***
Отпущенные жизненные резервы супротив нашей воли убывают быстро, отчего возникает желание поделиться своими впечатлениями о тех, уже достаточно отдалённых, упоминаемых в рассказе, периодах времени, а также о новых ощущениях событий в наступившей эпохе.
Себя я начал помнить достаточно рано. То время совпало с возвращением моего отца с войны, которая для него закончилась тяжелой контузией и ранением на австрийской земле, на подступах к Вене.
Рос в многодетной семье. Несмотря на сопутствующие послевоенные трудности, многие из моих братьев и сестёр сумели закончить школу, а затем получить и специальное образование, став достойными людьми. Пятерых уже нет на этом свете -"ушли" в невозвратную даль по возрасту.
У брата-офицера фронтовая судьба складывалась очень драматично и тяжело. В 1941 году, будучи командиром пулемётного расчёта, в звании младшего лейтенанта, он в составе крупной группировки советских войск попал в "котёл" под Харьковом. После выхода из окружения к своим он получил по полной, пройдя все круги ада.
Разжалованным до рядового в пехоте брат был отправлен в штрафбат, отвоевав в этом специфическом подразделении назначенный для искупления вины срок. Он не только остался жив, но даже в последующие годы дорос до командира роты и получил звание капитана.
Однако, при форсировании Куршской косы на Балтике в январе 1945 года брат получил тяжелое ранение. Наступавший батальон был встречен таким мощным огнём противника, что все роты вынуждены были сначала залечь, а потом и отступить, а его самого, истекавшего кровью и оставленного на противоположном берегу, затем подобрали немецкие санитары. После излечения в лазарете он был отправлен в концлагерь. Попытка побега закончилась неудачей. И тут вновь судьба послала ему шанс к спасению. Один из бюргеров из западной земли Германии выкупил его для использования на хозяйственных работах в своём имении. Может, благодаря этому обстоятельству, брату удалось остаться в живых, не умереть с голоду, поскольку он мог питаться и ночевать вместе со скотом в хлеву.
С наступлением англичан пришло освобождение.
По возвращении на родину, он был демобилизован из армии, но, слава Богу, не репрессирован.
Уже потом, после окончания войны, выяснилось, что за тот бой брат представлялся к званию Героя Советского Союза, однако, представление затерялось в высоких штабах, поскольку он числился якобы без вести пропавшим, хотя матерью были получены "похоронка", а затем и посылка с личными вещами и с номером фронтовой газеты, содержавшей текст о его геройской гибели.
Наша мать, как и все матери на земле, не поверила ни похоронке, ни сообщению в газете, а слушала своё сердце, которое её не подвело - к исходу лета 1945 года сын пришёл домой живым и здоровым. А к 20-летию Победы ему была вручена достаточно почётная и высокая награда - Орден Отечественной войны первой степени.
До самой пенсии брат учительствовал в сельской школе в Степном Крыму. Своей жизненной позицией, статью, степенностью и мудрым подходом к жизненным ситуациям он всегда напоминал мне писателя А.Куприна, который, по словам его биографов, владел семьюдесятью двумя профессиями. Так и мой брат, казалось, умел делать почти всё: был хорошо развит физически, любил борьбу, писал стихи, пел, играл на многих музыкальных инструментах, особенно, душевно и трогательно - на мандолине, кларнете, балалайке, знал хорошо немецкий язык, умел строить дома, ухаживать за садом-огородом с ульями пчёл под деревьями, вёл натуралистические наблюдения и дневники. Был принципиальным человеком, аккуратным, совсем не походил на сельского жителя. Несмотря на мои настоятельные просьбы, уклонялся рассказывать о прошедшей войне, повторяя своё неизменное: "Тебе ещё рано об этом знать. Подрастёшь, тогда поговорим!"
Но иногда к нему заходили его приятели, тоже ветераны войны, тогда воспоминания о тех событиях текли обильно и красочно. Я слушал их впечатления, а то и байки, с затаённым дыханием, стараясь не пропустить ни одного момента.
Отец был другим. Большевик до мозга костей и по духу, и по поступкам, бессменный председатель маленькой сельскохозяйственной коммуны, а позднее небольшого колхоза в Курской области. Мне тогда казалось, что он мог бы стать прототипом Давыдова из шолоховской "Поднятой целины"; книгу эту отец любил, читал её внимательно, оставляя на полях страниц свои карандашные пометки.
