«Не уверен — в Спецназ не ходи».
Эту простую истину знает каждый Котёнок.
Оно и правильно: для того, чтобы стать хорошим Спецназовцем, мало физической подготовки, мало тестов, мало долгих, изнурительных тренировок, мало навыков психологического моделирования, мало хорошего потенциала, мало «полевых» тренировочных заданий, мало…
Всего мало.
Старшие говорят, Спецназовцем надо родиться. Конечно, утверждение это спорное. Особенно если учесть тот факт, что речь идёт о Кошках, которые, как известно, просто так не рождаются, а (особенно в последнее время) рекрутируются из самых разных Существ, жителей разных Миров, и людей в том числе.
Ведь даже ключевая характеристика Спецназовца — запас прочности — на деле может и не спасти.
Они обычно очень скромные и неразговорчивые, эти здоровяки. Кошки среди них встречаются редко, чаще Коты.
Формально, Спецназовцы сгруппированы по двум подразделениям. Бойцы подразделения «Скорпион» натренированы выдерживать единоразовые максимальные нагрузки, пиковые, тогда как Коты из подразделения «Мегалит» способны выдерживать менее суровые, но более длительные нагрузки. Однако есть и такие, для которых принадлежность к тому или иному подразделению определяющей не является.
Одним из таких ветеранов был Лют-И, Спецназовец-Старший, Вторая Каста. О нём ходили легенды — несмотря на то, что Старшим он стал относительно недавно, и тогда же перешёл из Третьей Касты во Вторую. Впрочем, ветеранами Спецназовцы становятся быстро…
— И вот, Котята, — голос Ват-У, Белой Королевской Кошки звучит торжественно, — я попросила Лют-И прийти к нам в класс и рассказать какой-нибудь случай из жизни. Ведь некоторые из вас, вполне вероятно, могут в будущем стать Спецназовцами. Так что рассказ Лют-И будет для вас познавателен и полезен.
Котята притихли. Лют-И знают все, его немногословность и несгибаемость стали, в каком-то смысле, «визитной карточкой» Спецназа.
Да что там — они его откровенно побаиваются.
И вот — негромкий стук в дверь, — и он входит, нагнувшись, огромный, словно отлитый из стали. Рядом с ним Матриарх кажется Котёнком — так он огромен.
И Ученики смотрят на него с искренним изумлением и восхищением.
А он явно чувствует себя неловко под взглядами сорока пар любопытных глаз.
Ват-У предлагает ему присесть, и он аккуратно опускается в кресло под жалобный скрип последнего.
— Котята, — Ват-У хмурится. — Почему сидим? А ну живо — приветствие!
Они поспешно вскакивают и вытягиваются в струнку, а серый Котёнок — старший по классу — чеканит:
— Ученики Второго Уровня Секции Сигма рады приветствовать вас, Господин-Старший Лют-И!
Он улыбается, но отвечает по Кодексу, серьёзно:
— Лют-И, Спецназовец-Старший, Вторая Каста, рад приветствовать Учеников Второго Уровня Секции Сигма.
— Так-то лучше, — Матриарх удовлетворённо кивает. Затем обращается к Спецназовцу. — Ну что, Лют. Расскажешь нам что-нибудь?
— Да, конечно… — он смущённо улыбается. — Расскажу…
И начинает рассказывать.
…
Задача Спецназовца — взять весь урон на себя.
Разрушать — непросто, но это у Людей получается зачастую лучше, чем что бы то ни было. Закон сохранения энергии никто не отменял. И при разрушении вся эта энергия выделяется, выходит наружу, взрывается, как атомная бомба. И те, кто оказывается в эпицентре такого «взрыва», и те, кто находится в зоне поражения — все они рискуют получить страшные повреждения. Критические.
Они, эти повреждения, могут быть выражены в чём угодно. У кого-то вдруг не выдержит сердце. Кто-то впадёт в депрессию и спустя короткое время покончит с собой. А кого-то просто одолеет страшная мигрень. Просчитать последствия такого урона практически невозможно, предугадать, чем обернётся тот или иной инцидент — нереально.
И вот здесь начинается работа Спецназовцев.
Точнее, здесь-то она уже заканчивается, а начинается она чуть раньше, непосредственно во время инцидента, «ЧП» — лаконичным языком Отчёта.
Пять звёзд — пять уровней сложности.
Одна звезда — это, скажем так, лёгкая неприятность. Выговор на работе. Подрезавший нахал на чёрном «джипе». Неосторожность — удар молотком по пальцу. На первый взгляд, ничего серьёзного. Однако это очень опасное заблуждение.
