...Алена старается вести себя более солидно, на антресоли не лезет и дурным голосом не орет, но желание осенить себя святым крестом у нее явно возникает.
Гость выглядит своеобразно – голова выбрита практически наголо, на макушке оставлен длинный хвост, спускающийся ниже плеч. То, что хвост и бритая поверхность головы выкрашены в ярко фиолетовый цвет, никого, в общем-то, не удивляет – и не такое видели. Но одет пришелец в холщовый малиновый балахон до пят, штаны, кажется, сшиты из целлофана, а на ногах нечто среднее между берестяными лаптями и ботинками с обмотками времен Первой мировой войны.
Единственный, кто абсолютно спокойно реагирует на визит незнакомца – Иван. Он солидно здоровается с гостем за руку и церемонно представляет его Алене.
-Знакомьтесь, это брат моего лучшего друга Коляна. Личность, как вы сами понимаете, творческая, неординарная. Посетить сей дом его вынудили, вне всякого сомнения, события форс-мажорные. Я вынужден просить у вас позволения уединиться с моим гостем для выяснения обстоятельств.
Алена, с облегчением понимая, что хотя бы сие посещение ее не коснется, готова отпустить Ивана даже на Северный полюс с условием, что через десять минут он вернется. Солидно переговариваясь, ребята спускаются вниз на лестничную клетку, недолго беседуют там, а затем так же солидно возвращаются в квартиру.
Иван очень серьезно смотрит прямо в глаза Алене.
-Ален! Если я тебя сейчас, ничего не объясняя, попрошу оставить Степана – ты ведь и не станешь ничего спрашивать. Я скажу только одно – так очень-очень нужно.
Алена хорошо знает своего племянника и понимает, что так, действительно, нужно.
-Я, конечно, не возражаю против присутствия в моем доме брата лучшего друга моего племянника. Но я прошу проводить нашего гостя в квартиру и просить позволения уединиться с моим племянником для выяснения обстоятельств.
Иван провожает Степана и моментально вылетает к Алене.
-Ален, ну я же просил тебя ни о чем не спрашивать.
-Да не собираюсь я ничего у тебя выяснять, некогда сейчас. Потом сам расскажешь. Ты мне лучше скажи – и куда я должна пристроить это сокровище. Да неподготовленного человека при виде всего этого великолепия «кондратий» хватит однозначно. Ну, не к Томасу же его на антресоли.
Томас наверху начинает нервно фыркать и с удивлением смотреть вниз, выискивая пути к отступлению и поражаясь тому, что каким-то образом он все же здесь оказался.
-Не, Ален, антресоли его не выдержат – здоровый больно (Томас с облегчением вздыхает). Ален, а давай ему в ванной стол накроем. Один из оставшихся визитов, видать, уже не состоится (или уж твой ожидаемый Принц – большой нахал). Даже если ему приспичит в туалет – в ванную-то идти не обязательно.
-Вообще-то, некоторые, не будем говорить о присутствующих, воспитанные люди после посещения того места, куда ему может приспичить, изредка моют руки в ванной. Но, я согласна, это единственный разумный выход. Давай, оборудуй номер-люкс своему приятелю. Да сними этого каскадера, он в жизни теперь сам оттуда не спустится. Если, конечно, не появится еще какое-нибудь чудо, типа родного брата твоего лучшего друга Коляна. Так это вы у него в нычке заготовку на «капитошку» стянули?
-Ну, а у кого еще.
-Отрабатываем последний визит, ты мухой летишь в ближайшую аптеку, покупаешь упаковку самых лучших и возвращаешь на место.
-Не, Ален, ты не думай – он вовсе не придурок? Он гений. Музыкант уникальный. Его никто даже грамоте музыкальной не учил, а он играет на всех известных (мне, по крайней мере) инструментах. Они с ребятами сейчас на студии альбом записывают. Его мэр города на праздники приглашает. Только сцену, как могут, затемняют, чтобы публику не шокировать. А в ментовке, если по случаю загребут, наоборот, водят мимо «обезьянника». Мужики с «бодуна» как его увидят – без всякого нарколога квасить бросают.
-Все, с гением твоим мы определились. Быстро перетащи ему туда кресло из кабинета, одеяло и все что вкусного на кухне осталось.
-Не, Ален, Степан, правда, два дня ничего не ел. Но даже он со всем этим не справится. А можно я с ним посижу?
-Нет, дорогой! Мало того, что я сильно беспокоюсь за твой организм, который может просто не выдержать такой нагрузки. Но, насколько я помню, ты еще не выполнил той работы, для которой я, собственно, отмазала тебя у бабушки.
