Как-то, теперь уже в далёкое советское время, пришлось мне побывать в этакой глухомани уральской глубинки, что до сих пор нет-нет, да на смех пробирает при воспоминаниях. Выпала «удача» посетить далёкую деревню за Верхним Уфалеем на реке Чусовой не доезжая до Полевского, если кто с трудом представляет, где это – то он самый что ни есть счастливец на этом белом свете. Места, конечно, просто красота, но вот в плане «как попасть туда» понимается только расклад простой «шаговой доступности»! Именно так и не иначе. Шагать ножками надо и много…
Ехал я туда со своей щекотливой и шкурной темой – в поисках старинных предметов быта, изделий народных ремёсел, и всякой всячины «что попадёт». И находилось в тех краях того самого, искомого всегда в достатке, что радовало несомненно, добавляя зависти ленивым друзьям, желающих тоже иметь что-то, но при этом, чтобы не ходить и не ездить в «далёкие края». Я придерживался всегда иного взгляда, много изъездил областей и по Русскому Северу, и по Нечерноземью, да вот и сюда уже заглядывал как-то. Потому и обладал неплохой коллекцией старинных книг, икон, монет и самоваров.
Доехав до конечной, где было то самое «завершение цивилизации», можно было рассчитывать только на счастливый случай, чтобы сесть на автобус и добраться до очередного пункта перевалки. И там при хорошем стечении обстоятельств вовремя попасть на «паровоз» и поехать далее именно в ту обозначенную мне точку на карте, деревню с поэтическим названием Шмыгино. А это тот самый глухой район, где более преобладают леса, болота, топи непроходимые и дороги имеют статус более направления, чем прямого понимания того слова.
Прибыв на жалкое подобие железнодорожного вокзала, я прошёл «в кассы», где через маленькое окошечко мне монотонно было сказано, что сегодня паровоз уже ушёл и будет только послезавтра, так как они ходят здесь исключительно только по нечётным дням. Вот так новость! Такое впечатление, что я попал в другое измерение, где кроме лошадей ничего более не ездит. Кстати, мне эта кассирша и посоветовала найти подводу, которая будет идти в ту сторону, всё одно ближе будет, а там и пешком недалече. Последние её слова меня так впечатлили, что я даже представил себе этакую картину, как я с «попутной лошадью» добираюсь до последней точки, а оттуда и пешком недалече до той самой деревни. Красота!
И, как это ни смешно, но подвернулась мне «попутная подвода» и я, водрузившись на этот скрипящий, дрожащий и прыгающий деревенский транспорт, двинул в неизвестность, которая так меня манила ранее, а теперь вот как-то я стал задумываться о достижениях цивилизации-урбанизации. В этой глухомани я пока ещё не заметил ни почты, ни магазина, ни путников едущих, идущих. Тмутаракань какая-то, подумал я про себя и стал размышлять теперь о том, а как же это я буду выбираться отсюда, да ещё и с чем-либо приобретённым?
Хотя прибыв в деревню, к своему изумлению увидел, что совершенно с другой стороны через неё проходит железная дорога, про которую я не знал, да и на карте её не было. Это была старая железная дорога, по которой возили, видимо руду, лес или рабочих. И действительно два раза в неделю по этой дороге проезжал паровоз всего с двумя вагонами по типу довоенного образца. Вагоны были «добротно отделаны и декорированы» фанерными крашеными щитами. Краска местами слезла, где-то выгорела, частью просматривалось несколько слоёв и, в общем, всё это походило на военный камуфляж. Проезд паровоза через деревню был целым событием для всех живущих.
Найдя записанный мной адрес и спросив у соседей фамилию людей, к которым я ехал, постучал в калитку при больших, высоких воротах. Архитектура строения чем-то напоминала северные дома, такие же маленькие окна, всё находится под одной крышей и жилой дом, и хозяйственные постройки, и даже баня. Было интересно.