Потому что ЧП есть ЧП.
Пять звёзд… Ну, такое случается не так уж часто. Зато если случается — забыть такое невозможно.
Однако Спецназовец должен успеть перенаправить всю разрушительную энергию на себя, где бы он ни находился. Даже если человек на работе, а Кот — дома, он всё равно должен успеть.
Потому что жизнь человека — в лапах Кота.
Хотя, конечно, ни один человек не признает это.
…
— Те двое были мужем и женой, — рассказывает Лют-И.
Один человек — тяжело, два — вдвойне тяжелее. А самое тяжёлое — семья. И чем она больше, тем больше работы Спецназовцу. В больших семьях нередко Спецназовцы работают по двое, а то и по трое.
И живут обычно недолго.
Но в этой семье было три человека и один Кот. Три — потому что у этих двоих был третий. Маленький. Смешной такой, с хвостиками. На хвостиках — бантики. Она и Коту тоже поначалу пыталась юантик на хвост повязать, но он каждый раз вежливо отказывался. Она не настаивала, она его понимала, и он тихо радовался этому.
Дети — это сложно. Любой Спецназовец предпочтёт работать с целой бригадой взрослых людей, чем с одним маленьким человеком — потому, что, как это ни парадоксально, у маленьких Людей силы куда больше, чем у взрослых, и другая она, эта сила. Безапелляционная. Не терпящая отказов. И практически неконтролируемая. Эту силу нужно сдерживать, направлять в нужное русло, и это тоже задача Спецназовца.
Но они никогда не жалуются. Потому что искренне любят своих подопечных.
Вот и Лют-И — очень любил своих людей. Особенно маленького человека.
…
Они подобрали его на помойке.
Нина возмущалась: ну как так можно? Как можно выкинуть котёнка на помойку? Ведь живое существо.
А котёнок был маленький, грязный и жутко голодный. Нина принесла его в квартиру, отмыла-отчистила, долго кутала в полотенце, а он дрожал в её руках, смотрел на неё, и ей казалось, что у него совершенно нехарактерный для такого маленького котёнка взгляд. Серьёзный, взрослый. Не кошачий даже.
Она поила его молоком; он лакал из блюдечка, хотя она и пипетку приготовила на всякий случай. А Нина думала: вот Сашка рада будет, давно мечтала о котёнке. Да и Серёжа вряд ли будет против.
…
— Поначалу всё было нормально. Семья как семья, ничего необычного. Но знаете что? Никогда не стоит думать, будто всё в порядке. Иллюзия безопасности — одна из самых опасных. Если вы попали в идеальную семью — значит, всё не так плохо, как вам казалось. Значит, всё гораздо хуже.
…
— Тиша, Тишка, — девочка взяла его на руки. Он улыбнулся, и замурлыкал. А она гладила его, и шептала: — Тишечка, что нам делать, а? Видел, папа вчера опять пришёл «весёлый». А мама до сих пор расстроенная. И мне как-то невесело, Тишка. Знаешь, они ведь раньше другие были. По-настоящему весёлые, а не так. Как смеялись. Знаешь, как смеялись? Ого-го как. Весёлые… И всё по правде, Тиш. Это сейчас правды совсем не осталось, а раньше по-другому было… Тиш, неужели как раньше уже никогда-никогда не будет? А, Тиш?.. Молчишь… Не знаешь, да? Вот и я не знаю. Хотя они и сами не знают, наверное… Бедные они, Тиша. Бедные, бедные…
Грустят бантики на хвостиках.
А Кот слушает, и сердце сжимается.
Вот почему многие Спецназовцы не любят работать с детьми. Их боль — она самая тяжёлая.
Бедные, бедные…
…
— В одних семьях конфликты — дело обычное, случаются часто, шумят громко, но любой Спецназовец вам скажет, что опасаться надо не таких конфликтов. Они нужны людям, чтобы избавиться от лишнего негатива. Это очень умный механизм. Такой конфликт выводит накопившийся негатив, но не весь, а определённую дозу. В результате повреждения, наносимые в ходе такого конфликта, минимальны, Спецназовцу перехватить эту энергию проще, и выдержать её тоже несложно, хоть нам, «точечникам» из «Скорпиона», хоть «черепахам» из «Мегалита»… — Лют-И умолк. Ученики ждали, затаив дыхание. — Зато любой Спецназовец вам скажет, если в доме тихо и конфликтов нет — жди беды. Мы не пессимисты, мы просто всегда готовы к самому худшему. Самое опасное для Спецназовца — оказаться не готовым. Расслабиться. Тогда всё. Считайте, миссия провалена.