Не успевает Алена закончить фразу, раздается звонок. Дверь распахивается, но на пороге возникает не долгожданный Принц, а приятельница Алены Галка– корреспондент детского отдела той же газеты, где трудится сама хозяйка квартиры. Вид у нее жутко взъерошенный.
-Ален! Все, катастрофа и конец моей личной жизни.
-Галка! Быстро и толком объясни, что такого ужасного произошло, и почему эта катастрофа заставила тебя прилететь ко мне, когда ты должна быть в роскошном ресторане с роскошным мужчиной?
-Так я ж тебе и объясняю – полный и окончательный облом.
С трудом, продравшись сквозь водопад Галкиных вздохов и отчаянных воплей по поводу загубленной личной жизни, народ, наконец, понимает, что на роскошный прием Галка, поназанимав под будущие грандиозные гонорары денег у всех, кого смогла в ответственный момент выловить, прикупила в бутике какой-то нереально эксклюзивный наряд. Рассмотрев себя дома в этом наряде, она поняла, что сверхъестественная «эксклюзивность» его, в основном, заключалась в том, что перед юбки был длиннее зада сантиметров на десять. Причем, вряд ли это было задумано так гениальным Кутюрье. Просто, трудолюбивые китайские мастера не потрудились подровнять то, что не считали нужным.
Алена останавливает поток причитаний
-Спокойно, подруга! Или мы не русские женщины. Сейчас у нас Задорнов со своими примочками отдыхать будет.
Из старой бабушкиной швейной машинки мигом достаются ножницы, круглая тесьма и нитки с иголкой. К переду «эксклюзивной» вещицы пришиваются две петли, к бюстгальтеру – пуговицы. Через несколько минут юбка приобретает вполне человеческий вид. Петлями перед пристегивается к лифчику, все это прикрывается сверху блузкой. Правда, без блузки Галка сильно напоминает Карлсона в штанах с помочами, но кто это рассмотрит под красотой со стазами и «шикарной» восточной вышивкой. Напоследок расцеловав Алену, Ивана, Степана (которого спрятать не успели, но он никоим образом не только не смущает, но и не удивляет своим «прикидом» Галку, которая привыкла работать исключительно с подобным «контингентом»), не дотянувшись до все еще сидящего на антресолях Томаса, только что безнадежно рыдающая жертва развивающихся торговых отношений со странами Ближнего и Дальнего Востока, радостно упархивает на долгожданное свидание.
Не успевают хозяева с облегчением вздохнуть, в дверь снова звонят. И снова на пороге - не сказочный Принц, а Марь Петровна (в интеллигентных рыночных кругах – «Маня – затычница») собственной персоной. К счастью, Степан успевает галопом рвануть в ванную. По всему видно, что счастливое свое освобождение Марь Петровна празднует давно и активно. Вертикальное положение дается ей с большим трудом, в руках пакет с чем-то весело позвякивающим, и она полна энтузиазма и готовности к продолжению банкета. Сейчас ей трудно объяснить, что визит сей никак не входит в планы хозяйки квартиры. С трудом Марь Петровну удается препроводить в дальнюю комнату. Степан, поднаторевший в общении со своими вечно празднующими родителями, утробным голосом из ванной дает консультации, как с наименьшими потерями нейтрализовать так неожиданно возникший подарок.
Ванька остается ублажать жаждущую всеобщей радости соседку.
Как только прихожая несколько разгружается от желанных и не совсем желанных гостей – звонок в дверь раздается снова. Томас, все еще на антресолях, настороженно подкидывается. Алена распахивает дверь - и, о чудо! На пороге стоит Принц. Это самый настоящий Принц, какими их описывают в волшебных сказках или печатают в красивых журналах, которые (уж Том-то знает – видел сколько раз у невестки Большого Хозяина) называются «глянцевыми». Он настолько хорош, что даже кажется каким-то ненастоящим. Открывший от изумления рот Томас чуть не падает со своих, ставших уже такими родными, антресолей, поняв, что Алена не только не рухнула в обморок от вида такого великолепия, но даже и не собирается приглашать чудесного гостя в дом. Смотрит она на него холодно.
-Извините, молодой человек! Программа вашего визита должна была начаться более часа назад. Если к предполагаемой Принцессе Вы не способны прибыть вовремя – я не уверена, что вы вовремя сможете помочь в трудную минуту. Да и, вообще, будет ли когда-то от Вас помощь? А, извините, нянчить Ваше Величество у меня нет ни возможности, ни желания. Я предполагаю, что в «Черной Луне» на данный момент Вы смотритесь более органично.