Встретили меня радушно, сразу усадили за стол. Соответственно расспрашивали, как человека с «большой земли». Что там, да как? Я пил чай, отвечал на вопросы и тут мне несколько радостно сказали, как какую-то тайну поведали – все жители сейчас собираются идти на вокзал, давай и ты собирайся! Зачем – я вначале не понял? Но по селу уже шагали людские колонны, как на праздничную демонстрацию и шли практически почти все от мала до велика. Старики и мужики, ветераны войны и труда, как на парад при орденах и медалях, женщины и девушки в ярких платках и праздничных платьях. Праздник, да и только!
Этакое волнительное состояние хозяев перекинулось и на меня, я засобирался вместе с ними. Вышли на улицу и влились в весёлую и ликующую толпу односельчан, впереди кто-то играл на гармошке, а кто-то уже приплясывал, поднимая дорожную пыль. Нет-нет, да срывались голоса наподобие «боевой песни, ведущей народ на баррикады». Не хватало только красных кумачей, лозунгов и активистов, кричащих в мегафоны и направляющих народ туда, куда надо. Мои новые знакомые поглядывали на меня весело, подбадривая, как бы говоря мне, что вот, мол, и ты так удачно попал сегодня на эти прекрасные минуты нашей жизни. А мне как раз «посчастливилось» – именно сегодня через село проходил паровоз.
Да, уж! Вот она деревенская новь, классика жанра, так нужного в те советские времена.
Вся эта многоликая и бурлящая толпа дотопала до вокзала, со стороны было впечатление, что должен приехать кто-то из большого начальства и не менее, как из Москвы. Чувствуя определённый прикол в жизни этого села, я стал внимательно наблюдать за всем происходящим. Перед нами открывалась картина стихийного митинга-летучки, на котором никто не выступал, а все чего-то ждали. Да, именно ждали. И дождались!
Из-за лесного поворота вынырнул чёрный паровоз, смачно по-чёрному дымящий и чихающий, свистящий и гудящий, который лихо отстукивал дробь по рельсам, на подъезде к вокзалу. У меня сложилось впечатление, что он сейчас, как конь встанет на дыбы и ударит «в набат» своим звонким гудком, разрывающим тишину сермяжной действительности, доставляя истинное наслаждение от увиденного всем присутствующим.
Паровоз, несколько раз чихнув, и скрежеща тормозами, остановился перед вокзалом, обдав большую половину стоящих людей облаком пара. Раньше в советских фильмах часто показывали, как из подобного облака пара маршируя, выходят боевые революционные отряды солдат и матросов, идущих куда-то вперёд, к тому самому «светлому будущему».
Народ засуетился, подался вперёд, высматривая – кто-то приехал или нет? Приехавших не было! Странно, но это никого совсем не смутило. Паровоз, постояв ровно две минуты, ударил вновь гудком по небесам и весям, и медленно двинул вперёд, набирая обороты. Среди народа, стоящего на небольшой площади вдруг резво заиграла гармонь, опять истошно взвизгнула какая-то женщина, напевая весело похабные частушки, кто-то из мужиков незатейливо пустился в пляс. И вся эта людская масса, как по команде развернувшись в обратную сторону, двинула к селу.
Да! Это массово-зрелищное сельское мероприятие меня «потрясло до глубины души», я понимал, что ничего подобного в своей жизни уже больше никогда не увижу! Вместе со всеми я шагал, а на моём лице бродила дурацкая улыбка, отпугивающая даже стаи ворон. Но не народ! Народ так же бодро и весело напевал и отплясывал, чтоб добрести до домов, к своей ежедневной рутине, убивающей само бытие. Я начинал понимать этих людей, живущих в этой глуши, поначалу показавшихся мне более чем странными. Понятно, что когда на селе нет ни клуба, ни церкви, чем заполнить «культурную брешь и пустоту»? Как бы ни было уныло и трудно, а душа требует праздника.
Вот и придумали на селе этот праздник – два раза в неделю встречать паровоз, при этом совсем неважно, приехал на нём кто-то или нет! Всё очень просто. Гуляй деревня, гуляй душа…
Фото размещено из Интернета...