Он вздохнул.
— Мне не повезло. Это был именно такой, «бесконфликтный» случай.
…
Он частенько выпивал. Немного, чтобы расслабиться после работы. Обычное дело, многие так расслабляются. Ничего страшного. Её это иногда раздражало, но она думала, что не стоит делать из мухи слона, кроме того, ссоры родителей негативно сказываются на ребёнке.
А Саша…
Они росли вместе. Она выросла в худенькую, бледную девушку-подростка. Он — в красавца-Кота, кровь с молоком, восемь килограмм живого веса.
За все эти годы… Со стороны их семья казалась безупречной. Нина отучилась жаловаться подругам на Сергея — ей никто не верил. «Да ты что, он у тебя золотой мужик! Грех жаловаться. Ну выпивает иногда, ну и что с того? Ты посмотри, Нинка, жизнь-то какая! Тут народ на стенку лезет, квартиры-машины пропивает! А твой — просто после работы по паре рюмок пропускает. Ты что, дурочка совсем, не понимаешь?»
Не всё то золото. Она знала. И в «пару рюмок» верилось с трудом. Он, впрочем, вёл себя тихо. Не буянил, домой приходил не поздно, и не «на бровях». Так, слегка навеселе.
Ужинали практически молча. Обменивались дежурными фразами. Работа, погода, пробки, башорг. Шутили о чём-то даже.
Только вот Саша чувствовала это — в воздухе, как перед грозой. И Кот, конечно, чувствовал тоже.
Они ждали. Каждый день.
Вот сейчас. Вот отец вернулся с работы. Вот мама разогрела ему ужин. Вот они сидят на кухне, едят. Телевизор что-то бурчит себе под нос.
Вот сейчас. Что-нибудь случится. Что-то пойдёт не так. Сейчас. Слово за слово, око за око, зуб за зуб.
Вот сейчас…
Но ничего не происходило.
Девочка и Кот очень хорошо понимали смысл выражения «жить как на вулкане».
…
— Ты можешь готовиться. Можешь даже просчитывать вероятности. Можешь ждать. Но ты никогда не угадаешь, когда это случится.
Лют-И вздохнул. Кресло под ним вздохнуло тоже.
— И вот, мы дождались. И всё случилось совсем не так, не по тому сценарию, который мы себе так часто представляли. Нет. Был не рабочий день, нет. Не злой осенний вечер. Был май. Почти конец мая. Сонные солнечные деньки. Весна. Воскресенье.
Комната. Окно открыто, открыта балконная дверь — мама с дочкой наводили там порядок. Летом на балконе можно поставить кресло и сидеть, читать, или просто курить (мама стала часто курить в последнее время).
Кровать, постельное бельё снято — в стирку. Саша пылесосит ковёр. Тишка лежит в кресле у стены. Это кресло они, по негласному уговору, закрепили за ним. У каждого должно быть своё место, в том числе и у Кота.
Входит отец. На лице сосредоточенность и досада.
— Что ты ищешь?
— Да я… — он как будто сомневается, говорить ли, нет ли. — Не могу пиджак свой найти, бежевый.
— Я его в химчистку отдала, — голос матери ровный, спокойный. Саше почему-то становится не по себе.
— В химчистку?
— Да. А что такое?
— А… Ты знаешь, я, кажется, забыл там кое-что, в кармане… Ты ничего не находила? — его голос дрожит, или Саше кажется?
— Нет.
— Нет?
— Нет.
— Но… Странно… Это странно…
— А что ты потерял, Сергей?
— Там… Была одна вещь, которая принадлежала Ваньке Самсонову… Я, кажется, забыл её выложить… Почему ты не предупредила меня, что отдаёшь вещи в химчистку? — он вытирает пот со лба, но в комнате совсем не жарко…
— Ну привет. Я никогда раньше тебе не говорила, тебе это никогда не было интересно. Да и зачем? Это мои дела, я справлюсь.
— Справишься… Конечно… И всё-таки, Нина… Ты уверена, что ничего не находила? — он расстёгивает ворот рубашки. Кажется, у него дрожат руки?
— Саша, выйди из комнаты. Нам с папой нужно кое о чём поговорить, — мамин голос всё так же спокоен.
Она повинуется.
— Помой пока посуду, будь другом.
— Хорошо, мама.
Она выходит из комнаты, идёт на кухню; сердце замерло и, кажется, почти не бьётся. Она заходит на кухню, открывает воду, берёт в руки тарелку…
И в этот самый момент…
…
— Я всё видел. Всё — перед моими глазами. Он вдруг ударил её по лицу, сильно. Она охнула и упала на кровать. Он подскочил к ней, схватил за волосы, стал трясти. Его самого трясло.
