Данное произведение представляет собой кроссовер по трём популярным зарубежным мультсериалам 80-х гг. (в России демонстрировались в 90-е гг)
Место действия повести - Россия. Имена у героев русские(!). Кое-где незначительный ООС.
«Луна. Земля. Киберта», или одна история из жизни санатория
(повесть-кроссовер)
Места с седьмого по одиннадцатое, плацкартный вагон, дохлые мошки между рамами; за окном трепыхается берёзовый лесок в лёгком флёре лопнувших почек. На жёстких нижних полках сидят четыре девчонки. Пятая лежит на верхней полке, свесив ногу в розовом носке.
О да, вы угадали! Это именно они, наши героини. Давайте познакомимся с ними поближе. Нелишне будет напомнить, что здесь – среди дохлых мошек и берёзового леса – их обыкновенно называют Аней, Раей, Машей и Любой – а хуже всех приходится той, что в розовом носке. Но мне уж очень хочется побыть оригинальной. А хода умнее придумать я не могу.
Итак, их зовут: Шура, Валя, Наташа и Вика.
Спокойно! Не надо нервничать. Я сейчас всё покажу.
Шура сидит с книгой у окна, и на все вопросы девочек уже второй час отвечает: «Да, спасибо, и два кусочка сахара». Голое плечико прислоняется к замусоленной стенке вагона; она прохладная, и Шуре хорошо. Прямая короткая юбка, нога на ногу, и даже лень дотянуться до стакана с остывшим чаем – придётся на мгновение отвлечься от копей человеческой мудрости на страницах книги.
Вика красит губы, глядя в карманное зеркальце. Она красит губы, смеётся и разговаривает одновременно – и зеркальце дрожит в её руке с модным серебряным колечком в такт дороге и смеху. Эту помаду она купила только что, прямо на вокзале. Помада с блёстками, и очень нравится Вике – и, судя по всему, это надолго: ещё где-то на час-полтора.
Наташа сидит напротив Шуры и смотрит в окно, и у неё в такт колёс вздрагивает грудь. Наташа повыше и сложена грубее подруг; про таких говорят – нескладёха. Большие руки, толстые лодыжки и колени, но зато – грудь, о да… Довольно милое личико, и уже года два как не спрашивают паспорт, когда она покупает сигареты – хотя восемнадцать ей исполнилось лишь этой зимой.
Валя… Валя занята: она кричит на девчонку, что лежит на верхней полке. И это никого не удивляет, все давно привыкли. Ей прощается - ведь она не со зла, а от темперамента. Валя, в отличие от Наташки, статуэтка; притом статуэтка подвижная и грациозная. Она изо всех сил старается казаться взрослее, чем она есть на самом деле; и это получается у неё так же плохо, как поддерживать иллюзию обширного опыта в делах амурных. Ей кажется стыдным признаться подругам, что в свои восемнадцать она до сих пор (страшно подумать) девушка. Но Валя не теряет надежды, что, быть может, именно там, куда они едут, и произойдёт судьбоносная встреча с человеком, который сумеет покорить её сердце.
Как зовут ту, что лежит на верхней полке, завернувшись в летнюю куртёшку, похожая на белый хот-дог, не имеет никакого значения. Её никто никогда не называет по имени. Друзья зовут её Капустой, Крольчатиной или Кролегом. Все, кроме бойфренда Лёши. Тот ласково зовёт Беляшиком. И Кролег обычно пускается в рёв. Кролег в принципе либо хохочет, либо ревёт. Потому что это Кролег.
- Валькаааа, - кричит она в ответ, и с полки свешивается длинный хвостик светлых волос, - Валькааа, ну пипец, так нечеееестно!
И весело смеётся вместе с остальными.
Вот теперь порядок: вы с ними знакомы. И вы их, конечно же, узнали. Они действительно едут в санаторий. Но вовсе не отдыхать, как могло бы показаться с первого взгляда. Увы: они подозревают, что на месте их ждёт довольно грязная работёнка.
* * *
Матвей Семёнович оказался угловатым астеником с глубокой морщиной между бровей; обрубленным жестом указал на кресла:
- Ну… Здравствуйте. Садитесь, господа. Спасибо, что приехали.
Артём с Игорем переглянулись; быстро подвинули кресла, сели. Матвей Семёнович опустился напротив, за письменный стол - в кожаное кресло с высокой спинкой; воткнул острые локти в дубовую столешницу, поднял плечи и кротко вздохнул.
- Ну, в общем, тут такое дело… Я понимаю, вы таких историй много наслушались, но и вы меня поймите, мне, как бы сказать… Трудно с непривычки называть вещи своими именами.
Артём взмахнул рукой, открыл ладонь:
- А вы не стесняйтесь, называйте. Сэкономите и время, и нервы.
Игорь щурился через очки на стены, унизанные дипломами и благодарственными письмами. В пустой подчёркнутой строке почти всюду угадывалось: «Кантору Матвею Семёновичу». Шутка ли – почти два десятка лет проработать директором самого известного санатория в области… Нет, не шутка. Но главное, самое-то главное – то, из-за чего их сюда пригласили, тоже не шутка. Матвей Семёнович – явно не тот человек, чтобы обращаться за их помощью по идиотским поводам. Игорь поправил очки и перевёл взгляд на собеседника.
- Мы слушаем вас внимательно.
Парни давно уже подметили, что тембр его голоса – мягкий, обволакивающий баритон – всегда благотворно действует на клиента. Матвей Семёнович вот тоже перестал бурить локтями стол, расцепил пальцы и, выдохнув, начал наконец связно говорить.
- Последнее время на территории комплекса стали происходить неприятные вещи. Столь же неприятные, сколь и необъяснимые. Понимаете… Я восемнадцать лет работаю здесь директором, я знаю «Золотой рассвет» как свои пять пальцев. Всё, чем он живёт и дышит, все его трудности и все болячки. Но с прошлого года здесь началось… Здесь началось такое… А самое ужасное – уже поползли слухи. И люди уже – вы представляете! – уже едут сюда, чтобы воочию убедиться, что… что…
Матвей Семёнович был в самом деле здорово напуган. Но Артём с Игорем, обменявшись коротким взглядом, решили не торопить его – пусть выльет всю воду, и тогда можно будет спокойно поговорить по существу. Игорь был уверен, что Тёма сейчас думает примерно то же, что и он сам: может быть, как раз не плохо, а именно хорошо, что на этой неделе в санатории разместили участников международной научной конференции. Им будет легко затеряться среди этой массы, успешно мимикрировав под учёных. Доктор Пенкин, профессор Клер… Не так уж далеко от истины, между прочим.
Он вновь бросил быстрый взгляд сквозь круглые стёкла очков на Артёма, сидевшего рядом. Интересно, сколько они уже знакомы? Кажется, не намного меньше, чем Матвей Семёнович знаком со всеми болячками своего санатория. И, если бы их в своё время не уволили из института, Тёма наверняка защитил бы докторскую. Но это была бы невыносимо скучная участь, не таящая и десятой доли того драйва, ради которого – Игорь был уверен в этом – Артём так просто распрощался с мечтой о карьере.
Ведь до сих пор – вот так, при взгляде вскользь – Тёма казался юнцом, пацаном с горящими тёмными глазами, которого поманила за собой одна из тех бесконечных загадок, которыми бредит каждый подросток. Манящая, дразнящая загадка, за лёгким зовущим жестом которой он готов сорваться и полететь хоть на край света. Игорь нередко думал о том, что их экзотический бизнес не заглох в самом начале пути во многом благодаря тому, что парни назначили руководителем именно Тёму. Кроме прочего, он как никто другой умел пустить в ход личное обаяние и произвести на клиента впечатление надёжного малого. С которым можно спокойно обсудить не только курсы валют, но и то, что на чердаке у твоей бабушки, вполне возможно, водятся привидения.
Но сейчас, когда Матвей Семёнович немного успокоится, они с Тёмой, судя по всему, выслушают монолог отнюдь не о старом чердаке. Лишь бы только рассказ директора не оказался жалкой верхушкой айсберга. У Игоря уже были определённые опасения на этот счёт. Но делиться ими он не спешил – даже со своим непосредственным руководителем Тёмой Пенкиным.
* * *
С утра столовая корпуса гудела; гремели тарелки, топали и шаркали шаги, грохотали половники, задевая стенки кастрюль. Шура выбирала между омлетом и сырниками, когда мужчина, подошедший следом, легонько кивнул ей:
- Значит, вы из второго корпуса.
Девчонки, облепившие столик с напитками, как по команде, повернули голову. И воззрились: но не на него, а на Шуру. Уж от кого-кого, а от неё такого вопиющего предательства не ожидал никто. Шура, обладавшая математическим складом ума, думала быстро – и в считанные секунды поняла, что допроса с пристрастием не избежать. Допроса прямо здесь, за столиком с выстиранной скатёркой, допроса с лампами в лицо: голубыми, зелёными, карими, сияющими из-под удивлённо поднятых бровей. И Шура совершенно некстати залилась краской. А как тут иначе! Ведь с этим мужчиной она познакомилась в бассейне. И это придётся рассказать.
- Шура! Если б ты видела, как он на тебя смотрел! Это любовь! Всё, Шура, Шура, всё, надо хватать! – зашептала Валя, как только Наташа громко придвинула к столику свой стул и все взялись за ложки.
- Он просто поздоровался, - математически возразила Шура.
- Где ты его подцепила? – делая уморительно гламурную моську, поинтересовалась Вика. И любопытство дрожало на кончиках её длинных накрашенных ресниц, грозя упасть в тарелку неутолёным и отравить весь завтрак.
- Ну, - коротко вякнула Шура и опять покраснела, - в бассейне. Я вылезла и освободила дорожку для его друзей… И он меня поблаго…
- Друзей?!. – хором обалдели подруги.
- То есть ты вчера ходила смотреть на голых мужиков, а нас с собой не позвала?! – ахнула Валентина. – Охренеть!
Шура не хотела нарушать тишину и порядок - но, не выдержав, рассмеялась вместе со всеми.
Спустя минуту в столовую вбежала заспанная, толком не причёсанная Кролег. Естественно, она проспала всё на свете! Но иначе и быть-то не могло, ведь это Кролег… Валя, жуя, замахала ей руками; Кролег схватила пятый стул и поволокла его к столику, где сидели подруги.
- Не торопись! Ты уже всё пропустила! - прожевав, с радостным садизмом сообщила Валя. – А всё из-за того, что слишком долго дрыхнешь!
Кролег возмутилась и тоже замахала руками. Шура тихо, но назидательно пискнула:
- Девочки, не ссорьтесь! - и с облегчением вздохнула, когда её не услышали.
* * *
…Они приехали вчера, к четырём, за два часа до ужина; успели уладить вопрос с пятым спальным местом и разместиться в номере, заполучить чёрно-белую копию карты санатория и обсудить массу бесполезных вещей. После ужина разбрелись. Кто куда; а Шура первым делом побежала в библиотеку. Куда бы она ни приезжала, библиотека и бассейн всегда манили больше всего – и потому она выбрала именно их. Заперев книги в пустующем номере, захватила купальник, шапочку, полотенце и спустилась вниз, в спортивно-оздоровительный комплекс. Вопреки Шуриным опасениям, народу почти не было; в бассейне пустовали целых две дорожки. По крайней правой плавала толстая круглолицая женщина, среднюю мерил саженками крепкий, ладно сложенный мужчина в синей шапочке. Шура немного постояла на нижней ступеньке лесенки, по грудь в воде, потом отпустила перила и неспешно поплыла брассом, смакуя наслаждение. Она успела трижды проплыть бассейн от борта до борта, когда из раздевалки вышли ещё двое мужчин. Тот, что рассекал кролем по средней дорожке, нырнул под разделительную нитку, всколыхнул воду Шуриной дорожки и, с плеском взмахнув руками, положил локти на кафельный борт:
- Не прошло и полгода! Вы что там делали столько времени, простите за грубость?
Загорелый атлет с чёрными миндалевидными глазами, в купальной шапочке апельсинового цвета, вошёл на тумбу с цифрой «два» и, почти не примериваясь, гибко и мощно вылетел – вперёд и вниз, вошёл в податливую воду, словно струя фонтана, почти не подняв брызг. Вынырнул чуть ли не на середине бассейна, фыркнул, мотнул головой и поплыл – точно так же, как за минуту до этого плыл первый: размашистыми, сильными движениями отталкивая воду, стремительно продвигая вперёд своё тело.
Третий мужчина, подслеповато щурясь, ступил на лесенку и стал спускаться; тронул воду пальцами ноги и скривился:
- Брр.
- Помочь? – молниеносный захват за лодыжку, рывок – типично мужская шутка.
- А-а-а, Вадик! Иди в сад!
Шура вертикально висела в воде. Бесспорно, она залюбовалась, и прекрасно отдавала себе отчёт в этом – но не залюбоваться троицей спортсменов было просто невозможно. Она гадала, сколько же им – по двадцать пять? По тридцать? По сорок? Фигуры у всех были идеальные, разве что последний был чуть узковат в плечах. Рассеянный, как будто несфокусированный взгляд выдавал человека с плохим зрением – но движения его были быстрыми, хищными, завершёнными, словно у рыси. И так же гибко и ловко стремилось вперёд, рассекая голубую воду, натренированное тело.
Спустя несколько минут три огромных цветных поплавка – оранжевый, синий и жёлтый – прибились друг к другу на противоположной стороне бассейна; Шура внезапно вспомнила, что тоже пришла плавать. Мужчины негромко говорили, она не вслушивалась: резиновая шапочка, обнимавшая голову, съедала звук. Подплыв ближе, угадала скорее по жестам, нежели по словам, что им хотелось проплыть наперегонки, но две дорожки из четырёх были заняты. Одна – Шурой, другая – толстой дамой. Первый спортсмен, тот самый, плотный и широкоплечий, в синей шапочке, просил приятелей подождать, те соглашались – кисло. Шура в несколько гребков достигла лесенки, влезла и села на верхней ступени, опустив ноги в воду.
Они втроём посмотрели на неё, задержали взгляд – и мужчина в синей шапочке спросил, указав рукой на освобождённую дорожку, ласково перекатывающую крохотные волны:
- Девушка! Можно?
Шура улыбнулась:
- Да, да, конечно!
- Спасибо! Мы быстро!
- Да ничего! Да вы не торопитесь…
- Нет уж, мы поторопимся! – легко выпрыгнув на борт, сказал загорелый красавец, азартно потирая руки. – Вадька, сделаем ханурика? На два корпуса, а?
- Чего-о? – оскорбился спортсмен в жёлтой шапочке и попытался схватить товарища за голую пятку. – Нет у тебя никакого уважения к инвалидам умственного фронта!
- Инвалид умственного фронта, между прочим, тоже мог прийти, - приседая на тумбе первой дорожки, веско заметил широкоплечий.
- Но кто-то непременно должен был остаться и подрочить на свои догадки, - тем мгновенно-язвительным низким тоном, которым говорят только исподтишка и только страшные гадости, произнёс мужчина в жёлтой шапочке.
Черноглазый занял тумбу второй дорожки; жёсткие губы его на миг сердито сжались:
- А вот не сказал бы.
Тот, занимая третью тумбу, стрельнул в него взглядом из-под тонких светлых бровей:
- Ладно. Пожалуй, да, ты прав. Проехали.
Вадим на первой дорожке выдержал небольшую паузу.
- Ну, готовы?
Они втроём переглянулись – и вновь разом посмотрели на Шуру. Она не ожидала и совершенно растерялась, не успев отвести взгляд.
- Девушка, милая, вы нам отмашку не дадите?
Глаза у него были светлые, серые или голубые, взгляд – уверенный, хозяйский. Густые мокрые брови, спокойная решимость на широком лице. И Шура поймала себя на дурацкой мысли, что именно так мог бы выглядеть молодой Посейдон. Если бы брился, конечно…
Она встала, держась за перила лесенки, громко, по-ученически, скомандовала, дала отмашку рукой – и сердце невольно застучало быстрее. Будто от того, кто из этих мускулистых парней придёт первым, зависит что-то. Пусть даже маленькое и неважное, но что-то – зависит.
Она болела за Вадима. Может быть, потому, что именно он заговорил с ней. Может быть, потому, что он плыл по её дорожке. Вот и всё, было всего два «может быть», в которые разум пытался вбить колышки, чтобы растянуть где-то в глубине души плакат с красивой потёмкинской деревней. Но двух «может быть» было катастрофически мало, и Шура со своим математическим складом ума слишком ясно видела, какой на самом деле ответ у этой не очень-то логической задачки.
Она болела за Вадима… Одним из главных иррациональных свойств Шуры было патологическое невезение в тех мелочах, где требуется совпадение чистого везения с чистой случайностью. Если Шуре хотелось, чтобы их сборная победила в ответственном матче, Шура резонно не включала телевизор. Те, за кого она болела, проигрывали в 90 случаях из ста.
Видимо, этот случай был всё-таки девяносто первым. Уже на первой половине бассейна стало видно, что Вадим опережает друзей-соперников. Все трое плыли с какой-то фантастической, неземной скоростью, мощно и чётко взмахивая руками. Вода пенилась и кипела вокруг их мокрых тел с рельефно напряжёнными мышцами, брызги вылетали стремительными прозрачными пулями, лица приобрели ту вдохновенную уродливость, которая так ценится в спортивных фотографиях… Шура замерла у лесенки, будучи не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Поворот, толчок ногами – и Вадим ушёл под воду; вслед за ним развернулся смуглый – и с остервенением кинулся в погоню. Третий, в жёлтой шапочке, опоздал слишком явно – уже отстал от Вадима на целый корпус.
Вадим плыл, буквально разрывая воду – она не успевала разойтись под его бешеным натиском, и он расталкивал её, разрубал движениями накачанных рук. Шура видела – к финишу он ускорялся, выкладывая все резервы, что ещё оставались, не жалея себя ни на грамм, ни на мгновение, ни на ничтожную его долю. Но ближе к последней трети бассейна загорелый стал настигать его, работая руками стремительно и нервно, буравя воду, словно пущенная торпеда. Шура сжала кулачки и вдруг, сама того не ожидая, закричала:
- Да-вай, да-вай!!!
Нет, не загорелому – конечно же, Вадиму. Но эта тайна должна будет уйти в могилу вместе с ней. Этого не должен будет узнать никто, ни за что и никогда!
И случилось чудо. Вадим, услышав отчаянный писк с борта, наддал ещё; а смуглая торпеда внезапно сбавила обороты; выдохлась и начала неумолимо, неизбежно отставать.
Ещё несколько безбрежных секунд – и поединок был кончен. Сердце Шуры колотилось, распуская в крови цветы внезапного счастья. Вадим выиграл; его крупная ладонь первой ударила в белый кафельный борт. Следом, добежав, ударила голубая волна – и Вадим выбросил вверх руку, сжатую в кулак – непроизвольный красноречивый жест победителя. Мелкие брызги взлетели в воздух и упали в бассейн; Шура радостно вскрикнула и захлопала в ладоши.
Загорелый финишировал вторым; мужчине с плохим зрением всё-таки удалось сократить разрыв, и его рука коснулась борта спустя доли секунды. Он отстал от лидера на полтора корпуса, и Шура весело засмеялась: «золоту» и «серебру» всё-таки не доведётся поиздеваться над «бронзовым» товарищем. Двойная победа!
Широкоплечий показал Шуре поднятый большой палец, кивнул; поблагодарил глазами. Вот тут-то и отвела невольно взгляд, понимая: спалилась всё равно. Столь явным было её восхищение, столь яркой радость, что скрыть её не было никакой возможности… Ну, что ж, ему ведь приятно это… Пусть будет приятно. Ведь он это заслужил.
Загорелый отдышался, стянул оранжевую шапочку и яростно зашвырнул её к стене:
- У тебя мотор в ж…пе, что ли?!
- Тебе сзади виднее!
- А романтический момент девушке ты испортил, - ехидно выгнул бровь третий спортсмен, и на весь бассейн бахнул взрыв смеха.
Вот, собственно, и всё, что было. Мужчины, немного передохнув, ушли, и ещё минут пятнадцать Шура плавала одна – если не считать толстой женщины, которая всё так же невозмутимо и вяло бултыхалась на дальней дорожке.
И теперь, встретив его здесь, в столовой, Шура лишь печально констатировала: увы, сердце постыдно вздрогнуло, споткнулось и побежало бить тревогу. Но далеко ли убежишь из груди?
На нём был голубой спортивный свитер с капюшоном; завязки с прозрачными фиксаторами свисали на грудь, качались от движений. Он был не особенно высок и даже, строго говоря, не очень-то красив – мощный торс, широкие плечи, накачанные руки и ноги, прямоугольное лицо с резко очерченным подбородком, чересчур густые брови. Теперь, когда влага не меняла цвет волос и купальная шапочка не закрывала голову, Шура узнала, что волосы и брови у него русые, ближе к среднему или даже тёмному оттенку, и причёска, которую он носит – глубокий косой пробор, и волна надо лбом – очень ему идёт. У Шуры тоже были русые волосы, но немного темнее; она носила стрижку – так было и практично, и вместе с тем женственно.
Правда, если вчера, наблюдая состязание на воде, она мысленно остановилась на отметке двадцать семь лет – здесь, в кафе, он показался ей значительно старше. Она, правда, и сама никак не выглядела на свой возраст – но с точностью до наоборот. Все упорно считали, что ей не больше пятнадцати. Шура отшучивалась, что хорошо сохранилась, потому что не бегает на дискотеки, а проводит время в читальных залах – а там всегда прохладно, и это полезно для кожи лица…
Но сегодня ей не было лестно от мысли, что на вид ей никак не больше шестнадцати лет.
До чего непредсказуема жизнь! Ведь ещё когда она спускалась по ледяной металлической лесенке в ласковую воду бассейна – ещё тогда думала о том, как похвастается подругам своей встречей в библиотеке! Она же в своё время перечитала чуть ли не все его статьи! И вдруг – бац, трах-тибидох! – и встречает его! живьём! в библиотеке какого-то областного санатория!
Ужас; но это в самом деле отошло теперь на второй план. И другого решения у задачки не предполагается.
Очнулась от сочного, с придыханием, шёпота Кролега:
- Который? Покажи… Этот, да? А-а, тот… Да? Тот, в голубом?
Валя тыкала тонким пальчиком; Кролег вертелась на стуле, смотрела ей через плечо. Вадим где-то далеко, почти у самого окна, поглощал кашу, едва ли догадываясь о том, что приковал внимание целого безумного стола.
- Вот тот? Страшный и жирный?- уста Кролега глаголали истину с частотой, ужасающей всех вокруг, кроме самого Кролега – но к этому, в конце концов, тоже привыкли. – По мне, так он…
- По тебе, так у тебя есть Лёша! – зашипела Валентина. – А Шурку не трожь, предоставь ей самой выбирать себе парня! И вообще, он не жирный, он накачанный, а это разные вещи!
- Но этого я парнем ни за что бы не назвала, - не сдавалась Кролег. – Он же старый!
- Капуста, а вот тебе не кажется, что ты сейчас кого-то обидела? – строго, даже сурово спросила Наташа – и за столом вмиг повисла тишина.
- Нет, Натуля, нисколько не обидела, - мелко помотала головой Шура. – Это же не мой бойфренд, действительно. Просто случайный знакомый. Прохожий, можно сказать.
Но Кролег, пристыженная Наташей, стушевалась.
- Шурка… Да… Извини, пожалуйста…
Та успокоила:
- Всё в порядке. Давайте просто сменим тему, – улыбнулась и продолжила:
- Я хотела рассказать, что… словом, у меня тут произошла… Гораздо более интересная встреча.
- Ну, ты даёшь, мать, - Валя аж откинулась на спинку стула. – Ещё одна?
- Да! – польщенно засмеялась Шура. – Я вчера пошла в библиотеку, и… знаете, кого я там встретила?
- Лауреата нобелевской премии в трениках?
- Да, Наташка, почти!.. Игоря Борисовича Клера!
- Эм… Кого?
- Игорь Клер! Да вы что, девочки? Никогда не слышали про Клера?! Это же знаменитый физик-ядерщик! Слушайте, представляете, у них тут неподалёку конференция, международная, а участников здесь разместили!.. Представляете, какое совпадение?!
- Ну, ты с ним хоть поговорила? – поинтересовалась Вика, но как-то вяло.
- А как же! Я спросила, исходя из каких опытов были сделаны предварительные выводы в его последней статье – там публикация была разорвана, вторая часть так и не вышла, а я…
- Прикольно! – перебила Вика. – А я, слушай, а я видела мужика с причёской точно, как у Росомахи! Ну, люди Икс, помните? Вот – один в один! Такая: ууух!
- Ну и что! – заорала на всю столовую Кролег. – А я здесь видела НЕГРА!..
Вокруг как-то разом стало на порядок тише. Шура сделала большие глаза и обеими руками схватилась за голову. Наташа с Валей захохотали.
* * *
После завтрака они впятером чинно проследовали по коридору, поднялись на второй этаж, вернулись в свой номер и расселись по кроватям – пришло время подводить первые итоги.
- Ну что, девочки, - прокашлявшись, непростительно взросло произнесла Кролег, - нашли что-нибудь?
- Ничего.
- Ничего…
- Да пока ничего…
И синхронное сокрушённое покачивание головой. Кролег посмотрела на Шуру:
- Шура? Бассейн и библиотека, да?
- Да. Всё чисто. Я в этом уверена.
- Ясно… Валя?
- Я заглянула в прокат. И в столовку первого корпуса. Плюс кафе. Чисто.
- Вика?
- Бар, танцпол, видеотека… Аналогично.
- Так. Наташ?..
Наташа отрицательно помотала головой:
- Обошла все беседки, скамейки, павильоны на территории. Весь наш корпус. Чисто, Капуста. Ничего.
Кролег кивнула, задумчиво опустила глаза; подержала лёгкую паузу.
- Я боюсь, эта точка располагается не на территории санатория как такового. Это где-то неподалёку. Нам придётся облазить всё вдоль и поперёк не только здесь, но и в радиусе хотя бы двух километров от комплекса. Я вчера вечером выходила на пляж, прошла немного вдоль берега озера. Пока тоже ничего, но…
- Кролег, а откуда известно, что точка обязательно должна быть в общедоступном и посещаемом месте? – спросила Вика. – Почему портал не может находиться в чьём-то номере?
Шура и Кролег покачали головой; Шура сказала:
- Конечно, теоретически исключать такую возможность нельзя, но в процентном отношении шансы данной версии стремятся к нулю.
- То есть, нет, - перевела Наташа.
- Будем искать, девочки, - подытожила Кролег. – Будем искать дальше, пока не найдём. Если не уничтожить портал, сами понимаете, что будет. Даже вслух произносить не хочется.
Девчонки согласно закивали; Наташа болезненно сцепила пальцы, а Шура невольно передёрнула плечами. Кролег продолжала:
- Здесь ещё куча мест, где мы не проверяли. Тренажёрный зал, сауна, бильярдная, теннисная беседка, лодочная станция… ну, и так далее. Нужно будет непременно проверить прачечную, сушилки и душевые в пятом корпусе. Зайти в комнаты горничных…
- В общем, работёнки до фига, - тряхнула головой Валя. – Давайте проверим индикаторы – и вперёд.
Кролег завалилась на кровать, пошарила рукой в верхнем ящике тумбы; достала белую сумочку на блестящем ремешке, вынула детскую игрушку – толстую кургузую палочку с розовым пластмассовым бантом и пошлым сердечком на конце. Девочки подались вперёд; Кролег сделала ладони лодочкой и протянула игрушку в центр круга. Несколько мгновений они все сидели молча, бесшумно и медленно дыша; наконец в абсолютной тишине комнаты раздался редкий, еле слышный пикающий сигнал. Наташа выпрямила спину, вздохнула с облегчением:
- Есть.
Следом пикнуло с той стороны, где сидела Валя; последними одновременно отозвались индикаторы Вики и Шуры.
- Порядок, - произнесла Кролег, застёгивая молнию на сумочке, где скрылась розовая игрушка. – Звуковой сигнал в норме. Вибрация - у всех?
Девочки закивали. Шура коснулась указательным пальцем своего индикатора – он был замаскирован под овальный кулон с гравировкой символа планеты Меркурий, висел на прочной серебряной цепочке чуть ниже ямочки между ключиц. Валя тоже носила кулон – с гравировкой Марса; Вика – кольцо, у Наташи индикатор был встроен прямо в серьгу, ширпотребную встрёпанную розочку малинового цвета. Индикаторы реагировали на присутствие тёмной энергии – два-три неслышных писка, лёгкая вибрация; в случае же скопления её – довольно яркий световой сигнал. Но до светового дело обычно не доходило: при таких концентрациях любой нормальный человек без всяких там сверхспособностей и кулонов и то почувствует, что вокруг кишмя кишат тёмные духи.
- На самом деле… - задумчиво произнесла Шура, - я собиралась ещё раз заглянуть в библиотеку. Дело в том, что Игорь Борисович – ну, вот, которого я вчера встретила – в своё время помимо ядерной физики занимался, м… изучением паранормальных явлений. По крайней мере какое-то время. А вчера он при мне взял книгу из читального зала – значит, сегодня к открытию точно придёт отдавать. Кролег, как думаешь, имеет смысл поговорить с ним на эту тему? Как-нибудь осторожно?
- Ну конечно, имеет! Разумеется!
- Да можно даже и не слишком осторожничать, - подтвердила Наташа. – Помните ту статью в областных «Вестях», которую мы читали? Слухи уже поползли! И спокойно можно сыграть дурочку, будто…
- Так, сыграть дурочку – это не к Шуре, это ко мне! – звонко засмеялась Вика. – Шуре с таким сложным заданием ни в жизнь не справиться!
- Ой, это точно, - скромно согласилась Шура.
- Всё, замётано, - подытожила Кролег. – Шурка, берёшь Вику – и дуете вместе в библиотеку. Раскрутите этого физика по полной.
- Есть! – Вика вскочила с кровати – и тут же, не сходя с места, резко нагнулась, повернувшись филейной частью к оторопевшей Шуре. Шура отшатнулась, чтобы задравшаяся Викина юбчонка не задела её по подбородку.
- Шурик! У меня трусы видны?
- Нет…
- Гм… А так? – Вика нагнулась сильнее, совершенно оголив красивые напряжённые ноги.
- А так – почти видны.
- Во, всё! Угол атаки вычислен. Шурик, спасибо, - она молниеносно выпрямилась и обернулась – так быстро, что солнечный сноп длинных волос, не поспев за нею, укрыл плечо и грудь, и Вика отвела густые пряди рукой.
- Вообще-то Игорь Борисович… - Шура запнулась, подбирая слова, - он… гм, не производит впечатления человека, которому такое понравится.
- Он голубой, что ли? – ужаснулась Вика. – Кошмар! Всю страну развалили. Физики – и те пидорасы!..
- Вика! Он просто серьёзный.
- Ох, Шурка, как же ты мало смыслишь в жизни!
И Шура отчего-то подумала, что рациональное зерно в Викиных словах есть. И ещё как проросшее. Шуру ведь тоже считали заученным до синевы вундеркиндом, чуждым всему гендерному, естественному и неизбежному. И она с этим в целом с удовольствием соглашалась.
Ровно до сегодняшнего утра.
* * *
- Карина, а ну прекрати сейчас же! Встань!
- Ма-ам, да я же случайно! Я же упала!
- Вставай! Я кому сказала?
- Ма-а…
- Ты долго в грязи будешь ползать?!
