6 февраля 1980 года. Кабул
Стылое февральское солнце едва пробивалось сквозь грязную муть чужого озлобленного неба. Но люди, копошившиеся внизу на ребристой бетонке кабульского аэродрома рядом с недавно приземлившимся самолетом, мало задумывались о скудости красок раскинувшегося над ними хмурого ощетинившегося пространства.
Молодые, крепко сбитые мужики были целиком поглощены своими делами. Одни, только что выгрузившиеся из самолета, хлопотали над своим багажом и разминали затекшие в полете ноги. Собираясь в группу, они с нескрываемым интересом следили за теми, кто тут же загружался в доставившую их «Тушку», которая по слухам была личным авиалайнером самого Андропова. Другие, улетающие без лишней суеты, быстро и проворно грузили свой багаж, помогали заносить в салон раненых, успевая при этом переброситься скупыми, но емкими фразами с прилетевшими.
Наконец посадка закончилась. Самолет медленно вырулил на взлетную полосу, набрав обороты, оторвался от земли и взял курс на Ташкент. Капитан Сергей Борич, боец отряда специального назначения КГБ СССР «Зенит-2», откинулся на спинку удобного кресла и, закрыв глаза, пытался заснуть. Ленивый гул турбин успокаивал. Но на душе было муторно. Рядом на носилках лежали раненые, вид которых то и дело возвращал его на несколько месяцев назад, в самую гущу кабульских событий. Вспоминать об этом сейчас не хотелось. В конце концов, каждый человек в свой собственный день рождения имеет право думать о чем-то светлом и приятном.
У Борича же был не просто день рождения, а юбилей. Тридцать лет! И не его вина, что встречает свою годовщину не за праздничным столом в кругу близких и дорогих людей, а в этом стальном, оторванном от земли пространстве. С годами Борич привык отмечать «круглые даты» не по-людски. Что поделать – «издержки производства». Пять лет назад в этот день он несколько часов просидел в засаде на лютом морозе в сугробе. Здесь же было тепло и уютно. Более того, если бы не этот оккупировавший салон воинственный табор, явно не вписывающийся в окружающий интерьер, то можно было с легкостью признать, что юбилей Сергей встречал в комфорте и сдержанной роскоши.
Незадолго до этого, в конце января, этим же самолетом Афганистан покинул еще один зенитовец – Валерий Волох. Отряд «Зенит-2» вывозили в Союз несколькими рейсами, равно как полгода назад доставляли в Кабул. Они выполнили свою работу и теперь возвращались назад, в свою старую жизнь, к которой предстояло привыкать заново.
Борич посмотрел в иллюминатор. Где-то там, внизу, навсегда растворялись в прошлом странная и непонятная страна, серые кишлаки, затерянные среди бесконечных хребтов гор, устремленных в мглистое кудлатое небо....
***
Июль – сентябрь 1979 года. Гродно – Балашиха
В июле 1979 года старшего лейтенанта Валерия Волоха вызвали к полковнику Владимиру Ивановичу Чехлову – начальнику УКГБ СССР по Гродненской области, в котором он проходил службу на оперативной должности. Рядового «опера» к начальнику управления вызывали не часто.
По пути к начальнику Волох пытался вспомнить, не отчебучил ли он в последнее время что-нибудь эдакое, за что на его голову мог обрушиться праведный гнев вышестоящего руководства. На память ничего подобного не приходило. Никаких «залетов» в обозримом прошлом за ним не числилось. Тогда что?
Владимир Иванович встретил его довольно приветливо, предложил сесть, достал из стола бумагу и передал офицеру для ознакомления. В документе было всего несколько предложений, смысл которых сводился к тому, что старшему лейтенанту Волоху надлежало в самое ближайшее время прибыть в Балашиху, где в 1977 году после окончания 2-го контрразведывательного факультета в Высшей школе КГБ СССР он прошел семимесячный курс специальной подготовки и совершенствования иностранных языков.
В Балашихе находились созданные при Высшей школе КГБ СССР Курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС). На этих курсах офицеры госбезопасности осваивали действия в составе оперативно-боевых групп на территории противника в особый период или военное время. В течение семи месяцев слушатели проходили интенсивную специальную физическую, огневую, воздушно-десантную и горную подготовку, изучали специальную тактику, минно-взрывное дело, топографию, штудировали опыт партизанской борьбы. Практика показывала, что уровень слушателей был настолько высок, что некоторые элементы специальных мероприятий они выполняли со значительным превышением аналогичных американских стандартов, разработанных для «зеленных беретов».
…Вызов в Балашиху старшего лейтенанта несколько озадачил, и он вопросительно посмотрел на начальника управления.
– Вы поступаете в распоряжение управления «С» первого главка (внешняя разведка. – Прим. авт.), – только и сказал ему Чехлов. – Скорее всего, ваш вызов связан с заграничной командировкой.
Месяц назад у Волоха родилась дочка. Перспектива убыть в дальнюю даль его абсолютно не радовала, но виду офицер не подал.
Дорогу он помнил отлично. Времени с момента учебы прошло совсем немного. Руководил курсами Григорий Иванович Баяринов. Он же был начальником объекта. К нему Волох и отправился по прибытии. Григорий Иванович его узнал (память у него была феноменальная), встретил очень приветливо. Постепенно начали приезжать и другие. Собралось человек тридцать, которые в своем большинстве Волоху были знакомы: либо учились вместе в «вышке», либо на курсах.
Отчаянные, нерафинированные смельчаки, с молодецкой удалью лихо попирающие дисциплинарные нормы с такой виртуозной изобретательностью, что уличить их в этом было практически невозможно. Именно такие неугомонные головы и способны успешно решать любые, даже самые трудновыполнимые задачи. А все указывало на то, что их вызвали в Москву явно не для куртуазных политесов. Впереди их ждала грубая мужская работа.
Жили там же, в «волчьем логове», как окрестили куосовцы свою казарму.
На общем построении прибывшим довели, что все находятся в распоряжении Первого главного управления КГБ СССР для выполнения специальной задачи, а пока она не поступила, необходимо освежить свои знания. Начался учебный процесс и все прибывшие прошли укороченный курс спецподготовки.
Прошло около двух недель. Всех снова собрали и объявили, чтобы возвращались к основному месту службы и были готовы явиться в Балашиху по первому требованию.
Валерий Волох:
– Я вернулся в Гродно. Буквально недели через полторы-две пришел точно такой же вызов. И в середине августа мы в том же составе собрались в Балашихе. Снова неизвестность и неопределенность. В начале сентября начали подбирать экипировку, пристреливать оружие. Особое внимание уделяли стрелковой подготовке, минно-взрывной технике. Нам продемонстрировали несколько новинок – взрывозажигательную мину с элементами неизвлекаемости размером не больше пачки сигарет, только потоньше, и ленту замыкания взрывателя для подрыва автотранспортных средств на дорогах.
Затем нам объявили, что мы летим в Афганистан в составе отряда специального назначения КГБ СССР «Зенит-2». Цель командировки не сказали. Ходили разговоры, что нас отправляют на смену охраны советского посольства в Кабуле. Выдали спецназовскую песочную камуфляжку, «берцы». Вооружение на руки получили обычное: пистолет, нож и автомат. Гранаты и специзделия паковались отдельно, в ящики.
В дальнем углу балашихинской базы находились прилетевшие из Афганистана ребята, на смену которым, по слухам, предстояло лететь Волоху и его товарищам. Спустя время Волох узнал, что это были бойцы группы «Зенит-1», находившейся в Кабуле с апреля по август 1979 года, хотя перед отлетом в Кабул детали подобной преемственности не афишировали. Выглядели они неважно: тощие и измотанные.
Валерий Волох:
– Говорили, что мужики, находились в Кабуле на собственном довольствии, и что с харчами там было не густо – чуть ли не банка тушенки в день. Все это явно не стыковалось со статусом охраны посольства. Уж охрану-то обязательно поставили бы на довольствие. Вопросов было больше чем ответов. Однако, сделав соответствующие выводы, мы отправились в магазин закупать продукты: макароны, крупы, сало, мясные консервы. Еда лишней не бывает.
Наступил день «Ч». Скупое сентябрьское солнце играло на стеклах иллюминаторов андроповской «Тушки», стоявшей на взлетке подмосковного военного аэродрома. Уходящая красота бабьего лета радовала глаз. Безветрие. Тишина. Завернув укороченный «калаш» в выданное синее армейское одеяло Волох с товарищами живо поднялись по трапу и скрылись в салоне. Дверь закрыли. Самолет медленно вырулил на взлетную полосу. Еще немного и он, взяв курс на Кабул, растворится в хрустальной синеве остывшего неба.
***
Сентябрь 1979 года. Кабул
Приземлились в Кабуле во второй половине дня. Жара, солнце. Спустились по трапу. Какие-то вооруженные люди в форме окружили остановившийся самолет по периметру – контролировали прибытие советских друзей.
Валерий Волох:
– Документов на руках никаких не было. Одни здоровенные туристические рюкзаки с одинаково выпирающими из горловин завернутыми в синие солдатские одеяла стволами автоматов. В Кабул прибыли советские «туристы». Нас встречал представитель советского посольства. Неподалеку стоял небольшой, мест на двадцать пять посольский «ПАЗик». Как только загрузились, командир группы дал команду «К бою!». Прямой угрозы нападения не было. Но ситуация была не простой, и предсказать, как все повернется было невозможно. Все молча достали пистолеты, и сняли их с предохранителя. Поехали.
