сказал:
   — Следовало ожидать. Ты, Юр, не расстраивайся. Помнишь, несколько лет назад модной финская песня была со словами: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло!»
   Повезло, как потом стало ясно, мне.
   Заочно шесть лет учился в институте. Диплом обмывал одновременно со свадьбой. Дослужился до заместителя главного инженера, пригласили заведующим отделом в горком партии с перспективой дальнейшего роста. Но случился крах горбостройки, обернувшийся ещё большей катастрофой – ельцинской победой. Мне сорок четыре – и поиск работы. К счастью, освободилось место в техникуме, а я же специалист по металловедению и термообработке. Тогда модной была присказка: «Чтоб ты жил как бюджетник».  Так вот нищим бюджетником и дотянул я до своего пенсионного года, времени начала финансового кризиса.
   После сокращения преподавательского  состава пришлось уступить  место  молодому коллеге. К счастью, вскоре меня устроил сторожем, через две ночи на третью, в свою фирму бывший начальник техотдела одного из цехов, которого я  заприметил ещё простым конструктором и дал возможность отличиться. И на капиталистическом пути он нашел свою дорогу, став хозяином склада стройматериалов. Финансовое моё состояние улучшилось, мы с супругой снова стали деньгами помогать обеим дочкам, чтобы они могли более достойно содержать своих детей. Вот ведь как в жизни повернулось: испокон веков у нас принято, чтобы  дети содержали своих стареньких родителей, ныне же всё наоборот.
Да, если бы не крах социализма, то у нас шла бы иная жизнь. Если бы я ещё в армии на первом  году службы согласился на предложение взять направление на учёбу в военно-строительное училище, возможно, был бы сейчас полковником, а то и генералом в отставке. Если бы…
   Да мало ли какие если… Я такие разные варианты развития событий жизни лично своей и СССР от нечего делать часто просчитывал  почти на каждом скучном дежурстве. То себя видел директором крупного завода, то нашу страну, это когда я придумал вариант ухода Брежнева с поста ещё в начале семидесятых (так и не решив окончательно, кому отдать его место – то ли Косыгину, то ли Андропову) крепкой экономической державой. Вот такие в голове крутились фантастические орнаменты.
   Но в главном, в женитьбе, я не ошибся.
   Люси же, прав несостоявшийся тесть, пошла в мать. Родила двух дочерей, потом с помощью участкового и парткома треста вышвырнула из его же квартиры вконец спившегося супруга, чему и сама очень способствовала: работала тогда она (по его же протекции) в аптеке и ежедневно приносила мужу по нескольку пузырьков настойки боярышника… Второго мужа, ставшего в период первоначального накопления капитала хозяином сети аптек, анонимно заложила прокуратуре на всего-то трехлетний срок, но зато стала аптечной хозяйкой. Пришедшему с зоны супругу  железную дверь в свою квартиру не открыла, сунув в щелку десять тысяч рублей и сказав, что если ещё раз сюда придёт, то натравит на него любовника-рэкетира. Но и того выгнала через год, заметив приставания к старшей дочери. Тот молча удалился, помня судьбу  предшественников. Зато четвёртый оказался хватом: постепенно прибрал к рукам её бизнес, квартиру и старшую дочку.
   Хорошо, что у Люси на карточке оставалась крупная сумма, да и пустовала несколько лет мамина квартира. Туда она и переехала с младшей всё ещё незамужней, хоть и двадцать семь, дочерью.
   О последней новости рассказал мне через день следователь Петр Петрович, поблагодарив ещё раз за точный адрес поиска. Как раз дочка Люси и назвала имена и адреса подружек. Одну нашли в тот же вечер, третьей четыре дня не было ни дома, ни на работе.
   - Может, Юрий Васильевич, ты знаешь про двадцатисемилетнюю Надежду Семёновну Галанову? Она же в техникуме в молодости училась.
   - Нет, не припомню, десять же лет, выходит, прошло.
   - Интересно вот что: в этом месте кроме вашего склада только ещё один – и больше ничего нет, окраина же города. И от железнодорожного переезда тут единственная дорога.
   - А, может, Пётр Петрович, труп сюда специально привезли, чтобы запутать следы!
   - И эту версию мы разрабатываем. И соседний склад проверили. Думаю, что убийство связано или с  работой, всё же бухгалтер, или с какой-то её тайной деятельностью. Вероятнее второе, какие великие, чтобы был повод для убийства, деньги могли быть в «крысятнике»?