Оставшись в раннем детстве круглым сиротой, он воспитывался дальними родственниками, которые, тем не менее, сумели дать ему неплохое по тем временам образование - четыре класса церковно-приходской школы. В возрасте шестнадцати лет он подался в батраки. Служил в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Не обошла стороной его и Великая Отечественная война, отвоевав на фронте более двух лет телефонистом-корректировщиком в артиллерии.
При освобождении Австрии, уже на подступах к Вене, получил тяжелую контузию и ранения, в связи с чем был демобилизован, и в начале апреля 1945 года живым возвратился домой.
В быту был непритязательным, предпочитал простую еду, никогда ничем не болел, любил читать книги, журналы, газеты, частенько "воевал" с местным священником, затевая острые дискуссии с ним о существовании или отсутствии Бога, чем всегда расстраивал этим нашу верующую мать.
Такие споры, правда, иногда заканчивались освящением нашей хаты от "злых духов" и мировым застольем с распитием самодельного напитка.
Всю жизнь отец помогал людям, разводил сады, пасеки, любил землю и жизнь, пуще всего пёкся о сбережении социалистической и общественной (колхозной) собственности.
В середине 60-х годов прошлого века, решением местных властей, он был удостоен звания почётного колхозника, с назначением ему специальной (помимо обычной) пенсии.
Репрессиям не подвергался, иногда, до отчаяния защищал правильность проводимого партией и правительством политического курса.
Тяжело переживал времена, связанные с разоблачением культа личности Сталина, а затем, и свержение с поста Первого секретаря ЦК КПСС самого Н.С. Хрущёва.
После неожиданной и преждевременной смерти моей матери в декабре 1958 года, в нём что-то будто надломилось, и он всё чаще пробовал искать забвения в вине. Все мы по этому поводу сильно переживали, пытались как-то бороться за отца, но он наглухо закрылся и от нас, и от остального мира. Дело кончилось разбором на заседании правления колхоза и в райкоме партии, и в итоге, он был исключён из рядов КПСС. Правда, потом, часто утешал нас, что он по-прежнему считает себя большевиком, а исключение из партии - недоразумением.
Мне судьба подарила свой путь. Смерть матери сильно отразилась на благополучии нашей семьи, в доме поселились и грусть, и пустота, приводившие иногда к отчаянию. Я старался всё-таки держаться, не поддаваться трудностям и ни коим образом не оставлять учёбу в школе. В целях экономии средств на оплату частного угла (спального места в "каморке") в доме жителя села Рыбинские Буды, принял решение перевестись в школьный интернат, проживание в котором обеспечивалось за счёт государства.
И вот, однажды, в марте 1959 года в наш 10-й класс прибыл представитель районного военкомата и объявил о наборе ребят в военные училища; практически все мои товарищи согласились попробовать.
Первая же медицинская комиссия в районе "отсеяла" основную часть соискателей по показаниям здоровья. Но мне повезло, более того, было предложено поступать в лётное училище. От счастья кружилась голова, поскольку я даже мечтать о таком не мог. Ведь со дня окончания последней войны прошло всего лишь четырнадцать лет. В обществе ещё жива была память о том времени и царило общее доброе отношение к Вооружённым Силам, а к лётчикам, в особенности.
Я всегда учился неплохо, но появившаяся перспектива поступить в лётное училище, словно, подстегнула меня и заставила, несмотря ни на какие трудности, прилагать больше усилий в учёбе. Аттестат зрелости был получен без единой тройки, по большинству предметов - имел пятёрки.
Так вот, в возрасте 17 лет, несмотря на огромный конкурс, если не подводит память - до двадцати человек на одно место, мне посчастливилось поступить в авиационное училище лётчиков, которое, как потом оказалось, в своё время, заканчивал Ю.А. Гагарин.
После его первого полёта в космос, мы все бредили мечтой быть отобранными в отряд космонавтов.
Через какое-то время, уже приобретя некоторый авторитет и практический опыт в лётном деле, судьба неожиданно наметила мне другую линию - появилась возможность перейти на новую работу. На этом направлении открывались совершенно иные перспективы, прежде всего, могла осуществиться моя давнишняя, с самого раннего детства, мечта - освоить один или несколько иностранных языков.
Кроме того, с новых позиций, совсем по-другому, могли видеться те или иные события и внутри страны, и на внешнеполитической арене.