Дорога пролегала через весь город. Офицеров привезли на виллу, которая раньше принадлежала какой-то американке. Двухэтажный коттедж, окруженный двухметровым забором. К нему прилегала территория метров двадцать в длину и пятнадцать в ширину: двор, небольшой газон да сад, по которому носилась, доставшаяся в наследство от предыдущей хозяйки, собака по кличке Боски. Кое-кто утверждал, что она принадлежала к породе короткошерстных афганских борзых, хотя Волох искренне был уверен, что «мамка Боски явно с кем-то подгуляла». Слишком уж она походила на дога.
С левой стороны от ворот находилась выбеленная стена соседней виллы с одиноким окном под самой крышей. Справа – одноэтажная небольшая хозяйственная пристройка – две комнаты и гараж. Вокруг дувал – глинобитная двухметровая стена. Вилла была роскошная. Широкий холл, большие застекленные окна, просторные комнаты, несколько санузлов – все удобства кроме отопления. Хотя в холле и находился камин, но как его топить и, главное, чем, было непонятно. Древесина в Кабуле была на вес золота.
Валерий Волох:
– Акклиматизация. Привыкание. Неделя прошла в хозяйственных заботах. Потом начались рабочие будни: наряды, охрана, через восемь часов на ремень. Готовили сами. Трехразовое питание из того, что привезли с собой. На посольском «ПАЗике» нас вывезли в город на «обзорно-ознакомительную» экскурсию. Показали, что где находится. Конкретная цель нашего прилета не озвучивалась. С октября месяца начали прибывать другие ребята. Мы подобрали для них еще две виллы неподалеку от нашей.
***
Октябрь 1979 года. Балашиха
В октябре 1979 года на имя руководства КГБ БССР, поступила телеграмма, в которой предписывалось в трехдневный срок откомандировать в Москву для следования в загранкомандировку капитана Борича, проходившего службу в Минске. Куда и с какой целью не уточнялось.
Сергей Борич:
– За два месяца до этого к нам в Минск пришло указание собрать данные о работе органов госбезопасности против незаконных бандформирований, действовавших на территории Белоруссии с 1944 по 1953 год. Попутно необходимо было изучить все архивные данные по методике и средствам работы абвера и гестапо против партизанских формирований в период Великой Отечественной войны.
Из Москвы Борич прибыл в Балашиху. За четыре года до этого он успешно освоил здесь азы диверсионной деятельности. К его приезду там собралась группа офицеров-выпускников КУОС, томившаяся в полном неведении. Однако с разъяснениями никто не спешил. Наконец поступила команда получить оружие и спецсредства: специальные средства связи, мудреные мины, целый ворох гранат со слезоточивым газом. Полученное снаряжение явно указывало на то, что приобретенные на курсах навыки в ближайшее время будут востребованы. «Заварушка» обещала быть серьезной. Правда, ни противогазы для защиты во время использования гранат со слезоточивым газом, ни медикаменты выданы не были. Ни перевязочных пакетов, ни бинтов, ни зеленки, ни йода, ничего… Поскольку все присутствовавшие имели за плечами опыт оперативной работы, то есть были склонны к аналитическому мышлению, то первым делом в головах пронеслась шальная мысль: «Если не собираются лечить, значит, дорога в одну сторону…». Оптимизма это умозаключение не прибавило, но в панику никто впадать не собирался.
К концу третьего дня всех прибывших собрали в актовом зале и со сцены объявили о том, что они вошли в состав отряда специального назначения «Зенит-2», который в самое ближайшее время отправится в Афганистан.
В Ташкент вылетали с аэродрома в Жуковском. Груза было много. Тот самый «андроповский» ТУ-134, который спустя несколько месяцев будет нести их обратно в Союз, забили под самую крышу. Перед отлетом всем выписали загранпаспорта. Правда, в руках их держали недолго. После того, как каждый проверил правильность написания своей фамилии, документы забрали. Тем, кто заметил ошибку сухо и лаконично объяснили:
– Это не имеет особого значения. Вам паспорта все равно не понадобятся.
Переночевав в Ташкенте, рано поутру, обойдя пограничный и таможенный контроль, двинулись дальше.
***
Октябрь 1979 года. Кабул: немного о быте
Около полудня группа, в которой находился Борич, приземлилась в окаймленную горной стеной чашу кабульского аэропорта. Без лишних формальностей разгрузили все снаряжение, упакованное в дощатые ящики с клеймом Министерства геологии СССР. Прямо к трапу подогнали три посольских грузовика и, загрузив прибывших “геологов” вместе со всем их скарбом, отвезли на вторую виллу, накануне заботливо подобранную для прилетевших коллегода. Мрамор, хрусталь, позолота – красота сказочная. Для полного комфорта, опять-таки, не хватало только отопления.
На дворе стоял октябрь. И хотя днем было еще довольно тепло, по ночам температура опускалась до пяти градусов.
Сергей Борич:
– Когда стало холодать, в Москву отправили телеграмму с просьбой прислать теплые бушлаты и валенки для дежурных. В ответ получили вполне вразумительную отповедь: «…Пить меньше надо. Какие валенки в тропиках…». Судя по всему, представления Центра о стране, в которой предстояло произойти определенным событиям, оставляли желать много лучшего.
Делать было нечего. Пришлось обустраивать свой быт с помощью подручных материалов. Первым делом раздобыли «буржуйки», и в дополнение соорудили чудо-обогреватели, намотав на цветочные горшки спирали от утюга. Правда, электросеть в Кабуле оказалась слабенькой, на большие нагрузки не рассчитанной. И когда включали модернизированные горшки – весь район оставался без света.
Обитатели первой виллы с похолоданием боролись несколько иначе. Валерий Волох был человеком мастеровым, руки постоянно искали себе применения. Без дела сидеть он не мог, и вскоре, по собственной инициативе, оборудовал в хозяйственной пристройке мастерскую. Его почин и мастерство не остались невостребованным и спустя какое-то время в отряде о Волохе заговорили не иначе как о местном Кулибине.
Валерий Волох:
– Началось мое “кулибинство” именно с обогревания наших вилл. Было холодно. Камин, естественно, нас не спасал. Топить его было нечем. Мы дали в Центр шифровку, чтобы нам прислали отопительный агрегат и дизельную автономную электростанцию на 4 кВТ. Отопительный агрегат представлял собой обыкновенный воздуходувный нагревательный прибор, работающий на «солярке». Намучился я с ним изрядно. Долго не мог разобраться, как его надо установить, чтобы он дул теплом, а не соляровой копотью. Сам агрегат находился на улице. Кое-как пристроили его рядом с холлом и через форточку решили подавать тепло в помещение. Запросили трубы для устройства отопительной системы. Нам же почему-то прислали трубы водопроводные. С горем пополам запустили. В холле стало тепло. Потом из-за проблем с аккумулятором, без которого агрегат не мог работать, от него пришлось отказаться. Взамен посольство закупило нам солярные чугунные печки. А трубы нашли себе применение там, где они могли пригодиться меньше всего.
В скором времени зенитовцам выделили транспорт: два уазика и «Тойоту». Правда УАЗики были без номеров, из-за чего к ним постоянно цеплялись всевозможные афганские патрули и постовые, коих в Кабуле было великое множество.
Когда встал вопрос с номерами, Волох решил попробовать изготовить их вручную. Раньше он занимался чеканкой, поэтому технологические аспекты волновали его не очень сильно. Главная трудность заключалась в другом: металл в Кабуле был также дефицитен, как и дерево. Купить его было практически невозможно. Тогда Волоху и пришла довольно дерзкая идея употребить валявшиеся без нужды во дворе водопроводные трубы на общее благо.
За образцами номеров дело не стало. Через несколько дней товарищи принесли умельцу два настоящих афганских номера: один полицейский, другой армейский, принадлежавший генштабу министерства обороны Афганистана. Чем они точно отличались, сейчас сказать трудно. По всей видимости, какими-то загогулинами. К тому же они были разными по цвету. Где и как их позаимствовали зенитовцы, история умалчивает.
Волох вырезал из труб пластины нужного размера, карандашом нарисовал замысловатую ажурную вязь. Затем с помощью куска от болта и молотка отклепал рисунок, положив пластину на кусок резины, и покрасил полученную чеканку в нужные цвета. В результате этих незамысловатых действий получился прекрасный номер, практически ничем не отличавшийся от оригинала. Таким образом были изготовлены два комплекта полицейских номеров (передний и задний) и два армейских комплекта. Две машины ходили с двумя одинаковыми номерами царандоя, а две с двумя идентичными номерами ГШ. Все выглядело очень правдоподобно, особенно во время движения. Позднее, когда количество машин увеличилось, номера ставили только впереди, так как на изготовление новых комплектов не было уже ни сил, ни времени.
Валерий Волох:
– Мастерская оказалась востребованной. Без работы она практически никогда не простаивала. Я чинил там оружие, ремонтировал или изготавливал всевозможные бытовые мелочи, а позднее мы с хлопцем, который отвечал в нашей группе за минно-взрывное дело придумывали и мастерили самодельные мины-ловушки. Общими усилиями мы постоянно пополняли запас инструментов: что-то «заимствовали» из посольской мастерской, что-то нам дарили, что-то давали во временное пользование, что-то и покупали.
Сергей Борич:
– По большому счету условия проживания оказались довольно сносные. Готовили себе сами, но с поваром повезло. Во всяком случае, нашей вилле. Один боец, живший с нами, на заре своей трудовой деятельности успел поработать шеф-поваром в бакинском ресторане «Интурист». К приготовлению блюд он подходил с любовью и умудрялся любую банальность превратить в изысканное блюдо. Это весьма благотворно влияло как на наше общее состояние, так и на боевой дух. Его кулинарному чутью доверяли безоговорочно. Правда иногда случались и осечки.
