Под сверлящими взглядами Вайс Брэд Кроуфорд вальяжно откинулся в кресле, хотя внутренне он по-прежнему оставался собран и насторожен: в уютном подвальчике «Конэко» главе Шварц было как-то не по себе.
– Итак, это всё, что нам удалось узнать. Собственно, об остальном догадаться нетрудно.
В комнате воцарилось молчание. Все присутствующие на этом странном собрании пытались переварить услышанное от Кроуфорда, Оми и Бирман. Тишину нарушил возглас Шоэн.
– Господи!.. – ахнула она. – Выходит, что это – цена жизни Масафуми Такатори?!
– Что-то высоковата цена за такого… – Шульдих не договорил, скривившись в гримасе отвращения, и затушил сигарету об сидящего рядом Фарфарелло. Тот довольно хмыкнул и блаженно закатил глаз.
– Но почему она не сказала нам? Мы же с ног сбились в поисках! – Ной с чувством признательности взглянула на Йоджи. Перехватив её полный восторженной благодарности взгляд, Балинез подумал, что в следующий раз, возможно, согласится разыскать хоть чёрта в преисподней. – И главное – почему не сказала ему?
– «Любовь не ищет своего», – Мэнкс, неизменно ослепительная в своём мини, изящной походкой спустилась по винтовой лестнице. Продефилировав мимо собравшихся, она подошла к Брэду и положила руку ему на плечо. – Видимо, Хэлл не хотела, чтобы Такатори чувствовал себя обязанным ей. Она его просто любила и не собиралась насильно привязывать к себе. А ещё Аой Тидзуру – человек слова. Она обещала расплатиться за спасение Масафуми – и она сдержала бы своё обещание во что бы то ни стало. А вы, – тут она повернулась и притихшим Шрайнт, – наверняка стали бы её отговаривать, – при этих словах Аска и Карен виновато опустили глаза. – Вот она ничего и не сказала, чтобы ничто не могло помешать её планам.
– Ну, с этим всё понятно, – подвёл итог Кроуфорд. – Вопрос в другом: стоит ли обо всём этом сообщать Такатори?
– Ну, разумеется, нужно сказать! – Сакура представила, что бы она чувствовала, исчезни так неожиданно её обожаемый Айя-кун. – Он ведь тоже беспокоится!
– Ага! – ухмыльнулся Шульдих. – А вы уверены, что Хэлл собирается возвращаться? Расстались-то они, как вы сами говорите, со скандалом. Вот она возьмёт и решит начать новую жизнь.
– Угу, – поддакнул Йоджи. В чём Вайс и Шварц были единодушны – так это в своём презрении к сыну Рэйджи Такатори. – И будет ваш ненаглядный Масафуми-сама, – это явно был камешек в огород Ной, – до конца своих дней проливать крокодиловы слёзы о том, какая же он мразь и как же подло обошёлся с женщиной, спасшей ему жизнь. А то и вовсе не сможет себе простить… – Йоджи мечтательно закрыл глаза, представляя Масафуми Такатори болтающимся в петле, стоящим на крыше офиса «KORIN» или подносящим дуло к виску.
– Вот-вот, – поддержал его Кэн. – Пусть лучше считает её предательницей и поскорее постарается забыть, – в глубине души Кэн Хидака даже порадовался за Хэлл, избавившуюся от этого психа-изобретателя. Главу Шрайнт в их команде всегда считали противником, достойным уважения.
– А она возьмёт и вернётся, – серьёзно сказал вдруг Оми.
Опять повисла тишина. Наконец заговорила Бирман.
– В любом случае, Масафуми Такатори должен знать правду. А там пусть сам решает. Но сказать ему мы обязаны.
«Сказать лишний раз подлецу, что он подлец, никогда не помешает», – добавила про себя Мэнкс.
– И кто этим займётся? – уточнила она.
– Уж, во всяком случае, не я, – отрезал Кроуфорд. – С меня довольно того, что я вообще ввязался в эту историю.
Мэнкс перевела вопросительный взгляд на Шульдиха.
– Сейчас, шнурки поглажу и побегу! – в тон Брэду ответил немец. – Мы взялись помочь нашим девушкам найти их подругу. А Масафуми Такатори мы ничем не обязаны!
– Ну вот что, – стальной голос Рана заставил всех поёжиться. – Кто заварил всю эту кашу, тот пусть её и расхлёбывает.
