Советские времена восьмидесятых. Молодые люди отстаивают
свою позицию. О том, как это было, и напоминает рассказ.
О том, что при любых обстоятельствах оставаться людьми
нужно в первую очередь для самих себя.
Рита, высокая светловолосая студентка четвертого курса, в перерыве между лекциями застыла на лестнице главного корпуса у окна.
Университетский дворик поздней осенью напомнил ей голодного вузовца перед стипендией, и строки стиха сложились:
Еще листва разбросана,
Как слезы поздней осени,
А в воздухе сгущается зима...
- Маргарита, что стоишь? На занятия опаздываем. Расписание поменяли, сейчас семинар по журналистике. Я в буфете был.
Рита очнулась, это Эдик из ее группы, среднего роста парень в очках с кучерявым чубом и косынкой вместо галстука. «Ну наверняка опять опаздываю».
- Побежали, Эдуард, – отпарировала Рита, - практические в лабораторном?
Добежали до соседнего корпуса, быстро поднялись на третий этаж. Все равно не успели. Отдышались немного. Рита подумала, что кураторша в очередной раз сделает ей замечание за ее брючный костюм: в брюках и джинсах девушкам посещать универ не приветствовалось. Рита, вздохнув, откинула длинные локоны за плечи, Эдик поправил очки. В аудиторию вошли одновременно.
- Сколько раз я говорила Вам, чтобы в брюках на занятиях не появлялись?! - задала риторический вопрос полная маленькая женщина за кафедрой.
- Это Вы мне? – нашелся Эдик.
Ребята дружно рассмеялись. Рита, впервые посмотрев на Эдика с признательностью: «Выручил, и весьма остроумно», прошла и села за последний ряд.
Через год, на выпускном курсе, она вспомнит курьезный эпизод, когда увидит ту же преподавательницу, рьяную защитницу женских юбок, читающей лекцию в белой кофточке и черных обтягивающих брюках...
Занятие по специальности длилось как обычно: разбирали статьи, выходили «к доске» с домашними заданиями. Вдруг в классную комнату вошел замдекана факультета. Пожилой, грузный, с папкой в правой руке, он сразу направился к столу возле "трибуны", показывая левой молодежи, чтобы садились.
Обратился к педагогу:
- Жанна Евгеньевна, Вы не против, если займу несколько минут?
- Разумеется, - замахала та руками.
Раскладывая бумаги, заместитель громким голосом обратился к студентам:
- Товарищи будущие журналисты, дело у меня к вам весьма важное. Вы на собраниях уже обсуждали творчество некоего писателя С., выступившего против всего того, что нам, советским людям, так дорого и свято, поэтому без лишних предисловий прошу вас подписаться под обращением преподавателей и студентов нашего факультета, в котором осуждаем творчество С. как порочащее советскую действительность. Это абсолютно добровольно. Пожалуйте по одному и ставьте подпись.
Ребята подходили, бегло просматривая лист, лежащий на столе, подписывали. Группа небольшая, трое болели. Рита задумалась.
- Вы, девушка, выходите.
Рита встала, помолчала и выдавила, слыша себя как бы со стороны:
- Не могу подписать, я не читала ни одного произведения этого автора.
- Но на собрании Вы присутствовали? – спросил, пока еще вежливо, профессор.
- Была, несомненно, но не читала произведений С.
- Тогда поверьте моему опыту, я обманывать не стану, это порочащие нашу жизнь книги, изданные, между прочим, за рубежом, - продолжал уже с явным раздражением замдекана.
- Я Вам верю, но не могу подписаться под тем, чего не знаю. Можно ознакомиться с какой-либо из его публикаций?
- Да как Вы смеете мне не доверять! Я танкист, войну прошел и не могу мириться с ложью автора С.! - с негодованием воскликнул зам.
- Мой отец тоже воевал, у него и награды есть, и к Вам я отношусь с уважением. Возможно, у меня будет более негативная оценка творчества С., но, поймите меня правильно, я должна ознакомиться с тем, что он написал, и только потом судить, – продолжала спокойно настаивать на своем Рита.
- Маргарита права, я тоже воздержусь пока подписывать, - выразил мнение Эдик.
Рита села. В ее поддержку высказались еще двое парней.
- Ну и ну, - только и произнес профессор.
Забрав вместе с папкой обращение с уже состоявшимися подписями, он вышел.
Пара окончилась. Все сидели молча. Препод, еще не зная, как реагировать, наконец, произнесла:
- Свободны.
- Рит, не дрейфь, ничего не будет, он же сам сказал, что дело добровольное, да и не одна ты.
«Хороший парень Эд, надежный. И все-таки страшновато», - подумала Рита про себя, а вслух сказала:
- Не ожидала, Эдик, спасибо тебе.
- За что? – переспросил он.
- За «брюки», конечно, - улыбнулась Рита.
Сборник: Восьмидесятые
Фото автора