Как-то раз, вернувшись домой после насыщенного событиями и задачами дня, все как подкошенные повалились на кровати, твердо решив посвятить остаток вечера отдыху. Вместе со всеми вымотался за день и повар. Приготовление харчей было у него вроде общественной нагрузки, поэтому основных задач никто не снимал. Лежа на кровати и мечтательно разглядывая потолок, он вдруг сказал:
– Эх… Вот бы сейчас навернуть молодых зеленых бананчиков, да поджаренных на оливковом маслице…
Рядом на своих кроватях, наслаждаясь бездействием, лежало еще несколько человек. Однако сказанное, было произнесено настолько красиво и вкусно, что Борич переглянулся с отдыхающими товарищами и, преодолев навалившуюся лень, встал. Не говоря ни слова, он вышел из комнаты и отправился на базар. Его примеру последовало еще два человека. Купив несколько связок молоденьких бананов и оливкового масла, гонцы-добровольцы поспешили назад. По возвращении они поставили на плиту самую большую сковороду, какая только имелась в наличие, залили в нее масло, нарезали привезенные фрукты и принялись поджаривать зеленоватые ломтики в бурлящей золотистой жиже. За всеми этими сакрально-кулинарными манипуляциями наблюдала добрая дюжина любопытствующих глаз. Народ, захлебываясь слюной, томился в ожидании чуда.
Наконец первая партия была готова. Предвкушая неслыханное наслаждение и обжигая язык, зенитовцы попробовали еще дымящийся деликатес. Гадость была неимоверная. Чуда не произошло.
***
Октябрь 1979 года. Кабул: о топографических проблемах
Сергей Борич:
– Дополняя список того, что нам не выдали перед отлетом, отправляя в чужой, абсолютно незнакомый город для проведения спецоперации, надо отметить полное отсутствие каких бы то ни было карт, схем или планов Кабула. Исправлять обозначившийся пробел предстояло на месте.
Выход нашли простой и малобюджетный. В кабинете у руководителя представительства КГБ СССР при советском посольстве висел сделанный во всю стену с помощью аэрофотосъемки снимок Кабула. На его основе составили план-схему города. Затем эту схему разбили на квадраты, закрепили каждый квадрат за конкретными людьми и отправили изучать местность.
Валерий Волох:
– На этой карте были обозначены улицы, здания, мосты, рынки. Но понять, какие именно здания там отмечены – жилые или административные, больницы или школы – предстояло в процессе доразведки. Утром вставали, завтракали, и, спрятав за пояс пистолеты, шли каждый в свой квадрат до самого вечера. Особое внимание обращали на охрану административных, военных и других силовых объектов: численность, вооружение, качество. А также на этажность построек, подходы к ним, удобные пути отходов. То есть рассматривали и изучали здания как объекты захвата.
Вскоре гуляющих по городским улицам «туристов» стали сопровождать неизвестные. Немудрено. Молодые, крепко скроенные мужики славянской наружности, бесцельно шатающиеся целыми днями по улицам, вряд ли могли остаться незамеченными в городе, не избалованном вниманием иностранцев. Заметив за собой наружное наблюдение, зенитовцы тут же предприняли контрмеры, и вскоре выяснили, что помимо афганской службы безопасности их персоны привлекли к себе еще и пристальное внимание китайских спецслужб.
Но вернемся к карте. Для нее на вилле отвели целую стену. От пола до потолка. Скрупулезно изучив свой участок, зенитовцы вносили необходимые уточнения в план отведенного участка и перерисовывали его на отдельных листах бумаги. Потом эти листы собирали в единую, цельнокроеную схему. К декабрю, после длительной и трудоемкой работы вся неприветливая, ощетинившаяся в ожидании грядущих бурь столица была полностью отражена в этом рукотворном топографическом шедевре, с которого по окончании работы сняли несколько фотокопий.
Сергей Борич:
– Забегая вперед, скажу: когда в Афганистан прилетел “ограниченный” во всех отношениях военный контингент у них тоже не было карт. И все, что мы нарисовали с октября по декабрь, стало для всех откровением с выше, так как ничего другого попросту не было, поэтому ориентироваться приходилось по нашим нарисованным от руки схемам, на которых мы указали оптимальные маршруты выдвижения к объектам.
***
Ноябрь 1979 года. Кабул: о задачах
Вскоре прояснилась и главная цель прилета группы «Зенит-2» в Кабул. Речь шла об организации вооруженного переворота и смене правительства. Определили и объекты захвата: резиденция президента Амина, здания МВД и органов государственной безопасности КАМ (позже переименованный в ХАД. – Прим. авт.), генштаба, штаба центрального армейского корпуса, телевцентра и тюрьмы Поли-Чархи.
Сергей Борич:
– Тюрьма в этот список попала не случайно. В ней сидели практически все, кто находился в оппозиции к Амину, т.е. наши потенциальные союзники. Правда, число их с каждым днем неумолимо уменьшалось. Согласно агентурным данным комендант тюрьмы дважды в неделю был обязан лично докладывать Амину о количестве расстрелянных. Если же эта цифра по каким-либо причинам оказывалась меньше 100, то его самого автоматически включали в следующий список, а на освободившееся место назначали нового более преданного и расторопного человека.
Практически все объекты находились недалеко друг от друга. За исключением Дворца Амина и тюрьмы, располагавшихся за городом. Первоначально резиденция Амина была во Дворце народов. Но недели за три до основных событий Амин, обладавший просто звериным чутьем и отличавшийся особой подозрительностью, граничившей с манией, решил сменить «место жительства».
Капитан Борич вошел в группу, которой предстояло захватить здание Штаба центрального армейского корпуса. Волоху предстояло уничтожить коммуникационный колодец, расположенный в самом центре города, рядом с Дворцом народов, на который замыкалась вся связь афганской столицы с внешним миром.
***
Ноябрь-декабрь 1979 года. Кабул: об изучении объектов
После того, как цели были определены, началась кропотливая работа по разведке объектов и сбору информации обо всем, что могло быть полезным при разработке и проведении операции.
Сергей Борич:
– Для начала просили нарисовать план зданий наших советников находившихся в Кабуле по партийной линии, а также по линиям МВД, КГБ и военного ведомства. Изучив представленные схемы, мы старались попасть внутрь зданий. Для выработки тактики боя в закрытом помещении важна каждая мелочь, каждый выступ, каждая ступенька, каждая ниша. Все на что люди в обычной ситуации не обращают никакого внимания, является ключевыми деталями при разработке и проведении спецопераций, поэтому нам необходимо было самим осмотреться на месте, прощупать, протопать, проползти каждый метр, выяснить куда и откуда ведут коммуникационные трубы, каково их функциональное назначение.
Легенды в большинстве случаев придумывались на ходу, в расчете на безалаберность охраны, и расчет этот практически всегда оправдывался. Бывало, что забирались в здание ночью нелегально. Именно таким образом мы проникли в штаб ЦАК (центрального армейского корпуса. – Прим. авт.). Наш военный советник оставил открытым окно на втором этаже здания в том месте, куда взбираться было удобнее всего.
Ночи в Кабуле темные, освещение работало из ряда вон плохо, поэтому внутрь залезли без особых хлопот. Разбились по этажам. Каждый отрабатывал тот, который предстояло захватить. Бродили в темноте около пяти часов. В здании кроме дежурного связиста, просидевшего всю ночь у себя в аппаратной, никого не было. Он не тревожил нас, мы отвечали ему тем же.
Результаты изучения нашего объекта вдохновляли мало. Личный состав штаба ЦАК насчитывал человек двести, плюс полк охраны – это еще тысяча. Нас же на захват штаба выделили всего… шесть человек. По три на этаж. На остальных объектах ситуация обстояла не лучше.
Мы готовились практически к любому повороту событий и рассматривали несколько вариантов развития ситуации: захват здания с нейтрализацией отдельных лиц, захват с ликвидацией этих же самых лиц, нейтрализация узла связи, полное выведение его из строя... Вариантов было много.
Валерий Волох:
– Коммуникационный колодец ликвидировала группа из семи человек на армейской «таблеточке» санитарке, плюс группа прикрытия – три человека на уазике. Всего десять человек. Мы долго присматривались к литому диску, который закрывал отверстие колодца. Овальный, ближе к прямоугольнику,толщиной около десяти сантиметров, метра полтора в длину и около метра в ширину. Судя по всему, это была арматура, залитая специальным составом светлого бетона с вкраплениями какой-то крошки. Края диска настолько плотно прилегали к краям отверстия колодца, что между ними нельзя было просунуть и лезвие финки. С двух сторон у него имелись двойные, армированные отверстия, сделанные под определенным углом. Находился колодец прямо в пешеходном тротуаре, рядом со стеной здания Дома народа, перед которым раскинулась просторная площадь, обрамленная чередой современных высотных зданий.
Волох несколько раз прохаживался мимо своего объекта, внимательно разглядывая его особенности. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, он делал вид, что завязывает шнурок, приседал рядом, ощупывал шершавую поверхность люка, просовывал пальцы в отверстия. Мимо ходил народ. Спешили по своим делам темные коконы закутанных в паранджу женщин, сновали вездесущие пронырливые «бачата», степенно шествовали обремененные заботами мужи. «Завязав» ботинок, Волох еще несколько минут стоял рядом, курил, разговаривая со своим спутником, всматривался в закрывавший колодец диск, стараясь понять, как и чем его можно подковырнуть и открыть за максимально короткое время.