Валя, присевшая на распиленное бревно около детской площадки, вздохнула и отвела глаза. Тоненькая тень от берёзовой ветки поглаживала песок; покачиваясь из стороны в сторону, поскрипывала старая скамья на цепях, где укрылась под рифлёной крышей седая старушка с бульварным романом в руках. Вся площадка была как на ладони, и… понесло же сюда эту мамашку с дочкой! Как вовремя, просто обалдеть…
Там, на другом краю площадки, чуть наискось от Вали, сидели на скамье двое мужчин. Курили, негромко переговариваясь между собой, щурились на яркое солнце. Один – смуглый, черноволосый, в расстёгнутой куртке и бесформенных брюках защитного цвета. Второй – блондин с бледной кожей, в очках; под расстёгнутой кожаной курткой – блёкло-сиреневая водолазка. Ничего странного, настораживающего, неестественного не было в них – за исключением разговора. Проходя мимо скамейки, у них за спиной, Валя совершенно случайно расслышала, как очкарик, выпустив дым вниз, сказал тому, другому:
- Если они высвободятся… не думаю, что примут человеческий облик.
Они могли говорить о чём угодно. Но сердце ёкнуло в груди – и Валя, описав полукруг, присела на обтёсанное бревно напротив. Упёрлась носками в рыхлый песок, стиснула коленки; достала из кармашка куртки телефон и стала придавливать кнопки большим пальцем. Заправила за ухо скользкую прядь длинных чёрных волос, изобразила, будто поглощена набором длинного, ужасно важного сообщения. Поскрипывала скамья под старушкой, попискивала в ветвях над головой невидимая птаха. Мужчины продолжали разговор – но он касался теперь лишь расценок за проживание в санатории и особенностей новой модели Тойоты.
Она кидала взгляды исподтишка, стараясь запомнить максимально точно этих двоих, и вся обратилась в слух, боясь пропустить даже слово – и в этот момент на площадку, напевая песенку кота Леопольда, неуклюже вкатила на подростковом велосипеде девочка лет пяти-шести. А вслед за нею, прижимая к уху мобильник, пришла и мать, стройная брюнетка с ровным загаром из солярия, в стильном спортивном костюме и лёгких кроссовках. Валя смирилась бы с её присутствием – если бы молодая мама не болтала так громко по телефону, прижав его к уху белым накладным ногтем, совершенно отрезая путь тонкому, как осенняя паутинка, еле слышному разговору, который терпеливо сматывала в клубочек памяти Валентина. Потом девочка ни с того ни с сего шмякнулась с велосипеда, и мамаша прикрикнула на неё. Валя всё ещё ждала чуда – но тут ребёнок навернулся во второй раз, и мать накинулась на дочку оглушительно, без всякого стеснения. Девочка сидела в пыли, сжимая ногами раму упавшего велосипеда, и ныла дрожащими от обиды губами:
- Мамочка, я честно упала! Так получилось!
- «Так получилось!» Всё, больше ты у меня на велосипед не сядешь! Раз ты кататься нормально не умеешь и не хочешь!
- Не-е-ет! Ну, ма-а-ам!
Вале стало очень неуютно от этой сцены. Можно подумать, эта поджаренная лампами крыса в свои шесть лет каталась лучше! Ясное дело, вмешательство ничего не изменит, она только сама огребёт от этой цацы – но с ребёнком так разговаривать нельзя. И она, Валя, сейчас подойдёт и скажет ей об этом вслух.
Она подобрала ноги и сделала движение вперёд – но тут же застыла, и пальцы тонкой руки крепко прижались к отёсанному бревну. Её опередили.
- Девушка! Простите меня великодушно, я ни в коем случае не вмешиваюсь, но не будете ли вы так любезны… Позвольте мне взглянуть на велосипед.
Светловолосый, в очках, улыбаясь, подходил всё ближе к разъярённой мамаше – и Валя наблюдала, как поразительно быстро меняется её загорелое накрашенное лицо. Наконец, окинув мужчину с ног до головы оценивающим взглядом, она скупо улыбнулась в ответ и произнесла – кокетливо, почти дружелюбно:
- А что случилось, молодой человек?
- Похоже, велосипед неисправен. И вы совершенно зря ругаете свою очаровательную дочурку.
- Его купили две недели назад.
Девочка вылезла из-под велосипеда; посмотрела на перепачканные ладони, философски вытерла их о штаны, подняла личико:
- А меня Карина зовут.
Мужчина мигом повернулся и наклонился к ней:
- О, какое красивое имя! А меня зовут дядя Серёжа.
Интересно, почему вдруг этому дяде Серёже так приспичило вмешаться?.. Валя вглядывалась в светлые глаза, закрытые прямоугольными стёклами очков, в острые черты узкого лица, и ей отчего-то всё явственней казалось, будто какая-то глубоко запрятанная, скрытая суть ускользает от её взгляда. Суть не разговора, не всей ситуации в целом – суть самого человека. Что-то было… то ли в мимике, то ли в манере разговаривать, то ли в прохладных серо-голубых глазах – что-то неестественное, настораживающее, какое-то неживое.
Неужели это… враг?
Но нет: индикатор на тонкой цепочке оставался глух и нем к происходящему на площадке.
- Давайте я всё-таки взгляну. Иногда ведь всплывают скрытые дефекты.
Мамаша пожала плечами:
- Ну, как хотите…
Мужчина легко и бережно поднял велосипед с земли, поставил его вверх колёсами. Потрогал цепь, проверяя натяжение; крутанул педали:
- Так-так… А вас как зовут? А то я даже не спросил…
- Оксана.
- Очень приятно. Отпуск?
- Да нет… Так, на несколько дней.
Между тем смуглый, докурив, поднялся со скамьи и подошёл к приятелю:
- Ну, что тут такое?
- В каретке что-то не то. Шатун застревает. Смотри…
- А… хм.
Они вдвоём склонились над покорным велосипедом с пыльными колёсами, задранными к небу. Валя наблюдала, уже почти не скрываясь; пыталась навскидку определить, в каких отношениях эти двое. Нет, они познакомились не в санатории, это ясно. Похоже, что знают друг друга давно… Но если первый – быть может, из-за очков – очень даже смахивает на учёного, то второй… На нём вроде бы форма. Возможно, силовик… Но скорее – какой-нибудь рыболов-любитель или охотник, одетый в стиле милитари. Хотя…
Валя довольно долго разглядывала его, прежде чем сообразила со смешанным чувством радости и стыда, что её в меньшей степени интересует и профессия, и обстоятельства, забросившие мужчину в этот санаторий. Её интересует он сам. Спокойное загорелое лицо, упругие уголки губ, накачанный торс, сильные умелые руки… Он вслед за товарищем тоже тронул цепь – уверенным, хозяйским жестом; потёр подушечки пальцев, произнёс, глядя сквозь ладонь, не поворачиваясь к женщине в спортивном костюме:
- Надо разбирать.
Голос у него был самый обычный; немного выше и немного бледнее, чем положено супер-герою. Но Валю восхитила интонация сказанных слов. Именно так должна была бы звучать в больнице фраза «надо оперировать!»
Вот и Оксана не посмела возражать; только спросила:
- А что там?
Смуглый не ответил; его приятель, распрямившись, светски улыбнулся:
- Похоже, вас не предупредили, что узлы обязательно надо смазать прежде, чем на нём ездить…
- Нет, - призналась та. – Но…
- Дядя Серёжа, а вы на велосипеде умеете кататься?
Улыбка женщины раскрылась в оскал; она метнула сверху острый режущий взгляд, рявкнула:
- Карина! Не видишь, я разговариваю? Не перебивай!
- Ну, зачем же вы так… Мне, признаться, ужасно лестно, что со мной решили поговорить сразу две очаровательные девушки!
Оксана кокетливо рассмеялась; будто невзначай пробежалась взглядом по его подтянутой фигуре, подняла накрашенные ресницы:
- Она до безобразия непослушная.
Карина дёрнула её за вялый кармашек спортивного костюма:
- Ма-ам, мам, ну тогда ты спроси, умеет ли дядя Серёжа кататься на велосипеде…
Валя наблюдала дальше. Ей почудилось в какой-то момент, что всё до обидного просто – мужчина без жены на отдыхе, женщина без мужа… Но приятель блондина сбегал в пункт проката, принёс грязную банку с чем-то тёмным, инструменты – и постепенно выяснилось, что этих двоих в самом деле заинтересовал велосипед. Вале даже показалось, они поспорили: блондин считал, что велосипед попросту не смазан, как должно, и потому застревает шатун. Его друг настаивал, что не в порядке какой-то из подшипников. И это выглядело странным. Казалось бы, какая тебе разница, от чего именно падает с велосипеда совершенно чужая девочка?
Но, сколько ни пыталась Валя отыскать в их действиях или словах нечто, не поддающееся простому логическому объяснению – не могла; запомнила только, что смуглый собирался, починив велосипед, зайти в тренажёрный зал.
Она видела: на куртке, около молнии, была вшита его фамилия. Но мужчина, как назло, расстегнул куртку, подходя к перевёрнутому велосипеду, а потом и вовсе снял и кинул её на ближнюю скамью. Сергей же ни разу не назвал приятеля по имени.
Потом прискакала Кролег – и Валя, сорвавшись с места, убежала вместе с ней в корпус.
- Мы, стало быть, портал ищем, а она, значит, на мужиков каваится, - с удовольствием поделилась свежим наблюдением Кролег. И засмеялась; и Валя засмеялась тоже:
- Блин! Меня спалили!..
Нет, она ничего не станет рассказывать девочкам. Ерунда всё и паранойя. Обыкновенные парни… И даже, кажется, добрее, чем большинство.
* * *
- А манга у вас есть?
- Простите, что, девушка?
Шура с трудом сохранила серьёзное лицо – и с уважением подумала, что Вика, как говорится, жжот.
- Манга! Комиксы такие, в книжках…
- Ну, - библиотекарь вежливо кашлянула, - посмотрите в детской литературе… Может, найдёте что-нибудь подходящее…
- Яойную мангу в детской литературе – это вряд ли, - облокачиваясь о стойку и отрывая от пола изящную ступню в босоножке, констатировала Вика, - но я у вас здесь пошарю, погляжу, что есть.
- Конечно, девушка. Смотрите, берите, читайте… Пожалуйста.
Вика походкой топ-модели прошествовала к полкам; Шура попросила журнал, который не дочитала вчера, отдала библиотекарю талоны на проживание («Антонова А., корпус 2»; «Козлова В., корпус 2») и села за свободный стол.
Игорь Борисович был уже здесь; он точно так же, как Шура, внимательно изучал статьи в толстом старом журнале, время от времени выписывая что-то в блокнот мелким быстрым почерком. Когда Шура указала Вике (ещё в коридоре) – смотри, мол, это он – Вика едва не прыснула: ого, да это даже круче, чем Росомаха! И Шура отметила про себя, что Вика и на этот раз оказалась права. Как-то вчера ей не бросилось в глаза несоответствие внешности автора со степенью научности его статей. Он был подстрижен, как десятилетний мальчуган: виски и затылок коротко, макушка и чёлка – длинно, и идиотский «крысиный хвостик» над самой шеей. Наверное, парикмахер был слеп – а может быть, тоже жог, как Вика – ведь волосы у Игоря Борисовича вились, и модный крысиный хвостик, сбившись в один завиток, едва не превратился в поросячий. На голове творилось буйство; чёлка, извернувшись в страстном порыве, так выдавалась вперёд, словно Игорь Борисович специально укладывал волосы в кок.
Это тем более не шло ему из-за худого лица с длинным подбородком и выпяченными губами, из-за белесых бровей и ресниц, из-за старомодных очков. Если бы он не был на полторы головы выше их с Викой, Шура смело предположила бы, что очки детские – столь нелепо смотрелись на вытянутом лице эти круглые стёкла в красной оправе. К тому же, очки постоянно съезжали на кончик носа, и Игорь Борисович рассеянно и бережно поправлял их двумя пальцами.
Впрочем, именно из-за научности статей можно было сказать с уверенностью, что бытовые прозаичные мелочи нисколько его не волнуют – равно как и Вика, уже нагнувшаяся к средней полке. Но узнать, что волнует его на самом деле, а заодно ловко ввернуть в разговор то, что волнует их с девочками, пока казалось не слишком удобным. Кроме них и библиотекаря в читальном зале сидели ещё двое – худая женщина средних лет с обильной проседью, с кичкой, словно приклеенной на гладко зализанную голову, и молодой интересный мужчина. Оба они были одеты официально – на женщине были чёрная строгая юбка и пиджак с приколотой к лацкану каменной брошью, светлая блузка; на мужчине – костюм бежевого цвета и скучный тёмный галстук под идеально ровным, идеально белым воротничком рубашки. Глядя на них, Шура не сомневалась, что обоим предстоит не далее чем через пару часов выступать на конференции – и пыталась угадать, на какую тему будет доклад у каждого из них. Прочтя названия на корешках книг и журналов, лежавших на столике перед зализанной дамой, Шура предположила, что та химик, и вероятнее всего занимается органикой. Корешки журналов, взятых мужчиной, ей видны не были – Шура сидела как раз напротив. Но он и не прикасался к ним – листал подшивку местной газеты, и красивое молодое лицо его практически ничего не выражало.
Когда-нибудь же они поднимутся и уйдут, думала Шура, краем глаза следя за эротическим танцем Вики возле полок с русской классикой. Наверное, конференции здесь – обычное дело, потому что огромная подшивка самых разных специализированных журналов – определённо особенность для санатория. Кстати, интересно: а сколько километров от комплекса до лектория, где проходит конференция? Если меньше трёх – не то ли это общедоступное место, которое они с девочками ищут?
- Простите, пожалуйста, - смущённо донеслось справа, от женщины-химика, - не подскажете, сколько времени?
Шура не знала; обернулась к Игорю Борисовичу, но тот, похоже, и вовсе не слышал вопроса.
- Одиннадцать сорок две, - приподняв белоснежный манжет, произнёс мужчина напротив, кидая вежливый взгляд в сторону дамы.
- Спасибо, молодой человек, - она со вздохом закрыла журнал и поднялась со стула.
Спустя ещё несколько минут она сдала книги и ушла; в библиотеке воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом Викиной юбки – да, Вика продолжала ползать вдоль полок, периодически вытаскивая то одну, то другую книгу, открывая и недвижно застывая с нею в руках.
Но если портал располагается в лектории, то… Тогда не вяжется, почему всплески и выходы тёмной энергии были зафиксированы на территории этого комплекса. Нет, что-то не вяжется определённо; хотя лекторий, безусловно, надо проверить...
Она одновременно читала и размышляла – вернее сказать, взгляд привычно скользил по чёрным рельсам строк, а мысли, приобретающие в тишине читального зала какую-то особенную объёмность, почти материальность, летели выше, параллельно плоскости чтения – и, согласно всем законам геометрии, не пересекаясь с нею.
Но внезапно в этой гробовой тишине, чуть приправленной жужжанием ламп, отчётливо и коротко пикнул сигнал.
Вика вздрогнула; раскрытая книга в её руке качнулась, будто попавший в турбулентность самолёт. Шура подняла голову и взглянула на подругу. Её кулон не вибрировал. Значит, Викино кольцо?
Но широко открытые Викины глаза недвусмысленно излучали такой же вопрос. Девчонки перестали дышать: неужели чужой сигнал? Замерев, ждали продолжения – но звук больше не повторился. Однако факт, что им не послышалось, был очевиден – ну, не двоим же сразу…
Может быть, это пришла смс-ка? Кому-то из мужчин? Или библиотекарю? Викин мобильник начинает злобно хохотать, получив сообщение, а Шура выключила свой, входя в читальный зал… Но нет, вряд ли. Звук был слишком коротким, слишком высоким и слишком тихим для мобильника. Это явно было что-то другое.
Шуре моментально расхотелось о чём-либо спрашивать Игоря Борисовича, и она жестом показала Вике: нельзя, опасно. Пикнуть могло что угодно и где угодно, но рисковать было ни к чему.
Между тем никто, кроме неё и Вики, не отреагировал на звук. Игорь Борисович сидел всё так же, по уши погрузившись в статью, не замечая сползших на нос очков и едва не возя по жёлтой странице своей возбуждённо торчащей чёлкой. Мужчина напротив Шуры читал газету; библиотекарь, подперев щёку рукой, смотрела в окно.
Шура ещё раз обвела взглядом все помещение – и столкнулась лоб в лоб со взглядом незнакомца.
Это оказалось жутко. До ледяных, с наждачными лапками, мурашек по спине. Он глядел на Шуру неподвижно, изучающе, тёмные брови сошлись к переносице, углы губ опустились. И Шура, растерянно моргая, парализованная приступом необъяснимой тревоги, осознала: человек при всём желании не может так смотреть. Весь его облик, все черты, все линии вдруг показались Шуре слишком правильными, слишком чёткими, слишком искусственными – так, как не бывает среди живого мира. Даже классическая красота лица испугала своей неестественной завершённостью; но самым пугающим был всё-таки этот взгляд. Взгляд карих глаз обычно мягче, живее, теплее – но только не этих… Проколотая ледяной иглой Шура отчётливо видела: человек, сидящий перед нею, немыслимо холоден и немыслимо жесток. Для него не существует никаких преград, для него не работают никакие законы – ни гражданские, ни нравственные, ни физические. Он выше их. Он их сильнее. Он плевал на них – с высоты птичьего полёта! И даже неизмеримо больше. Равно как плевал на всех существ, на всю эту биомассу, копошащуюся там, внизу, на земле…
Это демон!.. Это не человек!..
Шура не знала, что делать теперь. Не представляла, что будет дальше. Выдох кончился миллионы веков назад, и, чтобы не умереть, следовало вдохнуть. Она не была уверена, что сможет – но воздух, почти беззвучно всхлипнув, вошёл в грудь. Шура моргнула и нашла в себе силы еле заметно откинуть голову в наивной попытке спастись от чужого страшного взгляда.
Но – Боже мой, зачем же так резко, она сейчас сойдёт со своего математически организованного ума! – взгляд незнакомца уже переменился до неузнаваемости. Да что взгляд - изменилось всё! Другим стал изгиб бровей, другими – углы губ, другим – весь абрис лица, все его идеальные, завершённые черты. Теперь он смотрел на Шуру, окутывая её тёплым взглядом, смотрел с той любовью, с которой смотрит на простой цветок у дороги человек, долгое время до этого прикованный к постели. Смотрел как сильный, как имеющий власть. Власть настоящую: карать и миловать, менять судьбы людей, городов и даже целых государств… Смотрел как судья, спокойный и справедливый, как любимый учитель, как старший брат. И Шуре сделалось от этого ещё страшнее: ведь перемена произошла сама собою. Ни одна, даже самая маленькая мышца, не сократилась и не растянулась на его лице. На Шуру, не меняя внешнего облика, взглянули из карих глаз незнакомца два разных, два одинаково сильных и одинаково страшных существа.
Всё это длилось не более двух мгновений – поровну, по одному на каждую суть. Но и того оказалось довольно, чтобы всерьёз испугать девчонку.
Сердце билось; вздрагивала грудь, и, ловя её толчки, вздрагивал овальный кулон со знаком Меркурия. Он по-прежнему был неподвижен и нем: пустой кусок цветного стекла с незатейливой гравировкой. Что же увидела она сейчас в этих карих глазах? Да полно… в самом ли деле увидела? Может быть – только показалось?..
Из оцепенения её вывела Вика, с грохотом уронившая толстый том – и, разумеется, наклонившаяся за ним. Мужчина в костюме повернул голову на звук – и Шура окончательно перестала что-либо понимать, заметив на его губах смущённую и озорную улыбку подростка: Вика всё-таки переборщила с углом атаки.
* * *
Удача под конец улыбнулась им: когда, потеряв всякую надежду что-либо разузнать, они с Викой решили покинуть читальный зал, Игорь Борисович неожиданно поднялся и стал сгребать журналы – а потом вышел за девочками, след в след.
- Игорь Борисович! – отбросив все сомнения и робость, Шура атаковала его, мило улыбаясь. – Простите, а можно один… нетривиальный вопрос?
Он взглянул на девочек сквозь стёкла очков; белые брови поднялись добродушным «домиком»:
- Конечно.
- А вот… Я слышала, вы одно время занимались исследованиями, м… как бы сказать…
- Всякой нечисти! – с горящими глазами подхватила Вика. И затараторила:
- А скажите, скажите, это действительно правда, что в газетах писали? Будто здесь, прямо в санатории, видели призраков, мертвецов, и всякую непотребную жуть?
Игорь Борисович, как отметила про себя Шура, был явно обескуражен таким натиском. Он кашлянул, немного помолчал и задумчиво произнёс:
- Да, вы правы, я в самом деле посвятил несколько лет жизни исследованию паранормальных явлений. Даже написал парочку книг на эту тему. Но, кхм, вы же сами понимаете, что не стоит верить всему, что пишут в газетах. К тому же, человеческое сознание – удивительная штука… Люди иногда уверены в том, будто видели или слышали что-либо, хотя в действительности ничего сверхъестественного не происходило.
Жаль, подумала Шура, очень жаль, что нельзя спросить, помнит ли он тот сигнал в читальном зале. Может, и не было никакого сигнала?
- То есть это «утка»?
- Вероятно. Но не исключено, что и чёрный пиар.
- А-а, для дополнительной раскрутки санатория? – неведомо чему обрадовалась Вика.
- Ну… да. Что-нибудь вроде того.
- Ясно…
Шуре, в отличие от Вики, ясно не было. И она негромко уточнила:
- То есть… здесь нет ничего, что заинтересовало бы лично вас, как учёного, столько лет посвятившего…
- Надеюсь, что нет!
Он перебил. Интеллигентно и бархатно, но настойчиво и однозначно. И теперь Шуре с Викой действительно стало ясно. И не по себе.
Они шли втроём по длинному коридору корпуса, направляясь к лестнице, и Шура уже успела по самую шейку погрузиться в свои невесёлые мысли – как вдруг посреди молчания скупым огоньком зажигалки вспыхнуло впереди, чуть правее:
- Привет.
Шура вскинула растерянный взгляд. С ней поздоровался шедший навстречу мужчина в зелёной форме МЧС. Поздоровался не с Клером, не с Викой – именно с ней. Но Шура в первый момент готова была поклясться, что он обознался. Или…
- Привееет! – запищала Вика, делая большие счастливые глаза. Да, роль дуры в самом деле была её коронной ролью, и Вика не спешила выходить из образа.
Ах, ну конечно! Сама Вика и говорила Шуре про этого человека! Ой, мамочки мои, у него ведь действительно... Причёска почти как у Росомахи!
Но он поздоровался не с Викой, а с ней.
Нет, всё, мозг сейчас взорвётся, точно. Здесь вообще все неправильно, здесь и так паранормальный кошмар, без всяких там порталов. Шура, сконцентрируйся! У тебя в запасе четыре секунды – потом он пройдёт мимо.
Очень красивое, мужественное лицо… Выразительный изгиб чёрных бровей, тонкий нос, чётко очерченный подбородок. Легкая примесь какой-то чужой крови, чёрные, словно бы чуть раскосые, глаза… Разве? Да нет, не может быть, чтобы это был он! Тот, второй!.. И здесь он совсем не кажется смуглым. Вполне обычный цвет кожи… Широкий торс, крепкая шея… На груди, левее молнии, вшивка: «Фенедов Ренат», ниже – эмблема с тощей птицей, жадно раскинувшей красные крылья.
Он догадался, что она его не узнала. Улыбнулся:
- Привет тебе от Вадима.
Подмигнул и прошёл мимо.
Шура, стремясь к спасительной лестнице, мысленно пообещала вырасти большой и сильной, чтобы как-нибудь при случае двинуть ему в челюсть – за палево поистине чудовищного масштаба.
- Тааак! – на первой же ступеньке повис над головой карающий меч, слетевший с Викиного языка. – Хи-хи-хи. Хе.
- Ви… Вика!..
Игорь Борисович неожиданно схватил Шуру за запястье, весьма ощутимо толкнул локтем, остановил:
- Вы знаете его?
Говорить, что не знает, было бы глупо; утверждать, что знает – ещё глупее.
- Вчера… перекинулись парой слов… Нет, в сущности… совсем не знаю.
Игорь Борисович оглянулся; зачем-то сделал шаг назад и выглянул на этаж. Подтолкнул сползающие очки, потёр подбородок:
- Хм… Нет. Нет, должно быть… это я обознался.
Маска лучезарной дуры сползла с Викиного лица:
- А вы что подумали?
Клер долговязо пожал плечами, выгнул губы:
- Ничего.
И в разговоре была поставлена большая логическая точка.
…Ренат Фенедов. Очевидно, это следует запомнить. Возможно, это когда-нибудь пригодится.
* * *
- Строго говоря, эти существа не имеют почти ничего общего со всеми, какими нам приходилось до сих пор сталкиваться. Понимаете? Я не берусь даже классифицировать, и уж тем более присваивать им какую-то категорию.
- Но что это? Кто они вообще, ты представляешь?
- Нет, Эдик. В том-то и дело, что не представляю.
- Ну хорошо, парни, давайте мыслить логически.
Над аллеей, медленно выращивая жемчужины фонарей, сгущались сумерки. Игорь стоял у окна, засунув руки в карманы брюк, Эдик сидел на кровати, Артём лежал, закинув руки за голову, жевал зубочистку, смотрел в потолок. Валентин при свете настольной лампы орудовал крестовой отвёрткой; на его круглых щеках жёлтым отсветом отпечаталось напряжение нейрохирурга.
Игорь, продолжая стоять спиной к товарищам, негромко говорил:
- Матвей Семёнович нарисовал нам вполне объёмную картину. За последний год в санатории произошло несколько крайне неприятных случаев. Хуже всего то, что погибли люди. Трое, и все – при странных обстоятельствах. Плюс – несколько появлений полтергейста. Летающие вещи, призраки, «нехорошие комнаты»... Но сейчас, после обследования, я уже могу утверждать: мы имеем дело не с привидениями. Хотя при этом мы определённо имеем дело с потусторонней энергией. Проще говоря, это трансгенерация потока частиц с гипотетической возможностью дистанционного воздействия…
- Игорь!
- Словом, это может быть что-то вроде заклинания. Как такового нет субъекта, выполняющего действия. Есть только объект действия и, эмм… адресант. Или таких адресантов несколько.
- Откуда ты это знаешь? – раскрыв ладони, казавшиеся слитно чёрными в плохом освещении комнаты, спросил Эдик.
- По остаточным явлениям. Но это не самое неприятное. Самое неприятное – это могут быть не потоки частиц и не волны, а сущности, наделённые способностью мимикрировать под человека, но людьми не являющиеся. Мимикрировать настолько мастерски, что протонный луч не причинит им никакого вреда, в позитронную яму их не затянешь, и, что хуже всего, их невозможно даже засечь датчиком...
Артём рывком сел на кровати, яростно сплюнул зубочистку:
- Ты сам понял, что сейчас сказал? Что мы можем расписываться в своей полной профнепригодности, отдавать аванс и уезжать отсюда на…уй, посоветовав дирику собственноручно ловить свою не…бическую нечисть!
Игорь даже не повернулся – только сердитым движением наклонил голову, и белый завиток волос на затылке взлетел над воротником рубашки:
- Тёма, подожди, я не договорил. Я хотел сказать: их можно засечь датчиком – если установить его на частоту человека минус коэффициент, по которому рассчитывается среднее излучение призрака пятого класса для преобразования в эфирный аналог плотной ма…
- Минус коэффициент, - строго напомнил из-за стола Валентин, продолжая совершать микроскопические движения отвёрткой. Игорь кашлянул, повернулся лицом в комнату:
- Да. Частота минус коэффициент. Частота с поправкой. При этом датчик будет реагировать на нормального человека, опознавая его как привидение. Но на существо, человеком по сути не являющееся, он реагировать не будет. Понятно? Смотрите…
Он вынул руку из кармана и протянул вперёд. Эдик и Тёма молча встали с кроватей и подошли к Игорю, прижались плечами, заглянули в ладонь. Игорь держал в руке автомобильный брелок в виде крохотного вольтметра. Внимательно приглядевшись к нему, можно было определить, что стрелка в микроскопическом прямоугольном оконце – не нарисованная; она еле видно колебалась из стороны в сторону. Кнопки с закрытым и разомкнутым замком включали и выключали датчик; третья, на задней стенке брелка, выдвигала наружу маленькую складную антенну.
- Вот, смотрите. Я направляю его на себя… Теперь на Тёму… на Эдика…
- Супер, - спустя пару секунд сосредоточенного дыхания произнёс Тёма. – Он считает нас привидениями!
- Ну да, - невозмутимо согласился Игорь. – Но в этом санатории есть по крайней мере двое, кого он опознаёт как людей.
Тёма с Эдиком переглянулись. Эдик облизнул полные губы, сверкнул на Игоря белками глаз:
- Но ты же сможешь усовершенствовать протонные излучатели и ловушку, ага?
Игорь запнулся об этот строгий взгляд. И вздохнул:
- Честно, парни?
- Честно, - попросил Артём, невольно поджимая губы.
- Я пока ещё слабо себе представляю, как это осуществить.
* * *
За окном давно стемнело; девочки укладывались спать.
- Второй день без результата, - взбивая подушку, заметила Наташа.
- Хо, без результата! – засмеялась Валя. – Погоди пороть горячку! У них тут по субботам танцы! Так что послезавтра будет тебе результат!
– Валя, ну тебя!.. – отмахнулась Наташа, расстилая одеяло. – Думаю, Шурка права, надо искать за территорией корпуса. В этом пресловутом лектории.
Вика, сцепив руки, покусывала сустав указательного пальца: размышляла.
- Блин. Ошибки быть не может. Когда приходят вести из Хрустального… там не ошибаются, увы. Но до лектория, кстати, пять километров по прямой…
Кролег мучила волосы частой расчёской; какое-то время не вступала в диалог, потом подытожила:
- Знаете, я вот что подумала. Нам не надо зацикливаться. Так мы ничего не решим, а нервов потратим немерено. Демоны обязательно проявят себя сами. Надо просто скрупулёзно всё обследовать, чтобы не прохлопать очевидного, вот и всё. А остальное… Рано или поздно что-то произойдёт, мы ведь это фактически знаем.
- Лучше поздно! – отрезала Валя.
- Нет уж, лучше рано, - возразила Вика. – Чтобы потом спокойно отдыхать хотя бы дней шесть!
- Ну да, - мечтательно согласилась Валя. – Пикники, танцы, бильярд, теннис – и мужики, мужики, мужики!.. Красота!
- Что-то тренажёры на тебя странно подействовали, - хихикнула Кролег. – Никак ты там встретила симпатичного демона!
Валя подпёрла подбородочек тонкой рукой, прищурилась на подругу, ухмыльнулась:
- Ох, прямо даже и не знаю, с чего начать…
Девочки рассмеялись; Валя радостно улыбнулась и махнула рукой:
- Нет, конечно. Там чисто. Ничего. Хотя мужик там был! Мышцы качал. Та-а-акой мужик! Я аж педали крутить перестала.
- О-о-о, хо-хо-хо, - обрадовалась Вика. – А ты говоришь, никого не встретила! Какой он из себя-то?
- Ну-у-у, какой! - Валя завела карие глаза в потолок, - знаешь, как овуляшки в блогах пишут? «Захлебнулась слюной нафиг!»
Все впятером расхохотались, глядя друг на друга счастливыми глазами. Кролег была тысячу раз права: не надо сейчас думать о деле. Вообще сейчас не надо думать. Как перед экзаменом или конкурсом. Проще выйти, когда будет нужно – и всё выполнить. На ять.