   - Где-где?
   - Так в народе зовут отделение санэпидстанции, занимающееся борьбой с грызунами, короче дезинфекцией.
   Петра Петровича я случайно увидел на нашем рынке через месяц. Первым делом, пожав руку, поинтересовался ходом поиска убийцы.
   - Многого сказать не могу, дело оказалось сложнее, чем мы предполагали. Определив круг знакомств Надежды Галановой, мы пришли к выводу, что она причастна к группе горожан, открыто протестующих против всего. Против неправильной, на их взгляд, системы выборов, начала разработки карьера, который будет отрицательно влиять на экологию, плохой уборки улиц, коррупции в сфере благоустройства и при выполнении иных дел. А ещё они добиваются наказания виновных в развале двух заводов.
   - Да, немало у нас сегодня недостатков. И я, между прочим, все претензии поддерживаю. Правда, в их общества вступать не собираюсь, не по возрасту.
   - Только бы это, так не беда. На такие возмущения власть давно внимания не обращает. Но, как мы узнали, несколько протестующих организовали какое-то тайное общество, которое настроено на решительные  действия.
   - Там и ваша Галанова?
   - Ну да. Только уже не наша. Её дело забрала от нас другая инстанция.
   - Понятно.
   - Чего тебе, Юрий Васильевич, понятно, если мне, следователю, вот до сих пор не всё ясно? Давай лучше на другие темы поговорим… 
   В этот вечер на дежурстве я по привычке стал размышлять о том, какой могла быть в ближайшее время Россия, если бы организации, подобно той, в которой состояла Галанова, действовали напористо, решительно, без промедления. Ведь нашему бюджетному и иному нищему рабочему большинству давно ясно, что верхи сознательно не могут заботиться о населении, а низы так, как сейчас, жить не хотят. Что мы, хуже киргизов и всяких египтян-ливанцев? Или просто до времени терпеливее? Кстати, средний уровень жизни тех же ливанцев вдвое выше нашего. Или взять соседку-Украину: тамошняя действительно демократическая система выборов всё же позволила недовольному населению избавиться от ненавистного им Ющенко. У нас номер с выбором иного, кроме названного преемником, кандидата не пройдет: против единоросского тандема нет пока приема.
   Зюганов не скажет: «Есть такая партия!». Её еще нужно создать – тайно, подпольно, как при царе, пока открыться не заставит  необходимость широкой агитации масс. А деньги найдет через миллиардеров (где ты, Морозов?) новый Горький, или придется экспроприировать эскпроприаторов-прихватизаторов, можно и гонца послать с ледорубом хоть в Лондонград, этот спальный район российского капитализма. Может, та Галанова и принадлежала к уже профессиональной организации революционеров, которая может свергнуть олигархический мир. Нет, что-то не верится, что в нашем городке…
   А, может, подполье уже существует, готовя к походу партизанские отряды и запасные базы? Были же в свое время на территории Белоруссии в немецкую оккупацию целые красные районы, живущие по социалистическим законам. Или новые Лазо поведут отряды, «чтобы с боем взять Приморье», создав в нем свободную от дичайшего капитализма экономическую зону, вооружившись китайским опытом партийного руководства наполнения бюджета Дальневосточной республики, которая постепенно будет расти, присоединяя к себе регион за регионом, регион за регионом, вплоть до Калининграда.
   Почему-то я ни разу не рассмотрел вариант демократической передачи власти к партии народного большинства. Маниловщина? А разве первые два способа не такая же маниловщина?!
   Но всё равно что-то должно произойти. Состояние неудовлетворенного покоя для такой гигантской страны-территории – опасная для неё вещь. И ежу понятно.
В Египте или Ливии тоже был долгие годы кажущийся покой, размышлял я в два часа ночи. У нас, наверное, движущей силой революции тоже должна стать компьютеризированная молодежь через двадцать (тридцать-сорок) лет. Мы, привыкшие при социализме слушаться начальства, уже не годны для решительных сражений. Нынешнее поколение безропотно будет жить при капитализме. А вот следующее…
   Уже светает. Скоро приедет на «Лексусе»  начальник, потом придут рабочие склада, чтобы готовить товар стройучасткам. Вот какую политико-экономическую мозаику я сотворил в это дежурство. Стоп! А почему я в этом калейдоскопе перемен не предусмотрел вариант, о котором всё чаще талдычат разные прорицатели – полный развал страны на энное количество слабеньких стран. Россию жалко?! А ведь вполне может на глобусе появиться богатое государство Ямал или Ханты-Мансийская независимая республика.  Москва без притока периферийных финансов останется просто сверхбольшым многоэтажным селом, откуда, как прежде из неперспективных  деревень, народ будет убегать в богатые города.