Томас вздыхает с огорчением
-Ой, какие обидные слова! Наверное, этот красивый молодой человек сейчас начнет возмущаться и доказывать, что он вовсе не такой.
Но красивый молодой человек, нисколько не изменившись в лице, с радостной и какой-то картинной улыбкой, не промолвив ни слова, вежливо закрывает дверь.
- Замечательный визит! Даже стриптизеры из ночного бара возомнили себя Принцами. А ты, Том не смотри на меня страшными глазами. Ярче всего блестят стразы, а на деле оказываются обычными стекляшками. Помнишь, я готовила репортаж из нашей «Черной Луны» о мужском стриптизе. Так вот, там этот Нарцисс танцует в трусиках на лямочках, и толстые богатые тетки суют ему за эти лямочки денежки. Говорят, правда, и без лямочек танцует, но этого мы уж не дождались. Существо с первичными мужскими половыми признаками не всегда можно назвать Мужчиной. Он ведь изначально начинает всех под себя строить. А уж со мной-то этот номер у него не пройдет.
Томас на антресолях вздыхает еще печальнее
–Это точно! С тобой сам начнешь строем ходить. Причем – абсолютно добровольно. Так, кажется, в посещениях наступила пауза (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить). И каким же образом я буду отсюда спускаться.
Томас с ужасом смотрит вниз, но тут, на его счастье, из спальни вываливается взмокший от ответственности Ванька. Докладывает о своих достижениях Алене с невероятно гордым видом.
-Реанимационные мероприятия по оздоровлению великого знатока русской филологии проведены успешно. Прослушал цикл воспоминаний о загубленной личной жизни, о происках конкурентов в сфере ее нелегкого бизнеса вообще, и о тяжкой доле женщины в России - в частности. Правда, историю создания великих произведений великими русскими писателями мы опустили, но о-о-о-чень много нового о методах построения русской матерной фразы я прослушал и закрепил в памяти. В данный момент объект спит, и на ближайшие пару-тройку часов нейтрализован. Кто тут без меня колотился, и куда без участия эксперта ты его подевала?
- Во-первых, на хороший подзатыльник у меня пока времени хватает. Я тебя посылала успокоить женщину, а не закреплять свои познания в русском матерном. Кажется, ваша тусовка и без дополнительных уроков в нем излишне преуспевает. Во-вторых, снимай быстро этого альпиниста, у меня уже сердце рвется смотреть на его страдания. В-третьих, на прибывшего кандидата экспертиза не понадобилась. В этом добре я и сама вполне успешно разобралась.
Томас благополучно доставлен на землю. Алена осматривает нетронутый стол, к которому в разгар великих событий никто и подойти не успел. И вдруг тревожно оборачивается к Ивану.
-Ванька! А Степан? Мы, вообще, за всей этой кутерьмой о парне забыли. Он там умрет с голоду.
-Обижаешь, родственница! Пока вы тут по антресолям лазили, да неподходящих женихов шугали, я уж никак о друге не мог забыть. Пойдем, проведаем, пообщаемся.
Пообщаться со Степаном не получается. Он крепко спит на надувном матраце, расстеленном посередине ванной. Рядом с раковиной – стопка чисто вымытых тарелок. Во сне у него совсем детское и необыкновенно симпатичное лицо. На правой скуле и под глазом – то, что сначала Алена приняла за боевой раскрас индейца. Оказывается – это самые обычные синяки, уже приобретающие зеленоватый оттенок. Алена приносит из комнаты теплый плед, укрывает Степана и тихонько прикрывает дверь в ванную.
-Иван! Я обещала у тебя ничего не спрашивать. Но если парню нужна помощь, а вы тут будете хранить тайны мадридского двора – я и не знаю – нужно ли это кому?
-Никаких великих тайн во всем этом нет. Просто это не мое право – говорить о чужих делах. Ты дай ему отоспаться. Степка два дня по вокзалам шатался. А, сама понимаешь, долго там на него ни один мент спокойно смотреть не сможет. Вот он и бродил с места на место. Он непременно сам тебе все расскажет. Только знай - он ни во что не вляпался, просто с родственниками ему не повезло. Потерпишь пару часов?
-Конечно! А теперь давай готовиться к приему следующего Принца. Только что-то у меня, после всех этих кандидатов, энтузиазма круто поубавилось. Если все вакантные мужики на этом уровне – лучше я уж как-нибудь обойдусь без экспериментов.