Поразмыслив, он сконструировал специально приспособленные для этой цели клещи. Вместе со Славой Быстровым, с которым он жил в одной комнате и во время учебы в «вышке», и в Балашихе, и здесь на вилле, Волох подъехал в посольский гараж. Нашли там две арматуры нужного диаметра и размера, там же в тисках они загнули концы этих арматур, расклепали, раскаленную докрасна в топке котельной, центральную часть и, просверлив дырочку, поставили клепку. Получились клещи. Таким же образом сделали еще одну пару.
Испытывали их на окраине города, где, как выяснилось, находился точно такой же диск, как и над коммуникационным колодцем. Все прошло успешно. Клещи отлично справлялись со своей задачей. Два человека быстро и легко приподняли литой диск, сдвинули его в сторону и снова поставили на место. На все уходили считанные секунды, что и требовалось получить.
***
Ноябрь 1979 года. Кабул: о сложностях отношений с местным населением
Сергей Борич:
– Надо отметить, что бойцы группы «Зенит-1» оставили нам кое-какое агентурное наследство, значительно облегчающее ориентацию в довольно непростой ситуации, сложившейся в Афганистане к осени 1979 года. Куда можно ходить без оглядки, а куда лучше брать с собой прикрытие, с кем возможно наладить контакты, а кого держаться подальше – эти знания помогали избежать лишних промахов. Для тех, кто непосредственно находился в стране, было совершенно очевидно, что далеко не все население Афганистана испытывает к «шурави» нежные чувства, хотя еще совсем недавно на советского человека здесь смотрели как на полубога. При Захир шахе Мухаммеде дружба между нашими народами достигла апогея. Время его правления (1933 – 1973ггода.) называют «золотым веком», поскольку в тот период страна не участвовала ни в каких боевых действиях и шла по пути реформ и экономического развития.
Но король для советского человека был в классовом отношении элементом чуждым. Его убрали. Пришли марксисты. После свержения династии Захир шаха жизнь простого народа ухудшилась. Упрямое игнорирование влияния духовенства на людские умы в мусульманской стране, застрявшей в махровом феодализме, где практически вся человеческая жизнь от рождения до смерти регулируется муллой, была самым главным, как мне кажется, просчетом наших политиков. Мы так и не смогли привлечь на свою сторону религиозных деятелей и наладить с ними отношения. Зато они, в свою очередь, очень доходчиво и внятно объяснили народу откуда пришли их беды. Кто сверг Захир шаха? Марксисты. А марксисты – это, прежде всего, Советский Союз и «еже с ними». Выводы очевидны.
Последующие покушения на нас стали ярким подтверждением столь неоднозначного к нам отношения.
Кат-то раз Борич с двумя товарищами, один из которых имел колоритную фамилию Бублик, отправились на базар. Они шли не спеша посреди пестрого и крикливого, пропахшего гашишем и пропитанного чарующими запахами восточных специй, ароматом фруктов и затхлым запахом старой одежды людского моря. Вдруг за спиной послышался щелчок затвора. Скорее, почувствовав приблизившуюся опасность, зенитовцы тут же развернулись. В это мгновение незнакомец выстрелил и зацепил Бублика. Дальнейшее произошло молниеносно: четкими, отработанными до автоматизма движениями, «шурави» выхватили табельное оружие, которое всегда было при них, и застрелили незнакомца на месте. Кто это был – так и осталось неизвестно.
Покушавшийся, к счастью, был стрелком неважным. Ранение оказалось не серьезным, хотя неприятных ощущений пострадавшему доставило изрядно. И не столько физических, сколько моральных, т.к. пришлось в ту часть мужского организма, которая располагается аккурат ниже спины. Столь пикантная подробность не оставила равнодушным никого среди обитателей вилл. Съязвить по поводу первого боевого ранения в группе считалось делом чести.
– Да идите вы, черти, … – отмахивался Бублик от навязчивого внимания своих товарищей и под взрывы дружного мужской гогота отводил душу в заковыристых ненормативных конструкциях.
Сергей Борич:
– Начальство потешаться не стало, а ввалило нам по полной программе, требуя вразумительного ответа на риторический вопрос: «Какого лешего нас туда вообще понесло?». Однако с вразумительным ответом как-то и не сложилось, а вскоре стало не до этого. События стремительно набирали силу, словно несущаяся с горы снежная лавина.
Валерий Волох:
– Мне кажется, что это нападение носило чисто криминальный характер, ничего не имеющий ни к политическим соображениям, ни к антисоветским настроениям. В Кабуле было два рынка: «Зеленый» и «Грязный». Сотрудникам посольства не рекомендовалось посещать рынки в одиночку. А на «грязный» рынок ходить вообще не рекомендовалось, так как это было местом концентрации криминальных элементов во все времена. Чисто бандитский район. Нападение же произошло как раз на «Грязном» рынке. Вполне возможно, что нападавшему просто не понравились разгуливающие по его территории европейцы.
***
Ноябрь 1979 года. Кабул: о нестыковках и прибавлении задач
Главный расчет в назревающих событиях строился на ликвидации Амина и самых одиозных личностей из его окружения. Поэтому все внимание зенитовцев было сосредоточено на резиденции Первого лица Афганистана и ее главного обитателя. Рассматривалось несколько вариантов его устранения: с помощью снайпера или яда. Со снайперами не сложилось. С ядами же вышла неувязка.
Сергей Борич:
– Была проведена целая операция по внедрению в окружение Амина своего повара. Все складывалось хорошо, но… Отравленного Амина откачали и вернули к жизни, работавшие в Афганистане советские врачи, и все усилия спецслужб пошли насмарку.
Параллельно шла активная работа по формированию нового правительства. Постепенно в страну начали свозить находившихся в изгнании оппозиционеров. Всех нелегально доставляли в Афганистан. Задач у зенитовцев прибавилось. Было необходимо обеспечить не только их безопасность, но и максимально способствовать их кипучей деятельности. Прибывшие оппозиционеры активно налаживали связи с местной оппозицией, ряды которой таяли на глазах. Да и эта чудом уцелевшая часть была нашпигована аминовскими агентами. Вероятность того, что во время проводимых встреч можно нарваться на провокацию, захват или банальное уничтожение на месте, была велика.
***
Ноябрь 1979 года. Кабул: о театралах-любителях.
Однако жизнь на этом не останавливалась. Молодость брала свое. Внутреннее напряжение требовало выхода. Накопившийся стресс снимали традиционным славянским способом – рюмочкой-другой водочки за ужином. Лучшее средство для снятия напряжения и усталости!
Правда, тут имелась одна загвоздка. Обозначившийся спрос на горячительные напитки абсолютно не поддерживался предложением местного рынка. Спиртное в афганской столице было в большом дефиците. Поэтому к решению проблемы в группе подошли творчески и даже с определенной пользой для окружающей среды.
Вывоз мусора в Кабуле во все времена осуществлялся из рук вон плохо. Стихийно сваленные горы отходов привлекали к себе рои вездесущих мух и ожиревших на дармовых харчах крыс. Город погряз в этом нескончаемом, антисанитарном потоке. Чтобы хоть как-то замедлить рост гнившей неподалеку от входа помойной кучи, обитатели загадочных вилл нашли весьма неожиданное применение арбузным и дынным коркам (эти бахчевые культуры закупались на базаре в очень больших количествах). Соорудив из подручных средств самобытный аппарат целевого назначения, они стали производить из них столь дивный напиток, что в очередь за «первачом» выстраивались весьма солидные чины.
Как-то раз вечером Борич с товарищами за ужином тихо и мирно дегустировали приготовленный «эликсир жизни». И надо же было такому случиться, что именно в это самое время к ним на виллу по какой-то своей надобности заглянул высокопоставленный сотрудник посольства.
– А что это вы здесь делаете? Пьете? – спросил он, еле сдерживая гнев.
В комнате повисла неловкая пауза. Тут всеми уважаемый “Фомич”, которого звали исключительно по отчеству, пытаясь сгладить случившийся конфуз, сказал:
– Вот так всегда… Чуть что сразу «пьете»… А мы, между прочим, «Гамлета» репетируем.
Какого «Гамлета»? Причем здесь «Гамлет»? Все застыли в недоумении, не зная как на это реагировать.
– Хорошо. Тогда жду приглашения на премьеру, – ответил незваный гость, развернулся и вышел.
Что тут делать? Сказали «а» надо вспоминать и остальные буквы алфавита. Пришлось начать подготовку спектакля, но из всей литературы в их распоряжении имелось только наставление по эксплуатации ротного миномета. Срочным порядком стали восстанавливать бессмертную трагедию Вильяма Шекспира по памяти.
– Так, «Фомич», раз ты нас в эту историю втравил, значит быть тебе Гамлетом, – прозвучал суровый коллективный вердикт.
– Не вопрос! – ответил тот и, не моргнув глазом, понес такую складную околесицу на гамлетовскую тему, что народ, открыв рот, застыл в восхищении. Он так ловко освоил размер стиха, что эта неожиданная импровизация звучала весьма по-шекспировски. Правда, чуть ли не через каждое слово был мат, но в строку все ложилось складно и красиво, и даже добавляло определенную пикантность его рифмоплетству.
Процесс пошел! Распределили роли. Желающих поучаствовать в действе оказалось несколько больше, нежели предполагал старина Вильям. Но это не остановило новоявленных постановщиков. Выстроили новую сюжетную линию. В экстренном порядке в пьесу было введено несколько новых персонажей, в то время как некоторых старых, имеющихся в классической версии пришлось вывести из спектакля. К примеру, из-за того, что все наотрез отказались воспроизводить таинственный и несчастный образ Офелии решили обойтись без нее.
