3 часть - Улица и дом моего детства
Дворы, дворы, дворы. Маленькие или большие, тихие или шумные, проходные, мощенные, итальянские или ещё какие их в городах великое множество. Тбилисские дворы того времени, это колорит, который трудно передать словами, ну, как сложно передать запах духов. Двор это живая книга, вбиравшая в себя всю индивидуальность обитавших в нем жильцов. Это был театр, талант, темперамент, характер, мимика, тембр голоса, душевная теплота, черствость, или утончённое коварство которого, складывалось из этих качеств сразу всех его обитателей. Даже заглядывавшие в него случайные прохожие, молочники, булочники, старьёвщики, продавцы сладостей, мусорщики и керосинщики, которых все знали в лицо, наносили на пестрое полотно двора, свои неповторимые мазки. А мороженщики, эти желанные чародеи с перекинутыми через плечо волшебными коробами и зычными голосами? Господи, до сих пор у меня в памяти это ласкающее слух, переливающееся руладами, протяжное, умоляющее-призывное, соблазняющее-сладкое и желанное сочетание слов – "эээскимооо маарооожнииии на паааалочкееее". Сегодня этого нет и на все это, мир стал беднее.
Конечно, одесский фольклор неповторим, но он известен потому, что на том же языке говорили люди на 1/6 части земного шара.
Грузинский же – это параллельный, не пересекающийся с одесским фольклор, но не менее колоритный, с не менее утончённым юмором, сдобренным акцентированной, темпераментной жестикуляцией.
Особо отмечу грузинский не парламентский лексикон, он настолько экспрессивен, многолик, что редко когда ограничивается только родственниками и не обязательно по женской линии. Грузинскую ненормативную лексику услышать без отточено выразительной жестикуляции так же нереально, как нереально услышать симфонический оркестр без дирижера. Грузинский фольклор известен в основном по художественным фильмам, но это лишь маленькая толика всего культурного богатства. Он известен меньше лишь потому, что народ малочислен, а жаль!
Дворы того времени, это не сегодняшние благоустроенное пространство между многоэтажками, где никто никого толком-то и не знает. Пространство, которое бороздят все, кому не лень. Пространство, которое является кратчайшим путём от того места, откуда идут, до того, куда направляется!
Двор моего детства был особым. Он был не только громадный, огороженный 2-х метровым забором. Это был отдельный мирок, который отличался от сегодняшних дворов, как бутик от рынка.
Это лучший вариант коммунальной квартиры, так как в отличие от коммуналок, во дворах, люди все же объединялись по желанию, с кем захочется и когда захочется, поэтому, там, зависть, злоба, желчь недопонимания коммуналок, уступали место совершенно другому типу взаимоотношений. В них царил дух общности, подтрунивания, бравады, "доминошности", и взаимовыручки, какой-то своеобразной родственности, не встречающейся больше нигде. А воскресные походы по утрам мужчин на рынок, что бы вечер провести в шашлычно-винной, объединяющей всех расслабухе, давно канули в вечность.
Дом был добротный, четырехэтажный, коридорной системы. У жителей города, он носил гордое название – "Дом лётчиков". Раньше, это была, лётная школа, построенная в 1923 году и как в обычной школе на каждом этаже, был коридор с 15 классными комнатами налево и направо, а венчал длинный коридор - общий туалет с единственным водопроводным краном на этаже. Двор был большой, асфальтированный, огороженный по периметру 2х метровым каменным забором. В центре, двора красовалась, небывалая для жилых дворов роскошь – приспособленный для плавания бывший пожарный бассейн 5х5х2 м. В наше время бассейн был гордостью района – и вызывал жгучую зависть детворы соседних дворов.
Теперь это был жилой дом, где каждая семья занимала один "класс". Те, что поменьше – были однокомнатным жильем, а те классы, что побольше делились перегородкой и были жильем - 2;х комнатным. Семей было 62, по 15 семей на этаже и две семьи во дворе в пристройке. В доме не было природного газа, мусоропровода, да и кран с водой, как я писал - на каждом этаже в конце коридора в туалете.
В коридоре, у каждой "квартиры", было подобие кухни кто во что горазд. Столы с керосинками или примусами, на которых готовилась еда, шкафы с кухонным скарбом, вязанками лука и чеснока, причудливые умывальники, ведрами и обязательным атрибутом - стулом, на котором сидели хозяйки и в промежутке между кухонными делами, обменивались едкими замечаниями относительно отсутствующих.