Не успевает Алена закончить фразу – раздается звонок в дверь. Томас, Иван и Алена разом подбираются, готовые к очередным приятным и не очень неожиданностям. Та неожиданность, которая возникает за дверью, приятная или нет – они еще не знают. Но то, что она очень и очень большая – наверняка. За дверьми стоят двое – огромный рыжий мужик с тяжелым бульдожьим подбородком. И ростом чуть не с самого мужика, такой же рыжий мастифф. У Томаса вновь появляется жгучее желание взмахнуть на антресоли. Но, затем, вспомнив трудности по возвращению назад, он благоразумно шмыгает в дальнюю комнату, в компанию мирно спящей Марь Петровны.
-Добрый вечер! Вы, наверное, ждете одного Принца. А нас вот двое пришло. Рекомендую – Принц Чарльз Августин, особа королевских кровей и прочая и прочая. Ну, как, пускаете вы нас в дом?
-Конечно, проходите! Принца Чарльза Августина Вы представили. А к Вам как изволите обращаться?
-А я Геша! Конечно, королевских кровей в нас вряд ли найдешь. Да я и сам не знаю, каких кровей во мне искать нужно. Мамаша-то меня возле помойки забыла. Так вот и хочется, чтоб хоть кто-то из нас всю родню до десятого колена знал. Вы уж простите, что вдвоем мы. Как засобирался я в гости – Чарлик места себе не находил, лег поперек двери и не выпускал меня, пока я его с собой не взял. Да вы не волнуйтесь – воспитанные мы. И лишнего в гостях не съедим – со своим со всем.
Чарлик деловито начинает вытирать лапы о коврик, расстеленный у порога. А Геша достает откуда-то из-за необъятной спины огромную сумку. На стол выкладывает роскошную запеченную курицу, копченого кролика, две палки колбасы, какие-то невероятные банки. И в завершение – настоящего осетра (вяленого). Как все это уместилось в сумке (особенно – осетр – колечком он его, что ли, сворачивал), осталось для всех загадкой.
От обилия еды, гостя и его собаки, на кухне становится тесно, шумно. Чарлик, несмотря на то, что, вытянувшись во весь рост, он не смог бы уместиться на полу Алениной крошечной кухни, каким-то волшебным образом умудряется втиснуться в угол и сидит там тихо и скромно. Лишь изредка провожает глазами особо аппетитные куски. Геша деловито и умело обновляет ассортимент блюд на столе. Убирается легкомысленный торт и водружается на середину стола моментально разделанный аккуратными кусочками осетр. Колбаса за несколько секунд режется тонюсенькими кружочками. Выкладывается курица, украшенная ломтиками лимона и веточками какой-то экзотической зелени.
Алена, полностью отлученная от процесса, с восторгом наблюдает за этой веселой возней. Все это время Геша говорит, не переставая.
- Ты, Ален, не обижайся! Не дело ты с этим сватовством затеяла! Ты ж посмотри на себя – как тростиночка тоненькая. А мужик сейчас ушлый пошел. Я парень простой, откровенно скажу. Придет такой вот облом, как я. Да еще и с собакой в дом пускаете. А вы тут втроем – ты, пацан, да еще тот хвостатый, что от Чарлика в дальний угол рванул. Ну, и что вы сделать сможете. Это ж как обидеть могут. Нормальный ведь мужик по объявлению знакомиться не пойдет. Он сам как-то Принцессу свою где встретит. Это ж или придурки какие попрутся, или тот, кто думает, что все купить может, или кто сам продаться готов.
- Геша! А вот Вы как же? Вы кто – придурок, покупатель или продавец?
- А я, девочка, и не думал свататься. Приехали мы с Чарликом (мы вместе уже восемь лет – он и друг мой единственный, и семья – другой то нет). Квартира у нас тут, купил я ее в прошлом году. И не жили в ней совсем - все на Северах работаем. Новый год скоро, а пойти в гости не к кому. Прочитали объявление. Думаем, вот сидит женщина, одна, перед праздником. Может, тоже некуда податься. Ну, и решили сходить. А ты совсем не такая. Небось, и без объявлений женихов вагон. Но так скоро вы от нас не избавитесь. Вот съедим все, спою я вам еще, если не торопитесь уже никуда.
- Не торопимся, не торопимся! – радостно орет Ванька. - Только у нас руки и на кухне можно помыть.