Новое место работы обеспечивало допуск к различным закрытым для рядового гражданина источникам информации. Например, можно было читать сводки ТАСС, содержавшие репортажи советских журналистов международников, а также других иностранных агентств, непосредственно с мест событий. По тем временам это было явлением необычным, позволяло существенно расширить и кругозор, и возможности в самообразовании, вырабатывать свою точку зрения несколько независимо от официальной прессы.
Порой, просеивая сквозь сито воспоминаний свой жизненный путь, я непременно благодарю судьбу за такой подарок, хотя признаться, с авиацией расставался с щемящей сердце грустью, испытывая порой непреодолимую тоску и неуверенность в правильности принятого решения. Но постепенно новая работа засияла такими интересными гранями и перспективами, что ностальгия потихоньку начала притупляться и в конце концов переродилась в тёплые чувства и добрые воспоминания о небе, мечтах о космосе, в добрую привязанность к оставшимся там друзьям.
Не могу согласиться с некоторыми моими современниками, утверждающими, что все ощущали в те времена гнёт власти, а комсомол и КПСС были сплошными идолами-пугалами, средством исключительно для карьеристов. Жизнь шла своим чередом. Было всякое: ошибки, разочарования, противоречивое восприятие некоторых явлений в обществе и решений тогдашнего партийного руководства. Но, как правило, к новой работе мы относились с душой и интересом.
Да и сами 60-е годы, особенно, их начало, тогда воспринимались нами как время культа мужественности, разностороннего развития человека, начитанности, героизации многих профессий. Безусловно, принадлежность к партии на направлениях моей деятельности, чаще всего, была обязательной.
В среде лётчиков молодёжь мечтала о космосе, готовилась к этому, уделяя много времени физической подготовке, общему развитию, чтению различной дополнительной литературы, посещениям научно-технических симпозиумов, художественных выставок, музеев, театров.
В академии мне были предложены два рабочих иностранных языка: испанский и английский, что с моим "резервным" немецким, обеспечило такую нагрузку в обучении, что времени на всякие глупости практически не оставалось. Интересная учёба забирала все силы, особенно, языковая подготовка. Куда бы мы ни шли, ни ехали, самодельные словарики всегда были с собой. Уровень соревновательности среди слушателей, а следовательно отбор на перспективные направления дальнейшей работы, был высочайший.
Наши усилия, слава Богу, не пропали даром - уже через полгода мы начали довольно сносно говорить по-испански, а сознание работать на опережение.
Учебный процесс требовал огромной работы над собой и в других направлениях. Для этого пользовались любыми возможностями, в том числе, посещали лекции в ставшем тогда популярным, политехническом музее, приобрели постоянные пропуски в "Ленинку", Публичную библиотеку им. Щедрина, библиотеку иностранной литературы. Выписывались кипы газет и журналов, другие подписные издания, было стремление быстрее познакомиться с новинками художественной литературы. Уже шло время "Коллег" и "Апельсинов из Марокко", "Архипелага ГУЛАГа", фильмов "Чистое небо" и "Баллада о солдате", были на подходе - "Офицеры", "Пылающий континент" Р.Кармена, "Земля до востребования" Ю.Семёнова, "Укрощение огня", "Семнадцать мгновений весны", приобретали славу журналы "Новый мир" А. Твардовского и "Юность" под руководством поэта А. Дементьева, уже слышался, а иногда и вырывался в открытое пространство В.Высоцкий. Обязательным было чтение многих западноевропейских и американских писателей.
С учётом упомянутого, иногда бывает забавно слушать истории, которые сейчас повествуют с эдакой бравадой некоторые "господа-товарищи" о том, как они боролись с "проклятым тоталитаризмом", как "фарцевали", добывали жвачку или "джинсы-варёнки", ну и прочую ерунду.
Мне кажется, что мои друзья из того поколения жили в другом ритме. Например, подводя итог своей десятилетки (1959-69 г.г.), можно не без гордости отметить - время не только не потеряно и не истрачено впустую, а наоборот, оно спрессовано до твёрдости, гарантирующей устойчивость в жизни в течение всех последующих лет. Были определены перспективы на будущее, а в практическом плане - освоено пять типов самолётов, получено уже одно высшее образование, начат процесс получения второго с целенаправленным движением к очень интересной и многосторонней профессии. По прошествии сорока лет, мне теперь кажется, что это было самое счастливое время - с блеском в глазах.
Сейчас стараюсь всё снова переварить, а если не подведёт здоровье, попробовать написать повесть о тех временах и событиях, для того, чтобы мои внуки имели возможность судить о них не по чужим впечатлениям.
Продолжение в http://www.proza.ru/2011/04/13/1624