   А вот и звонок в дверь. Хозяин мог бы открыть её электронным ключом, чтобы застать сторожа врасплох, как он делал это не раз с другими сменами, но мне он доверяет. Только что-то рано сегодня пришёл хозяин, ещё нет и семи утра.
   - Юрий Васильевич, поговорить надо. Однажды вы меня выручили, теперь возвращаю долг. Вчера нас, бизнесменов, пригласили в здание, что рядом с милицией. Я пришёл туда первым, нажав на кнопку звонка. Поэтому и посадила меня секретарша в самое начало длинного стола для совещаний. Речь шла о том, чтобы мы ни в коем случае, иначе будет худо, не помогали некоей тайной организации в её темных делах. Потом секретарша обошла каждого из нас с раскрытой папкой, начав с меня, чтобы расписались в знак согласия  с полученным наставлением. Из только что раскрытой папки вылетел листок мне под стул. Пока его поднимал, чтобы подать девушке, успел пробежать глазами некий список. Первая фамилия – Галанова, самая нижняя – Младецкая. Как я догадался - список той организации. В нашем городе, насколько я знаю, столь редкую фамилию носит только твой зять, выходит, в списке фамилия твоей дочери. Сначала убийство Галановой недалеко от нашего склада, а теперь и дочь нашего сторожа теперь тоже под подозрением. Извини меня, Юрий Васильевич, вот тебе бумага и ручка – пиши заявление по собственному. Не хочу для своей фирмы сложностей. А такую же работу я тебе через друзей постараюсь найти. И торопись предупредить дочку...
   А я решил сперва с Петром Петровичем посоветоваться. Дома нашел его визитку, зная, что на рынок он ходит в первую очередь к книжному ларьку, продавец которого Сергей Грызлов привозит для него книги Василия Головачева и других фантастов. Вот и назначил я ему там встречу на десять утра, сказав, что у Сергея новый привоз.
   - О, привет! Как дела?
   - Дела у прокурора, - отшутился я, - а у меня проблемы. Давай-ка отойдем к берегу Оки.
   Выслушав меня, он сказал, что теперь за такое не арестовывают, но осторожность дочери не помешает, могут за ней и следить, чтобы она ещё на кого-то вывела.
   - А вообще-то, насколько я информирован, ныне почти в каждом крупном городе какие-то протестные организации есть. Бывает, что и арестуют человечка для профилактики. В конце прошлого года, да ты, наверное, и сам, Юрий Васильевич слышал, даже нашего бывшего губернатора и первого зама самого Черномырдина Бориса Немцова за участие в митинге посадили на пятнадцать суток. Но  то Немцов, фигура в протестном движении заметная, даже, кажется, он один из организаторов того митинга.
   - А по Галановой что-нибудь известно?
   - Нет. Но вот что я тебе, Юрий Васильевич, скажу. Назову только недавние случаи: за развал одного завода признали ответственной бабу-бухгалтершу, а основные виновники посмеиваются и помахивают толстыми кошельками в красивых домах. Одному председателю сельхозартели за якобы присвоенные деньги, полученные по аграрной программе, дали семь лет условно и сорокамиллионный штраф, хотя его хозяйство успешно работает и деньги те вложены в различные покупки техники, стройматериалы, удобрения-семена. Наш же суд вскоре рассматривал почти такое же дело хозяйственника из соседнего района. Только разница в том, что этого мужичка оправдали, хотя одного его предприятия вообще не стало, другое на грани банкротства... Мне самому противно в последнее время в прокуратуре работать. Выслуга уже есть, так что утром заявление по собственному написал.
   - Если уж информированный следователь прокураты удивляется, что же простой народ об этом думает?
   - Через две недели буду свободен. Юрий Васильевич, помнишь, как ты интересно про столярное дело рассказывал. Так я знаешь, где себе место подыскал – в деревообрабатывающей мастерской, пока учеником столяра. Научусь, буду заниматься резьбой по дереву. Ну, пока. Звони, если что... А дочка пусть осторожнее себя ведёт.
   - Скажу. Вот скоро у неё обед будет, к ней домой и поеду. А я уже с сегодняшнего дня уволился.
   - Так давай вместе со мной! Там ещё две вакансии есть.
