Издательство IGRULITA Press, опубликует очень интересную книгу Валерия Огнева, “НЕИЗВЕСТНАЯ РОССИЯ – XIX ВЕК. Не по тому пути: литературно-исторический взгляд”.
Россия пошла не по тому пути. Речь идет о совершенно новом взгляде на прошлое: Россия после смерти Пушкина отвернулась от поэта и выбрала в XIX веке путь невежества и полупросвещения, следуя лозунгам революционных демократов. Это подтверждал другой русский поэт Александр Блок – Пушкина убила вовсе не пуля Дантеса, его убило отсутствие воздуха, а русская культура со смертью Пушкина была в загоне до конца столетия. Книга состоит из эссе, которые основаны на свидетельствах известных русских писателей, поэтов, философов, историков, общественных деятелей, полностью опровергающих историческую доктрину демократов.
Вот некоторые пушкинские цитаты о своем времени:
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! Вот права…
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
(«Из Пиндемонти», 1836)
Он (Радищев) есть истинный представитель полупросвещения. Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему,— вот что мы видим в Радищеве. Он как будто старается раздражить верховную власть своим горьким злоречием; не лучше ли было бы указать на благо, которое она в состоянии сотворить? Он поносит власть господ как явное беззаконие; не лучше ли было представить правительству и умным помещикам способы к постепенному улучшению состояния крестьян; он злится на ценсуру; не лучше ли было потолковать о правилах, коими должен руководствоваться законодатель, дабы, с одной стороны, сословие писателей не было притеснено и мысль, священный дар божий, не была рабой и жертвою бессмысленной и своенравной управы, а с другой — чтоб писатель не употреблял сего божественного орудия к достижению цели низкой или преступной?
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
«Александр Радищев»
Конечно, должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
«Путешествие из Москвы в Петербург»
Вот причина быстрого упадка нашего дворянства: дед был богат, сын нуждается, внук идет по миру. Древние фамилии приходят в ничтожество; новые подымаются и в третьем поколении исчезают опять. Состояния сливаются, и ни одна фамилия не знает своих предков. К чему ведет такой политический материализм? Не знаю. Но пора положить ему преграды.
Я без прискорбия никогда не мог видеть уничижения наших исторических родов; никто у нас ими не дорожит, начиная с тех, которые им принадлежат. Да какой гордости воспоминаний ожидать от народа, у которого пишут на памятнике: «Гражданину Минину и князю Пожарскому». Какой князь Пожарский? Что такое гражданин Минин? Был окольничий князь Дмитрий Михайлович Пожарский и мещанин Козьма Минич Сухорукий, выборный человек от всего государства. Но отечество забыло даже настоящие имена своих избавителей. Прошедшее для нас не существует. Жалкий народ!
Аристокрация чиновная не заменит аристокрации родовой. Семейственные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа. Но каковы семейственные воспоминания у детей коллежского асессора?
Говоря в пользу аристокрации, я не корчу английского лорда; мое происхождение, хоть я им и не стыжусь, не дает мне на то никакого права. Но я согласен с Лабрюером: Affecter le m;pris de la naissance est un ridicule dans le parvenu et une l;chet; dans le gentilhomme (Подчеркивать пренебрежение к своему происхождению – черта смешная в выскочке и низкая в дворянине, франц.).
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
«Роман в письмах»
…Имя дворянина, час от часу более униженное, стало, наконец, в притчу и посмеяние разночинцам, вышедшим во дворяне, и даже досужим балагурам! …Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим. И у нас иной потомок Рюрика более дорожит звездой двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, то есть историей отечества. И это ставите вы ему в достоинство! Конечно, есть достоинства выше знатности рода, именно: достоинства личные, но я видел родословную Суворова, писанную им самим; Суворов не презирал своим дворянским происхождением… Каков бы ни был образ моих мыслей, никогда не разделял я с кем бы то ни было демократической ненависти к дворянству. Оно всегда казалось мне необходимым и естественным сословием великого образованного народа
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Из черновых набросков
Я рапортуюсь больным и боюсь царя встретить. Все эти праздники просижу дома. К наследнику (будущему Александру II) являться с поздравлениями и приветствиями не намерен; царствие его впереди, и мне, вероятно, его не видать. Видел я трех царей: первый (Павел I ) велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй (Александр I) меня не жаловал; третий ( Николай I) хоть и упек меня в камер-пажи (назначил камер-юнкером) под старость лет, но променять его на четвертого не желаю: от добра добра не ищут. Посмотрим, как-то наш Сашка (старший сын поэта ) будет ладить с порфирородным своим теской (Александром II); с моим теской я не ладил. Не дай бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Письмо Наталье Пушкиной
(Из Петербурга в Москву 20 – 22 апреля 1834 года)
…Или дворянство не нужно в государстве, или должно быть ограждено и недоступно иначе, как по собственной воле государя. Если во дворянство можно будет поступать из других состояний как из чина в чин, не по исключительной воле государя, а по порядку службы, то вскоре дворянство не будет существовать или (что все равно) всё будет дворянством. …Что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями на власть и богатства? Этакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько ж их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется, много».