Шоэн и Ной переглянулись. Предугадать реакцию Масафуми на такое известие было невозможно. А попасть под горячую руку бывшего босса им почему-то не хотелось. Обе прекрасно помнили, что рука у него тяжёлая.
– Но если она не вернётся… – попыталась возразить Карен.
– Хэлл вернётся! – убеждённо воскликнула Тот. – Обязательно вернётся! Она мне обещала!
– Решено, – Брэд поднялся, давая понять, что обсуждение закончено. – Мы все вместе идём к Такатори и выкладываем ему всё, что знаем о Хэлл. Заодно и проследим, чтобы он сгоряча не наделал глупостей. Вопросы есть?
Вопросов не было.
Уже смеркалось, когда компания добралась до дома, где жил Масафуми Такатори. Наги изо всех сил старался делать вид, что всего лишь провожает домой Нанами. Оми, в принципе, был не против поговорить с братом, хотя предпочёл бы несколько иную ситуацию. Чувства остальных ясно читались на их лицах.
Карен поднялась на крыльцо и в сомнении остановилась. Оглянувшись, она встретилась глазами с ледяным взором Рана Фуджимии. Скользнув взглядом по маячившей за спиной Абиссинца катане, девушка решительно протянула руку к звонку.
* * *
Спустя полгода…
В этот вечер в баре было по-будничному немноголюдно. Негромко доносилась музыка из старых динамиков, бармен привычным жестом вытирал стаканы, украдкой с интересом разглядывая двух девушек, сидящих за столиком в дальнем углу зала. Они не первый раз появлялись в этом кафе, иногда, как и сейчас – вместе, но чаще – поодиночке или в компании подруг. Увидев их впервые, Джек было принял их за близнецов: очень уж девушки были похожи. Но со временем, присмотревшись, понял, что у сестёр – а в том, что это сёстры, он не сомневался – разница в возрасте была, по меньшей мере, лет десять. К тому же, причёски они носили абсолютно разные: длинные белоснежные волосы младшей (как ему сначала показалось, крашеные, но потом он понял, что девушка была альбиносом) были стянуты лентой в пышный хвост, роскошной волной струившийся по спине. Волосы старшей, зачем-то выкрашенные в тёмно-синий цвет (хотя, признаться, этот оттенок очень ей подходил), всегда были собраны и заколоты в строгую причёску.
Знал о них Джек Хопкинс и ещё кое-что: сёстры служили на расположенной неподалёку военной базе. Увидев их сегодня, он был немало озадачен: обе девушки были в штатском. Они заказали бутылку вина, чего никогда раньше не делали, ограничиваясь безалкогольными напитками, и теперь неспешно беседовали, сидя за дальним столиком напротив друг друга. Проходя мимо них, Джек слышал обрывки разговора, но о чём шла речь, он не понял: сёстры разговаривали на неизвестном ему, но, несомненно, восточном языке.
– Ну, за старую гвардию!
Аой пригубила вино и поставила бокал на стол.
– Спасибо, Арис!
Вообще-то, имя девушки было Алиса, но ей нравилось, когда её называют Арис, на японский манер: долгое время она, по происхождению, кажется, француженка – Хэлл точно не знала, а подруга не любила об этом распространяться – жила в Японии с приёмным отцом. Самой Хэлл тоже нравилось называть девушку именно так: это напоминало ей о далёкой родине, и, каким бы странным это ни казалось ей самой, такие воспоминания её не тяготили, вызывая лишь лёгкую, светлую грусть.
– За что спасибо? – глаза девушки удивлённо округлились.
Хэлл пожала плечами. Она была благодарна Арис уже просто за то, что та так неожиданно возникла в её жизни. За то, что можно было вот так легко и спокойно сидеть с ней в баре, болтая ни о чём, не задумываясь над фразами и не подбирая тщательно слов. За то, что рядом с Арис она могла быть самой собой, а не той послушной марионеткой, какой хотели её видеть окружающие. За то, что сегодня подруга вытащила её с базы, где всё напоминало о том, что и этот период в её жизни подходил к концу, и уговорила прийти сюда, в маленький уютный бар. Ни с кем другим она не смогла бы так расслабиться и просто отдохнуть душой.