   - Вот с дочкой поговорю, а потом и позвоню. Может, так и поступлю. Только я учеником  не согласен...
   Марина уже была предупреждена об имеющемся списке, оказывается, и в той серьезной организации был человек, сочувствующий стремлениям её товарищей по-иному обустроить Россию.
   - А убийцу Галановой, нашей руководительницы, искать не будут.
   - Почему?
   - Потому что заказчик-то известен. И нам, и тем, кто должен это знать. Это бизнесмен Вутыкин.
   - Неужели?
   - Галанова пропала после визита к нему. Её застрелили или у него в кабинете, или дали чуть-чуть отойти от фирмы.
   - Марин, что-то не верится, что такой уважаемый человек, депутат...
   - Именно он. Для пополнения казны нашей организации Галанова решила попросить денег у Вутыкина. Зная точно, что не даст, подготовила раскрытые ей данные о его вкупе с районными чиновниками махинациях с госзаказами, строительством, консолидацией личных больших денег этих начальников, чтобы они прирастали ещё большей прибылью. Некоторые цифры и факты ей добыли, кое-что она сама, как бухгалтер, скачала в налоговой из базы данных. Пришла к ним из «крысятника» с очередным отчётом к вечеру, послала сотрудницу за настоящим итальянским ликером «Амаретто», сказав, что по личным причинам в соседнем магазине ей лучше не появляться, а сама за это время успела скачать все нужные данные... Мы её отговаривали от визита к Вутыкину, думали, что опасно, но не такой же смертельной степени... Ой, пап, мне ещё пообедать надо, ты приходи к нам в субботу, поговорим подробнее.
   - Последний вопрос. А муж всё знает?
   - Разумеется. Он же член нашей организации.
   В субботу и Марина, и её супруг Андрей кое-что рассказали об их делах.
Оказывается, таких организаций, как галановская, в стране немало. Кое-что даже на телевидение попадает. Правда, под иным соусом. Вот арестовали недавно почти мальчишек в Приморье, выдав их за бандитов, ищущих оружие и легкую наживу. А это молодые мстители, недовольные нынешней своей и родителей жизнью. Только ведь не зная, с чем и как бороться, взялись за самое для них видимое – стали физически уничтожать коррумпированных ментов. Или вот движение «синих ведёрок». В Калининграде взялись бороться с коммунальным произволом, были многолюдные митинги, но там присосались для собственных амбиций лидеры официальных московских протестантов. А водители, возмущенные дорожными налогами... Теперь вот рыбаки всколыхнулись. Как курочка по зёрнышку клюёт, так и недовольство по крупицам зреет-зреет, да и прорвется.
   - Да, - согласился я,- а вы, выходит, ускоряете этот процесс!
   - Но трудно,- продолжал рассказ уже Андрей, - агитировать при нынешней тамдемской «демократии». Ещё сложнее создать единый центр, который бы мог координировать усилия. Да и массы пока ещё доверчивые, терпеливые, всё ещё верящие, что государство поможет, разберётся, всё исправит. Взять последние выборы в Законодательное собрание. Если в городах и явка была низка, и за правящую партию было отдано не так много голосов, то в сельской местности и глубинных районах картина совершенно противоположная. Хотя как раз за последние двадцать лет селяне пострадали гораздо больше горожан.
   - Выходит,- я сделал правильный вывод из услышанного,- мы пока сами не хотим жить лучше.
   - Когда люди действительно сами пожелают перемен, - ответила дочь,- они их будут добиваться. Банально звучит, но всё зависит от нас самих. А наша организация только направит протест в нужное русло.
   - Юрий Васильевич, - почти официально обратился ко мне зять, - вы же в своё время в горкоме партии работали, четыре месяца на курсах в Высшей партийной школе учились, нам как раз теоретика не хватает, Галанова ведь тоже в этом вопросе была слаба, так, может, присоединитесь к нам! Кстати, завтра из области к нам приезжает бывший преподаватель вашей ВПШ, Семён Евсеевич Крупицын, про такого не слышали?
   - Преподаватель политэкономии капитализма.  Он меня похвалил, за то, что я так старательно законспектировал первый том «Капитала».
   - Вот и приходите, все соберутся в нашей квартире.
   Я был приятно удивлен встрече: сколько лет прошло, а профессор оставался почти таким же: правда, приятная седина чуть поредевшей шевелюры отсвечивала желтизной, гладкое, без морщин, лицо, чуть сутуловат. И портфель тот же самый!