Проблему с костюмами и реквизитом решили быстро. Гамлету из подручных материалов соорудили облачение, наиболее приближенное к классическому образцу. Одели, как могли, и остальных. Тень отца Гамлета, должна была являться исключительно в камуфляже. А в чем же еще, если ее видно не должно быть?! Опять же, дуэль с Лаэртом… Достать в Кабуле шпаги оказалось делом проблематичным и в новой версии трагедии возникшие разногласия персонажи решали с помощью штыкножей, по всем правилам рукопашного боя. Если без Офелии постановщики смогли справиться, то без черепа Йорика обойтись было невозможно. Стали думать где взять череп. Однако с черепушками в Кабуле оказалось туго. Зато в посольстве нашли абсолютно лысого мужика, который согласился в нужный момент высунуть из-за кулисы голову и положить ее на руку к подошедшему Гамлету. Гонораром за оказанную услугу стал тот самый напиток, из-за которого, по большому счету, все и закрутилось.
Времени на театральные эксперементы катастрофически не хватало. Основных задач никто не отменял. Наоборот их с каждым днем становилось все больше. Выкраивали часок-другой за счет сна. В молодости люди как никогда умудряются без потерь совмещать приятное с полезным. В основном постановка складывалась довольно неплохо. И если бы Фомич постоянно не забывал имена Гильденстерна и Розенкранца было бы совсем хорошо. Эти замысловатые буквосочетания никак не укладывались у него в голове. Что только не придумывали, но Фомич постоянно путался с их произношением. Перед спектаклем ему посоветовали написать шпаргалку на руке, но он заверил, что все «будет пучком».
Наконец наступил день премьеры. В небольшом помещении посольского клуба набилась толпа народа. Зал наполнился до отказа. В первом ряду среди прочих зрителей находился и посол, который с нескрываемым интересом ждал предстоящего действа. В означенное время свет медленно погас, спектакль начался.
Сказать, что публика была в восторге, значит не сказать ничего. Она неистово хохотала, не в состоянии сдерживать слезы, катившиеся по сведенным от постоянного смеха скулам. Самобытные, приправленные крепким словцом реплики Гамлета-Фомича встречали дружными овациями, и очередным взрывом гогота. У остальных героев получалось не менее складно, правда, уже без мата. Фомич же был в ударе. Он щедро сыпал придуманными на ходу импровизациями, доводя публику до колик. Войдя в раж, он случайно вытащил на сцену Полония, который не должен был появиться в этом месте, а когда сообразил, что вся произносимая тирада обращена не к тому, очень изящно оборвал словесный поток и, выдержав паузу, произнес:
– Ну, так ступай, да позови жидов.
– Кого, кого? – переспросил в конец ошалевший Полоний.
– Ну, Розенблюма с Гиперштейном…
Зал ревел и стонал. Успех был полный.
– Знаете, не все сегодня смогли увидеть ЭТО. Может повторите? – спросил после спектакля раскрасневшийся от смеха посол.
– Такие вещи не повторяются. Единственный авторский экземпляр, –ответил за всех довольный Фомич.
Сергей Борич:
– Возможно, у кого-то после этого эпизода сложится впечатление, что в Кабуле мы больше развлекались и гуляли. Это далеко не так. Просто специфика выполняемых нами задач была настолько секретна, что и сегодня я о многом не могу говорить…
***
Ноябрь-декабрь 1979 года. Кабул
Где-то в конце ноября – начале декабря Валерия Волоха отправили в Баграм за оружием. ГАЗ-66 загрузили под завязку. Обратно Волох возвращался уже в кузове, сжав в руках ребристый металл ручных гранат. Перед отъездом командир уточнил: «В случае если кто будет тормозить – машина и оружие не должны достаться в руки противника. Живыми не сдаваться». Дорога назад тянулась бесконечно долго. Низкое затянутое серыми тучами небо щедро посыпало мелким дробным снегом. Было зябко и сыро. Холод пробирал Волоха до костей. К счастью, доехали без приключений. Ящики с оружием складировали в холле первой виллы, где они находились до конца декабря.
Валерий Волох:
– Чтобы это деревянное нагромождение не бросилось в глаза посторонним, случайно зашедшим на виллу, их завесили брезентом. Практически до самого переворота сутки напролет мы готовили оружие к боевому применению: доставали его из ящиков, снаряжали патроны в магазины, складывали их в подсумки, пистолеты в кобуры, а затем все это добро вновь аккуратно складывали в ящики. Хорошо, что оно было не в масле, а в бумаге, пропитанной специальным импрегнирующим составом, защищающим оружие от ржавчины и других повреждений. Так как работали без перчаток, руки распухали так, что на них было страшно смотреть.
***
12-13 декабря 1979 года. Авиабаза Баграм.
Сергей Борич:
– Тем временем подготовка к перевороту продолжалась. Мы прекрасно понимали, что расклад сил явно не в нашу пользу. В группе «Зенит-2» было всего человек сто двадцать. Захватить город такими силами было маловероятно. Тем более, что из этих ста двадцати тридцать разъехались по провинциям наблюдать за обстановкой на местах. Из оставшихся девяноста, несколько человек охраняли советского посла, кто-то виллы, кто-то должен был находиться в штабе. Реальных боевых штыков оставалось человек семьдесят. Собственно такими силами мы и располагали, когда в декабре получили приказ выдвигаться к объектам захвата.
12 декабря в закрытых машинах нас вывезли в район авиабазы Баграм, куда предварительно доставили членов нового правительства. Там же дислоцировался советский десантный батальон, прибывший на базу по личной просьбе Амина. Ввиду малочисленности наших сил наверху было принято решение заручиться их поддержкой. Триста человек на боевых машинах это уже кое-что. Туда же прибыла группа «Альфа», которая должна была составить главную ударную силу – человек сорок первоклассных профессионалов, каждый из которых стоил пятерых…
Поначалу, общаясь с соратниками из «Зенита», они недоумевали:
– Ну, мы, понятно. «Крошить в капусту» – это наша работа, а вы-то кто такие, что за люди, что умеете?
– Да мы так, экстремалы-любители…
В Москве посчитали, что столь значительные силы, собранные в Баграме в единый кулак, обеспечат успех операции. 13 декабря поступил приказ выдвигаться в сторону Кабула. Но, как только колонна выехала за шлагбаум авиабазы, всех развернули. Здравый смысл возобладал.
Поскольку было неизвестно, на какой срок откладывается операция, руководство приняло решение новое афганское правительство вывезти в Москву. Переправляли их по всем правилам конспирации, в каких-то дощатых ящиках загрузили в транспортный самолет, который сразу же улетел в Союз.
Афганцам, с волнением следившим за всеми этими передвижениями, происходящее объяснили проведением учений. Но те не особо поверили. Десантники остались в Баграме. «Зенит-2» и группу «Альфа» погрузили в закрытые машины и отправили в Кабул.
Валерий Волох:
– 14 декабря группе из 10 бойцов с первой виллы в это время поступила команда выдвинуться в район трассы, по которой ездил Амин в свою загородную резиденцию. В группу входил снайпер Ерохов, остальные обеспечивали его прикрытие. Трасса находилась неподалеку от виллы, и Ерохов до этого несколько раз наведывался туда, выбирая наиболее оптимальную позицию.
Прибыв в условленное место, устроились на холме, недалеко от дворца, за кустами. Ерохов – человек уже не молодой, устроился со снайперской винтовкой недалеко от меня и все время кряхтел, потому что ему мешали лежать камни. С холма резиденция просматривалась в бинокли очень хорошо, и мы видели многочисленную вооруженную охрану, находившуюся во дворце. Нас же было ничтожно малое количество. Вступать в вооруженное столкновение с такими силами было самоубийством. Отправив в посольство гонца, который должен был доложить о наших наблюдениях и выводах. Мы же остались ждать. Спустя какое-то время дали отбой, и нас вернули на виллу.
Сергей Борич:
– Если бы приказ не отменили, нас бы там задавили элементарно. Эйфория от ожидания появления на карте мира нового социалистического государства полностью затуманивала глаза советским партийным советникам, которые мало того, что сами наотрез отказывались считаться с объективно существующей реальностью, так еще и вводили в заблуждение партийных вождей в Москве. Большинство умов, от которых зависело принятие решения по этому вопросу, искренне были уверены, что как только новое афганское правительство, поддерживаемое Советским Союзом, появится на горизонте, весь народ дружными колоннами выйдет ему навстречу с распростертыми объятиями.
Мы же на месте оценивали обстановку более трезво и не питали особых иллюзий по этому поводу. Поначалу в столице с недоверием относились к нашим сводкам, и на определенном этапе разработки операции кому-то пришла в голову “светлая” мысль обойтись малыми силами. Но потом, оценив ситуацию более трезво, решили ввести войска. Тем более, что сам Амин неоднократно просил советское правительство об этом. Он уже никому не верил. Даже своему ближайшему окружению.
Террор и геноцид, ставшие неотъемлемой составляющей его внутренней политики был очевиден. Уничтожались все подряд. Несмотря на то, что реальная угроза для Амина исходила из религиозных кругов, попутно он проводил тотальные чистки маистов, марксистов и либералов. Если взять Народно-демократическую партию Афганистана (НДПА), считавшейся марксистской, то к августу 1979 года от нее осталось только три процента. Девяносто семь было уничтожено. К тому же, он весьма интенсивно общался и с американцами. Разыгрывая две карты одновременно, Амин старался с каждой поиметь максимально возможную выгоду. Месяц другой и в Афганистане нам не на кого было бы опереться. К 26 декабря в Москве было принято окончательное решение о проведении спецоперации в Кабуле и вводе в страну ограниченного контингента советских войск.