Аой сделала ещё пару глотков и откинулась на спинку стула. Что ещё ей нравилось в Арис – так это её чувство такта. Сейчас Хэлл хотелось просто помолчать, запечатлевая в памяти эти последние счастливые минуты, и подруга, чувствуя её состояние, не пыталась поддерживать беседу, думая о своём и дав Хэлл возможность делать то же самое.
А задуматься было о чём. С тех пор, как, в уплату за спасение Масафуми, Хэлл вернулась на военную службу, прошло уже полгода. Завтра истекал срок её службы, и с завтрашнего дня она вновь станет свободным человеком. Точнее, от своих обязанностей она была свободна уже сейчас. Последний месяц службы выдался напряжённым, боевые операции в разных концах света непрерывно сменяли одна другую. Их подразделению доставалось больше всего, и если солдатам удавалось хоть как-то заменять друг друга, то офицеры с трудом выкраивали время даже на сон. В таких условиях об отдыхе даже мечтать было некогда. И когда, наконец, их часть вернулась в расположение и можно было вздохнуть посвободнее, оказалось, что законные увольнительные капитана Тидзуру пришлись как раз на последние два дня службы – других дней до дембеля уже не оставалось. Хэлл воспользовалась стечением обстоятельств, чтобы без суеты передать дела заступавшему на её место офицеру, собрать немногочисленные вещи и попытаться привести в порядок мысли.
Правда, с последним у неё что-то не получалось. Слишком со многим приходилось расставаться. Не будет больше ни подъёмов до рассвета, ни ночных дежурств, ни задушевных бесед долгими зимними вечерами. А главное – не будет этого удивительного чувства единства, когда воинская часть становится родным домом для тех, кто делит пополам все тяготы суровой и опасной службы. Даже то, что сегодня впервые за полгода она надела платье, было первым шагом на пути в новую жизнь, к которой пора было привыкать.
Из-под полуопущенных век Хэлл взглянула на подругу. Интересно, случайно ли свела их судьба? От своего командира, родной сестры Арис, она знала, что история девушки во многом напоминает её собственную. В возрасте десяти лет Арис оказалась в Японии, где ей пришлось жить в лаборатории биолога-кибернетика, который её воспитывал. Матери у Арис не было, а о своём родном отце сёстры предпочитали не вспоминать. Аой догадывалась, что жизнь в родной семье была для девочек не сахаром: в двенадцать лет, не выдержав безумств отца и нападок мачехи, из дома сбежала старшая сестра Арис, Андзи. И почему в гарнизоне оказалась сама Арис, до недавнего времени профессионально занимавшаяся хореографией? Тоже наверняка не без причины…
– Арис-тян, – наконец решилась прервать молчание Хэлл. – А тебе никогда не хотелось вернуться домой?
Девушка искоса взглянула на неё.
– А тебе, я вижу, не очень-то этого хочется? – Арис умела читать между строк, слышать между фраз и всегда отвечала не на тот вопрос, который ей задавали, а на тот, который хотели задать.
Хэлл вновь пожала плечами. От проницательности подруги ей было не скрыться.
– Мне некуда возвращаться.
– Прямо совсем-совсем некуда? – сделала удивлённые глаза Арис. – А если подумать хорошенько?
– А зачем? – Хэлл залпом допила вино.
Арис взглянула на неё в упор и, словно с сожалением, констатировала:
– Потому что всё равно придётся. Сколько бы ты ни пряталась за работу, невозможно скрыться от себя самой.
Хэлл взяла стоявшую на столе бутылку и с размаху плеснула в бокал. Как же она права, эта сидящая перед ней девочка! Арис была немногим старше Нанами, но её рассуждения всегда попадали в точку.
В этом между ними, так похожими внешне, и было разительное отличие. Несмотря на все перипетии жизни, Арис умела смотреть правде в глаза, никогда не оправдываясь обстоятельствами. Её прямота порой граничила с наивностью, но именно это помогало девушке сохранять веру в людей, оптимизм и добродушие – всё то, чего так не хватало Аой Тидзуру в её отношениях с окружающим миром. Возможно, не последнюю роль здесь сыграло воспитание: профессор Тасан относился к Арис как к родной дочери, любовью и терпением помогая ей примириться с прошлым.
«Интересно, – подумала Аой, – будь со мной рядом в трудную минуту близкий человек, смогла бы я вот так же по-детски быть открытой миру? Смогла бы во всём находить хорошее, не зацикливаясь на недостатках?»