   - А я вас помню,- он первым протянул мне руку для приветствия. – Про «Капитал», надеюсь, не забыли?
   - Нет.
   - Вот и ладно. Многое написанное в нём применимо и к сегодняшним дням. Особенно в России, и то место, в котором говорится, что за высокий процент прибыли можно идти на убийство. А сегодня мы поговорим об «Апрельских тезисах».
   И тут же успокоил слушателей: известный экономист Лазьев свою программу преобразований в России, как и Ленин, написал в апреле. Вот и все сходство. Лазьев в тезисах свои постулаты объединил с лучшими высказываниями и наших, и зарубежных экономистов. Получилась программа становления страны на другие, делающие её население богаче, рельсы.
   Кое-что очень понятно и легко выполнимо. Это применение ставки налога в зависимости от заработка, это национализация важных для страны предприятий, добыча и продажа ресурсов только государственными организациями. А ещё реальная помощь мелкому и среднему бизнесу, особенно аграрному, если он честен и приносит пользу отечеству.
   - Всё хорошее от капитализма мы возьмём в будущее,- уверенно отвечал на недоумённые взгляды профессор. – Конкуренцию, например. Плюс стремление каждого к качественному и производительному труду, какого не было при старом социализме. Вот для этого и пригодится средний и малый бизнес: небольшие предприятия в частных руках всегда эффективнее государственных. Это же мировой опыт. Кстати, обязательно возьмём на вооружение всё лучшее на нашем шарике – от Швеции, Китая, Венгрии, и, к примеру, даже Чечни. Опять, вижу, удивляетесь, а напрасно. У нас нет ныне, как у горцев, уважения к старшим, обдуманного воспитания детей, хотя и у нас это всё было, только утеряно. Если для нынешних детей не Павка Корчагин, а Ромка Абрамович  герой, то они пойдут по пути мальчишей-плохишей, а не Александра Матросова или Зои Космодемьянской.
   - А чем мы должны заниматься в нашем городке? – спросила Марина.
   - Из истории различных революций одно общее – все они начинались в столицах и подхватывались затем промышленными центрами. Главное слово за нашими московскими товарищами и их северными коллегами, есть солидные силы в Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Челябинске, Омске, Владивостоке, Калининграде… Читали, наверное, как Нижний Тагил, а потом и весь Урал, дружно заступился за Егора Бычкова, боровшегося своими полезными методами против наркомании… Вот недавно встрепенулся Воронеж после смерти там старушки в супермаркете. А вы будете на подхвате. Сейчас, главное, накапливать информацию о местной коррупции: новому государству в начальный период для реализации социальных и иных программ надо будет много денег.
   - И когда всё начнется? – нетерпеливо поинтересовался Андрей.
   - Ныне само правительство ведёт против себя агитацию. Чем больше заметно неуважения к просьбам народа – тем лучше для нас. Люди давно раскусили пустопорожнюю телеболтовню современных Чука и Гека. Напомню известные слова Кутузова: «Всё приходит вовремя для того, кто умеет ждать». А вам надо теснее держать связь с областной организацией, она, наконец-то, создана. Необходим не так и заметный человек, который по своим делам, чтобы не привлекать к себе внимания, часто ездит в Нижний.
   - Может, Сергей Грызлов подойдет, - предложил я. – Его взгляды на действительность знаю. На «Ниве» он регулярно ездит пополнять запасы  своего книжного ларька.
   - Присмотритесь к нему, - ответил Крупицын. – Если согласен, то дайте  номер моего сотового телефона. И фамилия у него для конспирации подходящая.  С ней хоть в депутаты вашей гордумы баллотируйся. Кстати, нам нужны люди и в таких органах.
   - А как поступить с заказчиком убийства Галановой?
   - И ещё один совет,- про вопрос Марины Семён Евсеевич словно не слышал.- Это хорошо, что на девятнадцать молодых, многим нет и тридцати, есть хоть один человек в степенном возрасте. Вот пусть и скажет по этому поводу свое мнение.
Я быстро сообразил, какого ответа ждет профессор.
   - Пока не время наказать Вутыкина. Не надо привлекать к себе дополнительного внимания.