Геша с недоумением смотрит на Ивана, а Алена украдкой показывает ему кулак.
- Как хвостатого вашего зовут? Забился он там в угол, от вкуснотищи такой отказывается. А Чарлик не только не тронет – последний кусок отдаст. У нас в балке еще две собаки, и котяра такой же вот почти. Так они все в клубок собьются и спят в общей куче. Пытался каждому свою миску определить, так Степка (Ванька украдкой фыркает в тряпочку) – кот наш единственный - пока все миски не обойдет и самое вкусное не выловит – не успокоится. А Чарлик ждет, сидит. Пока не наедятся все, к миске не подойдет.
Томас потихоньку выскребается из «спальни», осторожно проходит на кухню. Но инстинкт на тему вкусно поесть у него настолько сильнее страха, что уже очень скоро он сидит под брюхом у Чарлика и совершенно беззастенчиво вылавливает самые вкусные куски, на что огромная псина реагирует абсолютно спокойно. Ужин становится по-настоящему домашним. Алена, отбросив китайские церемонии, от души подхватывает куски необыкновенно вкусной курицы, которую Геша готовил по особому рецепту с «настоящими» приправами. От осетра просто невозможно оторваться. Вдруг Иван хитро прищуривает глаза:
- Дядя Геша! Вы ведь на Севере живете? И в тундре, наверное, не раз бывали?
-Что значит бывали? Мы с Чарликом работаем в тундре.
-А на медведя ходили?
-Медведи, Иван, немного не в тундре. Те, на которых мы ходили. И не раз ходили.
-Значит, Вы почти ничего не боитесь?
- Почти ничего не боюсь. Предательства боюсь, и еще – когда человек никому не нужен.
- А если мы Вам сейчас еще кое-кого покажем – не забоитесь.
- Да, нет, сынок, в таком доме мне вряд ли нужно кого-то бояться.
Алена, сообразив, что задумал Иван, начинает делать ему страшные глаза. Но уже поздно - Иван решительно направляется к ванной. Но дойти до нее не успевает – вдруг распахивается дверь в «спальню» и неожиданно бодрая, умытая слезами и без своей боевой раскраски необыкновенно хорошенькая, не вполне еще «оклемавшаяся» после «праздника освобождения», в Аленином кокетливом халатике, который ну о-очень сильно не достает ей до колен, вываливается Марь Петровна.
Взглянув на Гешу, Алена почему-то сразу понимает, что по сравнению с этим явлением - встреча с медведем в тайге для него - Рождественский праздник. Она не сразу «въезжает», чего это он так окаменел. Конечно, хороша сейчас Марь Петровна, со своей роскошно встрепанной гривой светлых пепельных волос, которые она обычно совершенно безжалостно закручивает в какой-то невыразительный пучок. Да и ноги у нее, как выяснилось, не просто ничего, а очень и очень хороши. И лет ей совсем немного. А ведь, встречая ее постоянно в рыночной облезлой куртке, зимой – в валенках, летом – в бесформенных старушечьих тапочках, никто не мог и предположить, что за сказочная красота спрятана в невыразительном клубке.
Но, даже несмотря на несомненные достоинства красивой Марь Петровны, изумление Геши какое-то слишком уж «изумленное». Заметив на кухне Гешу, Марь Петровна также застывает посередине комнаты, не дойдя до стола.
Обстановку разряжает маленькое землетрясение. Неизвестно каким образом не перевернув стол, Чарлик, до этого момента тихо и незаметно сидевший в углу, активно вырывается на середину комнаты. Рванувшись к красивой Марь Петровне, Чарлик пытается поставить лапы ей на плечи, но не успевает. Она медленно оплывает, усаживается посередине комнаты и громко, в голос, плачет. Чарлик суетится вокруг нее. Он облизывает ей лицо, руки, подвывает и с грохотом мечется по комнате.
Вместе они устраивают столько шума, что впору разбудить даже мертвого. Но Степан в ванной совсем не мертвый, он только очень и очень сонный. При первых звуках местного землетрясения его естественная реакция - выяснить, что же там такое очередное рушится в этой веселой квартире. Он высовывается из ванной, но Ванька срочно запихивает его обратно, понимая, что два невиданных явления психика среднестатистического индивидуума может вынести с трудом. Тут с одним бы разобраться.