«Но, – тут же возразил внутренний голос, – разве рядом с тобой таких людей не было? Марта Грауберг, Акира Ватанабэ… А те, кто сейчас рядом с тобой – Арис, Андзи? Разве не готовы они прийти на помощь, только позови? Нет, Аой Тидзуру, свет не без добрых людей, вот только ты, увы, упорно не хочешь этого замечать! Ты во всём и всегда ищешь подвох!»
Словно прочитав её мысли, Арис прищурилась.
– Из-за чего ты рассталась с Масафуми?
Вопрос был задан настолько неожиданно, что Хэлл растерялась. Из-за чего? А разве теперь это так важно? К прошлому нет возврата…
– Потому что он – самовлюбленный эгоист! – отрезала она.
– Неужели? – удивилась Арис. Но тут её взгляд упал на входную дверь, и она приветственно замахала рукой вошедшей. – О-нээ-тян, мы здесь!
– Привет! – из-за спины Аой возникла Андзи. Вместо привычной формы на ней были джинсы и шёлковая блузка. Хэлл и Арис переглянулись: не сговариваясь, все трое сегодня решили одеться в штатское. Однако это слишком напоминало о завтрашнем дне, а капитану Тидзуру этого хотелось меньше всего.
– Присоединяйтесь, командир, – Хэлл разлила содержимое бутылки по трём бокалам.
– За тебя, Аой! – подняла бокал Андзи.
– Кампай! – откликнулись девушки: Арис – по-привычному радостно, Хэлл – с натянутой улыбкой.
Несколько минут они говорили ни о чём. Разговор явно не клеился. Да и говорить особо было не о чем: за этот вечер они не смогли бы сказать друг другу и сотой доли того, что хотели. А то, что могли – было сказано давным-давно.
– О-нээ-тян, – вдруг решительно спросила Арис, – ты ведь знакома с Масафуми Такатори? Что ты о нём думаешь? Правда, что он – самовлюблённый эгоист? – она старательно подчеркнула именно эту, данную Хэлл, характеристику.
– Может быть, – скользнув взглядом по лицу Аой, Андзи догадалась, о чём шёл разговор до её прихода. – Но прежде всего это просто очень одинокий человек. Он не знает, как вести себя с другими. С детства рядом с ним не было тех, кто его любил, и ему некого было любить, не о ком заботиться. Тут поневоле станешь эгоистом. Но вряд ли ему самому от этого легче.
– Вы не знаете его, Андзи-сан, – попыталась возразить Хэлл.
– Не совсем так, – мягкий, но властный голос Андзи остудил закипавшее было в Хэлл возмущение. – Просто мы обе знаем его с разных сторон. И каждая сторона – это тоже Масафуми Такатори, и каждая из этих сторон не менее значима, чем остальные. Неужели ты не помнишь его другим?
Помнит ли она? Помнит, конечно, как бы ни пыталась она стереть из памяти всё, что связывало её с этим человеком… Такое не забывается.
* * *
Сад пестрел сотнями растений всевозможных цветов и оттенков. У неё даже глаза разбежались от этого великолепия. Но взгляд почему-то остановился на цветах, росших возле самой ограды – с большими широкими листьями и длинными стеблями, на концах которых распускалось что-то вроде больших колокольчиков – белых, розовых, бардовых. Раньше она никогда не видела таких цветов.
– Что это? – спросила она удивленно.
– Мальвы, – ответил Масафуми. – Странно, что ты этого не знаешь*.
--------------
*Имя «Аой» (яп.) означает «мальва».
--------------
– Мальвы… Мне почему-то они представлялись другими… – она нежно погладила полураспустившийся бутон. Масафуми наблюдал за ней, в то же время думая о чём-то своём.
– Знаешь, – неожиданно заговорил он, – эти цветы очень любила моя мама. Когда мы с братом были маленькими, она рассказывала нам сказку о Мальвине – девочке с голубыми волосами. Мне очень нравилась эта сказка, я просил маму рассказывать её ещё и ещё, жадно ловил каждое слово. Хирофуми смеялся надо мной, говорил, что девочек с голубыми волосами не бывает… Я обижался на него и плакал, мне казалось, он говорит это нарочно, только чтобы разозлить меня. Мама меня утешала и говорила, что если очень этого захотеть – все сказки обязательно сбываются. А потом… потом мама умерла, и все сказки закончились. Отцу не было до нас никакого дела. Его интересовали только две вещи – деньги и власть. Я окончил школу, поступил в университет. Я считал себя взрослым, с усмешкой вспоминая свои детские годы и то, каким наивным я был тогда… И вот однажды в лаборатории “KORIN” я встретил свою мечту. Встретил девочку с голубыми волосами, носящую имя вот этого вот цветка. Самую настоящую Мальвину!..
