(Неоконченная история в шести частях с эпилогом)
«ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую он нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту».
— Неплохо, неплохо,— пробежав глазами первые строки, решила И. Г. Шевченко, старший редактор алма-атинского издательства «Мектеп» («Школа»), и с головой погрузилась в работу. Книгу из серии «Библиотека школьника», а над ее-то составлением она теперь и трудилась, пора бы отсылать в набор.
Закончив чтение, Инесса Григорьевна приступила к анализу.
Ну что ж, язык упруг, сюжет занимателен, да и центральная тема — нравственное перерождение личности — выражена вполне отчетливо. Крепкий материал!
«Приятно работать с таким автором — вздохнула Шевченко, переходя к главной части составительской работы — компоновке материала. Прикинув, решила так: сначала—части первая, вторая, третья. Затем четвертая... Или? Нет, именно, четвертая. Потом, разумеется, пятая, шестая и, наконец, эпилог. Все!
Составительский труд был завершен. Оставалась рутинная редактура.
— Ах, да, название? А пожалуй, недурно звучит и авторское. Коротко и ясно: «Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
У кассы издательства по обыкновению было многолюдно.
— «Господа Головлевы»?— перекрывая гомон, звучало могучее контральто из кассовой амбразуры.—Кто получает за составление Салтыкова - Щедрина? Бобылева - Сампилова? Ах, вас двое... Пожалуйста, 1150 рубликов. И за Вильяма Шекспира—862. А кто распишется за Достоевского?
Инесса Григорьевна склонилась над ведомостью и поморщилась: всего-то 1148 рублей! Кольнула ревнивая мысль: сам-то Федор Михайлович за этот роман целых три тысячи отхватил…
— Мало, голубушка, работаете, — пристраиваясь сзади, пожурила ее завредакцией Л.И.Тулешева.— Вот я — составила «Что делать?» и немедленно взялась за «Евгения Онегина». А недавно завершила составление «Чапаева» и «Мятежа» Д. Фурманова. И вот вам результат,
— Тулешева, не отходя от кассы, пересчитала гонорар — 2455 р. с копейками.
— А, кстати, почему бы вам не поработать над «Словом о полку Игореве»? Очень, очень нужное для юношества произведение!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Ш. Е. Есмурзаев пошевелился в директорском кресле и обреченно вздохнул.
Нет, нет, дел «Мектепа» шли превосходно, выплаты гонорарных сумм, а ними и благосостояние сотрудников непрерывно возрастали...
При мысли о сотрудниках душа Шарибека Есмурзаевича наполнилась смертоноснейшим ядом белого каракурта.
Неблагодарные! Разве не знают они, что их повелителю давно пора отправляться на московскую книжную ярмарку?! А если знают, почему, как обычно, не несут восемьсот рублей на достархан — угощение гостей праздника книги?!
— О Шаке, щедрейший из щедрейших директоров! — возникая в кабинете, заломил руки главный редактор М. А. Акимджанов.— Как мог ты такое даже подумать! Наши премии и гонорары — твои премии и гонорары. Так прими от приближенных премии мою, Волковой, Измаилова... Прими мой гонорар за рецензирование методического пособия «Преподавание химии в средней школе». И да не оскудеет щедрый литературный источник, из которого мы черпаем любовь к тебе...
И еще долго говорил Акимджанов, пока суровые складки на директорском челе не стерла умиротворенная улыбка.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
С первого дня работы в издательстве его главбуха В.С.Стопачеву не оставляло грызущее чувство беспокойства.
«Странно,— думала она, в который уже раз вчитываясь в строки удивительного договора, где говорилось: «Издательство «Мектеп» в лице директора Ш. Е. Есмурзаева и составитель И. Г. Шевченко заключили настоящий договор в том, что И. Г. Шевченко передает для издания и переиздания на русском языке свое,— Валентина Степановна потерла глаза — нет, все верно,— свое произведение Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание».
«Очень странно. Соавторство — кощунственно предположила главбух.— Но тогда почему текст романа до единой запятой совпадает с родным, авторским? Да и вообще из чего можно составить не сборник, а книгу, в которой всего один роман — взять хоть то же «Преступление и наказание»? Или «Приключения Тома Сойера», над которыми за 1008 рублей потрудилось трио составителей — Т. Чайка, Б. Казиев и С. Мухамеджанова? Редактура, корректура — да, была, так за нее зарплата плачена. А составительские, — Валентина Степановна пощелкала порыжевшим костяшками,—почти тринадцать тысяч составительских за три года — за что?»
Волновали неугомонного главбуха и другие вопросы.
— Как понять,— решительно подступала она к директору,— выплату 442 рублей за рецензирование шестого издания «Новейшей истории», если это издание слово в слово повторяет пятое? Зачем понадобилось платить за внутриредакционную рецензию на «Курс лекций по дошкольной педагогике», если этот курс давно уже издан? Почему рецензирование учебника русской литературы поручено Л. Крынышных, которая бухгалтером в ремонтной конторе?
Шарибек Есмурзаевич снисходительно вздыхал: женщина! Не объяснять же, что ни самой рецензии, ни денег за нее Л. Крынышных и в глаза не видела.