Геша, уже в течение нескольких минут изображающий соляной столб, наконец, шевелится, обрушивает со стола блюдо с остатками осетра, и присоединяется к живописной компании в середине комнаты. Теперь уже он вместе с Чарликом вытирает слезы Марь Петровне. И, тоже, кажется, облизывает и подвывает вместе с ним. Но все имеет свое начало и свой конец. Вдоволь навсхлипывавшись и наобнимавшись, Геша, Марь Петровна и Чарлик дружной компанией усаживаются за стол.
- Вот видишь, Ален! А ты говоришь, Принц по объявлению. Ведь я–то свою Принцессу восемь лет по трем бывшим республикам разыскиваю. А она, видишь, у тебя меня нашла.
Ванька смотрит на Марь Петровну. Он никогда еще не видел, чтобы взрослые женщины так краснели. Может, потому, что вечно штукатуркой своей все замазывают.
- Прости меня, Геш! Не искала я тебя! Вернее, перестала уже искать. Я ведь тоже и по партиям геологическим запросы слала, и в Управление ваше писала. Ни одного ответа. Я просто подумала, что ты там всем им запретил отвечать, бросил. Ну, думаю, и я навязываться не буду. Меня по распределению (я самый последний год застала, когда еще по распределению посылали) в такую деревню на Алтае запихнули. Но там я с радостью работала. Школа маленькая, деревянная. В одной комнате и первый и восьмой классы. И в каждом классе по два-три школьника. Но мы дружно жили. Летом травы, ягоды собирали. Я навсегда там хотела остаться. А тут тетка старая уже стала, ну и вспомнила обо мне. У меня ведь кроме нее – никого. В молодости я ей не больно-то нужна была, она все на теплоходах плавала.
«Ходила» - машинально поправляет Томас, который вновь совершенно нахально устроился под брюхом добродушного Чарлика, и который от Настоящего Бывшего Хозяина – моряка - знал уж отлично, как нужно говорить о море.
-Так вот и приехала я сюда. Тетка болела долго. Полгода назад померла. Я теперь хозяйка в квартире. Осталась одна, да квартира в центре. Дорогая, говорят. Женихи косяком пошли. И косые и рябые, а все тоже «прынцами» видят себя. А я ж знаю, что не я им нужна. Пристроиться бы к кому, чтоб кормила-поила, а он задрамши ноги в ящик бы таращился, да еще бы и понукал, как кобылу взнузданную. Не. Я уж сама как-нибудь. Мы женщины самостоятельные. Вон, дверь я себе какую отгрохала.
При этих словах вся компания дружно смеется, только Геша и Чарлик недоуменно крутят своими рыжими головами.
-Я и к Алене сегодня-то чего зарулила. Просидели мы с ней, пока мужики нас из плена вызволяли, поговорили. Понравилась она мне, а как без повода зайдешь. Здесь же не деревня, все вытребеньки какие-то. Я и со своими рыночными сойтись не могу – тошнит меня от их разборок. Все хвастают - кто кого круче кинул. А у нас в деревне стыдно это было. А тем, кто в доме нашем живет, напротив, со мной не о чем разговаривать. Кто я им – «Маня-затычница». Я ведь хоть и окончила наш этот областной институт, да что там за учеба. Как была деревней – так и осталась. Пошла в школу здешнюю работать. А ребятня умнющая, как они говорят - я и понять половины не могу. Сообразила, ушла вовремя. А то парню хорошему чуть жизнь не сгубила. Я думала – неправильно он все делает. А оказалось, все неправильное – гениальное и есть. Пошла на рынок. Мороз, жара – ты все равно свой товар вынести должен. Уговорить, что он самый лучший, да не подводить никого – ни покупателей, ни тех, с кем работаешь. Но теперь-то я уже сама хозяйка – киоск у меня на рынке, второй открывать думаю. Да и дверь…
(усмотрев ухмыляющиеся физиономии сидящих за столом, Марь Петровна вовремя замолкает на эту тему). Видно, что, несмотря на доклад о своих невероятных успехах, ей очень и очень хочется заплакать.
-Вот и села я на богатой кухне своей, коньяк достала дорогущий, а выпить, поверишь, не с кем. Чуть дома выпила (при этих словах Алена с Ванькой лукаво переглядываются), да и решила в гости сходить. Да, видно, с отвычки-то не рассчитала, вот и уложили меня они у себя…отдохнуть.
Компания дружно подъедает разносолы, расставленные на столе. Наконец, доходит очередь и до роскошного белоснежного торта. Ивану совесть не позволяет не пригласить к такому великолепию запертого в ванной комнате Степана. Марь Петровна и Геша на удивление спокойно воспринимают его появление.
Продолжение следует...