- Я тебя не про анализ слюны спросила! Он из себя какой? Беленький, чёрненький?
- Под штангой был красненьким! – и снова дружный девчачий смех. – Ну чёрненький, чёрненький.
- Так, я не поняла, - вкрадчиво уточнила Наташа, - он негр или брюнет?
- Наташка-а-а!
- Э-э-эх! – разогнувшись после нового приступа смеха, махнула рукой Вика. – Если б вы знали, какого я сегодня парня видела! Это ващеее охренеть! По-моему, я влюбилась!
Шура оторвала взгляд от книги. Не удержалась: зябко передёрнула плечами. Глупо надеяться, что Вика сейчас назовёт имя Клера. Ох, Вика, нет…
- Прикиньте, где я его встретила – в библиотеке!..
Шура громко захлопнула книгу; встала. Девочки молча воззрились на неё, в глазах шатнулся вопрос: в чём дело? Шура глотнула, невольно подняла руку, задела кулон под тонким жёлтым свитерком. Опустила взгляд и быстро вытолкнула из груди, из самого сердца:
- Нет, Вика!.. Даже не вздумай. Он сидел напротив меня. Я видела, какой у него взгляд. Не надо, Вика… Это… Это очень жестокий человек.
Если только не демон. Но этого не сказала: пока побоялась.
Фигово получилось, и все это понимали. Они-то в шутку ржали, а Шурка вдруг взяла и заговорила всерьёз. Замолчала, и беспомощно опустила руки. На какой кривой козе теперь неловкость объезжать?
Где-то далеко, за запертой дверью, липкой жидкой струёй растёкся дребезжащий крик.
- Тихо! – скомандовала Кролег, но все и без того уже замерли.
Крик повторился. Чётче, отчаяннее. Крик смертельно напуганного человека, или человека, смертельно раненного.
Всё, кончились шуточки… Вдох, выдох. Беглый взгляд в лица подруг:
- Перевоплощаемся.
* * *
…Ночной ветер злобно трепал тюлевую занавеску. Валя, стуча каблуками, прошла к окну, отдёрнула её, чтоб та не мешала свету фонарей. Под туфелькой хрустнуло стекло. На кровати у окна, растопырив скрюченные ручки, лежал лысый старик. Ноги свисали, почти касаясь пола, голова была запрокинута, на лице застыло выражение ужаса. Всё вокруг – стены, пол, занавеска – было забрызгано кровью; в скупом свете фонарей она казалась чёрной. И чудилось, будто в груди старика, засасывая хлипкие белесые лучи, зияет чёрная дыра. Словно у него пытались вырвать разом и лёгкие, и сердце. Или стреляли лучом огромной мощности.
Но врагов не было. Вообще ничего не было в этой комнате, кроме мёртвого старика на кровати, тьмы и занавески, уже не скрывающей наготу разбитого окна. Девчонки вчетвером молча топтались в пустой комнате; измеряли, прикидывали, соображали. Наташа стояла на стрёме в коридоре, смотрела на подруг. Думала: как глупо, сейчас сбегутся люди, а они тут – в своих разноцветных коротких юбках… Столпились и топчутся, как танцовщицы кабаре перед выходом на сцену. И смех, и грех… Хотя теперь уже, конечно, не смех.
Но вокруг было тихо. Да, в это крыло никого не заселяли, даже в номерах ещё не было мебели – но неужели криков старика не слышал больше никто в целом корпусе?
Индикаторы молчали: тёмная энергия отсутствовала. Демон если и был, уже успел исчезнуть без следа. Хотя им потребовалось лишь перевоплотиться и пробежать по коридору – всё вместе заняло, должно быть, не больше минуты. Но вот… Опоздали.
Валя, удерживая рукой скользкий чёрный шёлк волос, наклонилась над мертвецом. Перчатка неестественно белела в густом полумраке, широкая красная резинка сливалась с фоном – казалось, будто Валина рука отрезана от локтя и движется сама по себе. Шура шагнула вперёд, стянула свою перчатку, тронула скорченную руку старика. Обожглась холодом: труп уже успел закоченеть.
…Когда?..
- Пошли, девочки, - негромко произнесла Кролег. – Ему уже ничем не поможешь.
- Дверь оставьте приоткрытой, - вполголоса заметила Вика. – Кто-нибудь да заглянёт.
- В крайнем случае, сами и заглянем, - кивнула Валя.
- Его убили в другом месте, - ещё тише сказала Шура.
- Это очевидно, - отозвалась Кролег. – Хотя и кровища по всей комнате… Портал. Но не здесь.
Более ёмкое определение ко всему, что они передумали впятером за эти мгновения, подобрать было трудно. Перевоплотились обратно; по тёмному коридору молча прошли в ночных рубашках, вытянув вперёд шею, понурив голову, опустив плечи. Четыре белых привидения. И одно розовое во главе.
- Не удивлюсь, если к утру он исчезнет, - запирая дверь на ключ, сказала Наташа.
- Ну, нет, - помотала головой Вика, залезая в остывшую постель. – Я бы хотела посмотреть, кто туда явится. Кроме горничных, завов, замов, врачей и сексотов.
- Секс… чё? – удивилась Кролег.
Вика, взвизгнув, запрокинула голову и нервно расхохоталась:
- Секретных сотрудников!
- А…
- Вика права, - третий раз за прошедшие сутки признала Шура, и на сей раз вслух. – Надо бы…
- Хорошо, - доставая из тумбочки начатую пачку Vogue, сказала Наташа. – Дежурим по два часа. Я первая.
- О’кей, - накрываясь одеялом, подхватила Вика. – Потом меня буди. Если засну, конечно. Потом Шурку. Если она не против.
Шура закивала: не против. За четыре часа вполне можно выспаться – она не раз проверяла, готовясь к экзаменам.
Она устроилась поудобнее, повернулась на бок, лицом к стене. И, проваливаясь в дрёму, увидела на бежевом экране стены, как мужские пальцы с коротко стриженными ногтями лёгким движением приподнимают и отводят белоснежный манжет. Тихо жужжат лампы посреди раскрывшейся бездны. Чужие пальцы отводят манжет, и… и…
«…Одиннадцать сорок две…»
Господи, дай же ответ, почему от этого видения так больно сжимается сердце, так холодеют пальцы – и так явно, так страшно веет бедой…
* * *
Их разбудили в полседьмого утра, настойчивым, резким стуком в дверь. Игорь, ещё окончательно не проснувшись, не открывая глаз, привычно нащупал очки, надел; спустил ноги с кровати. Эдик первым подошёл к двери, повернул ключ. Внутрь, внося с собою струю ледяного ночного воздуха, ворвался Матвей Семёнович. Бледный, в холодной испарине, с дрожащими серыми губами.
- Они… Они опять убили!.. Во втором корпусе… Профессора убили… Человека убили!..
Игорь подхватил оплывающего директора; осторожно прислонил к косяку.
- Сейчас, сейчас… успокойтесь, подождите…
Эдик и Валентин кинулись одеваться. Артём остановил их – коротко и властно:
- Нет! Идём только мы с Игорем. Всем вместе нельзя. Мы просто учёные. Забыли?
- Чёрт, мы же маскируемся, - упавшим голосом произнёс Эдик. – Вот чёрт…
- Ну, старина, не кисни. Можем сходить и проведать, например, как там Экто-один, - грузно опускаясь на скомканную постель, поникшим голосом произнёс Валентин.
Тёма быстро, по-военному чётко натянул синий свитер. Игорь застегнул ремень брюк, сунул в карман чёрный автомобильный брелок. Матвей Семёнович молча ждал у дверей, негромко, размеренно ударяя затылком о косяк.
- Пистолеты не забудьте, - напомнил Валентин. – Шесть зарядов, нажать и удерживать.
Артём протянул руку:
- Давай.
Сунул чёрный, с матовой насадкой на стволе, пистолет за ремень, опустил свитер, провёл рукой по тёмным волосам:
- Игорь, готов? Пошли. Матвей Семёнович, успокойтесь. Сейчас разберёмся с вашей нечистью. Кем бы она там ни была.
Вход во второй корпус был обмотан красно-белой лентой; внутрь никого не пускали. У входа стояла скорая; чуть дальше, под фонарём – мертвенные, бело-синие милицейские «жигули». Шныряли, кучковались люди. Матвей Семёнович провёл Артёма с Игорем на второй этаж, разукрашенный двухцветными полиэтиленовыми лентами. Поднял одну, поднырнул, жестом пригласил следовать за собой. Дрожащим пальцем указал на открытую дверь почти в самом конце коридора – и остановился, не найдя сил идти дальше.
Артём с Игорем вежливо протиснулись между равнодушными санитарами и заглянули в комнату.
- Ух ты, - адски спокойно произнёс Артём, обводя взглядом ярко освещённый номер. Игорь невольно взялся рукой за косяк: такого зрелища он, по правде говоря, не ожидал.
Всё в комнате было перевёрнуто вверх дном: расшвыряны вещи, разбиты стаканы, разлита по полу вода, раздавлено краснобокое яблоко – такие давали вчера к ужину. Настольная лампа сброшена со стола, скатерть сбита и смята. На шкафу и на стенах отчётливо отпечатались следы вторжения: рваные полосы, будто кто-то несколько раз с размаху провёл бензопилой. Окно было разбито, окровавленная занавеска отдёрнута в сторону. В крови было всё: пол, подоконник, вещи, стены. На кровати у окна в неестественной позе лежал посиневший мертвец с чудовищной раной в груди, острый застывший подбородок торчал в потолок. Возле платяного шкафа по полу ползал криминалист, шуровал ловкими пальцами в резиновых перчатках; другой мужчина – в штатском – сидел на корточках спиной к двери, вдумчиво рылся в прикроватной тумбочке.
Игорь вытащил из кармана датчик, спрятал в ладони. Покрутил большим пальцем, незаметно направил – для проверки – на криминалиста. Потом – на старика. Сигнал стал быстро затухать. Вот чёрт! При таком раскладе не отследить остаточные явления… Надо было захватить сумку с обычным датчиком… Как он не подумал? Впрочем – стоп, рядом этот человек у тумбочки, надо навести на него, а потом быстро – на старика. Если сигнал будет затухать медленно – им не повезло. Если затухнет мгновенно – придётся срочно просить парней принести нормальный датчик, и тогда быстро измерить фон.
Игорь повернул кисть руки, направляя брелок на мужчину в штатском. Стрелка испуганно вздрогнула и прижалась к спасительному нулю. Сигнал полностью исчез.
Словно ощутив толчок от волны адреналина, выброшенного в кровь Игоря, мужчина обернулся. И Клер узнал его. Это был «номер первый», на кого не среагировал изменённый датчик. Человек, который вчера листал газеты в читальном зале.
Какого хрена он здесь? Что он здесь делает?!
- Тёма, - беззвучно позвал Игорь. Опустил ладонь, чуть разжал пальцы. Тёма кинул быстрый взгляд карих глаз, так же беззвучно поразился:
- Бля...
Грубовато, но иначе и не скажешь: сделать-то они ничего не могут. Прав был, в общем-то, Тёма. Хороши профессионалы.
Между тем мужчина в штатском поднялся, резко направился к ним, уверенно ступая по окровавленному, засыпанному осколками полу, словно это было для него привычным делом. Вот неожиданный поворот, подумал Клер, механически поправляя очки.
- Что вы здесь делаете? Кто вас пропустил?
- Нас – Матвей Семёнович, - невозмутимо пришёл на помощь Тёма. – Что здесь стряслось?
- Вы же видите. Убийство.
Что ж, исчерпывающий ответ. Он-то что здесь делает? Как он ухитрился оказаться здесь раньше всех? Что он знает ещё – помимо озвученной очевидности? Кто он, в конце концов?
Клер вновь едва не вздрогнул, когда незнакомец, словно прочитав его мысли, вынул из кармана удостоверение и развернул у них перед носом. Следователь прокуратуры Метелин П.А. Ну, собственно, что-то подобное они с Тёмой и ожидали увидеть. Плохо то, что у них самих удостоверения при себе. Но, чёрт побери, настоящие. И светить ими здесь, сейчас – рыть себе могилу собственными руками.
Но что-то же надо делать, в конце концов… Как его, бишь?..
- Гм, Павел Анатольевич… меня зовут Игорь Борисович. Это – Артём Петрович. Мы приехали на конференцию. Понимаете, Матвея Семёновича мы знаем лично. Он сегодня утром прибежал к нам в номер. На нём не было лица. Умолял помочь… Могли ли мы отказать в такой ситуации? Привёл нас сюда… А здесь…
Этот, в штатском, слушал ложь привычно и спокойно, лицо его было непроницаемым. Тёмные волосы, разложенные на косой пробор, тёмные брови вразлёт, карие глаза. Умные, холодные карие глаза – целая бездна.
- Думаю, вам будет лучше вернуться к нему.
Удивительно, но Игорь с Тёмой думали приблизительно так же.
* * *
После всего, пережитого ночью, девчонки решили не разделяться, и оставшиеся точки обследовать вместе. Правда, Вали надолго не хватило: когда после обеда они все вместе направились в бильярдную, она немедленно сообщила, что пойдёт в тренажёрный зал, так как это полезно для фигуры. Ни расспрашивать, ни возражать девочки не стали. Всем было ясно и без слов, что в тренажёрный зал, очевидно, вновь отправился тот смуглый незнакомец, и Валя его засекла. И ещё яснее было то, что бегать за мужиками просто так после этой ночи Валя не собирается. Равно как и делиться с подругами предположениями и страхами, по-видимому, не имеющими под собой основы… Валю решено было отпустить.
Бильярдных на территории было три; эта, так называемая верхняя, располагалась на втором этаже спортивно-оздоровительного комплекса. Ближе ко входу стояли два стола для пинг-понга, дальше, в глубине – два бильярдных, один для русского, один – для пула. Кролег и Вика были решительно настроены любой ценой заполучить теннисный столик, Наташа робко и нежно грезила о бильярде. Что касается Шуры – она метила на зелёный диванчик у самых дверей, и потому захватила с собой книгу. Хотя и подозревала, что в конечном итоге придётся пинать ракеткой шарик в паре с грустной Наташей – ведь бильярдные столы наверняка окажутся заняты.
Они в самом деле оказались заняты. И Вика, не удержавшись, хихикнула в дверях:
- Кролег! Глянь! Кажись, твой негр!
За ближним бильярдным столом, опираясь на кий, стоял темнокожий мужчина в брюках песочного цвета, в жёлтой футболке, и напряжённо следил за своим партнёром. Тот, пухлый, рыжеватый, с круглым добродушным лицом, целился в шар, смешно выпятив губу.
- Слушай, а красивый негр, между прочим, - чуть слышно продолжила Вика. – Пожалуй… я тебе уступлю!
- Иди на фиг! – взвилась Кролег.
Они расхохотались – втроём. Шура уже не слушала их, сжимая ненужную книгу в ослабевшей руке. За дальним столом сражались в русский бильярд ещё двое: белобрысый очкарик и Вадим.
Она испугалась: ноги вот-вот сами оторвутся от земли, и её против воли понесёт туда, в другой конец зала – как несёт к магниту затерявшуюся иголку. Скомандовала себе: стоять! Дышать ровно. Ждать, когда Наташка сунет ей в руки ракетку. И следить исключительно за шариком, щёлкающим в чёрный стол. Но Вадим, проходя вдоль зелёного стола, зачем-то поднял голову, и их взгляды встретились. Он улыбнулся, вскинул ладонь:
- Привет! – и поманил её рукой.
Земное притяжение лопнуло. Шура с румянцем на щеках, сжимая внезапно скользкую книгу, пошла вперёд, почти не касаясь пола.
- Слушай, рыбка, каждый раз в столовой здороваемся, а я всё не спрошу, как тебя зовут.
- Шура…
- Меня Вадим, - он продолжал глядеть на неё, не отводя голубых глаз. Протянул широкую ладонь:
- Ну, будем знакомы!
Шура неуклюже пожала его руку. И совершенно растерялась – теперь вообще не представляла, что говорить. Он снова пришёл ей на помощь:
- И надолго вы здесь?
- Ну… на десять дней… собственно, осталось уже восемь… То есть почти уже семь… А вы?
- А я на недельку. Через пять дней уезжать. Через два дня выступаю на конференции, потом отдохну чуток – и хватит.
- На конференции?! Ох!.. А что за тема доклада?..
- Вадечка, мне неприятно об этом напоминать, - вкрадчивым тенором вплыло откуда-то слева, - но роль статиста тоже принято оплачивать. Спокойно! Не надо на меня так откровенно смотреть, я стесняюсь. Вадя, у меня идея: давай пригласим красивых девушек за наш, эм, столик – и ты в процессе неторопливо расскажешь, как издеваешься над животными в своём НИИ.
Вадим выслушал эту тираду с мудрой улыбкой. Взглянул на Шуру:
- В самом деле. Хотите, сыграем?
- Я… вообще-то, не очень умею…
- Ерунда, я вас научу, - дружелюбно блеснул очками белобрысый, подходя к ней и протягивая руку:
- Сергей Глебович Ланаев. Геофизик. А как зовут вашу очаровательную подругу?
Шура обернулась – и обнаружила, что за её правым плечом в учтивом отдалении пыхтит красная от смущения Наташка. Наташка представилась сама, и добавила:
- Но я совсем играть не умею…
Сергей развёл руками:
- Наташа, вы слишком плохо обо мне думаете. Вы думаете, что кандидат наук не способен учить гонять шары двух красивых девушек одновременно?
Стук шарика со стороны Кролега и Вики стал подозрительно вялым и обиженным. Стук Шуриного сердца – слишком быстрым и громким. Вот уж будет тема для обсуждения перед сном! А главное – ещё Вали нет, ещё Вале придётся всё пересказывать! Потому что девчонки, конечно, такими подробностями разукрасят…
Она, кивнув, взяла тяжёлый кий, протянутый ей Вадимом, подержала в руке, примерилась, удобно ли будет бить. Сергей между тем объяснял Наташе:
- Держать надо вот так. Локоть сюда. Да, и вот так… Конечно, учиться лучше на американке. Там лузы пошире. С одной стороны… С другой – здесь шары крупнее, по ним проще попасть.
Вадим снял с низкой лампы над столом деревянный треугольник, спросил:
- Серёжа, ну что, новую тогда?
- Конечно.
Шура вытащила из угловой лузы два тяжёлых шара цвета слоновой кости, положила на зелёное сукно, подтолкнула в центр. Мужчины, игравшие в пул за их спиной, внезапно расхохотались, на пол грохнулся шар, быстро покатился, пытаясь сбежать – негр и его напарник с криком:
- Ой, девушки, девушки, держите! Удерёт! – кинулись под ноги Кролегу и Вике. И счастливая Шура подумала, что вечером наверняка они с девчонками уписаются со смеху, вспоминая и пересказывая все эти микро-ситуации, украшая их бантиками подробностей и увивая ленточками деталей.
Лишь бы больше не случилось ничего плохого. Ведь ещё с утра она расстроена тем, что всплыло: Игорь Борисович беззастенчиво лгал им с Викой тогда, в библиотеке.
И всё стоял перед глазами мёртвый старик с запрокинутым лицом. Шура понимала, что это видение нескоро оставит их. Но что тут поделать… Как странно: четыре хрупких девчонки несколько часов назад видели воочию, наяву, сцену из фильма ужасов – а эти четверо крепких мужчин наслаждаются отдыхом, гоняя шары – и даже не подозревают о том, что этой ночью в санатории прервалась чья-то жизнь.
Сергей учил Наташку бить так, чтобы шар не подскакивал на месте, как испуганная мышь, а катился сильно и ровно. Наташка старалась изо всех сил – и всё чаще задерживала смущённый взгляд на лице своего гуру, словно собиралась до конца жизни сохранить в памяти его резкие, угловатые черты: тонкий нос, острый подбородок, язвительный изгиб тонких бровей, серые глаза за прямоугольными стёклами очков.
И Шура знала, что вечером Серёжа всенепременно окажется похож на парня, который в своё время разбил Наташкино сердце. На эту мифологическую фигуру оказывались похожи все парни, с которыми Наташке удавалось перекинуться хотя бы парой фраз. И Шура боялась даже спрашивать его фото – потому что вполне очевидно, что это был сущий монстр, произвольно меняющий комплекцию, черты лица, цвет волос и глаз, голос, а заодно и всё остальное.
Зато она теперь знала очень многое про Вадима. Что по образованию он биолог, что работает в институте океанологии и изучает повадки китообразных. Что в разные годы написал несколько научных статей, а сейчас занят длительным и многоэтапным исследованием, которое займёт около трёх лет – зато полученные результаты могут стать поистине революционным прорывом в области изучения зубатых китов. Он удивлялся её вопросам – смелым, точно сформулированным; в итоге смущённо поинтересовался:
- Прости, можно нескромный вопрос? Сколько тебе лет?
- Восемнадцать.
Вадим присвистнул:
- Ничего себе!
Наташка ехидно хмыкнула с противоположного борта:
- Прикинь, нам с ней каково!
- Не ври, вы уже привыкли, - улыбнулась Шура. И польщено порозовела, когда Вадим и Серёжа не смогли сдержать смех.
Игра была в самом разгаре – но Сергей, наклонившись к самому столу, вдруг нахмурился. Кинул быстрый взгляд сквозь узкое окно бильярдной, в котором была видна треть лестничного пролёта – и, медленно выпрямившись, положил кий на освещённое сукно:
- Девочки, простите нас великодушно, но, похоже, игра окончена.
- Что-то случилось? – спросила Наташа.
Сергей, вытаскивая шар из дальней лузы, проворчал:
- Ну, как бы поточнее вам это объяснить… Сюда летит чародей фон Ротбарт, чтобы превратить нас в прекрасных белых лебедей.
Вадим с удовольствием фыркнул на это определение – но Шура к огромной своей радости видела, что он расстроен внезапно прерванной игрой.
- А завтра, кстати, танцы, - очень невпопад и очень вовремя вспомнила Наташа. С надеждой подняла взгляд на блистательного Сергея:
- Вы будете?
- Не знаю, Наташ. Честное слово, я не могу ничего обещать.
Наташин взгляд потух. Шура положила руку ей на плечо, сказала бодрым тоном:
- Ну, во всяком случае, вы теперь знаете, где нас найти!
Вадим поблагодарил её тёплым взглядом и улыбкой – но промолчал. Положил кий и повернулся к дверям. В этот момент раздался щелчок шарика о столешницу, обиженный визг Вики и радостный – Кролега: презрев земное притяжение, пластиковый шарик пулей нёсся к входной двери. Вика швырнула ракетку и собралась было броситься за ним – но в дверном проёме молниеносно мелькнула чья-то рука, и беглец был пойман. В то же мгновение в бильярдную, улыбаясь, вошёл молодой подтянутый мужчина в светлых брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Кролег и Вика с радостным писком запрыгали, зааплодировали; мужчина, покрутив оранжевый шарик в пальцах поднятой руки, быстрыми упругими шагами подошёл к ним и положил его на чёрный стол.
- Ни фига себе реакция, - отметила Наташа. – Видала, Шурка?
Шура осторожно кивнула, стараясь, чтобы ледяная спица, внезапно выросшая внутри, не проткнула ей горло. Самые страшные удары судьбы – те, которых совершенно не ждёшь.
Это был он. Кареглазый демон из библиотеки, с тёмными волосами, аккуратно разложенными на косой пробор, с идеально правильными чертами лица, с идеальной фигурой. Подойдя, он обменялся крепким рукопожатием сперва с Вадимом, потом с Серёжей, негромко спросил:
- Где Ренат?
- На тренажёрах, конечно, - хмыкнул Сергей. – Где же ещё.
- Ясно.
- Паша, - словно бы нехотя, приглушённо произнёс Вадим, - неужели это они?
Тот отрицательно помотал головой:
- Вероятнее всего, нет.
- Тогда, Пашенька, – елейно вступил Сергей, - я страшно извиняюсь, конечно – но, может, мы закончим партию в бильярд с прелестными нимфами?
- Не наглей.
Вздох, взгляд на часы, короткая пауза:
– Ну, ладно. Хорошо. Я сам схожу за Ренатом. Играйте пока.
Шура незаметно посигналила Наташе глазами, чуть приподняла бровь. Наташа, паче чаяния, поняла; и они вдвоём, вежливо отказавшись, ретировались к столику подруг.
Второй стол за время их игры успела занять пожилая пара – оставалось подпирать стенку или, взяв ещё ракетки, сыграть с девчонками вчетвером.
Однако Шуре совсем не хотелось играть: ноги едва держали её. Она отошла к зелёному диванчику и села. Раскрыла книгу, стала водить взглядом по строчкам. Не понимала ни слова – но сидеть так, по крайней мере, было безопасно.
Презрев дорогой разрекламированный дезодорант, подмышками выступал пот, мочил чистую футболку. Она могла бы думать, что Вадим никак не связан с кареглазым, которого они назвали Пашей. Что он не подозревает сам, с кем свела судьба. Но внезапно прямо в душу – с какой-то страшной, запредельной высоты – спикировал ответ, отчего так мучило её видение: мужские пальцы, отводящие в сторону белоснежный манжет. Она ведь ещё тогда, в бассейне, обратила на это внимание! Но не придала значения, посчитала простым совпадением – мало ли, как бывает…
Они все, все четверо – Вадим, Сергей, Ренат и этот, с пугающим взглядом – носили одинаковые часы. Водостойкие электронные часы на белом ремешке, с белым корпусом и странно выпуклым толстым стеклом.
Кто они? Чем занимаются здесь – на самом деле?
И что делать, если эти четверо – демоны?
Она подняла взгляд. Кролег и Вика самозабвенно резались в пинг-понг; в воздухе мелькали ракетки, локти, пряди светлых волос. Наташка скучала рядом, с жадной тоской поглядывая на соседние столики.
Как мирно всё, как привычно, как обманчиво спокойно…
Но… Мало ли на свете жестоких людей? Со взглядом, холодным до абсолютного нуля… И потом, ведь это длилось не больше секунды… Может, ей и вовсе почудилось? Ведь спустя мгновение он смотрел совсем, совершенно иначе!.. Может, не стоит паниковать, рассказывать девочкам подробнее про этот взгляд, про эти часы?
В дальнюю дверь, поднявшись из тренажёрного зала, вошли Павел и Ренат; Сергей и Вадим немедленно оставили игру и присоединились к ним. Все вместе – Павел впереди, Вадим замыкающим – молча прошли гуськом вдоль стены и покинули бильярдную. И Вадим, – ну зачем только, зачем! – на мгновение обернувшись в дверях, отыскал взглядом её личико и вскинул руку в мягком жесте: ещё увидимся! До скорого.
И Шура довольно долго улыбалась опустевшему проёму.
Наверное, всё же не стоит паниковать. Да, паниковать совершенно точно не стоит.
* * *
Она уже начала понимать отдельные буквы и слоги в книге, и даже увязывать их в слова. Но по лестнице вновь взлетели быстрые шаги, и Шура вздрогнула. Как выяснилось, зря: вошёл незнакомый парень, очень симпатичный, с живой мимикой, с живыми тёмными глазами. Обрадовано засигналил руками негру и полному рыжеватому мужчине:
- А, вот вы где!
Оба буквально побросали кии; негр спросил – низким голосом, без малейшего акцента:
- Ну, как?
Вошедший скривился:
- А никак! Нас и тут опередили. Все документы, все справки уже забрали нахер. Всё вынесли, подчистую!
- Вот же непруха, - расстроился тот.
- Да-а, - рыжий потёр мягкий подбородок, - точно яблоко на нитке пытаемся кусать со связанными руками. Вот оно, прямо перед тобой, аж дразнится – а поди, съешь.
- И это Игорь засёк двоих, - снимая с вешалки куртку, устало заметил негр. – А сколько их на самом деле, вообще никто не знает.
- Эдик, ты что, уходишь? – удивился оживлённый парень. – А я так хотел с вами сыгрануть во что-нибудь!.. Пока Игорь там ежа рожает.
- Тём, так, может, ему наша помощь нужна?
- Да, водичка, там, или пелёнка. А, Тёма?
- Наоборот! Он просил по крайней мере до обеда не иметь его уникальный мозг.
Негр негромко рассмеялся:
- Тебя выставили за дверь?
- Эдик, ты же сам знаешь, когда Игорь думает, медицина бессильна.
- Ладно, парни, тогда нам остаётся только скрестить пальцы, - улыбнулся рыжий и взъерошил пятернёй короткие волосы на затылке.
Из тренажёрного зала поднялась мрачная, серьёзная Валя. Один вид её воинственно поднятых плеч и сдвинутых бровей лучше всяких слов говорил о том, что полтора часа, проведённые с пользой для здоровья, Валя считает напрочь выброшенными из жизни – поскольку хоть сколько-нибудь приблизиться к ответам на ночные вопросы Валентине явно не удалось.
И Шура подумала, что этот день принципиально не расщедрится ни на одно хорошее событие.
Заскучавшая было Наташка радостно подскочила:
- Валя!
Но вместо тоненькой грациозной брюнетки на её призыв откликнулся пухлый мужчина за бильярдным столом. Удивлённо взглянул на Наташку, широко открыв глаза, подняв рыжие брови. По идее, Наташка должна была царственным жестом остановить его: мол, я не вам, даже не мечтайте – но она молчала, глядя на него с глупой улыбкой.
Он сориентировался первым.
- Ой! А я уж понадеялся, вы меня зовёте.
- Не совсем, - потупилась Наташка, и дурацкая улыбка не сходила с её лица. Шура заволновалась: неужели у парня, разбившего когда-то хрупкое Наташкино сердце, тоже были круглые щёки, нос кнопочкой и маленькое пивное пузико?
- Эх, а как жаль!
Его друзья рассмеялись – да что там, они все рассмеялись, включая Вику, Шуру и Кролега. Иначе отреагировать на его интонацию было просто невозможно.
- Ну, вот, мы с вами уже наполовину познакомились. Давайте теперь на вторую половину. Вас как зовут?
- Наташа…
Подошедшая Валентина взяла штурвал разговора в свои цепкие руки, решительно крутанула:
- Ну, давайте тогда уже все познакомимся! Я, собственно, Валя. Валентина.
Рыжий повернулся к ней:
- Стало быть, тёзки! Это – Эдик. А это Тёма.
- Вика!
- Ира!
- Шура…
И до самого обеда Шуре пришлось пинать ракеткой неунывающий дурной шарик. Правда, в паре с Викой: на опустевшем втором столе Кролег играла в теннис с Тёмой. Жеманничала, хохотала к месту и не к месту и смотрела восхищёнными глазами, когда он проводил рукой по волосам, чтобы отвести со лба длинную тёмную чёлку. Она падала всё равно, и очень его украшала; равно как украшали Кролега длинные русые волосы, которые та зачем-то по-детски собирала в два забавных тугих хвоста.
Валентин, Наташа, темнокожий Эдик и счастливая Валя с детским азартом резались в американку, и под потолком зала даже не успевал раствориться смех – как тут же, следом, летели завитки весёлых фраз, а вдогонку им – снова дружный хохот.
И Шура, механически пиная шарик, думала о том, что прежде, чем проверять лекторий, необходимо будет выяснить одну простую вещь: а действительно ли в списке выступающих значится геофизик Сергей Ланаев…
…И физик-ядерщик Игорь Клер.
