Наконец-то закончилась эта длительная командировка супруга в Балш! Ему всегда нравилось заниматься исследовательской деятельностью. В институте, где он стал работать, вернувшись в Бухарест, такая возможность ему была предоставлена. Кроме того муж поступил в аспирантуру, чтобы завершить исследования, которые начал разрабатывать вначале, как опытные, но необходимые в металлургической промышленности.
Это была работа по разработке и созданию разлива круглых слитков в вакууме. До сих пор в Румынии ни на одном заводе этот метод не применялся, да и в мире этот метод было только на стадии разработок.
Кроме этой работы он закончил какое-то новое изобретение, за которое должен был получить не только патент изобретателя, но и крупную сумму денег. Однако мы жили и работали в стране, которой правил Чаушеску, поэтому за все изобретения, особенно ценные и дорогостоящие, министерство сначала уменьшило гонорар, а потом вообще сообщили мужу, что эта работа входит в его обязанности. Всё-таки ему вручили благодарственную грамоту за подписью самого Чаушеску, а так же медаль за заслуги в чём-то! (С переездом в Союз знаки отличия куда-то запропастились, и я не знаю, если найду эти раритеты. Внукам, наверное, было бы интересно.)
После трёхлетней разлуки вся семья снова была вместе и Новый Год мы встретили всей семьёй. Год прошёл, как и все предыдущие годы. Как всегда на зимние, весенние и летние каникулы я с детьми ездила то в торы, то на море или к моим родителям в Союз. Мы с мужем работали, а дети учились в школах.
Подарком к Новому 1977 Году нашей семе, стало распоряжение министерства о выделении нашей семье четырех комнатной квартиры в любом районе города Бухареста, в новых строящихся домах.
В начале 1977 года моего супруга пригласили в муниципалитет, чтобы он смог показать ту квартиру и в том районе, который его больше всего устраивает.
Виват, король, виват! Я была счастлива! Дети уже стали большими, и было очень кстати избавиться от проходной комнаты. Министр сдержал-таки своё слово!
Землетрясение. 1. День первый.
Начало 1977 года ознаменовалось ещё одним событием. Серёже было уже 16 лет, и он сообщил мне, что влюбился! Боже, какое это прекрасное чувство – первая юношеская любовь! Девочку звали Сильвия-Даниела Серопян. Я уж точно не помню, где они познакомились, но я с ней познакомилась, когда она впервые пришла к нам в гости, а Серёжи дома ещё не было. Мы успели с ней немного поболтать, когда пришёл и Серёжа.
Я узнала, что семья Серопян армяне, что их родня живёт в Румынии с тех пор, как турки устроили геноцид армян в Турции. Их предки бежали в Румынию. Папа её по профессии врач-аллерголог, а живут они в центре Бухареста, напротив архитектурного института. Видела я Сильвию, к сожалению, всего один раз. Она произвела на меня очень приятное впечатление. Скромная и хорошо воспитанная девочка.
Приближались весенние каникулы, а в апреле у Сильвии был день рождения, и она очень хотела, чтобы Серёжа пришёл на её праздник. Сильвия знала, что я умею шить. Однако она сама хотела сделать Серёже сюрприз и сшить для него безрукавку-жилетку, которая тогда у молодёжи была в моде. В начале марта, в воскресенье, намечалась встреча молодёжи у Сильвии дома. Но дня за два до этого, Сильвия в 21 час вечера в пятницу позвонила мне домой и сказала мне о своём намерении, лично сшить жилетку для Серёжи. Она попросила у меня разрешения прийти ко мне в субботу утром за выкройкой. Я с удовольствием согласилась, а потом передала трубку Сереже, которого досих пор дома не было, и он немного поболтал с ней.
В последний раз в жизни!
Мои мальчики, независимо от возраста, привыкли с детства быть в постели не позже девяти часов вечера. Так было и в этот вечер.
Мы с мужем остались досматривать какой-то кинофильм по телевизору. Мне ещё нужно было закончить приготовление полуфабрикатов для обеда на завтра. В кухне на плите стояла большая кастрюля с кусками мяса на суп. В какой-то момент картинка на экране телевизора начала рябить. Мы подумали, что это дефект трансляции.
Я посмотрела на часы. Был 21 час и 22 минут. В следующее же мгновение мы осознали, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Дом начал сначала скрипеть, а потом зашатались стены и перекрытия. Стоял какой-то потусторонний глухой гул, будто кто-то, где-то далеко под землёй стонал и звал на помощь, сдавленным от ужаса рыком.