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Дневник 1834 года.
Вы спрашиваете меня о «Медном всаднике», о Пугачеве и о Петре. Первый не будет напечатан. Пугачев выйдет к осени… Вообще пишу много про себя (то есть для себя, в долгий ящик), а печатаю поневоле и единственно для денег: охота [ли] являться перед публикою, которая Вас не понимает, чтоб четыре дурака ругали Вас потом шесть месяцев в своих журналах, только что не по-матерну. Было время, когда литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок. Быть так!».
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
М. П. Погодину
( Из Петербурга в Москву не позднее 7 апреля 1834 года)
Литераторы петербургские по большей части не литераторы, но предприимчивые и смышленые литературные откупщики (сумевшие книжное дело «взять в откуп, в монополию»,). Ученость, любовь к искусству и таланты неоспоримо на стороне Москвы. Московский журнализм убьет журнализм петербургский. Московская критика с честию отличается от петербургской. Шевырев, Киреевский, Погодин и другие написали несколько опытов, достойных стать наряду с лучшими статьями английских Reviews, между тем как петербургские журналы судят о литературе, как о музыке; о музыке, как о политической экономии, т. е. наобум и как-нибудь, иногда впопад и остроумно, но большей частию неосновательно и поверхностно».
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
«Путешествие из Москвы в Петербург»
Конечно, критика находится у нас в младенческом состоянии. Она редко сохраняет важность и приличие, ей свойственные; может быть, ее решения часто внушены расчетами, а не убеждением. Неуважение к именам, освещенным славою, – первый признак невежества и слабомыслия, – к несчастью, почитается у нас не только дозволенным, но еще и похвальным удальством.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности, как иностранной, так отечественной (Читано им 18 января 1836 г. в Императорской Российской академии)
Очевидно, что аристократия самая мощная, самая опасная – есть аристократия людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки. Что значит аристократия породы и богатства в сравнении аристократией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографического снаряда. Уважайте класс писателей, но не допускайте же его овладеть вами совершенно.
Мысль! великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
«Путешествие из Москвы в Петербург»
…Брюлов сей час от меня едет в П.-Б.(Петербург), скрепя сердце; боится климата и неволи. Я стараюсь его утешить и ободрить, а, между тем, у меня у самого душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист. Будучи еще порядочным человеком, я получил уже полицейские выговоры, и мне говорили: Vous avez trompe («Вы обманули», фр.) и тому подобное. Что же теперь со мною будет? Мордвинов (управляющий III отделения, зам. Бенкендорфа) будет теперь смотреть на меня, как на Фаддея Булгарина и Николая Полевого, как на шпиона; черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело – нечего сказать!
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Письмо Наталье Пушкиной
(Из Петербурга в Москву 18 мая 1836 года)
Нападения на писателя и оправдания, коим подают они повод, суть важный шаг к гласности прений о действиях так называемых общественных лиц (hommes publics), к одному из главнейших условий высоко образованных обществ. В сем отношении и писатели, справедливо заслуживающие презрение наше, ругатели и клеветники, приносят истинную пользу: мало-помалу образуется и уважение к личной чести гражданина и возрастает могущество общего мнения, на котором в просвещенном народе основана чистота его нравов. Таким образом дружина ученых и писателей, какого б рода они ни были, всегда впереди во всех набегах просвещения, на всех приступах образованности. Не должно им негодовать на то, что вечно им определено выносить первые выстрелы и все невзгоды, все опасности.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Из черновых набросков
Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Из черновой главы «Капитанской дочки»
Книга Валерия Огнева насыщена интересными историческими фактами и тонким анализом того времени. Читатель видит Россию глазали Пушкина и его современников с собершенно новой перспективы, о которой раньше все умалчивали. Книга захватывает и дает хорошую почву для размышлений.
Об авторе:
Огнев Валерий Петрович (род. в 1948 г.) из Казахстана, живет в Алматы.
Литературный критик, поэт, автор историко-публицистических исследований, сборников стихов. Публиковался в российской печати – в "Литературной газете", журналах "Октябрь", "Знамя", а также в казахстанских изданиях.
Его книгу можно уже заказать через любую западную библитеку и с апреля она будет продаваться через западные онлайн книжные магазины.
ISBN 978-1-936916-02-3 Тираж 50 000 Издательство IGRULITA Press, USA