***
Вторая половина декабря 1979 года. Окрестности Кабула
Валерий Волох:
– Практически за несколько дней до переворота мне довелось увидеть Амина. По-видимому, он о чем-то догадывался и накануне событий часто инициировал встречи с советскими чиновниками. То сам в гости напрашивался, то к себе приглашал. Нас же привлекали к сопровождению и охране высокопоставленных посольских работников и сотрудников представительства КГБ. Как-то раз Славка Быстров заменил заболевшего водителя нашего резидента, а меня взял с собой для прикрытия. В тот день резидент должен был встречаться с Амином на одной из его загородных вилл. Приехали на место. Двухэтажный коттедж, здоровенные деревянные ворота, охрана, большое крыльцо. “Резак” (резидент – сленговое выражение. – Прим. авт.) в здании пробыл долго. Когда он вышел, уже стемнело. Амин вышел провожать гостя на крыльцо в армейских темно-синих трусах, майке и тапочках на босу ногу. И он, и его гость были навеселе. Братались, обнимались, целовались по несколько раз. Еле расстались. Мы с Быстровым хмуро наблюдали за этой нелепой церемонией. Нас забыли покормить, и голод настойчиво давал о себе знать. Наконец они расстались, и мы вернулись к себе.
***
26 декабря 1979 года. Кабульский аэропорт
В этот день зенитовцам поступила задача захватить Кабульский аэропорт и обеспечить прием советских самолетов, на которых должны были прилететь армейские части. Один из руководителей аэропорта, почуяв неладное, выключил освещение взлетно-посадочной полосы.
Сергей Борич:
– Ночь. Темень непроглядная, авиационный военно-транспортный караван уже начал заходить на посадку, а посадочные огни не горят. Устроившего световой саботаж афганца быстро разыскали, дали по шее и заставили снова включить рубильник.
Мы быстро ввели в курс дела прибывших из Союза военнослужащих. Задачи ставили на ходу. Объекты были уже распределены, маршруты выдвижения продуманы. Все застыли в ожидании времени «Ч».
Однако не только шурави находились в состоянии боевой готовности. Весь Кабул замер и насторожился. Иностранные дипломатические миссии работали круглосуточно. В американском посольстве вот уже несколько ночей не спали. Китайские дипломаты в полном составе постоянно находились на своих местах. Всем было ясно, что в самое ближайшее время должно произойти что-то очень серьезное. Лучшие специалисты иностранной радиоразведки до боли в ушах прослушивали эфир, пытаясь выудить оттуда хоть какую-нибудь информацию. Поэтому средствами связи решили не пользоваться, установив режим полного молчания.
***
27 декабря 1979 года. Кабул
Дело близилось к вечеру. Для того, чтобы не засорять эфир лишними распоряжениями о выдвижении решили применить старый дедовский способ – когда бабахнет, тогда и начинать.
Бабахнуть должен был тот самый коммуникационный колодец, к уничтожению которого так кропотливо готовился Волох. На операцию отправились заранее. С наступлением темноты по городу ходили усиленные патрули. Перед выходом командир лично налил каждому по сто грамм «наркомовских».
– Ну, с Богом, мужики! Мы на вас ориентируемся.
Загрузились в «таблетку» (сленговое название армейской санитарной машины – прим. авт.), поехали. Площадь перед Домом Народов и прилегающая улица были пустынны.
Около семи вечера «таблетка» шурави, постояв несколько мгновений рядом с тротуаром, скрылась в неизвестном направлении. Никто не обратил внимания на то, как из нее стремительно выпрыгнули две едва различимые в вечернем сумраке тени, облаченные в афганскую военную форму, и, поколдовав несколько мгновений над люком, скрытым от случайных взоров грязным уазиком, также стремительно заскочили обратно. Спустя десять минут раздался оглушительный взрыв, который был отлично слышен во всех районах Кабула. 47 килограммов взрывчатки, брошенные за эти мгновения на дно колодца – это вам не шутки.
Валерий Волох:
– Мы подъехали, выскочили, приподняли люк, Боря Плешкунов забросил внутрь рюкзак с взрывчаткой, и установленным на 19.00 часовым механизмом. Крышку люка тут же закрыли, а я, сам не знаю зачем, попрыгал по люку. Мне еще ребята высказали, мол, какого лешего я здесь вытанцовываю. Впопыхах забыли опустить гранату со слезоточивым газом на тот случай, если афганцы обнаружат заряд и попробуют его извлечь. Пришлось поднимать плиту еще раз. Управились так быстро, что, стоявшие неподалеку полицейские ничего не заподозрили. Потом, все запрыгнули в таблетку и убрались восвояси. Взрыв прозвучал, когда мы уже вернулись на виллу. Взрывная волна подбросила люк на огромную высоту. Буквально за две минуты до этого по площади проезжал Слава Быстров – вез какого-то высокопоставленного военного советника. Потом он долго матерился из-за того, что ему могло люком голову снести. Правда, жертвы от этого взрыва все-таки были.
***
27 декабря 1979 года. Кабул. Штаб центрального армейского корпуса
Для усиления группе, в которую входи капитан Борич, придали три бээмдэшки с десантом. Одна должна была на полном ходу выбить железные ворота. Вторая, влетев следом, отсечь казарму полка охраны от здания штаба, между которыми было метров семьдесят. Третьей предстояло остановиться за периметром территории для контроля ситуации, и при необходимости поддержать штурмовую группу огнем. Десантники обеспечивали прикрытие только на прилегающей к штабу территории. Работать внутри здания было прерогативой зенитовцев.
– Мужики, когда будете стрелять, ни в коем случае не зацепите крайнее левое окно на втором этаже, – инструктировали десантников зенитовцы перед самым началом. – Там такой коньяк хранят – закачаешься. В Кабуле горячительное хрен сыщешь, а когда закончится эта кутерьма, мы его как найдем...
Боевые машины рванули с места и понеслись к объекту по заранее вырабранному маршруту. Однако, эффекта внезапности не получилось. Из-за начавшейся в городе стрельбы афганцы успели подготовиться к встрече незваных гостей. При подъезде к зданию штаба, окруженного высоким кирпичным забором, «шурави» встретил довольно плотный огонь из пулеметов и гранатометов. Вход прикрывал бронетранспортер.
Десантники с ходу обрушились всей огненной мощью бээмдэшек на защитников штаба. БТР подбили сразу. Следующий снаряд полетел в то самое окно, о котором так заботливо предупреждали перед началом операции.
– Пипец коньяку! Вот м…ки!.. – в сердцах подумал Борич, но долго горевать по этому поводу было недосугода.
…Зону огня проскочили довольно быстро. Десантники вышибли ворота, отсекли казарму, установили контроль над прилегающей территорией и открыли путь шестерке отчаянных смельчаков, увешанных непомерным количеством гранат, которым предстояло захватить все здание. Взорвав гранатой дверь они проникли внутрь. Дальше предстояло действовать по обстановке.
Во время перестрелки здание штаба загорелось. С одной стороны это было на руку, так как в сгустившейся тьме огонь стал хорошей подсветкой, но с другой – нападавшим мешал дым.
Темные проемы коридоров, испещренные густой огненно-красной сетью трассеров, через которую, казалось и мышь не прошмыгнет, таили смертельную опасность на каждом шагу. Но зенитовцы каким-то им самим неведомым образом умудрялись продвигаться вперед.
Борич с двумя товарищами действовали на первом этаже. Один шел вперед, «отрабатывая» кабинет за кабинетом сорок вторыми «эргешками». Два других прикрывали. Потом менялись. Шаг за шагом. Метр за метром. Все как учили в Балашихе. Только вот бой на этот раз не был учебным.
Афганцы сопротивлялись недолго. Все закончилось неожиданно быстро. Не прошло и тридцати минут. Хотя Борич мог бы под присягой поклясться, что прошло часа три. Тридцать минут… Сергею казалось, что все это время он стрелял практически без передышки, а потом с удивлением обнаружил, что за всю операцию израсходовал всего…12 патронов. Зато гранаты – практически все. Продвигаясь вперед по коридору, ими забрасывали каждый, попадавшийся на пути, кабинет. Хотя после пятой или шестой комнаты надобность в этом отпала. Все, кто стреляли, сопротивление прекратили, а те, кто замешкался, решили и не начинать.
– Не стрелять, не стрелять!!! – Кричали они, что было мочи из своих укрытий на дари (Дари – один из двух официальных языков Афганистана. – Прим. авт.).
Испуганные люди с поднятыми руками выходили в коридор, поворачивались лицом к стене и терпеливо ждали, когда их обыщут. После обыска они брели на выход и попадали под опеку десантников, которые усаживали их рядком на припорошенный декабрьским снежком газон.
***
27 декабря1979 года. Кабул. Первая вилла
Спустя несколько минут после взрыва на центральной площади, к первой вилле, на которой находился Волох и его группа, подъехала машина и остановилась перед воротами. Из нее вышли сотрудники ближайшего отделения царандоя. По всей видимости, и сама вилла, и обживавшие ее праздные личности без особых занятий уже давно привлекали их внимание. После того как грянул взрыв коммуникационного колодца, и вслед за этим в городе послышалась стрельба, они решили проверить загадочное жилище со странными обитателями. Возбужденные происходящими вокруг малопонятными событиями они, что было силы, стали стучать в запертые ворота. Ответом им была тишина окутавшая, казалось, уснувшее крепким сном здание. Темные проемы окон, за которыми замерли согласно боевому расписанию вооруженные зенитовцы, отражали робкие всполохи первых пожарищ. Звуки стрельбы, становились все громче и гуще. Теперь она уже была практически повсюду. Стук в дверь становился все мощнее и требовательнее. Тем временем грохот боя набирал силу: рокот автоматных очередей, треск гранатометов, визг пуль, свист трассеров, уханье орудий сплетались в единый мощный рев. Царандоевцы стали что-то громко и оживленно обсуждать между собой. Стрельба нарастала, накрывая город могучей волной необузданного хаоса. Постучав еще какое-то время, они сочли за благо ретироваться и сделали это весьма вовремя. Буквально через несколько минут после их отъезда, к вилле подъехала вызванная зенитовцами бээмдэшка с десантниками. Но так как инцидент к этому времени самоисчерпался, крылатая пехота, не задерживаясь, понеслась по заранее определенному маршруту. Дел в этот вечер и без того было предостаточно.