В доли секунд я поняла, что это реальное землетрясение! Страха не было, было просто безграничное удивление, и билась мысль, - «что же делать, что же делать, что же делать?!». Ещё крошкой помнила землетрясение в Ашхабаде, когда мы с мамой бежали в Сибирь от войны. Но там была мама, не было страха, а было лишь, усиленное детством, любопытство. Может быть, тогда бы я и испугалась, но мама вела себя очень спокойно, и её спокойствие передалось и мне, ребёнку. Лишь позже я узнала, что это было не спокойствие, а отрешенность и надежда, что весь ужас бегства от войны, здесь и сейчас, наконец, закончится.
Бросив мужу:
- «Это землетрясение! Дети!»,- я, держась за шатающиеся стены, добралась до комнаты мальчиков.
Серёжа уже появился с расширенными от удивления глазами в дверях своей комнаты и спросил, встревожено:
- «Мамочка, что это?!».
Взглянув быстро на кровать второго сына, я увидела, что он уже крепко спит. Я поняла, что от моего ответа и поведения зависит и нервное напряжение всех в семье.
- «Это землетрясение, Серёженька. Ничего страшного, скоро оно прекратится, и всё будет, как прежде!».
Но это были лишь слова. Мы держались у стены за руки, не имея возможности тронуться с места, из-за раскачивающихся стен и потолка. Так стоя у стены, я судорожно вспоминала, что я могу сделать для моих детей, как их спасти? Все были полураздеты, а на улице хотя и был март месяц, но выбегать на улицу в пижамах было ещё рановато.
Я вспомнила, что мой папа, строитель по специальности, говорил как-то, что самые опасные места при землетрясении, это лестничные пролёты, поскольку опорная часть ступенчатой панели опирается на перекрытие всего на 1,5-2 см., и это место больше всего подвержено деформации и разрушению при боковых нагрузках.
Будучи сама строителем, мне этот факт был хорошо знаком.
Землетрясение распространяется по поверхности земли примерно так же, как волны в океане. И очень важно как стоит дом по отношению к направлению «земной» волны, вдоль «волны» или поперёк неё. Забегая вперёд, скажу, что нам повезло, так как наш девятиэтажный дом располагался по отношению к длине волны, торцом здания, поэтому «завалить» его, как «домино» у волны не хватило мощи, хотя по шкале Рихтера землетрясение определили силой в 7,2 балла. Это очень много, если считать, Что при двенадцати бальной системе, происходит изменение земной коры.
Взвесив быстро всё происходящее, я решила, что по лестнице мы не пойдём. Это не только опасно, но я слышала, как соседи с криками и воплями бежали с верхних этажей дома. Моих детей они могли просто раздавить в панике. Оставалось только одно решение. Мы жили на третьем этаже, значит, до земли не так далеко, но под окном люди разбили цветники и огородили их арматурными прутьями, о которые дети могут серьёзно пораниться. Поэтому я решила сбросить все мягкие вещи с кроватей, (подушки, одеяла), прыгнуть сначала сама на эти вещи, потом должен был спрыгнуть мой муж, а, увидев нас целыми и невредимыми, конечно же, прыгнут и дети. Так размышляла я, надеясь на чудо.
Описание этого фрагмента, заняло куда больше времени, чем реально происходившие события в вечер пятницы 1977 года. Всё, о чём я тогда думала, так это искала спасительные варианты, которые бились, и проносилось в моей голове за доли секунд.
Приняв решение, я бросилась в нашу спальню за подушками, одеялами, и смогла уже найти в себе силы крикнуть Серёже, что бы он тоже тащил из детской одеяла и подушки на балкон.
Неожиданно наступила ирреальная тишина. Было так тихо, так страшно тихо, будто мы остались одни на целом свете. Удивительно, но электричество не отключилось, и я смогла посмотреть на часы. Часы показывали время 21 час 23 мин и несколько секунд! Всего одну минуту! Одна минута! А казалось, что прошло, по крайней мере, несколько часов! Ждать было некогда! Толчки могли повториться, я это знала от отца. Я приказала (прошу прощения, но именно приказала, наверное, из страха), чтобы дети быстро надели теплую одежду, поскольку мы не знаем, когда вернёмся домой и вернёмся ли вообще, если после очередного толчка дом рухнет. Сказала, чтобы дети брали с собой самое ценное, что найдут в доме, и только после этого вернулась в комнату к мужу.
Мне лично не хватает всего лишь трёх минут, чтобы умыться, а сейчас всего за одну минуту мне пришлось взвешиать все возможные способы к спасению, хотя бы детей. Принимать решения и начать, действовать, поэтому мне, и в голову не пришло, что мой супруг тоже нуждается в помощи. Я была убеждена, что он так же, как и я, ищет пути к спасению, а в нужный момент придет всем нам на помощь.