* * *
В комнате было душно, прозрачными слоями плавал сигаретный дым. Павел сидел на кровати, расставив ноги, уперев локти в колени. Сомкнутые в замок кисти рук были подняты на уровень лица, и Вадиму, сидящему напротив, на диване, сейчас были видны лишь глаза Павла, нахмуренные густые брови и поперечная морщина между бровей. Сергей курил, откинувшись в кресле, положив вытянутые перекрещенные ноги на край дивана. Ренат сидел на подоконнике, стряхивал пепел с сигареты в банку из-под джема. Банка была до половины полна жёлтой, как застарелая моча, водой, поверх которой плавал слой разбухших окурков.
В центре комнаты на низкой тумбе, свисая по краям, покоилась карта санатория. Павел время от времени аккуратно, по одному, клал на неё яблочные семечки – булавок под рукой не было. И они вчетвером уже знали, что дело куда хуже, чем просто дрянь.
Павел рассказывал – негромко, со своим обманчивым прохладным спокойствием:
- За последнее время это четвёртая смерть на территории комплекса. Утром я съездил в город, взял заключения криминалистов по трём предыдущим случаям. Это тоже были убийства. И точно так же не было никаких нитей. Даже подозревать было некого. Теперь смотрите. Убитых нашли здесь… здесь… - он поместил два семечка на белые прямоугольники жилых корпусов, - здесь… и вот здесь. Поскольку четвёртого я утром видел лично, у меня мелькнули кое-какие догадки. Документы косвенно подтвердили их. Судите сами: номер этого несчастного профессора располагался в первом корпусе. Во второй, в то крыло, где его обнаружили, сейчас не заселяют, там ещё не закончен ремонт, нет мебели. Однако комната, в которой нашли труп, была полностью обставлена. Мало того, там присутствовали личные вещи убитого. То есть его – вернее, его труп – не затащили в пустую комнату.
- Подожди, - быстро выдыхая дым, перебил Ренат. – Ты хочешь сказать, его туда скопировали? Вместе со всеми манатками?
- Ну да. Вместе с местом преступления.
- Вот уж никогда бы не подумал, что на Земле курят такую же траву, - скривился Сергей. – Слишком примитивная раса.
- Серёжа, деликатнее. Я ещё не договорил.
- Паша, ну куда деликатнее-то? Я их сколько лет изучаю, сам подумай!
- Сергей!..
Ланаев поднял тонкие брови, взмахнул руками, открывая ладони, будто сдавался на милость грозного шефа – но на губах его, как всегда, играла ироничная усмешка. Павел пронзил его взглядом; вернулся к созерцанию карты, лежащей на тумбе.
- В целом картина такова: кому-то необходимо было создать концентрацию отрицательной энергии, достаточную для того, чтобы пробить серьёзную брешь в нормальном поле планеты.
- Открыть тёмный портал? – Сергей тут же сбросил ноги с дивана, подался вперёд. – Да ладно!
- Именно. И если злодею удастся его план, полученная энергия кроме всего прочего высвободит и наших врагов.
- Дерьмово! - ёмко сказал Ренат, и в банке зло зашипел новый окурок. – И какая же с…ка так развлекается?
- И хорошо бы ещё понять, почему, - тихо вставил Вадим. – Ты выяснил, Ястреб?
Павел помотал головой:
- Не до конца. Хотя мысли, конечно, имеются. Нет никакого резона пытаться открыть портал в пустом номере. Его собирались открыть где-то поблизости. Более того, все четыре жертвы должны были быть скопированы в одну и ту же точку. А их скопировали неизвестно куда. Как будто без всякой логики.
- Может, кто-то учился? М-м, тренировался, так сказать? – предположил Сергей; ехидство улетучилось с его лица, он весь подобрался.
- Тренируются обычно на цветочках и бабочках, - возразил Вадим, накручивая на палец завязку капюшона. – Убийства едва ли будут копировать бесцельно. Тем более такие. Не тот энергетический фон. Нужно быть законченным идиотом, чтобы этого не понимать.
Павел энергично кивнул:
- Полностью согласен. Ну так вот… Мне пришло в голову, что где-то неподалёку может находиться «зеркало». Оно и отражает копирование энергии из точки в точку. И энергия, как солнечный луч, улетает совершенно не в ту сторону.
- Пашка, да нет, не может быть! – Сергей звонко хлопнул себя по ляжкам. – Ты подумай сам, какой мощности достигает энергия убийства! Да ещё такого! Это каким же должно быть «зеркало»?!
- Вот именно таким и должно быть, - спокойно согласился Павел. – И я намерен его отыскать. Как только мы будем знать точку, в которой установлено «зеркало», сможем вычислить, куда же в действительности хотели скопировать убийства. Мы узнаем, где собираются открыть портал, и тогда, возможно, сумеем препятствовать…
- Ключевое слово «возможно», - скептически заметил Сергей. – Паша, сними нимб. Роль Всемогущего Боженьки – не твоё амплуа.
- …сумеем препятствовать его открытию.
- Пашка, так что в итоге? Кто эта сволочь? – вторично поинтересовался Ренат. – Может, проще сразу выйти на него и надрать задницу?
- К сожалению, я пока не представляю, с кем – или с чем – мы имеем дело.
- Нда, невесёлый расклад, - погладив подбородок, задумчиво произнёс Вадим. – Не помню ни одного случая, чтобы кому-то удавалось засыпать песочком место предполагаемого портала и разбить сверху цветничок.
- Но это же не значит, что мы отступим, не попытавшись, - прислонившись затылком к оконному косяку и глядя куда-то в неровно побеленный потолок, возразил Ренат. – А, Дельфин?
Вадим кивнул:
- Разумеется... Правда, если портал будет открыт, оттуда фонтаном хлынут сущности, которых мы попросту не сумеем остановить. Так что есть смысл поторопиться… Ястреб, что думаешь? Где искать это твоё «зеркало»?
- Традиционно. Ты осмотришь всё на востоке от комплекса, Сергей – на западе. Ренат, тебе поручаю юг. Я сам обыщу северный сектор. Да, и вот ещё, чуть не забыл… Только что выяснил: директор санатория пригласил сюда группу учёных, занимающихся паранормальными явлениями. Я сегодня утром столкнулся кое с кем из них, так что по счастливой случайности знаю, как они выглядят. И ещё – их имена. Я вам их покажу – думаю, нелишним будет аккуратно наладить с ними контакт. Возможно, они знают больше, чем мы. Вот теперь всё. Вадим!
Он не ответил: глядел в окно поверх плеча Рената, или даже сквозь его плечо, и синие глаза потеряли обыкновенную строгую ясность.
- Вадим!..
- А?
- Шеф, мы его теряем, - вкрадчиво заметил Сергей, скользнув по лицу Вадима хитрым взглядом поверх очков. – Хотя я его понимаю!
Вадим хохотнул, покачал головой:
- А с тобой вообще невозможно работать! У тебя всегда одни бабы на уме!
- И это, между прочим, прямое следствие многолетнего изучения аборигенов, - подали голос с подоконника.
- Феникс! – погрозил пальцем Сергей. - Перья выдерну!
Но смех так и не вылетел наружу, растворившись в скупых улыбках. Попытка снять напряжение провалилась: молча и бесшумно сгинула в готовом вот-вот открыться портале. Павел переждал её и повторил:
- Вадим… Вечером, после ужина, зайдёшь ко мне. Потребуется твоя помощь.
* * *
В кромешной мгле, захлёбываясь, надрывался пиликающий звук. Артём со стоном натянул одеяло на уши, промычал:
- Какой м…дак не выключил будильник?.. Игорь! Ты, что ли? Прихлопни его немедленно, чёрт побери!
Игорь приподнял сонную голову с подушки – и вдруг вскочил, как ужаленный, уронил на пол очки, вскрикнул:
- Это датчик! Парни, подъём!
Три кровати ожили одновременно, встали на дыбы. На пол полетела подушка Вали, упало одеяло Эдика. Четверо мужчин спешно натягивали комбинезоны, хватали реакторы. На средней полке шкафа, испуганно мигая жёлтыми лампами, продолжал верещать датчик.
- Борисыч! – обуваясь, спешно спросил Артём. - Что это за херь?
Игорь, едва успев выпростать кисти рук из рукавов комбинезона, ухватил устройство:
- Аномальное явление пятой категории… Там, за окном…
Эдик подскочил к окну, рванул занавеску в сторону:
- Эй, глядите! Вон же оно!
По аллее, вися над землёй на высоте полутора метров, плыло розоватое облако, напоминающее веретено. Покачиваясь из стороны в сторону, медленно уходило от корпуса, двигаясь в сторону непроглядного лесного массива за оградой санатория.
- Уходит… Чёрт побери! – вскрикнул Валентин.
Все понимали: из окна не выстрелишь. И разнесёшь пол-аллеи, и устроишь, в конце концов, изрядный переполох. А поймаешь ли при этом привидение – это ещё бабушка надвое сказала.
- Живо! – махнул рукой Артём. – К Экто-один! Мы успеем!
Они беззастенчиво пронеслись по спящему коридору, с грохотом посыпались вниз по лестнице.
- Сигнал чёткий! – отрапортовал Игорь. – Я его держу! Успеем, точно!
- Лишь бы ему тоже не пришло в голову воспользоваться Экто-один, - заметил Эдик. – Ему без и авто неплохо! А нам пипец…
- Вот как поймаем, - кровожадно вставил Тёма, - я ему уши-то надеру! Мне такой сон снился!
- Игорь! – окликнул Эдик. – Нормальный призрак? Раз большой датчик реагирует?
- Да! Самый обычный! Можно сказать, классический.
- Ага, осталось только догнать…
Машина стояла на открытой стоянке возле санатория, укрытая брезентовым чехлом. Вот ещё, светить на весь комплекс белым кадиллаком с проблесковыми маячками, генератором на багажнике и яркой символикой по бортам. Чехол сняли в считанные секунды, запрыгнули внутрь, включили мотор, зажгли синие и красные огни на крыше…
- Эээээууу!.. – зашлась сирена.
- Вырубай нах…й сейчас же!! Всех призраков распугаем!
- Я случайно… Игорь, куда?
- Туда! – и длинный палец через плечо Артёма.
Резкий рывок, пыль, хвоя, мелкие камешки, песок из-под колёс – помчались. Дорога – извилистая, с ямами, корнями, кошмарно нашлёпанным асфальтом – еле виднелась в темноте, свет фар задирался до макушек кустов, когда попадались выбоины. Сигнал был чётким, не затухал, но и не прояснялся. Игорь привычно командовал:
- Направо… Теперь налево… - и даже Тёма за рулём не возражал ему, чтобы не тратить время попусту: в эту глушь от санатория уходила только одна дорога. Оставалось лишь надеяться, что сигнал станет чётче, и они успеют, выскочив из ЭКТО-1, добежать через лес прежде, чем призрак исчезнет.
После очередного крутого поворота все разом вскрикнули, поддавшись азарту: призрак плыл прямо перед ними, дразня розовым качающимся хвостом. Тёма дал по тормозам; парни выскочили из автомобиля, сдёрнули с фиксаторов за спиной протонные бластеры, прицелились.
- Стойте! – крикнул Игорь. – Прежде, чем мы его поймаем, пусть объяснит, что он тут делает!
Розовый кокон остановился, перестал колебаться. Очертания его расплылись, сгустились – и прямо в лицо четверым смельчакам кинулся окровавленный старик. Видение было таким реальным и близким, что парни невольно отшатнулись, оружие дёрнулось в руках.
- Фу, как пошло, мистер! – крикнул Артём, чувствуя, как скатывается по виску омерзительно ледяная капля.
- Эй! – поправив слетевшие на нос очки, подхватил Игорь. - Что вы здесь забыли?
- Меееессссть!! – просипел старик, разевая чёрный рот. – Меееессссть!!! Отомстить!!!
- Кому отомстить?
- Всем отомстить! Вам отомстить! Ничтожества!
- Невоспитанный попался старикан, - заметил Артём. – Ну, всё? Огонь!
Они одновременно нажали на пусковые кнопки; четыре ярких извивающихся пучка разом стегнули воздух. Деревья выступили из тьмы, высвеченные яркими потоками лучей; схваченный призрак заревел и забился в петлях мерцающего света.
- Валя, ловушку! – крикнул Артём; тени шатались по его лицу, чередуясь с полосами яркого света.
Валентин выхватил из-за спины продолговатую коробку с полосатыми чёрно-жёлтыми дверцами, подтолкнул в направлении призрака, ногой в грубом форменном ботинке нажал на педаль. Дверцы раскрылись со щелчком, в небо ударил конус света, и пойманный окровавленный старик, бешено извиваясь, стал неумолимо погружаться в ловушку.
- Ублюдки! Проклятые черви! Отпустите! Вы всё равно проиграли! Тёмный Лорд отомстит за меня-а-а!
Миг – ловушка захлопнулась, и на них со всех сторон кинулся глухой мрак, еле-еле присыпанный крупицами света от фар ЭКТО-1, оставшейся позади.
Тёма тыльной стороной ладони вытер мокрый лоб:
- Что он сказал?
- Что у него деньги, связи и всё такое, - поднимая за мягкий провод дымящуюся от перегрузки ловушку, с удовольствием перевёл Валентин.
- Не нравится мне это, - строгим голосом заметил Игорь. – Тёмный Лорд – так духи злобы седьмого-восьмого класса обыкновенно называют…
- Заткнись, - шикнул на него белый комбинезон с бластером, смирно висящим в воздухе на уровне пояса: ни рук, ни головы Эдика не было видно в этой кромешной мгле. – Сейчас же заткнись. Нам по тёмному лесу ехать! А потом – не знаю, как ты, а я надеюсь выспаться!
Игорь махнул рукой:
- Ладно. Заткнусь. Хотя мы с вами, парни, просто чудовищно сейчас ступили. Нам надо было выследить его и узнать, куда он направлялся. А мы его вежливо прихлопнули.
- А ты хотел, чтоб было наоборот? – рассердился Артём, направляясь к ЭКТО-1. – Ну тебя на хрен! Не поймали привидение – плохо! Поймали привидение – ещё хуже! Задницей чую, это не единственный призрак, который здесь ошивается. Скоро их у тебя будет, Игорёша – полные штаны!
- Только не гони, Тёма, - влезая на заднее сиденье, попросил Валентин. - Подвеску убьёшь на такой дороге. Она и так на честном слове держится.
- Одна надежда, что оно цензурное… - заводя мотор, хмыкнул Артём.
В номере раздевались молча. Верхушки ближних деревьев неуловимо голубели за окном: наступал рассвет. Артём скинул комбинезон, швырнул одежду на стул, плюхнулся на кровать. Закинул ноги, укрылся одеялом и лёг. Собирался лечь: затылок его лишь на секунду успел соприкоснуться с подушкой.
- А-а-а! – и мгновенный рывок в положение сидя.
Остальные подскочили тоже. Тёма растопыренной от ужаса пятернёй ощупывал подушку; потом громко выдохнул:
- Ф-фу, ч-чёрт! Показалось!
Над ним долго ржали – все трое, заливисто, на разные голоса. Артём с наслаждением лёг обратно, потянулся с ухмылкой:
- Ладно, мы теперь по крайней мере знаем, в чём существенный плюс этого санатория. Здесь нет Лизуна!
* * *
Нет, конечно, одного вечера на то, чтобы поделиться таким количеством впечатлений, им не хватило. Правда, Шуру – несколько неожиданно для неё – оставили в покое. Массово набросились на Кролега, наперебой внушая, что девочкам, у которых уже есть парень, нечего играть в теннис с совершенно посторонним дядькой. Да ещё так пыриться на него, да ещё так смеяться на его шутки! Кролег вяло отбрыкивалась мягкими лапками возражений, что она, мол, и не думала, и всё равно лучше Лёши никого не может быть, и пусть он хоть сам приезжает, и всё такое. Валя и Вика наседали с двух сторон, грозя как минимум Божьей карой за нечеловеческий разврат, Шура и Наташка в основном отмалчивалсь, с трепетом ожидая, когда дойдёт очередь до них. И по тёплому свечению зелёных Наташкиных глаз подруга видела, что с той внезапно и непредсказуемо произошло то же самое, что и с самой Шурой. Интересно, чем так зацепил нескладную Наташку смешной рыжий мужичок – плотный, еле-еле одного с ней роста? Вот бы поговорить с ней – но не здесь, не сейчас, а где-нибудь наедине, чтобы всерьёз… Наташка искренний и добрый друг, она и сама откроется без тени смущения, и выслушает, и смеяться не станет над Шуриной бедой… А хорошо, всё-таки: ведь никто из девчонок не видел, как она сбежала днём через восточные ворота – на Зелёное озеро, к пустынному пляжу. Потому что столкнулась с Вадимом куда раньше, чем ожидала: прямо перед обедом, у самых дверей столовой. Всё произошло молниеносно:
- Шура! Я тут собираюсь взять лодку на час после обеда. Не составите мне компанию?
- С удовольствием! Спасибо…
- Тогда жду вас после двух у лодочной станции.
Красивое название станции носила крохотная постройка у самой воды с длинным деревянным навесом – на зиму под него затаскивали лодки. И Вадим ждал её там, под сияющим солнцем, сидя на прохладном берегу. Завидев Шуру, улыбнулся; встал, отряхнул джинсы от песка. Она подошла, сжимая в опущенных руках пакетик с мобильником и ключом от номера, улыбаясь в ответ. Весенний ветер хотел было заглянуть под широкую лёгкую юбку – она стыдливо пресекла его попытку, прижав пакет к ногам.
- Давно ждёте?
- Нет... Любуюсь, вон, на пацанов.
Шура взглянула тоже: два щуплых подростка удили рыбу, стоя на самом краешке деревянных мостков. Солнце золотило рыжие волосы первого, и поблёскивало в очках второго, когда он, оторвав взгляд от поплавка, смотрел на приятеля, говорил и смеялся, открывая брекеты на зубах.
- Много поймали?
- Двух окушков. Ну, поплыли? Сейчас им весь кайф обломаем…
Последний раз она каталась на лодке в прошлом году, как раз с девчонками. Валя и Наташка гребли, а Кролег раскачивала лодку (а чего они хотели? это же Кролег...) Поэтому больше визжали, чем катались.
Вадим управлялся с лодкой легко, и та послушно скользила вперёд; крохотные волны постукивали в днище. Очень плавно и просто – Шура почти не заметила, как это произошло – перешли на «ты» и, оставив сложные темы, весь час говорили о сущей ерунде. Шутили (и даже, если честно, не всегда прилично) и хохотали, на мгновение отводя глаза. Шура опускала пальцы в воду, и от них тут же протягивались «галочкой» короткие выпуклые волны. А Вадим всякий раз уморительно серьёзно говорил всякие гадости:
- Осторожней, там акула за кормой… - и смеялся, когда Шура отдёргивала руку.
…И, насколько успела уловить Шура, рыжий Валентин тоже успел куда-то пригласить Наташку. Интересно, куда? Ходила ли она?
Да, поговорить бы по душам…
- Слушай, а ты не спросила, где этот негр так навострился болтать по-русски?
- Не, я постеснялась. Валька спросила. Оказывается, вполне себе живой негр! Ну, то есть, он реально американец по происхождению. У него даже фамилия нерусская… Феллмор, что ли. Его отец там, у себя, был доктором филологических наук. Специалистом по русскому языку. А потом взял и перебрался в Россию. Валя… - она так мягко произнесла это имя, что не было нужды уточнять, какой именно из тёзок, но Наташка всё же уточнила, – ну, его друг, в смысле – сказал, что его «нехило пропёрло». Ну вот, а сын – в смысле, Эдик как раз – тоже вроде как… чем-то подобным занимается.
- Так вроде бы конференция только у представителей естественных наук, - усомнилась Шура.
- А он и не выступает там. Он к друзьям приехал. Просто у него как раз отпуск получился, а его лучшие друзья приехали на конференцию. Вот они и скооперировались… Что-то в этом духе.
- Запутанно, - заметила Шура. – Впрочем, в жизни всякое бывает!
- Ну, он же не сказал, что на самом деле инопланетянин, и прилетел на Землю из созвездия Альдебарана, там, или Альдекозла, или ещё какой-нибудь живности…
…Потом совершенно случайно выяснилось, что уникальная девушка Валентина не смотрела «людей Икс» - и оттого причёска сногсшибательного мужчины, встреченного ею в тренажёрном зале, ни с чем у неё не проассоциировалась. Шура могла бы рассказать Валентине, как его зовут, а заодно – кто его товарищи, но предпочла промолчать. Мало ли что… Кто же теперь разберёт, кто он на самом деле. Всё слишком серьёзно и непонятно.
Однако они с Валей ещё раз натолкнулись на него – когда пошли после ужина в сельмаг близлежащей деревеньки за печеньем и водой. И то, и другое можно было купить на территории базы – но втридорога. И не было никакого резона отказывать себе в прогулке по шоссе, мокрому от пролетевшего под вечер ливня, полному острых, головокружительных запахов мая. Шар вечернего солнца простреливал густыми лучами лес справа от дороги, заливал фасады деревенских домов яркой оранжевой краской. Девочки шли, держась за руки, словно школьницы, и хором пели – то, что само собой вспомнилось на этой дороге:
Оранжевое небо,
Оранжевое море,
Оранжевая зелень,
Оранжевый верблюд.
Оранжевые мамы
Оранжевым ребятам
Оранжевые песенки поют!
Потом Валя громко закричала:
- Шла Шаша по шошше и шошала шушку! – и лес отозвался звонким «У-у!»
Когда они сошли с асфальта на просёлочную дорогу – одноэтажное кирпичное здание магазина было хорошо видно с трассы – Валя подпрыгнула:
- Ого, вот это встреча! Шура, смотри, вон он! Тот мужик с тренажёров!
И точно, это был он; для Шуры, правда – черноглазый пловец со второй дорожки. Стоял на крыльце, расставив ноги, сунув руку в карман зелёных форменных брюк, и курил. Поздоровался с ними обеими – поворотом головы, лёгким кивком. В магазине жужжали холодильники, перекрывая липкое зудение сытых мух, продавщица еле шевелилась, и девчонки добрых десять минут переминались с ноги на ногу, прежде чем купили бутылку воды и полкило дешёвого крошащегося печенья, какое очень просила Кролег. Шура надеялась, что этот, с торчащими вверх волосами, значительно опередил их. Она ошиблась. Он стоял на прежнем месте. Но сигареты уже не было в пальцах – он определённо ждал, когда девочки выйдут. Атаковал с ходу, не дав им сделать и шага:
- На базу?
- Ага, - кивнула Валентина.
- Не против, если присоединюсь?
Шура не поняла, искренне он или издевается – ведь у подруги всё написано на лице.
- Вас как зовут?
- Ва-аля…
- Ренат.
- О! Как необычно...
Шуре стало даже неуютно от перемены, мгновенно произошедшей в Вале. Она не раз видела девчонок, которые вели себя примерно так же – но то были чужие, не имеющие никакого отношения к ней, девчонки. И совсем другое – Валя… Такая знакомая, такая родная Валя, взбалмошная, дерзкая, смешная… Но здесь, на извилистом захолустном шоссе, Шуре стало невыносимо стыдно за свою подругу. Она шла рядом с Валентиной, чувствуя, как больно горят прикрытые волосами кончики ушей. Больше всего хотелось подойти к Вале, остановить её и прямо посреди дороги влепить, не жалея, самую большую затрещину, на которую только способна рука. Заорать: опомнись!.. Как ты себя ведёшь?!
Но Шура интеллигентно молчала, с удивлением глядя на эту – доселе незнакомую ей – Валю, и время от времени бросая сердитые, скупые взгляды на Рената: ему-то, должно быть, нравится…
И с горечью наблюдала, как смеялась, как говорила, как вертелась Валя, как глядела на Рената. Глядела так, что и до деревянного истукана, и до пустой гильзы дошло бы, чего хочет эта девочка. И это не было возвышенное желание любить и быть любимой; это не было естественное для женщины желание ласки и тепла. Увы, это было грубое и грубо же выставляемое напоказ плотское желание. И Шура лишь потому не убыстрила молча шаг, оставив их наедине – пусть делают что хотят, ну их к чёрту! – что Валя была её подругой.
Которая, очевидно, так и не догадалась за время своих наблюдений, что Ренат, скорее всего, не тот, за кого себя выдаёт.
Интересно, если в лоб спросить его об этом – как он выкрутится?
Шура ждала подходящего момента; судьба оказалась благосклоннее, чем обычно. На глупый Валин вопрос, что он делает в санатории, отдыхает или (упаси Боже) тоже выступает на конференции, Ренат ответил:
- Ни то, ни другое. Я здесь работаю. Вернее сказать – по долгу службы.
- По долгу службы? – с придыханием восхитилась Валя, невзначай выставляя из-под накинутой куртки узенькое, в нежно-салатовой футболке, плечо.
И нужный момент настал.
- Вот никогда бы не подумала, если честно, что вы знакомы с Павлом…
Ренат взглянул на Шуру – и в его чёрных глазах на мгновение вспыхнули холодные огоньки. Словно солнце, пославшее запоздалый луч в прозрачную преграду, неожиданно ударилось в гладкий стальной лист. Уголок мужественных губ приподнялся на эту смешную попытку:
- Он мой начальник. Но это, девчонки, строго между нами. Не болтать.
- Конечно-конечно, - заверила Валя. Шура, отводя взгляд, подумала: ладно, тут он не солгал. Один-ноль…
- А я бы ни за что не подумал, что вы знакомы с Игорем Клером.
И снова бесполезным оказался надёжный шариковый дезодорант.
- Ну… В принципе… Я с ним только здесь познакомилась. Просто в своё время читала его статьи; интересные… А тут вот вдруг – встретила автора. Ну, и… пристала к нему с расспросами.
- Ясно.
Он улыбнулся, глядя на неё, старательно минуя взглядом идущую рядом Валю. И Шура неожиданно для себя вдруг угадала, что этому сильному, красивому человеку точно так же неприятно Валино кривляние, как и ей. Шура, осмелев, взглянула на него не вскользь, таясь и негодуя, а открыто: смело и дружелюбно.
Нет, право же, ничего инфернального не было в этом загорелом лице с прямым носом, волевым подбородком, суровой линией губ. Внимательные глаза, спокойный тон голоса… Голос был даже высоковат для того, чтобы органично сочетаться с брутальной внешностью. Впрочем, в нём всё шло вразрез: голос - с внешностью, говорящей о явной примеси неславянской крови, а её трудноуловимые чёрточки, скорее южные, чем восточные – с именем. Но – как часто это бывает – все нестыковки легко сцеплялись друг с другом шероховатыми углами, и создавали единое, гармоничное целое. И Шура, глядя, как выгодно подчёркивает тёмно-бордовая футболка рельеф накачанных мышц, даже подумала: может, не стоит так негодовать и сердиться на дуру Вальку? Да, ей сорвало крышу – но это вполне, это очень даже логически объяснимо.
Может, спросить его про убитого старика? Интересно, что он на это ответит… Или нет? Или слишком рискованно? Надо ли рисковать, раскрывая свои карты?
- Ренат, а вы на танцы завтра вечером случайно не собираетесь? – сминая неокрепшие Шурины мысли, влезла Валя.
- Если только совсем случайно. Вернее всего буду занят.
- Хм, хм, очень жа-а-аль…
Что ж, расспрашивать про убийство, по всей видимости, не стоит. Но кое-что спросить ещё можно.
- Ренат, простите, а… а вот… Вадим исключительно научной деятельностью занимается, или Павел… и его начальник тоже?
Ренат покачал головой:
- Ну, это вы у Вадима спрашивайте. Я за него не ответчик.
Значит – да.
* * *
Новый день выдался неприлично жарким для мая, с самого утра даже по улице бегали в футболках и блузках с коротким рукавом. За завтраком с соседнего стола прилетел обрывок разговора – вроде бы ночью в «Золотом рассвете» буйствовал призрак: с грохотом бегал по лестницам и страшно выл где-то за воротами комплекса. Девчонки лишь переглянулись: слава Богу, им удалось выспаться хотя бы этой ночью. Слухи, конечно, вещь такая – поди разбери, было или нет. Кое-кто ведь и выбрал «Золотой рассвет» именно потому, что в прошлом году отдыхающие чуть ли не нос к носу сталкивались тут с привидениями.
Потом, правда, все призраки отошли на второй план: Кролега всё-таки не уберегли, и она, переменив обувь, сбежала на открытую волейбольную площадку чуть в стороне от главного корпуса, между высоких сосен. Разумеется, сбежала не одна: её пригласил Артём. Угораздило же их столкнуться на улице, выходя из разных столовых! Но Кролег в принципе имела свойство напарываться на нужных людей буквально в чистом поле.
И Шура даже не очень удивилась, когда к Тёме присоединились Эдик и Валентин, а за Кролегом тут же подтянулись Валя, Вика и Наташа. Сама Шура села на скамью – распиленное вдоль толстое еловое полено, прочно закреплённое широкими колышками. И даже не стала раскрывать книгу: тянуло полюбоваться на площадку в солнечных пятнах, на хохочущих подруг, на ловкие и быстрые прыжки, на взлетающий вверх мяч. Играли весело, хорошо – мяч, словно обжигаясь от прикосновений рук, так и носился над сеткой, парни орали и красиво отбивали подачи в самом низу, падая на сухой рыхлый песок.
- Взяла, взяла! – кричала высокая Наташка; лупила по мячу, и чёрная футболка едва удерживала подпрыгнувшую грудь. Хвост волнистых каштановых волос отливал рыжиной в солнечном свете, мягко ударял по плечам, взлетал и упруго падал в такт её движениям. Русые хвостики Кролега жили своей, совершенно удивительной и непостижимой жизнью; когда Кролег, отбив мяч, летела вниз, они летели куда угодно: вперёд, вверх, вбок. И даже Вика, отбивая мяч, иногда задевала их рукой. Но отомстить было нечем: свои волосы она связала в косу и крепко приколола к затылку. Но она и без того была блистательна: в своё время посещала баскетбольную секцию, и потому прыгала и отражала атаки парней сильнее и изящнее всех. Что касается Вали – та больше кричала, чем играла; кричала, правда, от восторга и чтобы поддержать подруг, но в целом толку от неё было мало. Шуре даже почудилось, будто Валя строит глазки негру Эдику, прыгающему по ту сторону сетки – но Шура, тряхнув головой, отогнала видение. Усилием воли решила, что перегрелась на солнышке, и пересела в тень.
В это время на дорожке, ведущей от главного корпуса, показался Игорь Борисович. Он выглядел необыкновенно милым в розовой рубашке с закатанными рукавами и летних брюках; сощурившись, смотрел сквозь круглые очки на игроков. Больше всего, очевидно, его забавлял Валя: от каждого энергичного движения задиралась его футболка, на мгновение открывая полоску белого, как у рыбёшки, пузика. Подвижный, ловкий, по-детски счастливый Валя с улыбкой на круглых щеках легко прыгал вверх, отражая удары соперников; чётко и красиво подавал мяч, и невозможно было оставаться серьёзным, глядя на его молодой задор.
- Игорь Борисович! – окликнула Шура, когда Клер подошёл ближе. – Ну как, вы уже выступали?
Он обнял её близоруким взглядом; зрачки на ярком свету превратились в точки, и голубые глаза выглядели забавно и беспомощно. Но Игорь Борисович определённо был чем-то очень обрадован – не только прекрасным майским утром. Шура осмелилась предположить, что удачным выступлением, однако он опроверг:
- Нет-нет, Шура, у меня в предпоследний день. И перестаньте, в конце концов, называть меня по имени-отчеству! Зовите просто…
- Игорь! – громко воскликнул Тёма. – А ну-ка, живо к нам! Бегом! Растряси мозги! И давай, помоги, их же больше!..