— ТЫ, ТЫ, ДУРА ЧЁРТОВА, КУДА ТЫ ДЕЛА ПОРОШОК?!
Ещё удар. Она пытается отбиваться, но получается плохо.
— ГДЕ ОН, ТВАРЬ, ОТВЕЧАЙ!
Она скатилась с кровати. Он бьёт её ногой в живот.
— ГДЕ?!
Она кашляет. Кровью.
— Я… Я его спустила… в раковину, ты, наркоман проклятый! Чтоб ты сдох без своего кокаина!
— Сука…
…
— Я мысленно просчитывал возможные варианты. Я знал: медлить нельзя. Если я не потороплюсь, он может её убить. Или того хуже, и Саша тоже в опасности. И в этот самый момент… — Лют-И посмотрел на замерших в ужасе Учеников. — В этот самый момент дверь открывается, и она стоит на пороге. И ужас в её глазах.
…
— Мама…
Девочка в шоке. Слёзы застыли в глазах.
Отец поворачивается к ней; на него страшно смотреть. В единый миг от обычного москвича, вполне нормального мужчины средних лет, простого менеджера среднего звена осталась только оболочка, тонкая маска, за которой — Безумие.
Она не может сдвинуться с места.
Нина собирает остатки сил, и встаёт.
— Не смей даже смотреть на неё, урод!
— Пошла к чёрту! — он отталкивает её, она летит на пол, разбивая затылок о тумбочку, и остаётся лежать, как сломанная кукла, обмякшая, безжизненная.
И Кот понимает: пора.
Он спрыгивает с кресла и бежит к балконной двери. Сергей невольно поворачивается в его сторону. Саша, замерев, смотрит на него.
Он прыгает на перильца, отталкивается, и…
Ветер гудит в ушах. Правда, недолго.
Мир застывает.
Сергей, словно забыв обо всём, разворачивается и бежит туда, на балкон. Саша бежит за ним.
Они смотрят вниз.
Седьмой этаж.
Тёплый майский день. Голубое небо. Солнце клонится к закату. Город застыл в сладкой дрёме янтарного вечера. Где-то воет автомобильная сигнализация. Откуда-то доносится негромкий разговор. Где-то играет радио: какая-то простая, немудрящая танцевальная мелодия. Голуби виснут на подоконниках, гулят о чём-то своём.
А там, внизу, между деревьев, едва видно одинокое серое пятно, словно клякса, распластавшаяся на тёплом, но таком непреклонно-неприветливом асфальте тротуара.
…
Ученики потрясённо молчат. Матриарх Ват-У тихо сидит в своём кресле.
— Дальше… Дальше всё случилось так, как я планировал, — Лют-И кажется спокойным. — Сергей словно очнулся. Увидел жену, лежащую без сознания, с разбитой головой. Кровь увидел. На своих руках тоже. Ноги подкосились, он сел на пол и обхватил голову руками. Его била крупная дрожь.
Саша глотала слёзы. Молча, не сказав ни слова. Потом вышла, в коридоре взяла телефон, набрала «скорую» и полицию.
Отца забрали, мать забрали. Девочку попросили дать показания.
И хотя его осудили, а она два месяца лежала сначала в реанимации, а потом в травматологии, и Саша оставалась всё это время одна дома…
Она всё время вспоминала тот день. И Кота, который сумел предотвратить, возможно, нечто гораздо более страшное.
Пускай и ценой собственной жизни.
…
Спецназовец замолчал. Было видно, что рассказ дался ему нелегко.
Ученики встали, и поклонились ему.
А серый Котёнок — старший по классу, — собравшись с духом, начал:
— Ученики Второго Уровня Секции Сигма благодарят вас за… за…
И тут они, не сговариваясь, вышли из-за своих мест и, подойдя к нему, заключили Спецназовца в неловкие, пылкие объятья. Растроганный, он ничего не мог сказать, а только гладил их по ушастым головкам.
А Ват-У, Белая Королевская Кошка, Матриарх, Наставник, улыбалась.
Да. Многие из них станут Спецназовцами. Многие уже сегодня решили это для себя. И его рассказ они будут помнить всю жизнь.
Потому что жизнь — это самое важное. То, чему посвящены подвиги Спецназовцев и Хранителей. То, что любой Котёнок учится ценить превыше всего.
И теперь они, конечно, пойдут в Спецназ.
Ведь они уверены.
Дружба, 21.03.2011