На этом, импровизированном всеобщем кухонном «Вавилоне», который сегодня и представить то почти невозможно, царила, коллективная кулинарная взаимопомощь-соперничество. Все знали кто, что и сколько ест, кто, что и кого обсуждает, кто, когда и с кем спит, и даже темперамент каждого был известен, так как перегородки между соседями были такой звукопроницаемости, что не пропускали разве что жестикуляцию.
Женская часть этого "Вавилона", жила по каким-то особым законам коллективного общежития. Особо "залюбленные" мужьями жены, с утра выходили на кухонное дефиле, сонные, с обвязанными головой и поясницей, всем своим видом показывая, как же им тяжело от чрезмерного "внимания" мужа, не забывая томно поохать проходя мимо разведенных или незамужних хозяек! По утренним бигудям, можно было понять, что у кого-то намечается вечерний выход, а может и "приход". Многие знали любовные похождения соседей, но эта тема была табу, так как кто не без греха.
После утряски и усушки на работы и в школу, начиналась вакханалия хозяек! Мелкие каверзы, утренние женские разборки, которые частенько, заканчивали вечером их мужья, перемалывание чужих косточек, обсуждение достоинств чужих мужей и недостатки их жен, Словесные баталии, в рукопашные не переходили, но каверзы потом можно было ждать любые, от мелких пропаж на "кухне" до керосина в обеде. Каждая такая кухонная стычка, вечером живописалось в семье. Все преподносилось, как явные и безоговорочные победы с обязательной капитуляцией другой стороны в виде многочисленных извинений и утиранием слез раскаяния. Помню, как однажды присутствовал при перебранке моей бабушки с одной из соседок, это был длиннющий монолог соседки, после чего, моя бабушка зашла в дом и там некоторое время проплакала, но... вечером, деду рассказывала как
она "этой"... ответила и что "эта" теперь долго будет знать как с ней, с моей бабушкой, связываться и единственное что её останавливало от более резких выпадов, это ... мое присутствие!!! Конечно, я бабушку поддержал, получив в награду взгляд полный любви и обожания.
Днем коридоры как бы замирали, кто работал, кто и по магазинам, кто отдыхал перед "вечером". Вечером, все приходило в движенье и коридоры превращались в муравейники, люди сновали как по горизонтали, так и по вертикали, везде стоял неописуемый сегодня запах, эдакая смесь снеди, "Красной Москвы", стирального мыла, керосина и всего того что выливалось в вёдра под умывальником. Этот запах для жильцов был "стандартом", но гостей, иногда, бил наотмашь! Пятидесяти метровый коридор был как помост, где дамы демонстрировали новые наряды, дефилируя в них в туалет, другие стояли у керосинки, колдуя с обедом, в зажёванных и засаленных халатах, в стоптанных шлепанцах с вылезшим большим пальцем, но в новой шляпке с накрашенными губами и подведенными глазами. Кто-то ходил по коридору и громко просил одолжить консервный нож, чтобы открыть банку "красной икры", мол, свой куда-то подевался. На этаже у нас жила проститутка Кетино, у её входной двери "кухни" не было, ни с кем она не ругалась, была милейшей дамой, всегда бесподобно пахнущая и до ненормальности красивая. Соседки её не трогали, так как она имела не только острый язык, но и сама могла пойти в "наступление" на их мужей! Мужчин она к себе не водила, поэтому внешне была респектабельной женщиной, скорее из "запада". Однажды, когда мне было лет 13-14, она попросила меня посмотреть розетку, я розетку "посмотрел", но и ножки её под почти распахнутым халатиком оценил. Наверное, еще почти неделю я торчал в коридоре, надеясь, что Кетино понадобится еще что-то починить.
Мужская часть в этом "кудахтавшем курятнике" никак не участвовала. Старшее поколение, разбившись по интересам, с пивом и воблой, с шахматами, шашками, нардами или перед телелинзой "Рекордов", сидели кротами по домам. Младшее, но уже "созревшее" собиралось во дворе за большим, полированном от локтей деревянным столом, где обсуждались пикантные подробности чьих-то "личных побед", а потом, до поздней ночи "заряжалась" пулька преферанса. Не созревшие, если хватало места, сидели, молча рядом, гордые своей сопричастностью. Малышня же валяла дурака и обычно носилась, по территории большого двора или тихо балдели за сараями, коих было тоже 62 по количеству семей.