Вот это был сюрприз. Вот это был… Ёлки-палки, что за конференция, в самом деле, проходит в этом санатории?! Игорь Борисович – знакомый Артёма?.. Вали?.. Эдика?.. Да что там знакомый! Судя по обоюдной реакции – хороший друг!
Промелькнула в голове, как выученный текст, та запутанная, нереальная история про Эдика, которую слышала от Наташки. Вспыхнули лампочкой Павлова слова, сказанные за порогом библиотеки: «Человеческое сознание – удивительная штука… Люди иногда уверены в том, будто видели или слышали что-либо…»
Кто же более опасен? Кто на самом деле занимается здесь, на базе, неизвестно чем, быть может, представляя угрозу для всех отдыхающих?.. Павел со своими подчинёнными? Игорь со своими весёлыми друзьями?
- Шура! – он повернулся к ней, застенчиво улыбаясь. – Может быть, лучше вы составите им компанию? Я, честно говоря, не очень настроен…
- А тебя никто не спрашивает, - угрожающе подбрасывая на ладони лёгкий мяч, разомкнул толстые губы Эдик. – Игорь, ну, давай! Когда ещё выпадет минутка?
Шура после готова была поклясться, будто в тот момент волейбольную площадку на миг накрыла лёгкая тень – слишком быстрая, слишком острая для облака. И всех словно окатило холодным порывом ветра:
- Простите, профессор. Может, если позволите, сыграем все вместе?..
Шура даже не стала оборачиваться, чтобы не пугаться до дрожи в коленках снова и снова. Она узнала этот голос. По-прежнему стоя спиной к говорящему, она увидела, как кровь бросилась в вытянутое лицо Клера, почти сравняла цвет ушей и дужек старомодных очков. И вспомнила, что какой-то римский император именно так выбирал себе солдат. Покраснел от страха – к службе годен. Побледнел – никуда не годишься…
- Шура…
Вот теперь покраснела и она. И немедленно обернулась: выглядывая из-за плеча Павла, стоял Вадим. Стоял и смотрел, не сводя глаз.
Мигом забыто было всё – игра, девчонки, Клер, и даже Павел. Вадим здесь, рядом, она снова смотрит в его синие глаза под широкими волнами густых тёмно-русых бровей, она опять ловит его взгляд, она может подойти к нему, заговорить с ним…
- Вадим! Доброе утро! Доброе утро… Павел…
- Ну конечно, можно! – звонко закричала Кролег. – Давайте, давайте играть все, все вместе!
- Айда! – подхватил Эдик, подбрасывая мяч.
Шура окинула взглядом площадку и подошедших мужчин. Вероятнее всего, она одна из немногих, кто понимает, что эта площадка сейчас превратится в настоящее поле боя.
Знает она. Знает Клер. Очевидно, что знает Павел. Так какой смысл ждать?
Шура молча шагнула вперёд и решительно взяла Вадима за руку. Он не ожидал; в первое мгновение остался на месте. Она, отступив, потянулась свободной рукой – и нащупала горячую ладонь Клера. Сжала руки мужчин – и уверенно, спокойно повела их обоих за собой, целя на правую сторону площадки, где стояли в ожидании девочки. Вика, разгадав её маневр, перескочила на левую половину.
- По-моему, так будет почти честно!
- Так будет просто отлично, - согласился сзади Павел. – Кто подаёт?
* * *
Откровенно говоря, Шура недурно играла в волейбол. Но сейчас её волновала не столько сама игра, сколько настрой, с которым игроки вышли на площадку. Она следила за ними. Она пыталась угадать, что происходит сейчас в измерении, параллельном изрытой кедами песчаной площадке, в измерении мыслей, чувств и ощущений, более реальном в данную минуту, чем летящий прямо на неё белый мяч, чем летящий разом с трёх сторон крик:
- Шура!..
Опомнившись, отбила – плохо, еле-еле, вертикально; сильная рука с белыми часами мелькнула сверху, добавила:
- Опа! Вот вам!
Лёгкий толчок сзади – и она, потеряв равновесие, приземлилась в объятия Вадима. И снова всё стало неважным, уплыло вдаль, растворилось в горячем выдохе над головой:
- Стой, рыбка, не падай… Держу.
Там, по другую сторону сетки, легко вылетел вверх Павел, и мяч ракетой метнулся на их поле; Кролег с Валей с воплем кинулись отбивать. Странно, как это она не заметила сразу, что у Павла явно военная выправка… И никакой он, конечно, не учёный – но только Господь Бог мог бы подсказать, кто. Сейчас, в белых брюках и футболке, он даже не казался таким уж опасным. На белоснежном трикотаже футболки был нарисован чокнутый ёж в расстёгнутом лётном шлеме и очках-консервах, ухвативший лапками штурвал самолёта. Самолёта как такового не было, но ежа это нисколько не смущало: завязки шлема трепал ветер, и рожица выражала восторг дауна. А внизу, у предполагаемой земли, ровными буквами было выведено: «Ёж – птица гордая!»
…Мяч падал прямо на сетку; две руки – волосатая Тёмы и изящная Кролега – вскинулись и сшиблись ниже мяча; парень с девушкой, хохоча, упёрлись друг в друга через сетку. С протяжным обиженным «э-э-эй!» сзади подоспел Игорь, в последнее мгновение отбил мяч – но его тут же упругим ударом отправила назад Вика. Принял Вадим; перебросил через сетку – прямо на чёрный кулак Эдика. Тот так сильно отбил, что чуть не пришиб Наташку; но Наташка извернулась – и запулила мяч прямиком в Валентина. Он не ожидал такой подлянки – и, смешно присев, поймал мяч чуть ниже груди двумя руками. Обе команды закричали: Валина с досадой, Наташина – с радостью. И ветви с крохотными, только недавно раскрывшимися листьями, закачались над площадкой, приветствуя победителей.
Спустя пару десятков минут откуда-то со стороны, видимо, вдохновлённые зрелищем битвы, подошли Сергей и Ренат. И Шура даже не удивилась: будто всё происходило именно так, как единственно должно было происходить. Артём нырнул под сетку и перешёл на их сторону; и Шура заметила, как засияла мордашка Кролега. И уже не было ни сил, ни желания, ни, в общем-то, резона ни за кого волноваться. Игра шла, игра продолжалась, и на этой залитой солнцем площадке всем было тепло, светло и радостно. И все они сражались сейчас – совершенно всерьёз и абсолютно понарошку, и Шура думала: ну почему в той, параллельной, реальной жизни, не может быть так же хорошо? Кто придумал, что рай – яблоневый сад с толстыми голыми ангелочками, с белым облаком под ногами? Вот он, рай: с запахом сосновой коры, прогретой влажной земли, прошлогодней хвои и клейких тополиных листьев, с воробьиным писком, с детским смехом, доносящимся снизу, с реки. Где пять несерьёзных девчонок и восемь серьёзных парней, весело крича, сражаются в волейбол, забыв обо всём на свете. Забыв, что их привела сюда работа, забыв, что по ту сторону сетки, быть может, стоят злейшие враги, забыв, что они практически бессильны перед надвигающейся тьмой.
Здесь, сейчас, на миг увиделось: нет, не бессильны! Пока бьются сердца, пока горячи их души, отважны мечты и стремления, пока они – презрев все страхи, отбросив все сомнения – вместе, они непобедимы. И так будет всегда.
Шура не знала, сколько длился этот миг высочайшего откровения – миг, которым приоткрыт был ей замысел Всевышнего. Он развернулся перед нею во всю свою мощь и ширь – и Шура испугалась. Нет же, не надо, это слишком… Нет рая на земле, нет и быть не может; и здесь, сейчас, на одной площадке, скорее всего собрались враги. Нельзя терять бдительность, нельзя верить… Никому, даже себе самой.
Почему так испуган был Игорь Борисович? Почему солгал тогда им с Викой? Только ли потому, что не хотел пугать? Да полно, их и трупом старика не испугаешь, они в свои восемнадцать видали и не такое… Откуда вдруг выскочили Павел и Вадим? Почему так скоро появились Сергей и Ренат? Что кроется за всем этим?
И – на чьей же стороне Вадим? Кто он – друг или враг, хитрый, коварный и опасный? И если враг – как бороться с чувством, столь ярко вспыхнувшим в девичьем сердце?
Размышляла бы, может быть, долго – но в этот момент по ту сторону сетки Вика и Павел одновременно взмыли в воздух, чтобы отбить мяч. Слишком резко, слишком близко друг от друга. Сшиблись в воздухе – кистями рук, локтями, плечами – и Шура охнула. На долю секунды по глазам ей стегнул сиреневый луч – и Вика, громко вскрикнув, упала на землю. Мяч улетел в кусты, но за ним никто не побежал: все замерли в оцепенении, игра прервалась.
Вика не упала, нет – она отлетела. Отлетела не меньше чем на три метра, словно от мощного толчка, и свалилась, как подстреленная, за линией поля. Павел же приземлился так, словно и не столкнулся с ней в воздухе, словно и не был виновником её страшного падения – лишь, поморщившись, встряхнул рукой. Но, едва его ноги коснулись земли, кинулся к ней:
- Вика!
Остальные растерянно подошли следом, сгрудились, догадавшись, что дело куда серьёзнее, чем показалось вначале. Вика уже поднималась; на испачканной ноге быстро набухали тёмным прилипшие песчинки. Она упала на острый огрызок корня, рассадила колено и пропорола бедро. Павел быстро, без интонации, произнёс:
- О, Господи, - быстро закинул вялую Викину руку себе на плечо, поднял девушку на руки и понёс к скамейке. Бережно усадил, обернулся:
- Кто-нибудь, пожалуйста, принесите воды.
Вадим торопливыми шагами вернулся к той скамье, где когда-то сидела Шура, и сунул Павлу открытую бутылку «Бон Аквы».
- Спасибо. Ренат, будь добр, сходи в прокат, попроси у них аптечку.
Вика молча дала отмашку рукой в сторону массовки: ну да, бывает, ну, что ж поделаешь, ну, да, всё в порядке… И сгиньте, наконец, все! Ведь она сейчас натурально заревёт.
Кролег рванулась было к Вике, но Артём будто бы невзначай приобнял её, не пуская:
- Не надо.
Мягко отстранил – и шагнул вперёд сам; следом протиснулся Игорь, открыл полные губы:
- Павел, позвольте, мы поможем.
Его баритон угрожающе резко потерял бархатность – словно мягкой тканью обернули ветку терновника, и наружу проглянули острые шипы.
Павел повернул голову, не поднимаясь с корточек:
- Не стоит, Игорь Борисович. Смысла в консилиуме не вижу никакого. Но спасибо.
- Давайте продолжим игру, - сказал откуда-то сзади Сергей. – Думаю, так будет комфортнее для всех. Всё! Лично я пошёл за мячом.
Ситуацию кое-как замяли; вернулись к игре. Сперва перебрасывали мяч нехотя, потом понемногу оттаяли. Лишь кидали время от времени встревоженные взгляды: что там, на скамье?
Вернулся из проката Ренат, отдал командиру бинт, пластыри и крохотный пузырёк йода, присоединился к игрокам. Шуре с её места было отлично видно через краешек сетки, как быстро и бережно обрабатывал Викины ссадины Павел. Опустившись перед ней на одно колено, развязал шнурки на её кроссовке, снял, придержав ногу за лодыжку. Потом стянул белый носок, обильно промыл ранки водой, подсушил, оторвав кусочек бинта, и продезинфицировал. Вика тонко попискивала, вцепившись руками в скамейку; Павел, склоняясь к её ногам, дул на ссадины. Поднимал голову, шевелил губами – видимо, утешал или просил потерпеть – и улыбался. Потом заклеил ранки широкими бактерицидными пластырями, осторожно, будто на ребёнка, натянул обратно носок, надел обувь, зашнуровал. Вика осторожно коснулась ногой земли, поморщилась от боли – и тут же улыбнулась, словно извиняясь за свою слабость. Он сел на корточки, взял Викины ладони в свои. Видимо, стал говорить что-то – этот момент Шура пропустила, так как ей пришлось подавать – а потом тыльной стороной ладони – практически, лишь двумя пальцами – провёл по её щеке.
Вика сидела, подавшись вперёд, опустив плечи, положив руки на колени. Та самая Вика, которая обычно с визгом носилась на пару с Кролегом золотой кометой, бегала, прыгала, говорила и хохотала одновременно, попадала в дурацкие ситуации и с блеском выпадала из них обратно – в особенности когда бывала влюблена! – та самая Вика молча сидела теперь на скамейке, не вынимая узкой ладошки из руки Павла, не спуская глаз с его неестественно красивого лица.
И Шуре стало здорово не по себе от этой сцены. Ища поддержки, она оглянулась, надеясь поймать синий взгляд Вадима – но вместо этого наткнулась на точно такой же отчаянный и немой призыв о помощи: взгляд Игоря Клера.
* * *
Солнце осторожно отодвинуло лёгкую полупрозрачную дымку; раздробившись на сотни крошечных пятен, закачалось на волнах озера. На крупный серый песок у самой воды упали три тени – уродливые, сильно искажённые: огромный торс, трапециевидная грудь, голая бугристая голова без шеи, вырастающая полусферой прямо из массивных плеч. У четвёртой тени плечи вздымались двумя прямоугольными горбами; неровную лысую голову венчал длинный саблевидный отросток. И, когда существо поворачивалось, тень напоминала гигантскую фалангу пальца с хищно выпущенным когтем.
- Слушай, кажется, ты был прав, - глухо произнесло одно из существ; голос звучал, как из-за железного забрала. – Это здесь. В скафандре ощущается чётко.
- Здесь или на противоположном берегу, - негромко отозвалось то, с саблевидным рогом. – Вне всяких сомнений.
Солнце, испугавшись, нырнуло в спасительную мякоть кучевого облака. Когда, осмелев, приоткрыло глаз, тени, упавшие на песок, были привычными, пропорциональными человеческими тенями. На берегу озера, продолжая разговор, стояли четверо мужчин
- Карту оставил в машине… Ладно, сейчас поднимемся, покажу. Мы сюда ехали по северной дороге, повернули и выехали на западную. Сама по себе она идёт непосредственно с базы. Вот между поворотом и озером – если отсюда смотреть на юго-восток, туда – ну, вот оно вам, пожалуйста, наше «зеркало».
- Паша, подожди… как? Сначала же поворот к озеру! Зеркало же должно быть перед порталом, а не за ним…
- Оно и есть перед. Ну, смотри,– он начертил носком коричневого ботинка прямо на грязном слипшемся песке, - вот мы ехали. Вот поворот к озеру. Вот поворот на Белую Горку. И мы с вами сейчас стоим вот здесь, значительно дальше Белой Горки.
- Что за страна! Куда ни плюнь, всё через ж…пу, - хмыкнул Сергей, нагибаясь над рисунком. – Где это видано, чтобы раньше шёл поворот к более дальнему объекту? И ни хрена это не объясняет, Пашенька, как они такое мощное зеркало умудрились не заметить!
- Серёжа, их здесь нет. Вообще. Всё дистанционно. И понятия они не имеют про Белую Горку.
- Допустим, - вмешался Вадим, хмуря толстые брови. - Но как-то не вяжется. Если у тебя с первого раза не отправилась смс-ка, ты повторишь её один раз, а не три. Нет разве? А потом проверишь сеть и баланс. Как минимум. Что ж они, лепили на авось? Лишь бы замочить кого-нибудь, а там хоть трава не расти?
- Я размышлял об этом, - кивнул Павел. – Представь себе садовый шланг. Открываешь воду – а она льётся тоненькой струйкой. Первым делом ты что сделаешь? Открутишь кран для упора. Если струя станет сильнее, кишку ты прощупывать не станешь. Хотя там может быть засор. Верно?
Вадим кивнул. Ренат почесал подбородок, спросил:
- То есть каким-то образом энергия убийства всё-таки достигала намеченной точки, так?
- Вот именно.
- Как?
- Это мне подсказали на Белой Горке.
- Где?! Там что, в курсе?! – поразился Сергей; очки ярко блеснули на солнце.
- А ты думал, нет? – Павел усмехнулся углом губ, но взгляд его остался холодным, сосредоточенным. – Не все, разумеется, в курсе. Но я нашёл того, кто достаточно осведомлён. Его зовут… ну, пусть Герман Васильевич. Насколько я могу судить, он профессионал. Во всяком случае, есть резон считаться с его точкой зрения.
- И какова же она?
- Выбор жертвы не случаен. То есть помимо тёмной энергии, высвобожденной убийством, есть ещё тёмная энергия, кроющаяся в самой жертве. Жертву уничтожают – и как бы разрывают кокон. Преступление зеркалится – а энергия, выпущенная из жертвы, спустя какое-то время попадает сюда и подпитывает будущий портал.
- Так вот оно что! – Сергей хлопнул пальцами правой руки о левую ладонь. – Вот почему люди жаловались, что в санатории привидения и всякая нежить!
- Ну да. Кстати говоря, Герман Васильевич неоднократно вызывался помочь. Обращался к руководству санатория. Но его всякий раз выгоняли.
- Интересно, почему, - засовывая руки в карманы форменной куртки, спросил Ренат. – Мне всегда казалось, что у людей сильны инстинкты. Стадный инстинкт, или – страх… Когда хватаются за соломинку.
Павел помотал головой:
- Здесь не то. Помнишь сюжеты фольклора? Когда герою ничего не приходится делать. Всё делают за него, а он только снимает сливки. Желание, чтобы пришёл кто-нибудь со стороны и всё исправил.
- А разве Герман Васильевич предлагал что-то другое?
- Диаметрально противоположное.
- Хм…
Образовалась пауза. Вадим украдкой взглянул на часы; переступил с ноги на ногу, но ничего не сказал. Павел заметил, резко повернул голову:
- Что?
Вадим вздохнул, виновато улыбнулся:
- Паш… Можно, я пойду? Я обещал человеку…
- Сейчас, погоди, ещё один момент. Я хочу выставить круглосуточный пост у этого озера. Мы не имеем права упустить открытие портала. Тебе удобно будет заступить на вахту в шесть?
- Вечера?..
Спокойный, чёткий вопрос солдата, готового беспрекословно выполнить приказ.
- Утра, - и чуть смягчённый тон лучше любых слов говорил, что командир всё прекрасно понимает.
- Конечно, - лёгкая улыбка в углах губ, тающее во взгляде напряжение.
- Тогда всё. Иди.
И, после паузы, вдогонку, чуть смущённое:
- Хорошего вечера.
Он продолжил, когда Вадим уже успел подняться по пологому склону и быстро зашагать по дороге:
- Я останусь сейчас. Ренат, сменишь меня в полночь. Будешь следить за порядком на базе – если увидишь что-либо странное, сообщай. Серёжа, ты в полдень отпустишь Вадю.
- И долго нам так придётся? Нам послезавтра выступать с докладом, если ты не забыл…
Павел никак не отреагировал на это замечание, кинул взгляд на озеро, нахмурился:
- Защита тонка. Ещё немного – портал будет открыт.
- А сейчас мы разве ничего не можем сделать?
- Нет. Энергия последней жертвы, того старика, судя по всему, скоро сюда доберётся. Думаю, что это вопрос буквально нескольких часов… Пожалуй, я завтра снова съезжу к Герману Васильевичу. Задам ему ещё пару вопросов. Он обещал помочь, чем сумеет.
Сергей скептически хмыкнул:
- Чем?
Но Павел не удостоил его ответом.
* * *
Естественно, никакие ссадины не смогли остановить Вику – она, обклеенная пластырями, отважно переменила шортики на короткую юбчонку и, хромая, отправилась на дискотеку. Шура переоделась тоже: в воздушную белую блузку с голубыми волнами рисунка, в блёкло-голубую плиссированную юбку. Валя, влезая в воинственное мини, хихикнула:
- Шурка, ну хоть раз в жизни оставь свои комплексы! Так ты никогда никого не сразишь наповал!
- Чтоб сразить наповал, существуют атаки, - вежливо заметила Шура.
И, подумав, добавила:
- Знаешь… мне кажется, таким девушкам, как ты… ну, или как я… не стоит нарочито апеллировать, эм, к низменным человеческим инстинктам… Женщина должна ощущать себя истинной леди! В ней должны быть шарм, грация, тайна…
Валя рассмеялась:
- Выкинь из головы раз и навсегда! Вечное жизненное кредо всех синих чулков!
Шура вздохнула, глядя в зеркало, и поправила белый рукав блузки:
- Ладно… Как бы там ни было, я сегодня хочу просто потанцевать. Там же в основном окажутся те, кто приехал на конференцию. Так что танцы, скорее всего, будут в стиле глубокого ретро.
- Я надеюсь, не вальсы времён Первой мировой?! – всерьёз испугалась Кролег. – Я этого не переживу! Я ужасно танцую вальс!
Вальсов, конечно, не было. Диджей остановился на музыке восьмидесятых и девяностых; компоновал гармонично, профессионально. Было много медленных танцев, были просто спокойные мелодии – под одну такую вышла в центр зала пожилая пара профессиональных танцоров, и это было едва ли не самым ярким впечатлением от собственно вечера.
Именно когда Шура, не отрывая глаз, следила за их плавным скольжением по залу – среди лёгкого разлитого полусвета, среди танцующих пар, среди группок людей, толкущихся, как мошки, по углам – над её ухом прозвучало желанное и нежное:
- И снова привет.
Она обернулась – и зачем-то залилась краской:
- Привет…
Он был в серых брюках, в светло-жёлтой рубашке; белые часы на руке светились в ультрафиолете дискотечных огней. И Шуре казалось, что прошли долгие месяцы с момента их последней встречи – хотя они расстались всего полтора часа назад, разойдясь в столовой к разным столикам. А до этого целых три провели, гуляя вдоль извилистой реки севернее санатория. Зашли в лекторий, вдвоём полюбовались на слепо впечатанное в программу: «…лектор - С.Г. Ланаев; …лектор – В.Е. Давыдов; …лектор - И.Б. Клер». Посидели на перевёрнутой лодке у самой воды, поговорили, кажется, обо всём на свете. Там, на берегу, он обнял её за плечи; прощаясь у столовой, коснулся губами щеки. И вот теперь – пришёл на танцы. Именно потому, что знал твёрдо: она придёт тоже... Сердце вскарабкалось в самое горло и уселось там, колотясь.
- Хочешь, пойдём сперва в бар, чего-нибудь выпьем?
Шура согласилась. Бар был рядом; сквозь распахнутые двери хорошо виден был танцпол. Кролег, сверкая лифчиком в ультрафиолете (ох уж эта Кролег!), обнимала Тёму; Тёма раскачивал её из стороны в сторону, шептал что-то на ухо, и Кролег смеялась. Господи, какое счастье, что этого не видит Лёша… Вика отважно танцевала с каким-то усатым лысым интеллигентом – на его вспотевшем широком лице застыло выражение нежданного счастья. Валя затерялась в толпе колеблющихся тел – зато на пару минут выплыла Наташка в зелёном платьице с соблазнительной шнуровкой на груди. Наташка танцевала с рыжим Валентином; он не спускал с неё восхищённых глаз. Они пока держались на почтительном расстоянии, смущённо поддерживая друг друга за локотки, но Шура видела: первый же удачный медляк – и они сольются, составив идеальный инь и янь – Наташка с объёмной грудью и Валя с объёмной талией.
…Что может ждать её саму?..
Она понимала. Но сдерживала мысли: сердце от каждой, даже самой малейшей, неудержимо рвалось сделать последнее усилие – и выскочить вон из горла.
- Шура…
Они сидели за столиком, на кожаном диване; Вадим угощал её красным вином. Она отставила бокал, едва пригубив после первого тоста – голова кружилась и без того.
- Шура, я хотел сказать… Знаешь, я ещё тогда, в бассейне, обратил на тебя внимание. И я… очень рад, что познакомился с тобой. Ты… очень красивая, и… в самом деле незаурядная девушка.
- Вадим… Я тоже рада, что познакомилась с тобой.
Он улыбнулся:
- Мне приятно это слышать. Пожалуй… мне ещё никогда не было настолько приятно слышать эти слова.
Она отвела взгляд: врёт, конечно же. Но это уже ничего не изменит.
В дверном проёме мелькнула Валентина: вихляясь в такт песни, висела на шее у Эдика. Вот это да… Неожиданный поворот.
Она осторожно взяла бокал за ножку, отпила ещё вина. Рука заметно дрожала. Даже забавно, что всё именно так, до оскомины пошло – дом отдыха, голубоглазый незнакомец, внезапно вспыхнувший в груди огонь, красное вино – а сейчас вот будет медленный танец…
Но всё же, сознайся – с новым глотком вина влилось в кровь – то, что происходит сейчас – происходит первый и единственный раз на планете за всю историю бытия. Потому что это твоя, именно твоя первая взрослая любовь. И это именно у тебя бьётся сейчас в горле сердце, у тебя дрожат руки и потеют ладони. И именно тебе хочется как можно скорее обнять его широкие плечи, прижаться к его груди и на мгновение закрыть глаза… Чтобы навсегда, на всю жизнь запомнить этот миг, в котором не было больше ничего, кроме огромной, во Вселенную величиной, искренней, горячей любви.
Разноцветные лампы дискотеки вдруг мигнули и стыдливо опустили взгляд; пространство зала разделили плавные лучи. Зазвучал медляк – «Леди в красном» - и породил реакцию: атомы танцующих слиплись в молекулы, стали покачиваться на волнах мелодии.
Вадим поднялся с дивана, со смущённой улыбкой протянул ей руку:
- Пойдём?
Ответ не требовался. Они вошли в зал и, обнявшись, поплыли, растворяясь в общем броуновском движении. Шура легко поймала такт; и в синхронном покачивании тел они тихо закружились на месте, незаметно и неизбежно прижимаясь друг к другу всё откровеннее, всё сильнее. Шура чувствовала, как на каждом вдохе воздух, наполняя лёгкие, касается изнутри горячих ладоней, лежащих у неё на спине, как даже от самого маленького шажка соприкасаются их ноги, заставляя вновь и вновь пробегать где-то глубоко в животе ящерку непознанного ещё чувства. Вадим молчал, и она молчала тоже, прижимаясь щекою к его щеке.
И – к счастью своему – не видела, как, скрывшись за спинами танцующих, Ирка Капустина обнималась с Артёмом. Как, потеряв всякий стыд, Валентина прижималась к Ренату; как, взявшись неизвестно откуда, пригласил и нежно повёл в танце травмированную Вику сердцеед Сергей – и каким взглядом, остановившись в дверях, смотрел на всё это великолепие сквозь круглые стёкла очков вошедший Игорь Борисович.
* * *
Где-то позади, вырываясь в открытую дверь, глухо бухали ритмы дискотеки. Игорь стоял на балконе второго этажа – в самом дальнем углу, в полной темноте; склоняясь, быстро крутил в пальцах что-то мелкое, крайне важное. На балкон то и дело выходили люди – покурить, поговорить, поцеловаться – его нисколько не смущало. Лишь раз он поднял голову и отвлёкся: когда вышла очередная пара. Девушка в короткой юбке зябко поёжилась от вечернего холода; мужчина, положив локти на перила; сразу же закурил.
- Слушай… Не моё дело, конечно, тебя воспитывать, но уж лучше это скажу я, честно. Ты красивая, умная, яркая. И такой славной девчушке, как ты, надо вести себя хотя бы чуточку скромнее. Уж поверь. Ну, нельзя же так явно давать понять мужчине, чего ты хочешь… В лучшем случае у мужика возникнет ощущение, что его собираются использовать. А в худшем, извини, он примет тебя за дешёвую проститутку.
Злой тонкий голосок, дрожащий от обиды, перебил его:
- Хамло!
Раздался звук пощёчины; вслед за ним – удаляющийся дробный стук каблуков. Мужчина усмехнулся; длинно затянувшись, задавил красного светляка сигареты о железные перила и кинул вниз остывающий труп.
Пикнул сигнал. Человек поднял руку, взглянул на часы – их экран светился, выхватывая из темноты прямой нос, зажигая крохотные оранжевые блики в тёмных глазах. Оглянувшись и не заметив укрытого темнотой Клера, нажал на кнопку:
- Да.
- Феникс, что у тебя? – глухо, искажённо донеслось из часов.
- Чисто. Дельфин на месте. Койот подошёл только что.
- Так… Ладно. Хорошо. Двигайся к третьему корпусу.
- Понял, есть.
Экран потух – сеанс связи завершился. Мужчина развернулся и покинул балкон – и спустя пару минут вышел из корпуса. Игорь незаметно направил на него зажатое в ладони устройство – и, не удержавшись, побежал с балкона внутрь здания – туда, к сотрясающим стены звукам дискотеки.
* * *
От бесконечного грохота у Шуры уже начала болеть голова: шутка ли, больше часа её атаковали сумасшедшие басы. Дождавшись спасительного бальзама – плавной, ласковой песни Джорджа Майкла – вздохнула в ухо Вадима:
- Слушай, я устала… Голова трещит. Хорошо бы на свежий воздух…
Он ответил не сразу:
- Ладно...
Помолчал немного – и, крепко прижав Шуру к себе, произнёс, согревая дыханием:
- Слушай, я… Вообще-то, я… Не договорил тогда, в начале вечера. Я сказал, что рад был познакомиться с тобой. Это правда. Но мне… хотелось бы узнать тебя ближе.
Она подняла вспыхнувшее лицо:
- Вадим… Мне… в общем, тоже…
Ей показалось, что он даже слегка растерялся.
- Шура… ты, наверное, не вполне понимаешь, о чём я…
- Нет, я понимаю…
Он долго смотрел ей в глаза в полумраке дискотеки – как будто это не она, а он готов был доверить ей самое сокровенное, самое глубинное, и всё не решался. Сжалившись над ними, застыло время, и всё длился медленный танец. И Вадим, опустив веки, стал осторожно сокращать расстояние между своими губами и робко приоткрытыми губами Шуры. В первый миг было прохладно и мокро, потом – глубоко, требовательно, горячо. Она обвила его обеими руками, перестала слышать музыку, перестала ощущать и мир вокруг, и даже безумный ритм собственного сердца. Вадим, обхватив её всю – так, что локоть прижимался к её бедру – целовал уверенно и страстно, и Шура против воли проваливалась в сладкую ватную пелену. Вадим ласкал языком её неумелый, испуганно приподнятый язычок, щёки, нёбо – и даже неопытная Шура понимала, какое явное желание выражают эти нежные, глубоко проникающие влажные движения.
Она не думала о том, что сейчас, быть может, на неё смотрит кто-то из девчонок. Она не хотела ничего слышать, видеть, помнить и понимать – кроме того, что хочет быть с Вадимом. Должно быть, так же сильно и неизбежно, как этого хочет он. И потому, когда закончился танец, и дискотека снова запрыгала, ведомая модным ритмом, они ещё несколько мгновений стояли в центре зала, обнявшись, глядя друг на друга, погребенные под обломками прежней картины мира, рухнувшей после их поцелуя.
- Шура, - незнакомым, изменившимся голосом произнёс Вадим. – Пойдём отсюда. Я должен кое-что тебе сказать.
Она последовала за ним, спустилась по тропе на берег небольшого озера; басы дискотеки упруго падали вслед, скользили по тёмной воде, достигая противоположного берега. У самой воды, где уже начинал влажнеть песок, Вадим обернулся к ней и крепко, до боли, сжал ладонями белеющие в темноте плечики.