Хэлл изумлённо смотрела на своего шефа.
– Так это были вы, Масафуми-сама? Вы… тогда, в “KORIN”?..
Он не ответил. Хэлл подняла глаза – и встретилась с до боли знакомым ласковым взглядом, так часто снившемся ей вдалеке от Японии. Внезапно она почувствовала, как её сердце наполняется какой-то по-детски безмятежной радостью. Его ладонь сжимала её тонкие пальцы, взгляд не отрывался от распахнутых в изумлении карих глаз, а губы чуть слышно шептали:
– Моя Мальвина… Девочка с голубыми волосами… Моя Аой…
* * *
Хэлл открыла глаза, возвращаясь в реальный мир. Андзи и Арис сидели молча. Каждой из них тоже было что вспомнить.
– Не знаю… – покачала головой Тидзуру. – Иногда мне кажется, что между мной и Масафуми стоит какая-то непреодолимая преграда. Я пытаюсь докричаться до него, но он не слышит моих слов. Нас словно разделяет каменная стена. Смогу ли я пробить эту стену?.. Получится ли у нас восстановить прежние отношения?..
Арис внимательно посмотрела на подругу, а затем произнесла фразу, которую Хэлл запомнила на всю жизнь. Простые, но очень верные слова.
– Непоправима только смерть. Всё остальное можно исправить. И никогда не поздно начать сначала.
Аой взглянула на часы: пора было расходиться.
Заметив её взгляд, Андзи первая поднялась из-за стола.
– Что ж, мне пора. Это ты у нас теперь вольная птица, а нам расслабляться нельзя.
Андзи направилась к выходу, но вдруг обернулась.
– И помни, Аой: иногда не стоит стараться докричаться до другого человека. Самое важное говорится без слов, от сердца к сердцу. А для голоса любви преград не существует.
Арис украдкой взглянула на Хэлл, но та ничего не ответила.
* * *
Несмотря на ранний час, в здании аэропорта кипела жизнь. Туда и сюда, лавируя между потоками людей, сновали грузчики, гул толпы казался ревом какого-то чудовищного водопада… Хэлл отошла в сторону и прислонилась к стене.
Жизнь продолжается. И ей свою жизнь тоже пора начинать сначала. Только вот как? В огромном Токио она была лишь песчинкой среди тысяч других, подобных ей песчинок… «И никому не нужной», – добавила она, грустно усмехаясь. Сейчас ей даже некуда было пойти. Но надо было что-то решать. И она решила отдаться на волю случая. Сначала ей предстояло добраться до города, а там – будь что будет. С этими мыслями она вышла из здания аэровокзала и направилась к стоянке, высматривая свободное такси.
Было прохладно. Мокрый асфальт блестел под лучами рассветного солнца. Где-то неподалеку защебетали птицы…
С краю в ряду припаркованных машин стояла красная «Ауди». «Совсем как у…» – додумать она не успела. К горлу подкатил ком, колени предательски задрожали… Потому что рядом с машиной стоял Масафуми Такатори.
Тысячи мыслей роем пронеслись у нее в голове. Почему он здесь? Кого ждет? И что будет, если он ее увидит? Сотни раз она прокручивала в голове предстоящий разговор. Но встреча оказалась настолько неожиданной, что она растерялась, по инерции сделав еще несколько шагов вперед…
И тут он ее увидел. На миг их взгляды встретились. Нет, он совсем не изменился за это время. Только в его глазах она уловила что-то новое, чего не замечала раньше. Он сделал навстречу ей несколько шагов – и тоже остановился. Разделявшее их расстояние казалось огромной пропастью.
Так они и стояли напротив друг друга, не в силах сделать ни шагу навстречу. Медленно и тягостно ползли секунды. Наконец Масафуми неловко улыбнулся.