Когда же я зашла в комнату, муж сидел на диване, на том же месте и смотрел куда-то вдаль. Я обратилась к нему с просьбой скорее одеваться, так как он тоже был в пижамной куртке, и попросила помочь мне собрать ребят, и тоже взять из дома самые необходимые вещи, документы и деньги. Только после того, как мой супруг сказал мне, что никуда не пойдёт без галстука (!!), и стал искать галстук по комнате, бесконечно повторяя, «где мой галстук», я поняла, что с ним творится что-то неладное. Тогда я помогла ему собраться, но без «галстука». Я сама взяла всё, что намечала вынести с собой, а Серёженька разбудил Олежку, помог одеть его, и почему-то из «ценных» вещей он взял с собой недавно, привезённый мужем из Нью-Йорка портативный радио магнитофон «Шарп».
Мы быстро спустились по выдержавшей землетрясение лестнице вниз, на улицу. Здесь было уже много полуодетых людей, а некоторые были в пижамах и домашних тапочках. Все боялись вновь заходить в свои квартиры. Разнеслась весть, что сегодня ночью весь городской транспорт перевозит пассажиров в любой конец города бесплатно. У нашего дома была конечная остановка троллейбуса, курсирующего почти через весь город, проезжая и через его центр. Как раз в центре города находился дом подруги Серёжи, Сильвии-Даниелы. Серёжа попросил нас поехать к её дому, посмотреть, если и с ней всё в порядке. Домой возвращаться, всем нам было страшно, и я согласилась поехать.
Было прохладно, но мы были хорошо одеты. Муж мой всё время молчал. Мне показалось, однако, что на улице как-то сыро, хотя дождя не было. Я посмотрела на небо и то, что я увидела, показалось мне таким же нереальным, как и всё, что происходило с нами до сих пор. Низко, очень низко над нами висело ночное светило. Луна была не просто большой, она была огромной. На ней хорошо различались все неровности лунного ландшафта. Казалось, взберись я на крышу здания, и я смогу достать до неё рукой. Это впечатление усиливал ореол вокруг неё, состоящий из нескольких цветных колец, переходящих от полутонов тёмно - синего к красному и к желто-белесому цветам. Я больше никогда в своей жизни не видела такой красоты! Вероятно, такая её величина и сияние были связаны как-то с прошедшим (надеюсь, прошедшим) землетрясением.
Я всё-таки рискнула войти в дом за зонтиками, опасаясь осадков. Моя семья ждала меня на улице. Зайдя в дом, я поняла, что хорошо сделала, вернувшись. Кастрюля с мясом, которая стояла на плите была сдвинута волной землетрясения на самый её край, огонь под кастрюлей горел, синим пламенем и хватило бы малейшего толчка, чтобы всё слетело на пол. Дальше квартиру я осматривать не стала, а, быстро забрав нужные вещи, выбежала на улицу.
На остановке троллейбуса людей было немного. Люди ещё приходили в себя от потрясений. Действительно денег за проезд с нас не потребовали, и мы доехали до центра города. Когда мы вышли из троллейбуса, то сразу же направились к дому Сильвии-Даниелы. Дома, как такового, больше не было! Остались одни развалины!
Мы стояли на противоположном тротуаре и не могли поверить своим глазам! Я украдкой посмотрела на Серёжу. Сначала он молча взирал на руины, а потом вдруг у него из горла вырвался глухой странный клокот?! Он смеялся! Взглянув на него повнимательней, я поняла, что это не простой смех и мне стало впервые по настоящему страшно. Вдруг он сорвался с места и стал переходить улицу к развалинам.
- «Серёжа, Серёжа!» – крикнула я, и, сорвавшись с места, побежала за ним. Я боялась за него, не зная, что он может предпринять, и к тому же я не знала, если толчки землетрясения не повторяться вновь.
Мой муж с Олежкой остались стоять на противоположном тротуаре. Попросив его держать Олежку за руку и не трогаться с места, я догнала Серёжу. Электрического освещения нигде не было, только огромная луна и невдалеке стоявший восьмидесяти трехметровый «колосс», современный отель «Интерконтиненталь», слабо освещали безумие хаоса, царящего в городе.
Когда, догнав Серёжу, мы оказались очень близко от руин, когда-то одного из красивейших архитектурных творений, мы не увидели ничего, кроме столбом поднимающейся пыли и сильный запах газа метана, вытекающего из изуродованных газовых труб.
Слышны были голоса и крики о помощи из-под развалин, но люди были бессильны помочь кому-либо. Кроме различных обитателей бывшего дома, в нём проживали и известные актёры кино, и артисты эстрады. Кто-то сказал, что слышали, как кричит о помощи известная певица Дойна Бадя, но и ей никто не был в состоянии оказать необходимую помощь.