- Шура… Всё зашло слишком далеко. Клянусь, я не думал, что способен так сильно влюбиться. Да, я хочу, чтобы сегодня ты осталась со мной. Чтобы мы были вместе. Но…
Она глотнула, раскрыла губы. Но он сильнее сжал её плечи:
- Стой! Я ещё не договорил. Ты слишком юная, ты… Тебе нужна настоящая любовь. Которую я не смогу тебе дать. Понимаешь ты это? Лучше прогони меня сейчас, пока ещё не поздно. Прости… Я поступал так не раз… Но ты слишком молода, ты едва ли понимаешь, что всё не всерьёз!.. Я не хотел бы тебя обманывать, родная. Рыбка моя… Прости! Я совсем не тот, кем тебе кажусь.
Он вздохнул и резко отпустил её плечи. Шура кинулась вперёд, неистово обняла его:
- Прекрати!.. Любимый… Я знаю!.. С самого начала… Но я… я хочу, чтобы… - она поборола стыд и торопливо, тихо произнесла:
- …моим первым мужчиной стал ты.
Он закрыл глаза, качнул головой. Отстранил её, отвернулся:
- Боже мой… Я… почти всё тебе сказал, Шура. Почти всё. Не сказал главного. Я вижу, ты отвечаешь за свои поступки... Я откроюсь тебе. А ты решай.
Он резко выдохнул и повернулся к ней:
- Дело в том, Шура, что я не человек.
Повисла пауза. И в тишине Вадим, сжав кулак, медленно поднял согнутую в локте левую руку. Ещё миг – и пальцы правой коснулись бы экрана электронных часов – но Шура мертвой хваткой вцепилась в его запястье:
- Не смей!! Мне наплевать на то, кто ты, слышишь?! Я знать этого не хочу, видеть не желаю, я… Я имею право решать, и я решаю!.. Вадим!.. Я люблю тебя!..
…………………………………………………………………………………………………..
…Дискотека давно закончилась, когда Шура, втянув голову в плечи, обняв себя обеими руками в глупой попытке спастись от ночного холода, торопливо шла из четвёртого корпуса во второй. И уже не то что не испугалась - даже не особенно удивилась, услышав из темноты усталый, встревоженный голос:
- Шура!.. Как хорошо, что я тебя встретил… Прости, можно тебя на пару минут? Думаю, нам надо поговорить.
* * *
Шура вернулась в номер молчаливая и повзрослевшая, прикрыла за собой дверь. Девчонки, взбудораженные и вместе с тем уставшие, готовились ко сну, но как-то вяло. Мрачная Валя сидела у окна, отвернувшись, Кролег, держа в ладонях розовый телефон, задумчиво набирала смс-ку. Серьёзная и бледная Вика, плоско и обессилено лежащая на кровати, приподняла голову:
- Шурик! Ну, наконец-то!.. Слава Богу, все в сборе… Теперь я расскажу!
Шура без сил опустилась на краешек соседней кровати, тихо выдохнула:
- Боже мой… Что ещё стряслось?
Вика улыбнулась – почти привычно, бесшабашно, - подарила ласковый дружеский взгляд из-под светлых бровей:
- Пока ничего страшного. Но я решила, что вам необходимо это знать. В общем… - она глубоко вздохнула, села, взялась рукой за здоровую коленку, - короче, все видели, как я днём навернулась, когда играли?
- Ну да…
- Ничего странного не заметили?
- Ты не навернулась. Ты отлетела, потому что он толкнул тебя, - сказала Наташа. – И, судя по всему, сделал это нарочно.
Вика помотала золотистой головой:
- Он меня не толкал. В том-то всё и дело.
Шура смотрела на Вику, удивляясь тому, как молниеносно всегда происходит в ней перемена: не оставляя и следа от смешливой дурашки, вдруг вселяется в хрупкое девичье тело серьёзный и взрослый воин, борец со злом.
- Как это не толкал? – поразилась Кролег.
- Мы одновременно прыгнули за мячом и столкнулись в воздухе. Поскольку он сильнее и выше ростом, он и вылетел выше – и я вместо мяча звезданула ему по руке. Поскольку я занималась когда-то баскетболом – не поскупилась. Ну вот… И меня… В общем, меня, если говорить прямо, долбануло током – а затем отбросило на этот сраный корень.
- Часы, - не удержавшись, беззвучно произнесла Шура.
- Как ты догадалась?!
- Я видела… Продолжай.
- Павел носит наручные часы. И точно такие же носят все его товарищи. Понимаете, подпрыгнув, я заехала кулаком прямо по стеклу этих дурацких часов. А дальше что было, повторять не буду.
- Господи, - произнесла Валя. – Ты хочешь сказать, что эти часы на самом деле – оружие?
- Не имею понятия, что это. Но Шурка была права, когда – помните? – сказала, что от этих парней надо держаться подальше. У меня жуткое ощущение от них. Ощущение, что они на самом деле…
- Демоны, - разлепив сухие губы, подсказала Шура.
- Твою мать, - упавшим голосом сказала Валя. – И что теперь?
- Не знаю, девочки.
- Да? – в наступившей тишине вдруг усомнилась Кролег. – А я вот что-то не упомню, чтобы демоны так быстро раскаивались в содеянном и кидались заглаживать свою вину.
- Вика, а ведь верно, - подхватила Наташа. – Он же понял, что произошло. И сразу бросился к тебе. И на руках носил, и на коленях перед тобой ползал – в буквальном смысле слова.
Вика кивнула – но словно бы нехотя:
- Откровенно говоря, я сама так считаю. Вернее, считала. Точнее… Словом, я в самом деле не представляю, что и думать. Там ведь ещё были эти… Игорь со товарищи. Вполне возможно, он ползал перед ними, а вовсе не передо мной. Устраивал спектакль.
- Ну, не знаю, - пожала плечами Кролег. – Может, они как раз таки не враги, а друзья? Может, они просто секретные агенты с каким-нибудь там… сверхоружием двадцать первого века?
- Сегодня ночью… - сипло и страшно сказала Шура, откашлялась и повторила:
- Сегодня ночью на территории комплекса произойдёт новое убийство. Оно необходимо тёмным силам, чтобы открыть портал. Последним должен был стать тот старик. Но тёмная энергия преступления не достигла цели. Дух старика, заряженный злобой, изловили. Будет новая жертва. Именно здесь, именно сегодня ночью, именно на полной луне. И есть веские основания полагать, что убийство совершит кто-то из этих четверых. Павел, Вадим, Сергей или Ренат.
Они молчали значительно дольше, чем ожидали сами, не решаясь издать ни звука.
- Кто тебе это сказал? – наконец тихо спросила Кролег.
- Профессиональный охотник за привидениями, профессор кафедры аномальных явлений и паранормальной активности. Игорь Борисович Клер.
* * *
Медленно меняя цвет неба с чёрного на хмуро-серое, лезло со стороны озера новое утро. В приоткрытую форточку ледяной струйкой подтекал сырой ветер. Деревья шуршали ветками, шамкали, бранились за окном, будто старухи в очереди. Шура лежала с открытыми глазами головой к окну. Она так и не смогла уснуть в эту ночь. Снова и снова, как склеенная в круг киноплёнка, проходили сквозь сердце те минуты, что она пережила на излёте ушедшего вечера. Минуты, которых не хватало даже для того, чтобы сложить из них часы; минуты, которые она будет помнить всю жизнь. Они уже сейчас, дробясь на отдельные части, мучили её так осязаемо, так ярко, что Шуре казалось: время застыло, и ей никогда не вырваться теперь из этого склеенного круга. Она помнила – ярчайше, всеобъемлюще – каждый поцелуй, каждый вздох, каждое движение, каждое ощущение, каждую мысль. И как будто бы всё, произошедшее с ней накануне, было правильно, было логически выверено и неизбежно – но ночной разговор с Игорем Борисовичем на дорожке между двумя корпусами разорвал в клочья и уничтожил нежность, наполнявшую сердце. И теперь – как всегда случается после самых больших ошибок – наконец пробился росток осознания, что она ни в коем случае не должна была поступать так, как поступила. Это осознание всегда оказывалось тем больнее, чем непоправимее была ошибка. Поэтому сейчас, под утро, Шура лишь моргала в полумраке сухими воспалёнными глазами, ощущая нудную ноющую боль в разорванной душе. Она даже рисовала себе, и в красках, как выглядит эта разорванная душа. Точно так же, как разорванная плёнка внутри её тела. Окровавленные бесполезные лоскутки, вот и всё.
Если бы Клер подошёл к ней раньше! Днём… После волейбола… Или даже перед дискотекой… Но он ещё не был до конца уверен сам. Возился с новым прибором. А потом… было уже слишком поздно.
…Но разве это что-то бы изменило?
Проснулась Наташка, вышла курить в коридор. Зашевелились Кролег и Валя, открыла глаза Вика. Приближалось время завтрака. И они с замиранием сердца ждали, что услышат в столовой – несмотря на то, что снова дежурили по очереди всю ночь, ничего как будто бы не произошло. Индикаторы молчали, и на территории базы было тихо и пусто.
Но завтрак прошёл, как проходил всегда. Разве только стол, где обычно сидели Вадим с Сергеем, сегодня отчего-то безнадёжно пустовал. И Шура лишь усилием воли удержала обжигающие слёзы.
- Странно, - вертя головой по сторонам, негромко констатировала Кролег. – Как будто всё в порядке. Шурка, а где квартируют эти твои… охотники за привидениями? Уж они наверное знают, было тут что-то ночью или нет!
- Да, и я бы ещё потрясла их на тему, где, собственно, портал, - еле слышно, но очень строго произнесла Вика.
- Очевидно, где-то западнее базы, - тихо ответила Шура. – Во всяком случае, призрак, которого они изловили, направлялся в ту сторону. Я не спрашивала, правда. Я предположила, сопоставив кое-какие известные мне факты.
- Так спроси, - вступила Наташа.
Шуру опередила Валя: энергично помотала головой, возразила:
- Нельзя! Им же в голову не приходит, что мы – МЫ! – то же самое здесь забыли, что и они. Это ж крутые перцы, что ты! Они чисто из жалости предупредили, чтоб мы не знались с Павлушей и его компанией. А если мы спросим, кхм, не подскажете ли, а где тут ближайший тёмный портал? – сама представь, какая фигня выйдет. И не выясним ничего, и себя под удар подставим.
- Ах ты, блин… Ну да…
- Значит, западнее… - задумчиво произнесла Кролег, накручивая на палец прядь золотисто-русых волос. – Девчонки, а ведь вчера вечером мы договорились с Тёмой, что к двум пойдём жарить шашлыки – туда, к Серебристому озеру… Это же как раз по западной дороге! Если я, конечно, не путаю стороны света, как обычно…
- На сей раз не путаешь, - взросло заверила Наташа. Чуть-чуть помолчав, сказала:
– Капуста, меня вчера Валентин пригласил тоже. В то же время, туда же. Вероятно, это шанс.
Вика помотала головой:
- Вы забываете, что Игорь прояснил для себя всю картину только ближе к полуночи. Поэтому, скорее всего, ребята вежливо откажут вам под каким-нибудь предлогом.
- О’кей, откажут – пойдём туда в назначенное время сами, - хлёстко заявила Валя, ударяя по белой скатерти ребром ладони. – И пусть только попробуют… Должен же кто-то остановить этих уродов!.. В конце-то концов!
- Прояснить-то прояснил, - хмыкнула Кролег, - но ведь похоже на то, что ночью здесь и впрямь не произошло ничего сверхъестественного. Слава Богу.
Шура всё ждала – отчаянно, слепо ждала, чтобы открылась дверь, и в столовую вошёл Вадим. Такой привычный и родной, такой близкий, любимый Вадим в синих джинсах и голубом спортивном свитере с капюшоном. Чтобы поздоровался с нею, чтобы улыбнулся ей, чтобы… Хоть на мгновение заставил её вновь поверить в то, что Игорь Борисович ошибся. И что на самом деле…
Но приборы за столиком у окна так и остались нетронутыми. Вадим не пришёл.
И она, под каким-то идиотским предлогом отделившись от девчонок, забежала в аппендикс коридора на первом этаже, повернулась лицом к тощей мохнатой пальме, закрылась руками и горько, больно зарыдала, понемногу опускаясь на корточки, сжимаясь в жалкий угловатый комок.
- Деточка! Не надо плакать, деточка. Не надо плакать… - скрипуче и ласково раздалось над нею, погладило по волосам тёплым лучом солнца. Шура вздрогнула, повернулась через плечо: к ней наклонялся незнакомый ветхий старичок с жёлтой кожей в коричневых пятнышках, с седой подстриженной бородкой. Шура махнула рукой и размеренно, чётко произнесла – будто давала показания на суде:
- Да я просто отдалась парню. А он оказался негодяем. Самое обычное дело…
- Это может быть и не так, - вдруг возразил старичок, наклоняясь ниже.
- Да нет, - обречённо мотнула головой Шура. – Так.
- А ты всё-таки не плачь. Не плачь, звёздочка... Ты вот что… Как увидишь, что ему нужна твоя помощь – помоги сразу, не раздумывай ни минуты. Вот только тогда и увидишь, что на самом деле за человек перед тобою. Он не ждёт от тебя добра. А ты ему – добро. Вот тогда и увидишь. Запомнила, звёздочка? Ну, не плачь, не плачь. Вытри слёзки. Не унывай.
И он быстро пошаркал по коридору прочь; из старого пиджака торчала, как хвостик, серая нитка. Шура, удивлённо посмотрев ему вслед, вдруг вспомнила: ну да… Это же отец одной из официанток. Вроде бы он немного не в себе, странный – а может, официантка просто упомянула как-то, что не может найти с ним общий язык, не понимает его… Немудрено! Он ходил в столовую каждый день и аккуратно ел, забившись в дальний уголок. Вроде бы даже работал где-то неподалёку – то ли сидел на вахте у северных ворот, то ли обитал где-то там дальше, по дороге…
Её поразило, как он назвал её: звёздочка. Не в самом слове было дело: в интонации. Он сказал так, будто знал, кто она на самом деле. И потом ещё повторил.
«Он не ждёт от тебя добра. А ты ему – добро…»
Да зло причинять, вроде бы, и не собиралась.
Странный совет. Странный человечек…
* * *
- Вообще ничего не понимаю, - Игорь протёр очки и водрузил их обратно на нос.
- Может быть, ты ошибся? – подняв рыжие полосочки бровей, спросил Валентин.
- Да, - подхватил Артём, - лоханулся, налажал, просчитался, и как там это ещё называется…
- Может, они вовсе раздумали открывать портал? – размеренно предположил Эдик.
- Раздумали?! – возмутился Игорь. – Ты в своём уме?
- Но портал откроют не эти, которые здесь поселились, - уточнил Эдик. – Я правильно тебя понял?
- Вероятнее всего, да… Эти выполняют грязную работу, видимо.
- А с виду такие умные! – заметил Артём. – Игорь, как-то мне слабо верится, что они тупые киллеры.
- Посмотрим…
- Ты это уже третий день подряд говоришь!
Игорь помахал рукой, указав в сторону шкафа:
- Я собрал за это время фактически с нуля четыре реактора. Тебе мало?
- Много! Но из них ни один не пристрелян, - возразил Артём. – Нельзя же пребывать в такой самонадеянной уверенности, что ты не налажал с частотой. Или вообще с полярностью!
- Тё-ё-ма! – почти беззлобно выдохнул Игорь. – У тебя же ещё будет пистолет.
- Рассчитанный на рядовую аномалию не выше пятого класса?.. Да все сущности в этом портале обосрутся со смеху!
- Тёма, кончай, - поморщился Эдик. – Достал уже. Дело-то нешуточное.
Тёма изобразил на лице дурацкую улыбку, подтянув губы к самому носу; поднял руку лодочкой, как первоклашка:
- А можно, пока большой брат думает, мы пойдём и тихо в песочек поиграем? С соседскими девочками?
- Я бы на вашем месте не стал так рисковать, - строго сказал Игорь. – Да, ночью убийства по какой-то причине не произошло. И слава Богу. Может быть, их кто-то спугнул. Но… я склонен полагать, что портал всё же откроется. Буквально в ближайшие часы. Тёма, если ты плохо представляешь себе, что это такое, я тебе сейчас напомню. Из него хлынет не только эктоплазма и всевозможные призраки, но и существа, состоящие из плотной материи, начинённые при этом нечеловеческой злобой и огромной разрушительной силой. Они сравняют с землёй всё на несколько километров вокруг. Вытрясти из них, так сказать, душу и упрятать в ловушку можно – но оболочки – монстры, големы, гомункулы и так далее – распрекрасно останутся жить сами по себе. Они попросту нас уничтожат. Остановить их не будет практически никакой возможности – даже если мы успеем обнаружить и накрыть излучением только-только открывающийся портал, они его порвут, как полиэтиленовую плёнку. И вся нечисть беспрепятственно разлетится на все четыре стороны.
- Может, лучше вообще туда не соваться?! – округлив глаза, вскрикнул Тёма. – Завернуться в простыню и тихо ползти на кладбище?
- Нет, резон найти этот портал и попытаться закрыть его всё же есть, - веско возразил Игорь. – Потому что гипотетически есть процентов пять-шесть вероятности, что усовершенствованные бластеры смогут помешать планам всех этих потусторонних гадов. Вероятность крайне низка, но и ею нельзя пренебрегать. В конце концов… Парни, мы не раз ориентировались по ситуации. Я думаю, сориентируемся и здесь в случае чего.
* * *
Хотя противный скользкий дождик, который накрапывал с самого утра, перестал лишь к обеду, Кролег и Наташа, легко перекусив, около половины первого убежали с Тёмой и Валентином на дальнее озеро жарить шашлыки. Валя исчезла в неизвестном направлении, никому ничего не сказав, Вика ушла в номер. Шуре поручили половчее расспросить профессора Клера – так, чтобы он выдал максимум информации и при этом не заподозрил, что девочки тоже ищут место предполагаемого открытия портала.
- Вот же погодка, - поздоровавшись с Кролегом, тряхнул головой Тёма с большим рюкзаком за плечами, в щегольской кожаной куртке, надетой почему-то поверх мешковатого коричневого комбинезона. Валентин, облачённый в такой же дурацкий комбинезон, только серый, тоже тащил необъятный рюкзак, из которого, поблёскивая даже под облачным небом, выглядывали ручки шампуров.
- Ништяяяяк, - бодро отмахнулась Кролег и засмеялась. – А долго нам топать?
- Ну, полчаса где-то. Но красотища там… Даже при такой погоде! Иришка, я обещаю!
Наташа в бежевой кепке энергично махнула рукой:
- Ну, пошли тогда!
Они шагали по просёлочной дороге, пели, шутили, громко говорили, громко смеялись – но Кролега отчего-то не покидало чувство, будто их веселье ненастоящее, искусственное. Вокруг стояла тишина: не пели птицы, не кричали в дальней деревне петухи. Даже самые тонкие ветки деревьев – и те не качались. Но природа не дремала, она именно замерла. И Кролегу чудилось, что от ужаса. Она боялась поделиться своими наблюдениями с Наташкой; впрочем, судя по хмурому Наташкиному лицу, ей тоже было не очень-то по себе.
Они вышли на берег большого озера – на взгорке стояла потемневшая от дождей и времени беседка с грязными лавками и бугристым испачканным столом, кругом торчали, поджав кривые ржавые ножки, брошенные мангалы, валялись пакеты, мусор, растащенный из них воронами.
- Вот же… руки бы повыдёргивал! - сердито покачал головой Валентин, и Наташа полностью его поддержала:
- Не люди, а свиньи…
- Ладно, - скидывая рюкзак прямо на влажную траву, преувеличенно бодро сказал Артём. – Зато мы с вами всё сделаем аккуратно и правильно.
Он развязал рюкзак, вытащил мясо и перевязанный шпагатом мангал. Валентин выложил на заботливо подстеленный пакет уголь и жидкость для розжига, девочки затеяли концептуальный спор, как лучше будет расположить подстилки и скатерти. Но внезапно все четверо застыли – за дальними кустами послышался отчётливый хруст веток, шаги – и на поляну к огромному удивлению всех четверых торопливой, нервной походкой вышел Сергей. Белые волосы его слегка вились от влаги, и довольно странно смотрелись здесь, в лесу, отутюженные светлые брюки. Серые глаза, скрытые за стёклами очков, смотрели холодно и решительно, и острые черты лица стали как будто бы ещё острее – так, что о них можно было порезаться взглядом. Чёрная куртка была расстёгнута, открывая грудь и сиреневый ворот водолазки.
- Ребята, привет! Послушайте меня, пожалуйста… Немедленно собирайте вещи и уходите отсюда. Здесь вам оставаться нельзя.
- С чего бы это вдруг? – возмутился Артём, слегка откидываясь назад.
- Уходите, - строже и резче повторил Сергей, - и немедленно возвращайтесь в санаторий! Здесь небезопасно!
- А в чём, собственно, дело? – поднявшись с корточек, подошёл поближе Валентин. – Разве это частные владения?
- Народ, я серьёзно. Вам грозит смертельная опасность. Вы должны бежать отсюда как можно быстрее, - Сергей от волнения повысил голос, и Кролег явственно увидела, как вздрогнули его тонкие ноздри. – Ребята, я не шучу!
Артём и Валя переглянулись – и девочки охнули, когда в грудь Сергея разом уставились два коротких пистолетных ствола.
- Вот и мы тоже не шутим, - зло процедил Артём, поднимая руку с пистолетом на уровень лица Сергея. – Ни с места!.. Отвечай, урод! Что вы тут затеяли?! Говори! Ну, живо! Или разнесём тебя на атомы!
- Ира, - очень страшно – оттого, что по имени – позвала Наташа. Кролег обернулась; хвостик светлых волос заскользил по ветровке. Наташа стояла рядом, и правая рука её, отведённая назад, сжимала что-то маленькое, продолговатое – жезл для перевоплощения. Кролег хотела вскрикнуть: почему? Разве надо? Но тут заметила, как ярко, как ужасно ярко светится в дымке пасмурного дня глупая пластмассовая розочка, вдетая в ухо Наташи.
В тот же миг со стороны, где неподвижно стоял Сергей, донёсся голос, чудовищно искажённый невидимой рацией:
- Койот, это Дельфин! Всё кончено! Труп женщины в бассейне! Койот, приём, слышишь меня? Ах, чёрт!.. – шум, треск и обрыв связи.
Секунда страшной тишины – и они закричали. Все пятеро, разом, одновременно.
- Лунная призма, перевоплоти!.. – Ира;
- Планета Юпитер, дай мне силу!.. – Наташа;
- Ястреб, приём! – Сергей;
- А-а-а! – Валентин и
- Мамочки!!! – Артём.
Воды озера, словно чудовищное стекло, треснули, разломились посередине, встали вертикально – и из открывшейся бездны хлынули фонтаном вверх и в стороны потоки дымных чёрных струй.
* * *
Эдик и Игорь в полной экипировке – в комбинезонах, с реакторами на спине, с протонными бластерами наперевес, бежали по территории базы. Из спортивного комплекса, притулившегося к главному, доносился шум; счётчик зашкаливал, определяя потустороннюю энергию сильнейшей мощности. Пробегая мимо одноэтажного корпуса, они разом заметили ненормально яркие отблески в окнах этажа; спустя мгновение из здания с криком стали выбегать люди. Эдик молча махнул рукой, дёрнул головой в сторону корпуса, Игорь энергично кивнул – и они разделились.
Вспышка активности явно произошла где-то в крыле; взлетев по каменным ступеням и дёрнув дверь на себя, Эдик влетел в корпус, пронёсся по коридору – но коридор был чист. Быстро развернувшись, побежал в другое крыло, по дороге ударяя ногой в грубом армейском ботинке в каждую дверь. Успел пробежать лишь несколько метров – как линолеум впереди вспучился волной – и тут же ухнул вниз. Эдик упал, как жук, на спинку – реактор здорово двинул его по рёбрам. Перевернувшись, выстрелил наугад – попал в омерзительную, клыкастую кабанью морду. Раздался визг, обиженное хрюканье, и голова исчезла – но лишь затем, чтобы спустя мгновение полыхнуть огненным снопом с чёрным пятачком и глазницами.
- Тьфу, тварь! – выругался Эдик, стреляя вновь. – Получай!
Откуда же она вылезла? Маленький корпус, нежилой… Значит, здесь – либо прачечная, либо сушилка! Сбить этого, клыкастого, и скорее – туда. Может быть, удастся залатать эту дыру.
Игорь накануне объяснил популярно: открытие портала – не точечное явление. Тёмная энергия напирает снизу; а здесь, наверху – где тонко, там и рвётся. То есть рядом с большим фонтаном могут быть ещё мелкие прорывы. Судя по всему, так и получилось.
Пинком ноги распахнув дверь в помещение, где вдоль стен стояли стиральные машины, Эдик обомлел: прямо в центре вертелся грязный ствол чёрного дыма, пытаясь вырваться наружу – но его цепко держала у самого пола, не давая даже подпрыгнуть, какая-то девица в красном с голыми ногами. Руки в высоких белых перчатках были направлены на аномалию, и с пальцев текли рыжие огненные струи. Она резко вздёрнула подбородок на грохот двери о стену – и радостно вскрикнула:
- Эдик!.. Стреляй в него! Я держу!
Дважды приглашать не пришлось; Эдик влепил полный заряд прямо в брюхо дымного ствола. Тот дрыгнулся, сжался – и лопнул, и во все стороны полетели огненные брызги. Эдик и девица упали на пол; со стен посыпался кафель, с потолка – штукатурка. Девчонка мигом вскочила на ноги – даром, что была не в спортивной обуви, а в туфельках. Только тут он узнал её: Валя! Которая тёзка Вали… Чёрт побери, она тоже?! И здесь она что – тоже по просьбе директора?..
- Эдик, вставай! Бежим, скорее!
Но он не успел: дверь резко захлопнулась перед носом. Потянуло гарью; дело принимало дурной оборот. Эдик выпалил из бластера в дверь – не помогло, попытался выбить ногами – не вышло.
- Отойди! – хрипло, визгливо скомандовала Валя. Он прижался к стене, невольно отметив про себя, насколько она здесь другая: распущенные чёрные волосы (должно быть, упала заколка – некстати), безумные чёрные глаза на бледном лице. Гигантский, клоунского размера, сиреневый бантик на груди, ультра-короткая юбка… Маскарад, одно слово – но… ё-моё!
- Дух огня, в бой!
Поток пламени сорвался с её рук, тугой плазменной соплёй отлетел в дверь. Она затрещала – но не поддалась.
И вдруг – содрогнулась от ударов снаружи, со стороны коридора. Они даже не успели толком испугаться – как створка упала плашмя, внутрь ворвались дым, пыль, гарь, запах ужаса и смерти. И на этом фоне возникла мужская фигура с пожарным топором в руках. Эдик громко ахнул и вскинул излучатель, но Валя кинулась на ствол:
- Не стреляй!
- Скорее! За мной! На выход! – кидая топор, крикнул мужчина в дверях, и Эдик с запоздалой досадой понял: надо было стрелять! Это же один из тех негодяев!
- Ренат! – Валя рванулась в дверной проём, но Эдик ухватил её за волосы, больно дёрнул:
- Куда, дура! Стоять! Он тебя приведёт!..
- Да вы сейчас сгорите, идиоты! – заорал Ренат. – Бежим!
Эдик отпустил Валентину, вскочил сам. Когда заманивают в ловушку, так – опасаясь за собственную шкуру – не орут. Значит, делишки их с Валей натурально плохи.
Они выскочили из прачечной: Валя на своих дурацких каблуках, Эдик с реактором за плечами, и последним - Ренат. Здание ходило ходуном, с грохотом отламывались и падали вниз куски бетонных плит, бежать было почти невозможно. Спасительная дверь была в двух шагах – лишь пересечь вестибюль, и они на воле. Но попробуй, доберись до неё, когда шатается пол под ногами, в спину пышет жар из коридора, и каким-то даже не шестым, седьмым чувством понимаешь: сейчас рванёт.
Рухнул кусок потолка, и они сиганули, как испуганные олени: Валя налево, Эдик направо. И Валя, ещё не успев приземлиться, получила жестокий толчок в лопатку; упала на засыпанный острыми крошками пол, насмерть разбила голые колени. Услышала грохот, обернулась и увидела, как оседает облачко пыли от ещё одного рухнувшего сверху куска. И как – быстрее и непоправимее – подогнув колени, оседает на пол мужчина в зелёной форме спасателя.
- Ренат!
Куда свалился тот чёртов кусок? На плечо ему? На голову? Убил? Покалечил?
Эдик вернулся на два шага назад, схватил Валентину за руку, дёрнул:
- Бежим! Валя, брось его! Бежим!
Она вырвалась, как обезумевшая кошка – и таким же голосом заорала:
- Пошёл на фиг!! Я его не брошу!!
Эдик остановился. Сколько у них ещё секунд – до взрыва? И что тут можно сделать?! Даже если Ренат просто потерял сознание – как его тут растолкаешь? Оттащить на безопасное расстояние – не успеть! Привести в себя и поднять – нереально!
Гуманнее бросить и бежать. Спасти хотя бы свою жизнь. Чёрт побери, Валя, он не для того оттолкнул тебя, чтобы ты всё-таки погибла, несносная девчонка! Он знал, на что шёл!
- Валя!..
- Иди к чёрту!..
У неё определённо имелась идея. Эдик, прижавшись к стене, тупо смотрел, как быстро упала Валя на свои рассаженные колени, как схватила левую руку Рената и перебросила её вперёд, ладонью к двери. Как задрала ему побелевший от извёстки рукав; стянула со своей руки и отшвырнула прочь белую перчатку с толстой красной оторочкой. И как, придерживая предплечье мужчины левой рукой, яростно ударила голым кулаком по розоватому циферблату его электронных часов.
В потолок пробил тонкий сиреневый луч – и Валю отбросило в сторону, ударило спиной о треснувшую стену. Ренат вздрогнул всем телом, упёрся локтем в пол, потряс головой, застонал, пытаясь приподняться. Валя кинулась к нему:
- Ренат, вставай! Давай, давай, ты сможешь! Держись, Ренат, ну, давай же, надо дойти, надо добежать! Родной мой, хороший, осталось каких-то два шага! Два шага всего, Ренат!
Он довольно быстро встал на колени – а затем поднялся в полный рост. Его тут же шатнуло в сторону – и Валя немедленно ухватила его ослабшую руку, подставила тощие девчоночьи плечи:
- Давай! Мы успеем, Ренат!
Он быстро приходил в себя. Из разваливающегося на глазах корпуса выскочили уже по отдельности – Эдик впереди, за ним Валя, следом Ренат.
- Сейчас рванёт! – обернувшись, заорал Эдик, перекрывая скрипы и стоны дома. – Бежим!
Помчался прочь по выметенной дорожке, мутузя её армейскими ботинками. Валя рванулась тоже; побежал ли Ренат, Эдик не слышал. Земля издала утробный гул, из крыши здания со страшным звуком вырвался язык пламени, и Эдик обречённо подумал: вот ведь фигня, не успели.
Он продолжал бежать по инерции, зная, что взрывная волна сейчас непременно догонит его, собьёт с ног и швырнёт куда попало. Но первым его догнал Валин визг. А вторым – громкий, чёткий, как военная команда, крик:
- Трансформируюсь! Активация!
Перед лицом, закрывая обзор, рухнула с неба дугообразная красная стена, стремительно взяла в кольцо, сжала, придавив руки, впечатав в спину долбаный реактор – и в один миг вознесла на высоту двухэтажного дома – так, что желудок прилип к позвонкам.
