«Ох, как порою бывает не просто разобраться в собственных чувствах, но жизнь скучна, если в ней нет места такому чувству, как любовь», - размышляла я, придаваясь неге от ласкавших мое тело теплых струй воды. Она стекала с моих волос на плечи и дальше, унося в никуда мыльную пену. Мне было хорошо и спокойно, и только ощущение легкой тревоги, затаившейся в глубине души, нарушало эту идиллию.
Я сперва не придала этому значение, отдавшись целиком не покидавшему меня блаженству.
Чуть позже, взглянув на свое отражение в отпотевшем, «плачущем» зеркале, обнаружила на плече маленькое, размером с бисерину, бурое пятнышко.
Провела по нему пальцем, и не осторожно зацепила ногтем, содрав присохшую кожицу. Выступила кровь.
«Значит, укол не плод моего воображения», - заключила я.
Кто-то ввел мне инъекцию. Это очевидно, как очевидно и то, что никто из присутствующих в отеле, не обладая хоть какими то медицинскими навыками, этого бы сделать не смог.
Выходило, что ночью в отель не заметно проник посторонний, умеющий пользоваться шприцом, вколол мне какой-то препарат и исчез. Не в этом ли причина моего «чудесного» выздоровления?
Я вполне отдавала себе отчет, что моя версия о «постороннем» выглядела, по крайней мере, странно. Неужели «нЕкто» тайно ведет за мной наблюдение? Абсурд…
Зачем? С какой целью? Что вообще здесь все-таки происходит?
Тут было о чем задуматься, но ответить на эти вопросы и дать хоть какое-то здравомыслящее объяснение всему происходящему, я не могла. Неизвестность настораживала и пугала.
Если бы я могла знать тогда, какое испытание мне приготовила судьба. Если бы могла знать…
Как и накануне, я обмоталась полотенцем и, забрав свои вещи, выглянула в коридор. Он был пуст, и я спокойно прошла к себе в номер. Прежде, чем одеться на всякий случай обработала ранку на плече туалетной водой и заклеила пластырем.
Спустившись в столовую, застала там только мадам Тиро. Ответив на мое «доброе утро», она справилась о моем здоровье. Судя по выражению ее лица, немало удивилась, услышав мой ответ.
Разумеется, я не стала вдаваться в подробности прошедшей ночи, так как правдоподобность этого рассказа могла вызвать сомнение.
- Чудеса, - заключила мадам Тиро. На том и сошлись. Она предложила мне чашку кофе, я согласилась и как бы между делом, поинтересовалась о Робере.
Тогда, мадам сказала, что после моего ухода вчера, у неё с ним состоялся разговор о моем заболевании. Она высказала опасение, что если ничего не предпринимать, оно может привести к достаточно серьезным последствиям.
«Простите, Вы не заперли дверь и когда не появились к ужину, я заглянула к Вам», - смущенно призналась она.
«Вы вся «горели», были в бреду, разговаривали на непонятном языке, звали кого-то. В общем, подтверждалось самое худшие и я не замедлила сообщить об этом лейтенанту», - продолжала мадам Тиро.
Дальше я узнала, что Робер поспешил отправиться к Арману Боте, чтобы с его помощью привезти врача из Брюи-де-Пеш.
- Вернулся он только под утро, расстроенный тем, что им не удалось преодолеть реку. В первую очередь, спросил о Вашем состоянии? – она выдержала паузу, поставив предо мной чашку с ароматным дымящимся напитком. Я отпила глоток. Кофе был великолепен.
- Я успокоила его, поскольку заходила к Вам спустя некоторое время ещё раз. Дыхание у Вас было тихое и ровное, Вы просто спали, и я решила, что к счастью, кризис миновал