— На каком основании выплачен гонорар за иллюстрации к книге Ауэзова,— продолжала разоблачения Стопачева,— если в книге нет ни единой иллюстрации? И, наконец, мертвые души?
— «Мертвые души» мы пока еще не составляли,—удивленно подал голос директор.
— Я разумею одиннадцать оформленных на работу сотрудников. Где их трудовые книжки? Где сами сотрудники? Кому идет их зарплата? Куда подевались принадлежащие издательству ковровые дорожки? Где, наконец, лично ваша трудовая книжка?
Такое обилие вопросов показалось Шарибеку Есмурзаевичу утомительным, и Шарибек Есмурзаевич издал приказ, освобождающий Стопачеву В. С. от работы.
В связи с переходом в другое издательство.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Впрочем, незаконный приказ был вскоре отменен, и во владения Ш. Е. Есмурзаева зачастили комиссии.
И последняя, московская, наконец установила: да, большие гонорарные суммы за так называемую «составительскую» работу выплачены незаконно. Не было никакого составительства, а была плановая редакторская работа, выполненная в рабочее время. Подтвердились и другие подозрения главбуха. Ни малейшей нужды не было в рецензировании «Курса лекций по дошкольной педагогике», да и оказалась эта рецензия просто переписанным редакторским заключением. Не было никакого редактирования "Новейшей истории». В общем, много чего не было.
Зато было множество разного рода незаконных выплат, и в том числе почти десять тысяч рублей, полученных работниками издательства через принятых на работу подставных лиц.
И другие некрасивые эпизоды изложила комиссия на одиннадцати страницах убористого текста, включая передачу издательских ковровых дорожек частному лицу из многочисленной директорской родни.
И в постановляющей части комиссия записала: Госкомиздату КазССР рассмотреть вопрос об укреплении руководства издательством (читай, сменить директора); материалы передать в следственные органы. И, подписавшись, проставила дату: май 1983 года.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Старший следователь алма-атинского ГОВД В.И.Кожедуб находился в затруднении.
Шел октябрь 1984-го, и туман был не только на алма-атинских улицах, но и в ведомом им деле. Кстати, уже вторично возвращенном прокуратурой на доследование.
Нет, преступление-то, конечно, налицо - тысячи рублей выплачены ни за что. Не принимать же во внимание смехотворного объяснения Тулешевой, будто при «составлении» двух романов Фурманова ею проделана большая работа — продуман порядок расположения материала. Сначала «Чапаев», потом «Мятеж», а никак не наоборот. Это за 1316 рублей чистыми!
Но, с другой стороны, подобная «составительская» практика укоренилась в издательстве давно. Традиция!
Это, конечно, не оправдание, но... Стоит ли поднимать лишний шум вокруг уважаемых людей? Да и зачем — попробуй-ка получи теперь эти «составительские» назад!
А мертвые души?.. Скажет, одна из них, Л.Родионова, пишет: денег не получала, да и о том, что оформлена в издательство, понятия не имела. Хорошо, а кто получал? Пушкин? Куда подевались десятки тысяч, а?
Злые языки утверждают — перепадало и директору. А где доказательства? Шарибек Есмурзаевич Есмурзаев это вам не Родион Романович Раскольников — не явится, не признает¬ся: брал, мол, да-с, брал-с!
Говорит, получали сотрудники, выполнявшие работу отсутствующих. Попробуй теперь проверь! Попустительство-с, не больше.
Конечно, кое-что Шарибек Есмурзаевич сверх зарплаты имел, доказано. Но - мелочь. В лучшем случае тянет на злоупотребление.
И следователь захлопнул двухтомник осточертевшего уголовного дела.
— Все! Пусть о наказании хлопочет Госкомиздат.
И дело было закрыто в третий раз.
ЭПИЛОГ
Вот, собственно, и все.
Убытки, как водится, были тихо списаны, а герои нашего рассказа здравствуют на своих местах и поныне.
Разве что главный редактор Акимджанов, предавший патрона на очной ставке, в момент вылетел из «Мектепа», но, впрочем, тут же приземлился в другом издательстве. К остальным, вопреки надеждам следователя, казахский Госкомиздат отнесся по традиции снисходительно.
Впрочем, доброта этой почтенной организации поистине достойна отдельного описания.
Взять хоть А. Жумабаева, директора другого алма-атинского издательства. Под его крылышком завредакцией С.Жиенбаев умудрился за четыре года многократно издать одну и ту же свою книгу, получив совокупно почти восемьдесят тысяч авторского гонорара. Чуть меньше тысяч — семьдесят пять— за аналогичное деяние поимел зам. главного редактора К. Жумагалиев.
Надо ли говорить, что залежи литпродукции означенных авторов в Алма-Ате нельзя увидеть разве что в аптеках. В остальных торговых точках он лежат прочно.
Литературное левачество, конечно же, получило негативную оценку, а Жумабаев в наказание перемещен на должность директора Книжной палаты. Очень сурово.
Но — довольно. Как, завершая свой бессмертный роман, заметил Ф. М. Достоевский: «Это могло бы составить тему нового рассказа, но теперешний рассказ наш окончен».
* Цитируется по изданию: Ф.М.Достоевский. Преступление и наказание Изд. «Мектеп», г.Алма-Ата, 1981. На гонорар за «составление» цитат автор настоящего сочинения не претендует.
1985