Валерий Волох:
– Буквально сразу после этого происшествия к нашей вилле начали стекаться группы афганских офицеров с белыми повязками на руке. Это был заранее оговоренный опознавательный знак членов оппозиции, которым мы на протяжении всей ночи выдавали приготовленное ранее оружие. Механизм был отлажен. На входе виллы стоял представитель революционной партии, который по условленному знаку запускал оппозиционеров внутрь двора, мы выдавали им оружие (кому автомат, кому пистолет), и они сразу же выходили обратно на улицу. Поражало, что офицеры абсолютно не имели навыков обращения с оружием. После того как в помещении несколько раз непроизвольно выстрелили, мы старались выдать оружие и побыстрее выставить их за ворота.
***
27 декабря1979 года. Кабул. Тюрьма Поли-Чархи
Сергей Борич:
– Тактическая схема выглядела приблизительно также как и в штабе ЦАК. Но БМД, в которой находилась штурмующая группа, протаранив ворота, на полном ходу влетела в прикрытую фанерными листами выгребную яму. Накануне прошел снежок, фанеру припорошило, и в сумерках водитель ее не заметил. Машина увязла в дерьме. Благо, что экипаж и штурмовая группа зенитовцев, перемазавшись с головы до ног, успели выскочить наружу. Словно стая вырвавшихся из ада шайтанов они продолжили операцию, приводя в неописуемый ужас, как охранников, так и заключенных. В остальном, все прошло согласно выработанному плану.
***
27 декабря1979 года. Кабул. Телецентр
Сергей Борич:
– Здесь тоже не обошлось без казусов. По предварительным данным территорию телецентра охранял всего один танк. В реальности танков оказалось много больше. Операция затянулась. Из-за отсутствия связи о случившемся в центре не знали и, спустя отведенное для захвата время, к телецентру привезли несколько министров нового правительства для съемки телеобращения к нации. В это время бой был в самом разгаре. Чтобы не подвергать членов нового кабинета опасности их оставили под прикрытием штурмовой группы и десантников. Особенно необходимо было заботиться о Министре обороны Ватанджаре. Сам в прошлом офицер-танкист он сразу оценил незавидную для «шурави» ситуацию и, во что бы то ни стало, решил оказать им посильную помощь. Схватив противотанковую гранату, министр отважно ринулся в атаку. Благо все закончилось хорошо. С большим трудом Ватанджара удалось остановить и переместить в безопасное место.
***
27 декабря1979 года. Кабул. Здание Генштаба
Сергей Борич:
– В Генштабе к моменту проведения операции был какой-то прием и когда вооруженные люди ворвались в здание, банкет был в самом разгаре. Начальника Генерального штаба Якуба застрелили из бесшумного пистолета прямо за столом. Никто из собравшихся так ничего и не понял.
Среди прочих на банкете присутствовал наш военный советник генерал Власов. Он, как и все находился в полном неведении о том, что вокруг происходит. Ворвались вооруженные люди в непонятной форме, устроили погром на дружеской вечеринке. Улучив момент, генерал выбежал в соседнюю комнату, нашел там пулемет и отстреливался из него в течении получаса сквозь закрытую дверь. Его потом даже наградили за мужество и героизм, проявленные в сложной боевой обстановке.
***
27 декабря1979 года. Кабул. Штаб центрального армейского корпуса
Зенитовцам снаружи передали по walky-talky (сленговое название небольшой радиостанции с радиусом действия до четырехсот метров, которой бойцы группы “Зенит-2” пользовались во время захвата объектов – Прим. авт.), что в казарме полка охраны началась суматоха и вооруженные афганцы бегут в сторону штаба.
Борич, находившийся на первом этаже, вышел навстречу бегущей возбужденной толпе. Когда ошарашенные и непонимающие ничего люди подбежали поближе он, стараясь выглядеть, как можно спокойнее, попытался построить лавинообразную людскую массу:
– Ребята, ну что же вы претесь как стадо баранов. Вы же все-таки военные.., – крикнул он им на ломанном дари.
Толпа остановилась и замерла в нерешительности, тупо разглядывая оратора. Обстановка накалялась. Сообразив, что построить сейчас никого не получиться, Борич решил хотя бы разоружить взвинченных до предела людей.
– А оружие куда тащите? Как же вы с ним пожар тушить будите? Оно же вам только мешать будет. Бросайте его здесь и бегом за работу.
К удивлению капитана афганцы его послушали. Странно, но человек в непонятной форме, без каких бы то ни было знаков различия, обратившийся к ним на их родном языке, внушил им доверие. Они безропотно побросали оружие на землю и побежали тушить пожар. Борич и сам до сих пор толком не может объяснить, почему так произошло. Возможно, его видимое спокойствие передалось ошалевшим людям.
Подбежав в плотную к зданию афганцы увидели на земле несколько убитых соотечественников и, конечно, сообразили в чем дело. Но сопротивляться было уже бесполезно. Безоружную многосотенную толпу тут же взяли в кольцо десантники. На фоне горящего штаба они представляли собой отличные мишени. Геройствовать никто не стал, и, потушив под присмотром вооруженной охраны пожар, все вернулись в казарму.
***
28 декабря 1979 года. Кабул. Штаб центрального армейского корпуса
Сергей Борич:
– Нашей главной задачей на этом объекте была ликвидация начальника штаба Мухаммеда Дуста и выведение из строя узла связи. Центральный армейский корпус замыкал на себя все войска, находившиеся как в самом Кабуле, так и в непосредственной близости от него. Этих сил вполне могло хватить, чтобы взять город в кольцо и задавить переворот на корню. Поэтому, в первую очередь, было необходимо разрушить систему управления войсками.
В горячке боя Дуст сумел по крышам уйти из здания штаба. Искать его в темноте было делом бесперспективным. С поисками решили подождать до утра. Узел связи разрушать не стали. Ограничились тем, что выдернули все штекеры из аппаратуры. Посчитали, что этого будет вполне достаточно. Для того, чтобы привести все в рабочее состояние, во-первых, необходимо найти специалиста, а во-вторых, затратить около часа времени и при неблагоприятном развитии ситуации имелся временной резерв для того, чтобы все уничтожить…
Когда на объекте все стихло, трое зенитовцев пошли к бээмдешкам. Сергей Борич, Вячеслав Старовойтов и Анатолий Мурсюкаев остались в здании. Сон не шел. Всех мучила неизвестность. Информации о том, как обстоят дела на других объектах, не было никакой.
Едва забрезжил рассвет, Борич с товарищами отправились на поиски Дуста. Долго искать не пришлось. Офицер штаба, у которого, по всей видимости, были свои затаенные обиды на командира, подсказал, что он спрятался в складском сарае за старыми железными бочками в надежде отсидеться до утра и когда все стихнет незаметно ретироваться. Но его планам не суждено было сбыться.
Слепящий луч фонарика выхватил из темноты сарая съежившегося Дуста. Он вытянул ладонь вперед, пытаясь защититься от яркого света. Жалкий, испуганный человек, забившийся в щель между бочками, мало напоминал статного, уверенного в себе генерала. В его глазах застыл предсмертный ужас. Он понимал, что шансов на благоприятный исход ситуации не было практически никаких. Чтобы как-то разрядить ситуацию, Борич отдал честь, представился по всей форме и попросил Дуста следовать за собой. Тот как-то сразу успокоился. В глазах появилась надежда, и вместе с ней вернулось самообладание. Генерал встал, расправил плечи и уверенными шагами вышел из помещения.
Сергей Борич:
– Расстреливать его не было уже никакого смысла, и мы решили с этим делом повременить. Восстановив связь, привели Дуста на узел, где он отдал приказ всем подчиненным войскам оставаться на своих местах, и, более того, оказывать максимальное содействие и помощь советским друзьям. После этого его отвезли в советское посольство.
Сначала за невыполнение основного приказа группе, как водиться, дали по шее, грозя самыми суровыми последствиями. Но на следующий день, разобравшись, похвалили за проявленную инициативу. В результате похвала компенсировала полученный ранее нагоняй, поэтому награждать никого не стали. «Се ля ви» – такова жизнь.
***
28 декабря. Советское посольство в Кабуле.
Во дворе посольства Сергей Борич встретил нового советского посла, приехавшего в Кабул незадолго до декабрьских событий. Они уже были знакомы и не раз общались ранее. Остановились, поздоровались, разговорились.
– Ну, как мы, Фикрет Ахметзянович, мешали спать вам сегодня ночью? – спросил посла Борич.
– Да. Сегодня было довольно шумно, – ответил он.
– Небось, и в штаны наложили? – вставил свои “пять копеек” подошедший к ним Саша Пунтус, который до этого не имел случая увидеть новоприбывшего главу советской дипмиссии.
Он заметил, что его товарищ весьма непринужденно беседует с незнакомцем, и принял его за рядового чиновника посольства.