   - Я тоже так думаю, - согласился Крупицын.- А теперь напомню вам одну притчу. Один старик в чём-то помог волшебнику, тот в благодарность пообещал исполнить его два желания. «Сделай меня молодым!» - «Пожалуйста» - хлопнул в ладоши волшебник. «А теперь сделай меня мудрым» - попросил, удовлетворенно  посмотрев на себя в зеркало, юноша. Хлопнул в ладоши волшебник – и предстал перед ним прежний старик. И вот вывод – мудрость зарабатывается годами. И вам в группе нужны несколько опытных людей, разбирающихся в экономике, юриспруденции, налогах. Приеду через месяц-полтора…
   К тому времени подготовлено два новичка. Сергей Грызлов, оказывается, давно искал выход на инициативных людей. Он однажды  даже специально ездил в Нижний, поучаствовал в митинге несогласных. Членом группы Младецкой стал и бывший следователь прокуратуры, ныне столяр, Пётр Петрович.
   А случилось это так. Устроившись на работу, он переманил туда и меня. Первая же зарплата разочаровала нас обоих. Вкалывали побольше папы Карло, а получили с гулькин нос.
   - Ты что думаешь, капиталист много платить будет? Держи карман шире!
   - И, главное, ныне везде такая нищая зарплата, хоть в нашей маленькой фирме, хоть  на крупном заводе, - я напомнил, что моей дочери с зятем недавно снизили оклад и процент премии, а недовольным начальство предложило искать новое место.
   - Сколько лет работал в прокуратуре и не знал, что так хреново живется работягам, живущим по соседству со мной.
   - Так ты, Пётр Петрович, тогда в другом круге общался. Наконец-то у тебя глаза открылись!
   - Ну, кое о чем я и раньше догадывался, а сейчас вот смотрю на всех наших столяров, так ни кто не может достатком похвалиться. Вот мой наставник, вдвое моложе меня, мастер от Бога, ему бы жить да радоваться, а он выпивать от безысходности начал. У него две девочки, супруга  в положении, аборт делать не захотела. Как семья скоро будет существовать? Заработка не прибавится, а всё дорожает. Дети подрастут – сколько одежды и еды надо, школьные к тому же расходы. Вдруг, как предполагают, образование станет платным кроме нескольких предметов.
   Ещё несколько таких возмущенных разговоров о печальной действительности и я понял, что Пётр Петрович вполне может стать членом нашей группы. Посоветовался с дочерью и зятем и получил добро на «вербовку». Последним доводом стало сообщение приятеля о том, что заказчик убийства Галановой всем, кому нужно, известен. Это Вутыкин.
   - Я бы его попытал тёмной ноченькой, он бы мне тут же имя исполнителя выдал. А потом бы и того, и Вутыкина застрелил. Мне бы снайперскую, как в армии, винтовку, а то и пулемет, я бы разных чубайсов-дерипасок…
   - И какой от этого толк? – пришлось мне возразить. – Появятся другие потанины-эксплуататоры. Рисунок капиталистического орнамента страны от этого не изменится. Мы пойдём другим путем! Так однажды сказал Владимир Ульянов, найдя самый лучший способ мести за казнь брата.
   - А кто это мы? Ты говоришь, товарищ, словно знаешь, что есть с кем идти верной дорогой! Ты мне скажи, если это не твой пустопорожний треп.
   В день приезда Крупицына по городу стремительно разнеслась тревожная весть: накануне вечером убит Вутыкин. Он с тремя друзьями шел по берегу Оки к своему быстроходному катеру, сверху, с зелени кручи, раздался точный выстрел…
   - Мы тут не причастны, - ответила Семёну Евсеевичу Младецкая.
   - По тому, что снайперу через секунды после выстрела помогли скрыться, чувствуется, что он был не один. Никаких зацепок, - рассказывал подробности об узнанном в прокуратуре и милиции Пётр Петрович. – Даже предполагают, что в нашем городе действует какая-то молодежная группа.
   - А что, возможно, - предположила Марина. – Недовольной молодежи у нас много. Если такая организация в самом деле существует, то нам надо найти на неё выход. Пётр Петрович, вот вам и первое конкретное задание.
   - Возможно, возможно… - Семён Евсеевич помолчал, словно размышляя, о чем скажет он дальше.- Вот в Орджинске буквально позавчера был почти подобный случай. А ещё есть сведения, что в нескольких городах появились одиночки-мстители, копирующие в своих реальных поступках Робин-Гуда, человека-паука, Зорро, ещё каких-то киногероев. Но это всё не наша дорога. У нас сейчас идет медленная, но уверенная подготовка к борьбе не с отдельными личностями, а против нынешнего олигархическо-грабительского капитализма в целом. А вам, коллеги, на этом этапе нужно сделать вот что...