Спасатели ещё не успели прибыть на место катастрофы, да и мест таких в городе было очень много. Серёжа смотрел на руины бывшего дома, молча с расширенными зрачками глаз, от ужасающей картины. Когда я молча взяла его за руку и повела за собой обратно на другую сторону улицы, где нас ждали мой муж и сын, он не сопротивляясь, и не говоря ни слова, послушно пошёл за мной.
Глаза уже привыкли к темноте, и я заметила, что луны больше не видно, поскольку небо заволокло тучами, и стал накрапывать мелкий дождик. «Хорошо, что я вернулась за зонтиками», - подумала я. По логике специалистов-сейсмологов, если повтора толчков не будет в течение получаса, то больше так быстро толчки не повторятся, по крайней мере, в нашем регионе. Об этом рассуждали люди, стоявшие, как и мы на улице.
Мы решили вернуться домой.
Олежка вёл себя очень тихо, что было ему не свойственно. Обычно тысячи вопросов, которые у него постоянно появлялись, и желание поговорить, что было его неотъемлемым качеством, вдруг куда-то всё исчезло. Но заметила я это только тогда, когда мы возвращались домой в троллейбусе. Когда же началось землетрясение, длившееся всего одну минуту, Олежка спал и не видел нашей беспомощности. Его подняли с постели, когда нужно было собирать подушки и одеяла, чтобы прыгать с балкона. Но к этому моменту всё уже было кончено. Обо всём остальном он узнал только из наших рассказов, и сам понял кое-что из того, что увидел собственными глазами. Ещё он понял, что дом Серёжиной девушки разрушен и, что она вероятно погибла.
Алик не просто очень любил брата, он обожал своего старшего брата. Повторял за ним слова и поступки, хотел постоянно находиться в его обществе, чем стал мешать Серёже, когда разница в возрасте в пять лет, стала относительной преградой во вкусах и намерениях двух братьев. Алик этого не понимал, и постоянно требовал к себе внимания, со стороны Серёжи, что иногда вызывало у Сергея чувство раздражения. Меня это очень огорчало, такое противостояние Серёжи, и я пыталась объяснить обоим мальчишкам, что ближе, чем они, у них никого нет. Даже говорила такую фразу: «Лучше не любите меня, а любите друг друга». И всё же перепалки между ними были очень редкими, они никогда не дрались, как другие мальчишки, и в принципе мне пожаловаться не на что. У меня чудесные мальчишки!
В троллейбусе Алик сел рядом с Серёжей, я видела, как он прислонил головку к плечу Серёжи и приобнял его. Серёжа ответил ему тем же. При всём ужасе происходящего во мне шевельнулось и чувство радости и благодарности судьбе, не только потому, что мы остались живы, но и потому, что мои дети любят друг друга.
Около нашего дома ещё стояло много людей, но они уже были одеты по сезону. Значит, заходили в дом. Мы тоже зашли в свою квартиру. Удивительно, но электричество у нас и не отключалось.
Не работал лишь телевизор, поскольку все антенны на крыше здания были повреждены. Я осмотрелась. Казалось, что всё было на своих местах. Лишь после того, как все немного успокоились, а дети снова легли спать я, сидя на диване напротив книжных полок, увидела, что пятиметровая в длину и двухметровая в высоту полностью заставленная книгами библиотека, сдвинута сантиметров на двадцать по длине к противоположной стене комнаты. Какой же силы должна была быть «земная» волна, чтобы сдвинуть мебель с книгами весом почти в одну тонну! Волна прошла по длине мебели, а если бы было наоборот, то она могла бы повалить библиотеку на мужа, оставшегося в комнате на диване во время земных толчков, как раз напротив библиотеки. Спасибо судьбе, что она была благосклонна к нашей семье!
На второй день только мой муж пошёл на работу. Серёжа захотел вернуться в центр города, в надежде, что сможет что-нибудь узнать о судьбе Сильвии. Дети в школу не пошли, я тоже осталась дома. Серёжа попросил взять с собой киноаппарат, и мы поехали в центр.
При дневном свете всё выглядело куда безнадёжнее, чем ночью. Место разрушенного дома было оцеплено милицией, и к нему никого не подпускали. Серёжа решительно направился к одному из блюстителей порядка, не знаю, что он ему сказал, но, к своему удивлению, я увидела, как ему разрешили пройти к руинам. Я видела, как Серёжа направил киноаппарат на руины и что-то снимал. Вскоре он подошёл к нам и сказал:
- «Мама, там никто не выжил! Уйдём отсюда!».
Мы пошли бродить по близлежащим улицам. Мы снимали на киноплёнку то, что смогли увидеть и запечатлеть, пока плёнка не закончилась. Жаль будет, если эта историческая кинохроника затеряется со временем.
(продолжение следует)Землетрясение 2. День второй
http://www.proza.ru/2011/03/29/759