– Да я, голубчик, в это время уже без штанов был, – спокойно отшутился дипломат.
На том и разошлись.
***
28 декабря 1979 года. Кабул. Штаб центрального армейского корпуса
Сдав Дуста в посольство, Борич со своей группой вернулись к изрядно пострадавшему от пожара и стрельбы зданию штаба ЦАК. Усталость, нервное напряжение и бессонная ночь брали свое. Чтобы восстановить силы решили немного вздремнуть. Расположились прямо на полу наименее разгромленного во время недавнего боя кабинете. Но сон снова не шел. К этому времени над городом начала летать авиация. Грохот и рев стоял такой, что уснуть было просто невозможно.
– Вот, б…, поспать не дают. Надо окно закрыть, шум невыносимый, – сказал Мурсюкаев.
Закрыв окно, он снова устроился на своем месте и, к удивлению окружавших его товарищей, тут же уснул, огласив комнату здоровым молодецким храпом.
– Вот это сила внушения, – присвистнул Борич, с удивлением посмотрев на раму, в котором не было …ни одного целого стекла. Мужики засмеялись и, натянув на голову бушлаты, последовали примеру спящего.
***
28 декабря. Кабул. Первая вилла
Валерий Волох:
– Под утро начали возвращаться наши ребята с точек. Пошла информация о том, что происходит в городе. В это время стала известна история, ставшая своего рода легендой. Во время ночных событий одному нашему товарищу пуля попала прямо в рукоятку пистолета, засунутого за ремень. Парень просто в рубашке родился. Позднее мы даже ходатайствовали перед командованием, чтобы ему этот пистолет оставили в качестве сувенира.
***
28 декабря. Кабул. Дворец Амина
Валерий Волох:
– Когда шум боя стих, в одной из комнат дворца наши ребята нашли ионику (клавишный электронный инструмент. – Прим. авт.). Саша Малашонок, наш товарищ, сел за инструмент, и стал напевать рождавшиеся на ходу строки, в которых описывались события прошедшей ночи и того, что происходило накануне.
Бой гремел в окрестностях Кабула,
Ночь светилась блестками огня.
Не сломало нас и не согнуло –
Видно сердце крепче чем броня.
Мы не дипломаты по призванью
Нам милей братишка-автомат,
Четкие команды, приказанья,
Да в кармане парочка гранат…
Самолет заходит на посадку,
Тяжело моторами гудя.
Он привез патроны и взрывчатку –
Это для меня и для тебя.
Помните, ребята-мусульмане:
Ваша сила в том, что мы за вас.
И не надо лишних трепыханий,
В бой идти нам не в последний раз…
Его тут же обступили ребята и стали помогать импровизировать, сплетая нехитрые рифмы в единый незамысловатый узел. Хлестко и емко, не стесняясь в выражениях и оценках, они под зычный мужской гогот добавляли все новые и новые строки, создавая рифмованное панорамное полотно всего того, что они пережили за последнее время. Не обошли вниманием и промахи кремлевских политиков. Сурово, отбросив куртуазно-дипломатические политесы, обнажали суть проблемы и задавали им риторический вопрос:
Что ж вы, братцы-м..ки!
Потеряли Тараки?..
Досталось и заокеанским «бигбоссам». Слова, родившиеся около тридцати лет назад, и сегодня звучат пророчески:
Мы вернемся в Европу,
Но заложим здесь мину,
И целуйте нас в… спину,
Вспоминая Амина.
Так родилась знаменитая «Кабулиада», ставшая своеобразным гимном для всех тех, кто в ту памятную ночь волею Судеб оказался ввергнут в огненную круговерть кабульских событий…
Афганистан насквозь промок от слез.
Ребята наши поняли здесь скоро.
Что это не страна счастливых грез,
А страшного фашистского террора.
Насадим память нашу на штыки
И будем вечно помнить, как когда-то
На пулеметы шли не штрафники,
А мирные и честные ребята…
***
Январь 1980 года. Кабул.
В начале января в Кабул инкогнито прибыл Председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов. Предполагалось, что он посетит и зенитовцев. По этому случаю на виллу к ним прибыл чиновник посольства, которому было поручено проверить готовность жилых помещений к визиту столь высокого гостя. Окинув грустным взглядом царивший вокруг рационально обустроенный хаос, он сказал:
– Это не воинское подразделение, а логово какое-то. Бардак! Вы бы порядок навели, что ли. Наглядную агитацию повесили. Тот же боевой листок.
– Нам что стенгазету с отчетом об итогах операции вывесить? У нас же вся информация секретная. О чем же нам в вашем боевом листке писать прикажите? – с ехидцей уточнили уличенные в бардаке обитатели виллы.
– Ну, лозунг какой-нибудь, придумайте, девиз отряда, – не сдавался радетель порядка.
– Это можно.
– Вот и славно. Обустройте свой быт, как и подобает советскому боевому отряду, а не бандитской шайке.
На следующий день он пришел проверить, как устранили указанные недостатки. Его увещеваниям вняли. Повсюду царили чистота и порядок. Бронзу надраили, хрусталь отмыли до сияющего блеска, зеркала натерли, мрамор вычистили. Красота!!! А посреди холла натянули красное полотнище с девизом отряда: «Если хочешь есть варенье, не лови зевалом мух».
Проверяющий ничего не сказал, молча развернулся и вышел.
А Андропов так и не пришел. Видно дел и без того было много.
Сергей Борич:
– До отлета жили на своей вилле. К этому времени ее уже начали обстреливать. До декабря ничего подобного не было. Теперь же случались и попытки забросать здание гранатами. Но на это мы придумали очередную хитрость: натянули в оконные проемы полиэтиленовую пленку. Гранаты отскакивали от нее и падали под ноги незадачливым метателям.
В основном занимались агентурной работой. За три месяца, проведенные в Кабуле мы «обросли» полезными связями, благодаря чему могли получать интересную информацию. Каждый из нас владел в совершенстве одним или несколькими иностранными языками. В Кабуле же нам в основном приходилось общаться с образованными афганскими чиновниками, знающими иностранные языки, в том числе и русский. К тому же и мы освоили местное наречие так, что могли довольно сносно объясняться с афганцами, поэтому проблемы в общении были сведены к минимуму.
Как-то раз один сотрудник госбезопасности, работавший в Кабуле под дипломатическим прикрытием, попросил руководство группы «Зенит-2» подстраховать его во время одной конспиративной встречи. Он не был до конца уверен в своем агенте, и существовала большая вероятность нарваться на засаду. К просьбе отнеслись с пониманием. На «стрелку» вместе с ним для прикрытия отправили Сергея Борича и Михаила Поволоцкого. Встреча проходила на конспиративной вилле, расположенной неподалеку от «шуравейника» (района, в котором проживали работавшие в Кабуле советские специалисты. – Прим. авт.).
Дело было вечером. Сергей с напарником прибыли на место заранее. Заняли удобную позицию на галерее второго этажа, опоясывавшей здание по всему периметру. Место выбрали идеально. Комната, где проходила встреча, освещенная ярко горящими светильниками, просматривалась как на ладони. Зенитовцев же от посторонних глаз надежно скрывал вечерний сумрак галереи. Все проходило спокойно и без экцессов, когда в самый разгар беседы в посещении неожиданно погас свет и спустя несколько минут раздался оглушительный грохот падающей мебели и звон разбившейся посуды, увенчанный заковыристой ненормативной тирадой.
Зенитовцы застыли в некотором замешательстве. Было очевидно, что внизу происходит что-то нештатное, но что именно понять было невозможно. Темень непроглядная, хоть глаз выколи и только шорох какой-то непонятной возни, мало напоминающий шум борьбы. Решили немного выждать сориентироваться в ситуации, а потом уже предпринимать какие-либо действия. Минуты через три свет загорелся. Обстановка вполне мирная, разве что стол с чайными приборами перевернут и кресла упали. Люди спокойно продолжают прерванную беседу, по ходу дела расставляют на места опрокинутую мебель и поднимают с пола то, что еще совсем недавно было чайным сервизом.
Сергей Борич:
– Оказалось, что на вилле просто полетели пробки. Наш резидент пошел ее менять и, в темноте налетев на чайный столик, опрокинул его, из-за чего и поднялась вся эта суматоха. Для полного комплекта не хватало одной малости – открыть стрельбу и положить всех на месте. Но, к счастью, обошлось без этого.
***
6 февраля 1980 года. Кабул
… Сергей Борич возвращался домой. Целым и невредимым. Он навсегда покидал эту хмурую негостеприимную землю. Рядом летели друзья, ставшие за несколько последних месяцев его семьей. Они твердо знали, что вместе могут совершить все, или практически все и искренне уверовали в свою неуязвимость. Незабвенная балашихинская мантра. В этом, конечно, присутствовала изрядная доля бравады. Но все, кто вместе с ним всем сердцем уверовали в это, летели сейчас домой. Те же, кто начал сомневаться… Специальные навыки как приобретаются, так и теряются. А вера и убеждение остаются навсегда.
Валерий Волох спустя полгода вернется в Афганистан в составе команды «Урал» оперативно-разведывательного боевого отряда КГБ СССР «Каскад-1». Зона влияния его группы будет находиться в районе Чарикара и Чаквардака. Засады, погони, отступления, боевые выходы, марш-броски, обстрелы, суета. И четкое осознание бессмысленности всего происходящего вокруг. Он вернется в Союз в январе 1981 года так до конца и, не осознав высший смысл всего того, что происходило там, за далекой мутной рекой, отделившей от него навсегда чужую, так и непонятую до конца, войну.