Сзади бухнул взрыв.
Волна прокатилась ниже, не задев их. Эдик, хватая воздух ртом, крутил головой – и видел, как в нескольких метрах от него точно так же крутит головой напуганная Валя.
Их обоих, подняв над землёй, бережно сжимал в руках гигантский антропоморфный робот. Голубые линзы неподвижно глядели, поблёскивая на тёмно-синем лице, и за стёклами угадывались силуэты гигантских механических зрачков.
- Ре… - потрясённо пискнула вдали Валя, - РЕНАТ?!
Огромное лицо повернулось к Вале, согласно наклонилась и медленно вернулась в прежнее положение голова в красном шлеме: робот кивнул.
- Господи, - чувствуя, что не хватает ни слов, ни воздуха, выдавил Эдик, вдруг остро ощутив прилипшую к нижней губе крошку извёстки. – Эй, парень… Так ты что ж… на нашей стороне?!
Снова медленный кивок, жужжание зрачков за толстыми стёклами, поскрипывание и постукивание узлов чудовищной машины.
В этот миг донёсся шум справа, из-за красного стального плеча, и Эдика с Валей закачало, словно на аттракционах – робот, переступив на месте, повернулся.
Легко, невесомо, будто карточный домик, оседал спортивно-оздоровительный комплекс; по земле стелился багровый дым. Эдик ужасно вскрикнул и рванулся, забыв, что висит на высоте пяти метров над землёй:
- Игорь!.. Господи! Игорь – там…
* * *
Шура по чистой случайности находилась в вестибюле Главного корпуса, когда из спортивно-оздоровительного комплекса с криком побежали люди. Администратор, её ассистент и два бородатых старика, игравших в шахматы, тут же прильнули к окну. Шура подбежала тоже: за прозрачной стеной комплекса, там, где располагался бассейн, извивалось что-то жуткое, похожее на толстые щупальца. Будто из вод бассейна силилось вылезти морское чудовище.
Но что бы там ни пыталось вылезти, времени у неё мало. Шура бесшумно отступила от окна и спокойно пошла по коридору, ведущему в пристройку; скрывшись за поворотом, побежала со всех ног. На лестнице, ведущей вниз, в раздевалки бассейна, вскинула вверх руку с тонким коротким жезлом:
- Планета Меркурий, дай мне силу!..
Легко вылетела вперёд, перепрыгнула через три ступеньки – и на площадку приземлилась уже в высоких синих сапогах, в короткой бело-синей форме магического воина. Пальцами, затянутыми в белую эластичную ткань, привычно нажала на кнопку серьги – перед глазами материализовался прозрачный голубой экран. Да! Она не ошиблась. В бассейне демон.
Ну, сейчас он получит.
Она погасила экран, пронеслась через женскую раздевалку – и выскочила к чаше бассейна. Вскрикнула от ужаса: в центре, вспенивая воду, шевелились мерзкие щупальца. Серая кожа свисала с них клочьями, истекая желтоватой слизью; бугрилась возле похожих на грязные струпья присосок. Стена справа от Шуры была обильно забрызгана кровью, и в воде, окрашивая её в бурый цвет, качался поверх волн, как резиновая игрушка, изуродованный труп толстой обнажённой женщины. Щупальца чудовища хлестали по воде, извиваясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Она уже сжала кулак, готовясь к атаке – чтобы заклинанием вломить монстру по самые помидоры – как вдруг крайний его отросток погрузился в воду, и ей на миг стала видна дверь мужской раздевалки. И она увидела, что там, в проёме, в такой же напряжённой позе, что и она сама, в привычном голубом свитере и синих джинсах, стоит Вадим.
Они одновременно увидели друг друга. И Вадим, конечно же, не угадал в синеволосом существе с голубым бантом во всю грудь ту Шуру, которую несколько часов назад держал в своих объятиях. Перекрывая шум и плеск, закричал ей, махнув рукой в сторону двери:
- Девочка! Беги отсюда! Скорее!
Бежать отсюда?! Ну, нет!..
Убийство всё же произошло… Кого атаковать? Кто это сделал? Демон-осьминог или… демон Вадим?..
Для первой атаки выбор был очевиден.
- Ледяной дождь, в бой!
Облако бесчисленных острых льдинок накрыло монстра; щупальца дрыгнулись, обмякли – и медленно, не поднимая брызг, погрузились в бассейн. Она знала: ненадолго; и надо будет атаковать ещё и ещё, как только демон вновь покажется над водой.
И только тут, кинув взгляд на противоположный борт, с ужасом поняла, что выдала себя. Вадим узнал её голос. И на его беззвучно шевельнувшихся губах она успела прочесть своё имя – прежде, чем из мужской раздевалки за его спиной выскочил долговязый Игорь в своих круглых очках, в блёкло-синем комбинезоне, с оружием в руках. Вода вновь вспенилась – и ослеплённый яростью монстр, скинув иглы Шуриной атаки, замахнулся щупальцем на борт бассейна.
- Профессор, назад! – закричал Вадим, кидаясь на Клера. Тот выстрелил в щупальце – из ствола пыхнул яркий извивающийся пучок, хлестнул чудовище – и щупальце разлетелось в стороны, как капля от удара о стекло. Вадим схватил Игоря за плечи и сильно толкнул по направлению к раздевалке – профессор, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Из воды молниеносно и остро метнулись два других щупальца; стремительно обвились вокруг запястий Вадима – и, вздёрнув едва ли не под самый потолок, стали разрывать за руки в разные стороны.
- Ледяной дождь, в бой!.. – не помня себя, Шура метнула новый шуршащий шар. Но вместо того, чтобы обмякнуть и отпустить Вадима, чудовище задеревенело – и стало медленно, страшно, как тонущий корабль, уходить под воду.
Шура завизжала, понимая, что второй раз атаковать нельзя: щупальца переломятся и лишь ускорят неизбежный конец. Вскочивший на ноги Игорь кричал через окровавленную чашу бассейна:
- Энергия нестабильна! Сейчас всё взорвётся! Бежим отсюда, скорее!
- Шура, милая, беги! – выпуская из лёгких спасительный воздух, с отчаянием произнёс Вадим.
…Склеенная по кругу вечная киноплёнка никуда не делась. И – остро, по самому сердцу – крутанулась вновь.
Его широкая тёплая ладонь на её обнажённой груди. Мягкие, полные нежности прикосновения, чуткие пальцы. Губы, сжимающие сосок. Грозная мощь океана, покорённая любовью. Безбрежная, бездонная, горячая волна, накрывающая её с головой. И шёпот:
- Шура… Хорошая моя…
…Сердце рванулось, порезавшись об острый край воспоминания. Застывшие щупальца, словно в замедленной съёмке, отвесно уходили в бассейн; распятый в воздухе Вадим вот-вот должен был коснуться воды.
- Игорь Борисович, стреляйте! – не своим голосом закричала Шура.
Но прежде, чем крик полностью покинул грудь, поняла: он не выстрелит. Он не освободит Вадима. Он уверен, что Вадим на самом деле – враг.
«…А ты всё-таки не плачь, звёздочка. Ты как увидишь, что ему нужна твоя помощь – помоги сразу, не раздумывай ни минуты…»
Но Игорь считает, что Вадим – враг.
И не подозревает, что ошибся.
- Беги! – вместо спасительного выстрела крикнул Клер – и, развернувшись, бросился в дверь мужской раздевалки.
И тогда Шура, вытянув белую руку, хрипло и безумно заорала:
- Ледяной дождь!..
Клер упал на пороге. Шура со всех ног кинулась к нему, вырвала из обмякших рук чёрный бластер и, направив конус наконечника в ближнее щупальце, нажала пуск.
Яркий пучок света ослепил её; она не засекла миг, в который луч коснулся монстра. Видела взрыв серой с бордовым массы; видела, как мгновенно рухнул в воду Вадим. На несколько страшных секунд полностью скрылся – но почти тут же вынырнул, схватил ртом воздух. Сильным, тренированным движением прорвав толщу воды, взлетели вверх руки – и пальцы нажали на экран часов.
- Трансформируюсь!
Во все стороны брызнули сиреневые лучи; Шура попятилась, споткнулась о лежащего Игоря и села сверху, прямо на него.
У неё на глазах тело Вадима, вылетев из воды, на миг стало прозрачным – будто цветная тень от ёлочной игрушки. А в следующий момент он превратился в существо, закрытое чёрно-белой бронёй, напоминающее не то робокопа, не то космонавта в скафандре. Изогнулся, словно дельфин – и нырнул опять: лишь в воздухе остался висеть гулкий крик:
- Активация!
Вода вспенилась – розовым, алым, багровым – и из глубины бассейна вынырнула чудовищного размера стальная голова в чёрном шлеме и гигантских голубых очках. И Шура даже успела удивиться, почему появление такого громадного объекта не породило в бассейне волны. А потом испугаться: если она вдруг хлынет сейчас – их же смоет с бортика… Игорь Борисович, на котором, открыв рот, сидела Шура, застонал и пошевелился; она, забыв всё, о чём только что переживала, вежливо сползла на пол.
Механический монстр поднялся во весь рост – и едва не пробил головой потолок. Протянул чёрную руку, нагнулся к ним. Сгрёб жалко пискнувшую Шуру и ещё толком не пришедшего в себя Игоря – и, выбив ногой окно, шагнул наружу, за стену комплекса. Сзади раздался взрыв, и вверх поднялись клубы багрового дыма. Гигантский робот держал Шуру с Игорем, осторожно прижимая к груди – как дети держат котят. Шура, кое-как поднявшись на ноги, положила дрожащие ладони в перчатках на красный рисунок, нанесённый поверх брони. Провела обеими руками сверху вниз, прижалась головой и плечом – и не сдержала слёз. К её спине тут же прикоснулось что-то громадное, холодное и шершавое: обернувшись, поняла: он осторожно гладит её фалангой механического пальца.
Откуда-то издалека, справа, донёсся громкий одновременный крик двух голосов:
- Игорь!! – мужского, и
- Шуркааааа!! – женского.
Она обернулась. К ним, осторожно перешагивая фонари и скамейки, двигался красный робот с тёмно-синим лицом - и держал в руках Эдика и Валентину. Подходя, он открыл синие губы, и слуха Шуры достигли громкие глухие звуки, чем-то напоминающие те, с которыми открываются и закрываются в метро дверцы перед эскалатором. Потом - вой ветра в трубе, быстро сменившийся на низкий рокот самолёта, на скрежет; потом на что-то ещё – такое же огромное и механическое. Она подняла глаза на своего спасителя – и невольно вздрогнула, когда подобные звуки, легонько сотрясая корпус, вышли и из его груди.
Игорь, очнувшись, поправил очки, огляделся, хлопая длинными ресницами; наконец заметил зажатого в огромном кулаке испуганного товарища, вскрикнул:
- Эдик!.. Эдик, надо срочно связаться с Тёмой и Валей! Передать, что им грозит опасность!
Красный робот, державший Эдика, покачал головой, опустился на одно колено и поставил их с Валей на землю. Взглянул на Игоря голубыми необъятными линзами – и быстро написал, водя пальцем по песку дорожки: «ПОЗДНО».
- В каком смысле… поздно? – серея, сглотнул Эдик.
«ОНИ ТАМ».
* * *
Вика, ссутулив плечи, тяжело прихрамывая, шагала по грунтовой дороге. Ругала себя: вот же идиотка, хватило ума потащиться в такую даль именно сегодня! Пережила бы бабушка, если б даже Вика не привезла ей вообще ничего!
Но Вика обещала.
А нога, между тем, разнылась не на шутку. Мимо, поднимая клубы пыли, периодически проезжали машины, и несколько раз Вика уже давила в себе желание тормознуть кого-нибудь и слёзно попросить довезти.
Наконец не выдержала: когда сзади послышался нарастающий шум мотора, приподняла левую руку, оттопырила большой палец. Оборачиваться не стала: продолжала брести вперёд, прихрамывая. Но водитель проигнорировал немую Викину просьбу о помощи и промчался мимо. И дело бы просто её обдало пылью и песком – из правого окна высунулась рука и швырнула пустую бутылку прямо ей под ноги. Вика, не спуская унылого выражения с лица, сменила большой палец на средний и подержала его в качестве протеста, глядя в удаляющийся бампер. Пусть хотя бы водитель встречного авто полюбуется на эту сцену. Уже хорошо.
Машины разъехались перед нею – и голубая иномарка, что ехала назад, к санаторию, вдруг притормозила напротив Вики.
Тут она труханула: а ну как водила нервный и решил, что фак девчонка показала именно ему? Или, не дай Бог, принял за плечевую, и сейчас спросит: «Сколько?»…
Опустилось стекло, и из машины выглянул Павел:
- Вика! Давай, я тебя довезу. Тебе куда?
Сердце невольно забилось быстрее.
- Мне – туда, - Вика с выразительной миной потыкала указательным пальцем в ту сторону, откуда только что приехал Павел.
Он улыбнулся, как младенцу:
- Я понял, - и, потянувшись через салон, открыл противоположную дверь:
- Садись.
Нет, конечно, Шура, чьими устами пророчествовал Игорь Борисович, едва ли была права.
Устраиваясь на сиденье, Вика опустила взгляд – и невольно замешкалась, задержав его на ногах Павла. Хм, однажды они с девчонками уже обсуждали эту тему… Если Валя сходила с ума от мужчин в форменной одежде – любой, неважно, какой, будь то хоть комбинезон водопроводчика – то Вике всегда нравилась на мужчинах классика. И угораздило же Павла именно сегодня опять оказаться одетым в свой строгий светлый костюм с тёмным галстуком!
Пробежав глазами по его ногам в брюках со стрелками, Вика волевым усилием заставила себя оторвать взгляд. Вполне естественное для женщины желание – которое периодически возникало у неё при виде симпатичных мужчин, пристёгнутых ремнём безопасности – от созерцания пристёгнутого Павла приобрело какой-то поистине непристойный размах. И Вика с особенной тщательностью пристегнулась сама, дабы обезопасить водителя. Он же, бедный, и не подозревает, что рядом уселся настоящий сексуальный маньяк.
Павел развернулся и поехал в обратную сторону. Дорога через лес здесь была одна, до первого поворота было ещё довольно далеко, поэтому он даже не сразу повторил свой вопрос:
- Так куда тебе?
Вика жутко смутилась – и сказала, как что-то действительно непристойное:
- Вообще-то… в церковь.
И скороговоркой, на выдохе, полила:
- У меня просто бабуля верующая, она всегда просит меня привезти, когда я езжу, вот, а когда она узнала, что я в «Золотой рассвет», то попросила, тут, короче, святой какой-то жил… на какой-то там горке…а потом там церковь построили… Вот.
- Не церковь, а часовню, - никак не отреагировав на судорожные Викины построения, уточнил Павел.
- Ну, наверное. Я в этом не разбираюсь, - согласилась Вика. И снова дёрнула за ошейник свой непослушный взгляд, который сунулся не туда, куда следовало.
- Как твоя нога? – не отрывая взгляд от дороги, спросил Павел.
- Да нормально… до свадьбы заживёт. Я раньше баскетболом занималась почти профессионально. Так что – и не такое бывало.
- А, - спокойно произнёс Павел. – Вот откуда ты такая ловкая.
Увы: он не реагировал на неё, как на девушку. Хм, а вчера так ласково утешал на площадке… Но теперь – лишь вёл светскую беседу, и не более того. Точно так же он говорил бы, наверное, если бы рядом сидела тётка в годах, старуха или даже маленький зелёный инопланетянин. Хотя нет: со старухой он наверняка обходился бы нежнее.
Эх, обидно, что тут скажешь.
С другой стороны – он же мог спокойно проехать мимо…
Так, Вика, тпру, остановись! Ведь это не гарантия, что вчера он не ломал комедию перед Игорем и его друзьями! Ведь рядом с тобой запросто может сидеть враг! Возможно даже – убийца! А ты о чём думаешь, блондинка?!
Словно в ответ на эти мысли – точно так же, как давным-давно, в библиотеке – коротко пикнул одиночный сигнал. И ужас, ударивший в неё, как ударяет веник в ковёр, выбивая пыль, разом заставил забыть обо всём, что может быть свойственно легкомысленной девчонке.
Павел большим пальцем правой руки нажал кнопку на часах и поднёс левую руку к губам:
- Да.
Из часов на весь салон вдруг раздалось шипение, треск, послышались крики, женский визг – и, разрывая эту какофонию – отчаянный вопль:
- Ястреб! П…дец, началось! Дельфин знает! Сообщи Фениксу, мне некогда!
В часах захрипело – и Вика похолодела, явственно расслышав где-то там, за пеленой шороха, за далью расстояния, в последнюю секунду связи:
- Лунная призма, перево...
Она откинулась на спинку сиденья, закрыла рот мигом повлажневшей ладонью. Портал открыт. Схватка началась. Стоило ли сомневаться, что ровно там, где случится самое страшное, непременно окажется Кролег?! Это же Кролег, Господи… Кролег и Наташка. Они там!.. Они сражаются… Господи, Господи… Так, спокойно. Спокойно. Туда! Надо скорее попасть туда!
Они приближались к перекрёстку – извилистая колея уходила налево, терялась в сосенках.
Павел надавил на педаль тормоза; машина встала. Ещё раз кнопка на часах – но теперь уже, быстро и чётко, передавал он:
- Феникс, приём!.. Началось. Койоту нужна помощь, срочно. Дельфин знает. Я еду.
- Понял, есть!
- Конец связи.
Вика повернулась к Павлу. Он, опустив руки на руль, взглянул на неё – и вот тут Вика поняла, почему Шура испугалась его ещё тогда, в библиотеке.
- Вика... Прости, мне неловко, но я должен немедленно высадить тебя и мчаться по делу. Ты же поняла.
Всё, игрушки кончились. Она заправила за ухо прядь светлых волос и сказала насколько могла уверенно, без волнения:
- Нет. Если ты сейчас налево и к Серебристому озеру, отвези меня туда. Пожалуйста.
Он возразил – стальным тоном, быстро:
- Вика, нет. Вылезай сейчас же.
- Я должна туда попасть! Там, куда ты едешь, мои подруги!
- Вылезай сейчас же!
Он почти кричал. Но Вика, раздувая ноздри, не шевелясь, смотрела прямо ему в лицо. Правая рука, мокрая, дрожащая, сжимала в сумочке жезл для перевоплощения.
Он выдернул ключи, отстегнул ремень безопасности и выскочил из машины. Но, едва хлопнула его дверца, хлопнула и её: Вика разгадала манёвр. Она не позволит ему удрать. Он должен привезти её к девочкам! Забыв о больной ноге, обогнула капот автомобиля и кинулась к водителю, схватила его за руку прямо посреди дороги:
- Павел, стой! Выслушай меня! Я…
- Не могу!.. Нет времени!..
- У меня тоже нет времени!.. Выслушай! Одну секунду! Я знаю про ваш хренов портал! Я сама – воин, и подруги мои – тоже! И я…
Она не успела закончить: краем глаза заметила дымную чёрную комету, летящую с боковой дороги, услышала нарастающий вой. В следующую секунду Павел схватил её в охапку и швырнул в пыльную траву на обочине; упал сверху и прижал девчонку к земле. Комета рухнула в капот автомобиля – и у Вики заложило уши от взрыва. Фонтаном полетела земля, песок, искорёженные куски железа. Сзади раздался утробный рык, такой громкий, что проходил и в заложенные уши. Павел упёрся рукой в землю и приподнялся; схватил Вику за плечи, тряхнул и закричал ей в лицо:
- БЕГИ!! – после чего вскочил, отпрыгнул в сторону – и Вика завизжала, увидев, что на месте взорванной машины, рыча, стоит на задних ногах кошмарный монстр высотою с двухэтажный дом, помесь кабана с динозавром – и в руках его сверкает длинный клинок.
…Сумочка сорвалась с плеча и улетела в канаву. Жезл остался там.
Монстр взмахнул мечом и поднял лапу, чтобы сделать шаг.
Всё, теперь пипец.
- Трансформируюсь! Активация!
…В какой-то жалкой паре метров от неё, рухнув с неба, ударила, сотрясая землю, нереального размера ступня из красного металла; Вику больно окатила волна мелких камешков и песка. Будь она младше, описалась бы. А так – просто закричала, парализованная ужасом. Над головой загудел, разрубая воздух, новый снаряд, сшибся в воздухе с другим, и…
Что происходит?
Кое-как отползла и скатилась в канаву, подняла взгляд: рядом с ней сражались на мечах два чудовища. Один – тот, что напал на них с Павлом, второй – похожий на человека робот. Белый, синий, жёлтый металл; короткие красные крылья, торчащие из локтей.
Не время сейчас выяснять, что там не поделили эти уроды – если не свалить отсюда сейчас же, затопчут, как муравья.
В голове молнией пронеслось: а ведь Павел отскочил в сторону дороги. Должно быть, его уже затоптали.
И к сердцу подкатила острая волна боли и жалости.
Ну, сволочи, тогда держитесь.
Она дотянулась до склизкой грязной сумочки и выхватила жезл:
- Планета Венера, дай мне силу!
И едва оранжевые туфельки коснулись пыльной травы, от всей души залепила прямо в мерзкие кабаньи глазки там, в вышине:
- Цепь любви Венеры, в бой!..
Попала так точно, как не попадала, наверное, никогда: ранила монстра и ослепила на оба глаза. Раздался страшный рык – а тот, второй, не церемонясь, по самую рукоятку вогнал меч в тело врага. Чудовище превратилось в дымное облако и пропало; влажная пыль быстро осела на дорогу. Огромный робот с облегчением опустил меч и повернулся к Вике. Кивнул ей – и совсем по-человечьи поднял вверх большой палец.
Она всё ещё не решалась поверить, что пришла помощь, что неведомым образом здесь оказалась какая-то дружественная сила. И молча смотрела, моргая, задрав голову, на робота с мечом.
Он, не спуская с неё голубых глаз без зрачка, покачал здоровенным синим кулаком – и, указав в сторону рассеянного в дым монстра, сменил оттопыренный палец с большого на средний.
Вика вскрикнула и закрыла рот руками.
* * *
- Дух грома, в бой!
Наташка атаковала первой. Размахнувшись, швырнула во вздыбившийся над водой фонтан яркую шаровую молнию. Молния впечаталась в густую пелену и взорвалась; струи энергии, хлеставшие в сторону Кролега и Наташки, заметно потеряли свою упругую мощь.
- Валя, быстрее! – крикнул Тёма – и, размахивая ненужным пистолетом, по-прежнему зажатым в руке, рванулся к вещам. Валентин кинулся следом – и Кролег догадалась, отчего парни тащили такие непомерные рюкзаки: в каждом скрывалось по реактору с протонным излучателем.
Но им нужно время! Чтобы достать оружие, надеть, включить… Сорвав со лба магическое украшение, крикнула:
- Лунная диадема, в бой! – и запустила в клубящиеся потоки. Диадема раскалилась в полёте, превратилась в бешено вертящийся диск, со всей силы рубанула чёрные струи… но обратно не вернулась. Потусторонняя энергия была настолько сильна, что поглотила её без остатка. Кролег слабо охнула – но тут разом заработали излучатели в руках парней. Извивающиеся пучки стегнули нечисть, заставили клубы тёмного дыма вырываться из озера медленнее, словно бы с трудом – однако кардинально ничего не изменилось.
- Мало! – крикнул Валентин. – Надо давать предельную! Под самый перегруз!
- Пробуй! – крикнул в ответ Артём. – Я подожду!
Валентин прижал пальцем красную кнопку рядом с белой, пусковой, придержал – и после снова выстрелил в дымные струи.
- Не закроем! – с громким отчаянием констатировал Тёма. – Сейчас уроды полезут! Берегись!
Чёрные струи стали менять очертания и цвет, превращаться в затейливые фигуры – и вскоре, выскочив из разлома, в сторону их берега побежала на стальных ногах водомерка размером с крупную дыню.
Кролег взвизгнула; протонные лучи сконцентрировались на водомерке. Но она не была призраком, она была реальна. И неумолимо приближалась.
- Дух грома, в бой! – отважно попыталась Наташа; шаровая молния ударила в голову водомерки и разорвалась в белесые клочки.
- Мужики, в меня не палить, я за вас! – громко прокричали сзади. – Активация!
Кролег успела узнать: это был голос Сергея. Правда, гулко искажённый, словно тот кричал через мегафон. Но что, почему, какой мегафон – даже подумать времени не нашлось: тут же, на миг полностью закрыв им с Наташкой обзор, на берег буквально с неба спрыгнул огромный белый робот. Он двигался, как человек – и притом ловко, быстро, умело. Сделав шаг в сторону, подпустил водомерку к самой кромке воды – и, молниеносно взмахнув белой металлической ногой, раздавил.
«Сергей?! – потрясённо думала Кролег, глядя на механического колосса. Сердце колотилось в груди, от волнения сохли губы. - Неужели это Сергей?.. Не может быть!..»
Выходит, они с девчонками были правы! А хвалёный Шурин Клер всё-таки ошибался!
Эта мысль подбодрила, и Кролег крикнула:
- Ура, круто!
Она имела в виду превращение Сергея. Но Валя и Артём отнесли её восторги к эффектному уничтожению водомерки.
- Это только начало! – остудил её пыл Валентин. – Сейчас такое будет – мама, не горюй! Они все полезут на этот берег! Все! Прямо на нас!
- Валя, нафиг ты девушкам портишь пикник?
- Так это не я, это они!..
Откровенно говоря, было не до шуток. Даже Артёму с Валей – и Кролег почувствовала это в непривычно сухой, деловой интонации.
И точно, Валя оказался прав. Вслед за сравнительно маленьким насекомым из разлома полезли один за другим различные гады, один отвратительнее другого, один другого крупнее. Постепенно приняли монструозные размеры – и, чем больше было существо, тем оно было агрессивнее, тем труднее было сладить с ним Сергею, всё так же стойко и яростно державшему оборону.
Артём, последовав примеру Валентина, включил излучатель на самую полную мощность, и теперь они палили в дымный столб вместе, задерживая рождение чудовищ, давая Сергею возможность успеть расправиться с каждым из врагов. Кролег высоко подняла руки над головой; между ладонями зародился маленький белый шар, разросся, превратился в прозрачную хрустальную сферу, засиял. После громкого призыва:
- Мощь Лунного кристалла, пробудись! – из центра её пробил яркий цветной луч, взметнулся, прошёл широкой дугой над сражавшимся у кромки воды роботом – и магическое оружие Кролега пришло на подмогу оружию Вали и Тёмы.
- Держим, ребята! – отважно закричала Кролег. – Наташка, чего стоишь? Бей!
Но Наташка с зеленющими безумными глазами тащила из поваленного рюкзака шампуры. Кролег ойкнула: очевидно, Натаха тронулась от стресса; не начала бы только лепить атаками в друзей.
- А-а! – зашёлся Валентин, и Кролег краем глаза поймала остервенелое движение подле его ноги. Мелкий бесёнок размером с футбольный мяч, шустрый головастик с крокодильими челюстями, проскользнул незамеченным мимо Сергея. Выбрался на берег и вцепился в лодыжку Валентина тремя рядами острых тонких зубов. Жадное тело его подрагивало, как у пиявки, чёрный, извалянный в песке, хвост бил по земле. Наташка, молча подбежав, со всей силы вогнала острия шампуров в покрытый слизью бок. На её голые ноги, белый купальник и зелёную юбку брызнула струя мутной крови; вторая окатила брюки Вали. Бесёнок разжал челюсти и издох – но Наташка продолжала остервенело колоть его, боясь, будто он вот-вот вскочит снова.
Над лесом разлился мощный рёв двигателей. Верхушки деревьев шарахнулись в стороны; скользнул и прошёл почти над самым озером красный истребитель, короткий, стремительный. За ним на той же высоте, едва не сшибая ветки сосен, другой – тупоносый, чёрный с белыми крыльями. Приземлились неподалёку, искалечив просёлочную дорогу – так резко, словно упали; кабины отошли со щелчком, и на изрытую землю выпрыгнули родные до боли тонкие фигурки: в синей волшебной форме и в красной.
- Девочки!! – не сдержавшись, закричала Кролег. – Ура!! Слава Богу!
Они отбежали от самолётов всего на несколько шагов, и Кролег даже не успела закрыть рот – как оба истребителя внезапно вздыбились, словно разламываясь на части – и в мгновение ока на их месте встали во весь рост два гигантских робота, красный и чёрный.
- Игорь дурак! Они наши друзья!! – завопила Валя, со всех ног подбегая к Кролегу.
- Ну, не то что бы совсем дурак… - тонко заметил Тёма.
Но Валя не слушала его:
– Дух огня-а, в бой!
- Эээууу, эээууу! – призывно раздалась где-то вдали, со стороны санатория, сирена ЭКТО-1 – как самая желанная музыка.
Валентин и Тёма переглянулись – и с новыми силами сжали раскалённые бластеры, понимая: помощь близка, нужно только чуть-чуть потерпеть.
Два робота, которые принесли Валю и Шуру, кинулись на подмогу первому. И Кролег видела, как зашевелились в вышине его огромные губы на жёлтом лице. Из губ этих вылетели скрежет, стуки, грохот, шум и скрип – будто внутри работал огромный конвейер, или мотор, или что-то ещё, невидимое и непонятное. Она догадалась: белый робот что-то сказал своим товарищам. Сказал – и усмехнулся, покривив губы, совсем как человек. И Кролег прочла по его лицу, что он измотан, что он держится из последних сил – но скорее умрёт, чем отступит, позволив нечисти вырваться из своего мира в этот, такой светлый, такой добрый, такой живой.
Воздух снова разорвал рёв двигателей; Кролег почувствовала, как вздрогнула земля от ещё одного приземления у неё за спиной. Невесомый прыжок, торопливый приближающийся бег, крик:
- Цепь любви Ве…
Его заглушили громкие механические звуки: кто-то ещё превращался в робота там, сзади, в нескольких шагах от Вики и от неё самой.
Высоко вверху – та же громкая, отрывистая цепь шумов, гула, стука и грохота, похожая на работу заводского цеха. Но совсем иначе: чётче, короче, быстрее. Кролег даже сама не поняла, как – но догадалась, что именно так на любом языке Вселенной будет звучать приказ. Красный робот кивнул, глядя в сторону вновь прибывшего; выпрыгнул в воздух и превратился в истребитель. Вираж – и залпы жёлтого огня из оружия под крыльями.
Сирена ЭКТО-1 надрывалась уже где-то совсем близко. Ещё несколько мгновений – шины, скребущие утрамбованный грунт дороги, хлопанье дверей, топот – и долгожданные, спасительные, дорогие звуки бластеров в руках Игоря и Эдика.
- Парни, ну наконец-то! У нас скоро расплавятся стволы!
- Мы только что чуть сами не расплавились… Ого, ни хрена у вас тут обстановочка!
- Нежнее, Эдик!.. Ещё нежнее!.. На предел!!
Кролег, улучив момент, кинула взгляд: взмокший Эдик с лицом, блестящим от пота, самозабвенно жарил из бластера в дымный столб; Игорь, уже бросив излучатель, крутился на месте, держа в руках какой-то прибор с антеннами. Лицо у него при этом было восторженное, до смерти испуганное и дурацкое одновременно, поэтому Кролег отвернулась, чтобы не бояться, и насколько могла выше вздёрнула руки с хрустальным шаром.