– Ну, здравствуй, Аой…
Она молча подошла к машине. Такатори распахнул дверцу, и Хэлл устало опустилась на сиденье, стараясь скрыть то, как дрожат ее колени, и не смея даже поднять взгляд на человека, которого когда-то так любила. Впервые в жизни ей стало страшно. Она и сама не знала, чего так испугалась: то ли той обыденности, которая позвучала в его словах, то ли своего абсолютного равнодушия. За последние полгода она почти каждый день представляла себе эту встречу. В мыслях она то гневно и обвиняюще говорила Масафуми, что между ними все кончено, то со слезами на глазах бросалась на шею любимому… Любовь и ненависть в ее душе смешались воедино, так, что она и сама уже не могла понять, какое из этих двух чувств преобладает. Но сейчас не было ни того, ни другого. Только пустота холодного отчуждения.
За всю дорогу они не проронили ни слова. Вскоре машина притормозила у небольшого дома в одном из тихих кварталов Токио.
Хэлл огляделась. За прошедшие полгода здесь ничего не изменилось. Все так же цвели под окнами мальвы, все так же дремал на крыльце соседский рыжий кот…
В доме было тихо и как-то неестественно пусто. Мирно тикали часы на стене… Из распахнутого окна доносились звуки большого города…
Когда-то это был ее дом. Станет ли он таким теперь? Хэлл в нерешительности остановилась в гостиной, только сейчас поняв, что своей комнаты в этом доме у нее никогда не было… Ладно. Придется просить Тот потесниться…
Негромко стукнула входная дверь. Не оборачиваясь, она догадалась, что вошел Масафуми. Звук его шагов она помнила до сих пор. Вот он подходит ближе… еще ближе…
Тысячи мыслей вихрем пронеслись в ее голове. И тут же его рука опустилась ей на плечо.
– Добро пожаловать домой, Хэлл, – робко произнес он. А затем, обняв за плечи, развернул лицом к себе и, глядя прямо в широко распахнутые карие глаза, прошептал: – Спасибо тебе, девочка моя! За все спасибо! И прости меня, если сможешь… А если не сможешь… то все равно прости!
С минуту она молча смотрела на него. И в эту минуту в ее душе рушились все преграды. И неважно, что было раньше. Теперь он был рядом. А остальное – не в счет.
– Масафуми… – прошептала она, но тут ее голос сорвался. – Масафуми, – повторила она уже более твердо, – поцелуй меня!
Он ничего не сказал в ответ. Только, как когда-то в далеком прошлом, притянул ее к себе, завладев ее губами. Это был их поцелуй. Поцелуй, который каждый из них пронес в своем сердце через все невзгоды и печали…
Наконец он мягко отстранился от нее. В темных глазах мелькнули насмешливые искры.
– За мной желание, – напомнил он.
Хэлл выжидающе выгнула брови.
– И какое?
Масафуми усмехнулся.
– Надо бы взять с тебя слово, что ты его исполнишь… Но не буду. Выполни его, если захочешь сама… Только давай отложим это на потом, – его руки скользнули по ее спине. – Сейчас я слишком соскучился.
– Я тоже, – прошептала Хэлл, медленно расстегивая блузку…
За окном догорал закат. Хэлл потянулась, поудобнее устраивая свою голову на груди Масафуми. Он с нежностью перебирал рассыпавшиеся по подушке темно-синие пряди.
– Ну, так какое же у тебя желание? – напомнила она.
Такатори улыбнулся.
– Помнишь, когда-то ты советовала мне сменить особняк на маленький домик, в котором меня будут ждать жена и дети? Куда мне захочется возвращаться каждый вечер. Где будет моя настоящая семья, – Хэлл кивнула, не понимая, к чему он клонит. – Теперь у меня нет ни богатства, ни роскошных особняков… Но у меня есть маленький домик, ставший для меня родным домом. У меня есть замечательная дочь. Мне осталось только найти жену… – он помолчал и уже серьезно добавил. – Будь моей женой, Аой!
Хэлл замерла, словно не веря в услышанное.
– Но… но ведь я… – растерянно пробормотала она.
– Не будем об этом, – его рука мягко коснулась ее губ, не давая возразить. – Я все знаю о тебе и о твоей жизни. Но я знаю и другое: я слишком тебя люблю, чтобы позволить тебе снова куда-нибудь исчезнуть. Так какой будет ответ?
– Знаешь, Масафуми Такатори… – нарочно медленно, растягивая слова, проговорила Хэлл. – Я очень хочу исполнить это твое желание!
А за окном буйным цветом цвела сакура. В Японию пришла весна.
Конец.
7.08.2007 г.