Внезапно со стороны охотников в её прозрачную сферу ударил сверкающий пучок; Серебряный кристалл засиял, и луч, дугой вылетающий из него, стал ярче и сильнее: чёрные струи качнулись, словно змеи, испугавшиеся резкого движения. Правда, туда, вперёд, смотреть было страшно: уже сразу три робота отчаянно сражались с обретающей плоть нечистью, не пуская её на берег, и каждая из этих схваток была пугающе горяча. Четвёртый, красный, отстреливал монстров ещё в воде, и озеро всё больше мутнело, напиваясь злобой и кровью мутантов.
Кролег понимала, что даже теперь, все вместе, они протянут недолго. Что-то должно быть ещё, какой-то ещё вариант, какое-то ещё спасительное решение. Но у неё в голове крутилось – без особого смысла, без контекста, просто так – лишь словосочетание «все вместе».
Ну, только бы, только бы, только бы нашёлся ответ – иначе и сражаться, и жить осталось совсем недолго…
- Понял! – вдруг вскричал Игорь. – Парни, эврика! Я нашёл!..
* * *
- Ребята! Слушайте! Открытие портала повредило целостность защитного энергетического поля земли! Долго объяснять, что это, но главное – мы можем восстановить его! Положить сверху заплатку, и тогда портал закроется! Шура, Валя, Наташа и Вика являются носителями частей, которые вместе составляют целостное поле! Четыре стихии, вот что это такое! И датчик чётко прослеживает деление на стихии у роботов! Понимаете? Если они объединятся по парам – посредством банального тактильного контакта! – удар каждой из стихий станет вдвое сильнее! Если же атаковать одновременно – получится мощнейший всплеск земной энергии! А мы с вами сконцентрируем лучи в прозрачном шаре, который держит Ира! И тогда…
- Офигеть, Игорь, супер! – перекрывая грохот драки, зло заорал Артём. – «Встаньте, дети, встаньте в круг»!.. Если мы хоть на секунду бросим палить в этих уродов, они нас схавают на хрен в два счёта!
- Нет! – вдруг звонко закричала Шура. – Можно поставить щит! Секунд семьдесят он точно продержится!
- Семьдесят секунд! – обрадовался Игорь. – Этого должно хватить!
- Вперёд! – крикнул рыжий Валентин. – Давайте!.. Мы в вас верим!..
Ему так странно было смотреть на них – всё никак не верилось, что эти юные создания в дурацких разноцветных юбочках – такая же слаженная серьёзная команда, как они с Игорем, Эдиком и Тёмой. Боевая команда, маленький магический отряд… Вот они переглянулись, кивнули друг другу – взросло, уверенно; вот Вика отбросила рукой в перчатке длинные светлые волосы и крикнула, задрав голову:
- Эй!
Тонкий голосок сорвался, захрипел; но она, прокашлявшись, позвала снова, громче:
- Эй, Ястреб! Попроси своих ребят отойти! Сейчас, на счёт три! Будем ставить защитный экран!
Робот в жёлтом шлеме – тот, что прибыл последним – обернулся на этот решительный писк, коротко кивнул.
- Девчонки, давай! Все вместе! – крикнула Вика. – Раз… два… три! Цепь любви Венеры…
- Ледяной дождь…
- Дух грома!..
- Дух огня-а!..
- …в бой!!!
До самого неба выросла прозрачная преграда; чудища бились в неё, рычали, скребли когтями, поливали липкой слюной – но та стояла незыблемо, крепко.
- Теперь быстро, слушайте меня! – волнуясь, закричал Игорь. – Воины одинаковой стихии, бегом на берег, вон туда, и хватайтесь друг за друга!
- Как хвататься?.. – глупо переспросила Наташа, внезапно растерявшись.
- Неважно! – оборвал её Игорь. – Скорее! Стихия воздух!
Одновременно вскинули руки Ястреб и Вика. Ястреб, мгновенно сориентировавшись, нагнулся, подхватил её и поднял с земли; она, ойкнув, вцепилась в тёмно-синие пальцы. Робот шагнул на указанное Игорем место – пригорок за спиной у Кролега; придерживая девушку правой рукой, поставил на предплечье левой.
- Вода!
Шура послушно подняла ладонь – и с трудом сдержала радостный вскрик, когда её бережно подхватил и поднял на уровень груди чёрно-белый робот в синих очках, в которого у неё на глазах превратился в бассейне Вадим.
- Земля! – скомандовал Игорь; белый робот с жёлтым лицом вздёрнул ввысь перепуганную Наташку. И та вскрикнула, сжимая его механические пальцы:
- Серёжа, ай!.. Я боюсь высоты!..
Робот улыбнулся, что-то негромко сказал ей на своём языке, осторожно зажал в кулаке, подставил ладонь под зелёные ботинки, перепачканные бурой грязной кровью.
Красный, не дожидаясь сигнала, поднял на руки Валентину. Она крикнула с высоты:
- Готовы! Всё! Ирка, действуй! За Родину! Урааааа!
Кролег подняла прозрачную сферу; руки дрожали от волнения. Но прежде, чем произнести заклинание и сокрушить рвущееся на свободу зло, она на мгновение обернулась.
Там, прямо за нею, плечом к плечу выстроились охотники с бластерами наготове. Высокий очкарик Игорь, бледный, с торчащей вьющейся чёлкой, с приоткрытыми пухлыми губами; Тёма с застывшей на лице решимостью победить во что бы то ни стало. Валентин с непривычно строгим взглядом, с опущенными углами губ, Эдик со вздёрнутым подбородком, со сдвинутыми чёрными бровями. Сзади, за ними, поднятые в воздух громадными машинами – дорогие, родные, милые девчонки. Вика, измазанная в грязи и песке, с залепленными пластырем ссадинами. Шура – осунувшееся личико, распахнутые глаза, серые ошмётки, прилипшие к синим сапогам. Наташка, уставшая, измученная, залитая кровью убитого монстра. Валя в одной перчатке, со свезёнными окровавленными коленями, вся обсыпанная, словно мукой, чем-то белым.
И четыре механических гиганта, крепко держащие девчонок в руках.
Вот оно: все вместе!
И Кролег, повернувшись лицом к озеру, крепче обхватила пальцами хрустальный шар – и громко вытолкнула из лёгких:
- Исцеляющая сила Лунного кристалла, помоги!..
Но едва она выкрикнула это, из разлома вод, вылетев вверх и разом обняв собою небо над озером, появилось новое чудовище: джинн, громадный дымный призрак со страшным лицом, с жадно растопыренными пальцами. Очертания его чем-то напоминали человеческие, но лысый череп в прожилках синих вен, узкие ноздри на желтоватом лице без носа, вертикальные зрачки безумных, полных ненависти глаз невольно рождали мысль, что перед ними дьявольская сущность, сам Змей, явившийся из преисподней.
- Мерзавцы, как вы смеете мешать мне?!
Ире почудилось: это был не крик, не гром – это треснуло небо, и вот-вот осыплется вниз осколками, погребет их под собой, и всё будет кончено раз и навсегда. Ей захотелось закричать, бросить Лунный кристалл и бежать, бежать отсюда, лишь бы не видеть искажённого ненавистью скользкого змеиного лица, испепеляющего взгляда. Но Кролег лишь крепче упёрлась ногами в рыхлый влажный песок. Нет дороги назад! Получай, чудовище!
- Огонь!!! – крикнул Артём у неё за спиной. Четыре ярких луча ударили в сферу кристалла; он дёрнулся, словно от боли, стал нагреваться, грозя обжечь Кролегу пальцы – но та, сжав зубы, позволила себе лишь коротко застонать – и ещё крепче сдавила кристалл обеими руками.
В этот миг прозрачная преграда, выстроенная атаками девочек, рухнула – и все монстры, безуспешно бившиеся за нею, потоком хлынули на берег, прямо на них. Оскаленные пасти, горящие адской ненавистью глаза, громадные клыки, жадный рык сулили жестокую, чудовищную расправу всем безумцам, вставшим на их пути.
Кролег страшно завизжала – но не отступила; и из центра прозрачной сферы в атакующих чудовищ ударил сноп света потрясающей силы. Тут же сзади и сверху раздался одновременный крик девчонок – слаженная одновременная атака, усиленная полем гигантских роботов. Она прокатилась, как волна, достигла чудовищ – и смяла их, смела, как сметает цунами хлипкие хижины на берегу. Монстр, вылезший последним, закрыл лицо руками, заслоняясь от света; Кролег глядела на его омерзительные, как у трупа, пальцы с длинными жёлтыми ногтями, и боялась их до холодного пота – но твёрдо знала, что не отступит ни на шаг.
- Глупцы, убирайтесь! – прохрипело чудовище. На дальнем берегу землетрясением отозвалось эхо, рухнули в воду вырванные с корнем сосны.
- Парни, полную мощность! – скомандовал Артём. Съедая последние звуки его голоса, раздался грохочущий голос робота где-то вверху, и Кролег увидела, как, пролетев над её головой, в исчадие ада ударили разом четыре плазменных плевка.
Чудовища, вылезавшие на берег, сравнялись с водой, растворились без следа. Этот же, последний, самый страшный, схваченный атаками друзей, извивался, стараясь дотянуться до них скрюченными пальцами; жёлтые ногти скребли песок почти у самых ног Кролега. И Кролег видела, что им не одолеть его – даже всем вместе. Он сильнее; ещё чуть-чуть – и ему удастся прорвать наброшенную сверху сеть. Но она продолжала стоять на месте, вогнав широкие каблуки красных сапог в песок, держа на вытянутых руках сияющий горячий кристалл.
Им не хватало самую малость. Им не хватало всего одной атаки, или одного протонного пучка, или одного выстрела мощного плазменного оружия. И Кролег отчаянно молила судьбу послать им силы, помочь им одолеть Змея, затолкать его обратно в разлом, закрыть портал – и избавить планету от непоправимой беды.
Жуткие ногти чиркнули по носку красного сапога, и Кролег дёрнулась. Кристалл качнулся в её руках, и пронеслась, обжигая, мысль: теперь-то уже наверняка – всё.
Но в этот миг, вылетев откуда-то сбоку, рассёкая небо над соснами, прямо на берег упала живая, зримая, подвижная струя белого огня, взвилась в воздух сияющей лентой, прошла сквозь Лунный кристалл – и вместе с остальными лучами ударила в монстра. Он страшно взвыл – на правом берегу закрутились на песке смерчи, попадали деревья, полетели вырванные с корнем кусты – и стал, корчась, погружаться в озеро, беспомощно дрыгая руками, будто какая-то сила тянула его вниз.
Руки и ноги у Кролега дрожали, дыхание с хрипом летело из пересохшей гортани, но она продолжала направлять лучи, проходящие через кристалл, в лысую голову монстра с узкими щёлками ноздрей. Он пытался выбраться, скрёб воздух руками – но теперь уже друзья видели: он побеждён, ему не вырваться, не спастись, не переломить ход поединка.
Ещё минута – и волны озера сомкнулись над омерзительной голой головой; ещё мгновение – образовалась воронка, и в неё, возвращаясь со всех сторон, стало засасывать чёрные струи, которым удалось вырваться на свободу из открытого портала.
- Ребята! – спустя какое-то время во всю глотку крикнул Игорь. – Не хотелось бы вас расстраивать, но вот-вот произойдёт взрыв огромной силы!
- Так скажи, что делать, умник!
- Молиться, Тёма!! Нас размажет, как…
В этот миг последняя дымная лента исчезла в воронке; воды озера почернели, содрогнулись, прорезанные молниями, сверкающими где-то внутри, и Кролег тонко вскрикнула, падая на колени.
Её грубо толкнули в плечо чем-то огромным, над головой треснул гром, загудело, застучало. Взвизгнув, Ира завалилась набок – и поняла: её тронул рукой и позвал один из механических гигантов. Увидела, как четверо роботов разом кинулись на землю ногами к озеру, намертво сцепились локтями, приподняв спину и опустив голову. И Кролег поняла: там, под грудной клеткой каждого из них, образовалась теперь спасительная пещера. И девчонки, которых роботы держали в руках, уже спасены, уже – там. А ей надо добежать… Не успеть! Нет сил даже на то, чтобы подняться!
Игорь, Валентин и Эдик, взрывая ботинками песок, со всех сил поспешили в укрытие; Артём, подлетев к Кролегу, ухватил её за руку, сдёрнул с земли и поволок за собой с криком:
- Ирка, бегом!!!
Они едва успели проскочить по тёмно-синей ладони крайнего робота и, обнявшись, рухнуть на песок, тяжело дыша – как произошёл взрыв, и земля вокруг встала на дыбы, заходила ходуном. Кролег, изо всех сил сжимая руками горячее тело Тёмы, с ужасом ждала, что вот-вот дрожащий жёлтый потолок с толстым красным рисунком рухнет на них и придавит насмерть. Если робота, укрывшего их своим телом, ранят – погибнут все…
Рядом с ними в полутьме, блестя глазами, полулежала Вика, и дрожащие руки её в измазанных перчатках так же крепко, как Ирка Тёму, обнимали мизинец робота. Левая рука его теперь была сжата в кулак, и лишь мизинец выставлен, и Кролег догадалась: специально.
Сердце безумно стучало в груди; Кролег отчаянно хотела знать, сколько ещё лежать так на ледяном песке, не зная, как там остальные, не видя толком, что происходит снаружи. Но оставалось лишь уткнуться лбом в провонявшую потом коричневую форму Артёма и кусать губы.
С потолка лился слабый голубой свет – неярко мерцали огромные линзы на склонённом лице робота. В этом голубом свете кожа Артёма казалась бледной, порезы на шее и на щеках с запёкшейся кровью – чёрными.
- Ирка, ну тихо… Задушишь же меня, дурочка…
Ему тоже было страшно. Очень страшно – и когда слабый синий свет, струившийся сверху, вдруг мигнул и потух, он громко вскрикнул вместе с девчонками.
- Что это?..
- Не знаю, - прерывающимся голосом прошептала Вика. И не выдержала, сорвалась в крик:
- Ястреб! Что с тобой? Всё хорошо? Ястреб!..
Он не отвечал. Отставленный в сторону мизинец неподвижно застыл, и перестали чуть заметно колебаться потолок и стены их живого убежища.
- Ястреб, - тихо повторила Вика, и Кролег ощутила, как от её интонации по спине сходит острая лавина ледяных мурашек.
Видимо, робот, укрывавший их троих, ранен или убит. Что делать? Скорее выскакивать наружу, чтобы не быть раздавленными, когда его грудь опустится на землю? Или, наоборот, прятаться, пока кто-то извне не подаст знак, что они могут вылезать?
Кролег не знала. Силы и решимость кончились. Она глухо всхлипнула, зачем-то поцеловала Артёма в горькую от пыли и пота щёку и расплакалась, уткнувшись лицом в его плечо.
* * *
- Ира!.. Тёма!.. Вика!.. Вы там живы?..
Крики пробивались откуда-то издалека, точно из-за плотной стены. Настойчивые, неоднократные; голоса друзей умоляли:
- Ребята, отзовитесь!.. Можно вылезать!
Вика первая, оступаясь, полезла в зазор между прижатой к телу рукой робота и его массивным плечом с белым воздухозаборником. Выбралась наружу, спрыгнула на песок – рыхлый, грязный, перемешанный взрывом. Кинулась в объятия друзей:
- Девочки!
Кролег и Тёма выбрались следом, Тёма подал девушке руку, вытянул за собой. Кролег плакала, но теперь уже – иначе; её грязная мордашка светилась от счастья. Девочки окружили её и принялись тискать, отпустив бледную перепачканную Вику; Игорь, Эдик и Валентин крепко, по-мужски, обнялись с Артёмом.
Портала больше не было. Серебристое озеро, чистое, светлое, мягко шевелилось, как прежде, наползая крохотными волнами на песок. По всему берегу валялся разбросанный мусор; вещи, которые друзья привезли на пикник, отнесло в лес, расшвыряло по дороге, разбило о стволы ближних деревьев. Беспомощно привалившись крышей кабины к толстой сосне, лежала перевёрнутая взрывом ЭКТО-1. Ржавый мангал одиноко торчал на пригорке, задрав в небо скрюченные ножки, а небо неумолимо светлело – там, на левом краю, над лесом, уже пробивалась весёлая голубизна.
Они победили. В этом не было никаких сомнений.
И только жёлтый гигант, сохранивший жизнь троим из них, остался неподвижно лежать на песке.
Вика обняла обеими руками холодное металлическое плечо, прижалась, позвала:
- Ястреб!..
Сверху, закрывая свет, наклонился чёрный робот, осторожным, мягким жестом отстранил Вику, махнул рукой своим. Те ждали знака; все втроём подхватили неподвижного товарища под руки и перевернули на спину. Он перевернулся, словно статуя исполинских размеров – левая рука прижата к телу, правый локоть отведён в сторону, ноги вытянуты, голова наклонена. Чёрный сделал людям недвусмысленный, резкий знак: отойдите! Дальше, дальше… еще дальше… Приподнял Ястреба, придерживая сзади за плечи; красный робот, опустившись на колени, открыл, словно дверцу, выступающую часть его жёлтой груди. Сунул пальцы внутрь, нажал, крутанул – и тело Ястреба мгновенно потеряло неестественное зафиксированное положение. Безвольно подогнулись колени, упали громадные руки, свесилась голова. Белый робот заглянул через плечо красному, что-то спросил, получил короткий ответ и, качнув головой, медленно выпрямился.
Вика стояла в стороне, не замечая, как по ноге из-под отодранного пластыря течёт кровь. Её била дрожь; взгляд был устремлён туда, где быстро и осторожно укладывали на холодный песок Ястреба, торопливо склонялись над его открытой грудью, отщёлкивали соседние пластины, выкручивали чёрные и серые детали, вытягивали провода… Он напоминал теперь огромный памятник павшим солдатам работы жестокого скульптора, совсем не щадящего чувства людей. Отброшенная в сторону рука с присогнутыми пальцами; голова, повёрнутая в сторону, безжизненный металл лица. И Вика всё вглядывалась в пустые линзы глаз, ожидая: вот-вот раздастся лёгкое жужжание, напоминающее звук объектива в фотоаппарате, и там, за полупрозрачными стёклами, шевельнутся диафрагмы зрачков, разольётся синий свет… Но ничего не происходило. И Вика сдалась: опустила глаза, сомкнула ресницы – по щеке покатились горячая капля.
- Кто это? – тихо спросила Кролег, подходя сзади.
Вика отозвалась нескоро: вероятно, даже не сразу поняла вопрос. Подняла было ладонь, чтобы отереть слёзы, но тут же опустила, решив: незачем. И так уже всем ясно, что не пылинка попала в глаз. Еле заметно повернула голову, коротко ответила хриплым, незнакомым голосом:
- Павел.
Продержалась ещё мгновение – и закрыла лицо руками; плечи подпрыгнули. Кролег обняла подругу и крепко прижала к себе.
Белый робот заметил; тронул красного за плечо, указал ему на Вику. Тот огрызнулся: не мешай! Но, поглядев в сторону девчонок, привстал, протянул мощную руку и коснулся пальцем Викиной головы. Она вздрогнула, шарахнулась от него, беззвучно открыла рот – словно забыла, что роботы понимают речь, что их можно спросить, есть ли хоть тень надежды… Красная рука поднялась чуть выше – и пальцы раскрылись в мягком жесте: не волнуйся! А затем изобразили в воздухе нежданное и однозначное «колечко»: всё о’кей, девочка. Всё будет хорошо.
- Что с ним? – подходя к девочкам, спросил Игорь.
- Пока не знаем, - отозвалась Кролег. – Но вроде ничего такого… можно не волноваться.
- Ну, хорошо… хотел бы я знать, что это была за огненная лента…
- Которая последняя? – спросила Кролег. – А я думала, ты знаешь!
- Игорь, ты серьёзно? – поразился Тёма. – Ты не в курсе, что это было?
Клер пожал плечами:
- Без понятия.
- Что бы ни было, оно нам помогло, - веско заметил Эдик.
- Оно нас спасло, - негромко произнесла Шура.
И все невольно вздрогнули, услышав вопль Валентина: «Берегись!» и свистящий звук включённого излучателя. С криком отскочила в сторону Наташка – и там, где секунду назад была её нога, забился, схваченный гибким лучом, оживший пучок шампуров.
- Вот дрянь! – ахнул Эдик, срывая с фиксатора бластер и разряжая его во взбесившиеся шампуры.
Тёма подскочил следом – и спустя пару секунд от шампуров отделился тёмный клубок. Рванулся было вверх, к небу – но лучи не пустили.
- Игорь, ловушку! – скомандовал Артём; коробка на длинном мягком шнуре упала на песок. С треском раскрылись полосатые дверцы – и тёмная субстанция погрузилась в светящуюся яму.
- Ы-ы-ы! – обрадовалась Наташка. Рассмеялась – и блестящие глаза её окутали сиянием довольного Валентина. Он едва успел сунуть за спину и защёлкнуть в фиксаторе излучатель – как Наташка кинулась ему на шею и порывисто обняла своего спасителя. Тёма, опуская за плечи свой бластер, авторитетно показал Валентину большой палец, покивал со значительным видом, улыбнулся и подмигнул.
Раздался негромкий щелчок с противоположной стороны: красный робот осторожно прижал пальцами что-то мелкое в груди товарища и отнял руки. Синий свет ярко вспыхнул в глазах Ястреба, тот вздрогнул всем телом и рывком сел на песке, чуть не повалив красного на землю. Потрогал ладонью шлем, потряс головой; что-то сказал подчинённому. Тот коротко ответил; двумя пальцами поднял с песка и укоризненно ткнул товарищу под нос небольшой металлический цилиндр. Улыбнулся, закрыл громадную жёлтую крышку на груди командира, гулко хлопнул того по плечу и встал.
Вика не выдержала, вырвалась из объятий Кролега, подбежала к Ястребу и нежно прижалась к его огромной руке.
- Хи-хи-хи! – нервно потёрла ладони взбудораженная, засыпанная известью Валя, и приблизила голову к синей голове Шуры:
- Вот ужас, Вика-то наша никак в робота влюбилась!
- Ты тоже… - невозмутимо напомнила Шура.
- Я-а-а?! – воспылав праведным гневом, взвилась Валя.
Но Шура уже не слушала. Она смотрела вверх и вперёд, на чёрного гиганта. И не знала, как отреагирует он – и все вокруг – если сейчас она точно так же кинется к нему и припадёт всем телом к холодной мощной броне. Он глядел на неё сквозь синие стёкла больших очков и улыбался с высоты – должно быть, тоже не решаясь при всех подхватить на руки и прижать к себе её невесомое тело. Она стояла, задрав голову, улыбаясь в ответ – и не замечала, как одна за другой катятся по щекам тёплые счастливые слёзы.
* * *
На мгновение разговор прервался, все замолчали – и над озером разлилась тишина. Крикнула вдалеке птица, тёплый ветер всколыхнул ветви, погладил Кролега по русой голове. Она стояла на берегу, на траве, покрытой слоем песка – в кроссовках, джинсах, свитере и белой куртке. Смотрела на ровную гладь воды и дышала – медленно, с наслаждением дышала, наполняя грудь запахом влажного песка, воды и весеннего леса.
Они затихли после реплики Игоря. Едва громадные разумные машины вновь приняли облик людей, он решительно подошёл к их группе:
- Я должен извиниться перед вами… Простите, вышло очень некрасиво. Мой датчик определил, что ваше поле резко отличается от человеческого… и мы приняли вас за врагов.
Павел остановил его жестом руки:
- Оставьте, профессор. Откуда же вы могли знать…
Клер заметно волновался; поправив очки, негромко кашлянул и попросил:
- Расскажите о себе.
Тут и разлилась глубокая пауза, наполненная запахом весенней земли и тёплого ветра. Павел повернулся лицом к светлеющему озеру, постоял какое-то время и, вздохнув, разомкнул губы.
- Когда-то во Вселенной существовала планета-карлик. На вашем языке её можно было бы назвать – Киберта... Это была обитаемая планета. Очень красивая… Населённая высокоразвитыми существами, роботами. К одному из видов – мимикронам – принадлежали мы. Отличительной особенностью нашего народа – помимо трансформации в один-два режима – было умение принимать облик существа, принадлежащего к любому другому виду… Увы, когда мы появились на свет, наша родина уже не первый век пылала в огне гражданской войны. Этим огнём вскоре была охвачена вся Киберта. Правительство нашей страны приняло решение искать другую планету, подходящую для жизни. Были снаряжены три исследовательских корабля – но противники миротворцев истолковали сборы экспедиции по-своему. Они решили, что мы отправляемся на поиски оружия и союзников. Поэтому из трёх кораблей с космодрома стартовал только один – наш. Да и то потому, что у нас не оставалось выбора.
Павел глубоко вздохнул и на миг опустил голову. Помолчал; резко вздёрнул подбородок и продолжил – так же спокойно и ровно:
- Высадка именно на Земле была чистой случайностью. Но, если можно так сказать – чудесной… Наш корабль был расстрелян негодяями, мы рухнули, уже имея на борту десять трупов. Враги, опьяненные жаждой крови, преследовали нас. Завязалась схватка… В конечном итоге нам удалось одолеть их и обезвредить. Нас было восемнадцать. Осталось пятеро. Один умер позже, от ран. Мы – выжили. Долго ждали, что прибудет помощь с Киберты. Потом - долго думали, что нас навсегда вычеркнули из списка живых. И ещё долго надеялись, что связи с Кибертой нет по простым техническим причинам. Любым. И лишь спустя многие годы нам удалось получить информацию, достаточную для того, чтобы произвести расчёты… Так мы узнали, что Киберты больше нет. Она взорвалась через несколько земных суток после того, как наш корабль покинул космодром. Что произошло в действительности – этого мы не узнаем никогда. Но если все до единого, кто был нам дорог, погибли – какая разница, почему…
На этот раз Павел замолчал надолго. Но никто не издал ни звука – даже Кролег молчала, опустив голову, больно сцепив пальцы.
- Надо было выживать… Диаметр Земли иной, сила притяжения здесь значительно больше. На общем совете было решено принять форму, сходную с изначальной, но гораздо меньше. Так мы стали одного роста с землянами – оставаясь при этом роботами с возможностью возвращения в привычный размер и с возможностью трансформации. Попытки наладить контакт с землянами раз за разом терпели фиаско. Мы не знали ни одного земного языка. Мы не понимали этих звуков и жестов, и не могли объясниться с помощью своих. Если и удавалось протянуть тонкую нить к отдельному человеку или нескольким людям – при попытке расширить и упрочнить контакт нас неизменно пытались захватить в плен или уничтожить. Так земляне открывались нам… - он грустно усмехнулся, - не с самой лучшей стороны. Наконец нам повезло. Здесь, в вашей стране. Правда, тогда она называлась Советским Союзом… Но это тоже неважно. Мы наткнулись на учёного-отшельника. Он принял нас с искренностью ребёнка. Не испугался, не попытался выдать властям. Он догадался, что с нами случилась беда… Именно с его помощью мы сумели выяснить трагическую судьбу Киберты. Тогда-то и осознали, что ждать дальше бессмысленно, и необходимо принять облик людей. Хотя бы для того, чтобы обрести возможность говорить… Как сумели, объяснили ему это. Он обещал, что не оставит нас, покуда нам нужна будет его помощь. И всё было решено. У старика профессора была сестра – она учила нас языку… Одинокая пожилая женщина, блестящий знаток земной культуры и литературы. Относилась к нам, как к собственным детям, которых у неё не было. Это были удивительные годы… Приняв решение превратиться в людей, мы прекрасно сознавали, что долгое время будем беспомощны: ведь адаптер исходной формы реагирует лишь на сочетание механического и звукового воздействия. А мы потеряем возможность издавать привычные звуки. И много дней пройдёт, прежде чем научимся внятно произносить земные. Прежде чем сумеем перепрограммировать свои адаптеры…
Павел вновь сделал паузу; вздохнул, негромко подытожил:
- Вот, собственно, и всё. Мимикроны живут около тысячи земных лет. Каждому из нас сейчас триста с небольшим. Где-то в районе ваших, земных, тридцати… Приходится менять города, род деятельности, даже страны. За прошедшее время каждый из нас успел сменить по десятку земных профессий, в совершенстве овладеть несколькими языками. Вот так и живём.
- Невероятно… - Игорь облизнул губы. – Но… как получилось, что вы… э-э… оказались все вместе… в этом санатории?
- Что мы здесь искали? – спокойно уточнил Павел.
- Именно так.
- Сначала ничего. Серёжа планово приехал на конференцию. Но через два дня вызвал остальных… Видите ли, мы поступили со своими врагами согласно законам нашей страны. Осуждённых на смертную казнь не уничтожают, а погружают в анабиоз на несколько сотен лет. Природа мимикронов такова, что в этом случае личность претерпевает изменения. Сглаживаются острые углы… Поэтому мы решили поступить, как заведено. Хотя я, если честно, был резко против такого варианта. Они-то плевали на все законы! Но ребята посчитали, что мы не должны уподобляться этим негодяям. В конечном итоге мы не уничтожили их, а лишь обезвредили и изолировали. Можно сказать, поместили в своеобразную цисту. Поэтому вероятность, что они вырвутся на свободу, хоть и ничтожно мала, но всё-таки существует. Если бы портал нарушил баланс земной энергии, наши противники получили бы шанс возродиться.
- Вот как… Понятно… Теперь понятно. – Игорь кивнул – и вдруг обернулся к Кролегу:
- Девочки… Ну, а вы?..
- А… мы? Что? – Кролег растерялась, заморгала. Она готова была и дальше слушать Павла, открыв рот и вытаращив глаза. И даже собиралась спросить: а чем же питались роботы, оказавшись на Земле? И надо ли им питаться вообще? И совсем забыла, что перевоплощение их разноцветной команды вызвало у Игоря с товарищами не меньший шок, чем трансформация мимикронов.
- Вы-то откуда? Кто вы?
- Да мы, собственно… - Ира глупо хихикнула и поскребла в затылке. И девчонки вздохнули: а чего он хотел?! это же Кролег…
- У меня, конечно, так красиво не получится рассказать, но… Короче, мы все – вполне себе люди, родились на Земле… Но на самом деле есть планета, похожая на Землю. А у неё есть спутник, похожий на Луну. Но там тоже есть атмосфера, и эта Луна тоже большая, так что это ещё неизвестно, кто чей спутник…
Игорь открыл было рот, но Тёма быстро наступил ему на ногу: какая тебе разница? Девочка не врёт, она тупо не знает физику…
Кролег, ничего не заметив, продолжала:
- Там жил мирный лунный народ. А потом случилась жо… Ну, в общем… Те, что «как бы с Земли», напали на тех, которые на «как бы Луне». И тогда королева, чтобы спасти свою дочку, Лунную Принцессу, и её хранителей, лучших подруг, ну… как бы это объяснить… В общем, она попросила, чтобы они переродились. Вот мы и переродились… Здесь… Росли, как обычные девчонки, и ничего не подозревали… А потом оказалось, что тёмные силы тоже протиснулись за нами в этот мир… И ладно бы они нас пытались грохнуть – они хотят подчинить себе и в конечном счёте уничтожить всю планету! Нам было по тринадцать лет всем, когда нас нашли вестники королевства… Того, с той Луны…И мы узнали правду… тогда же и начали сражаться… Вот. Каждой из нас королева подарила силу… ну, как бы, не саму силу, а связь с одной из планет Солнечной системы. Планету-покровитель, вот… И, как бы… Мы вроде бы земные девчонки, а вроде как бы и нет…
- Значит, ты на самом деле – Лунная Принцесса? – с интересом спросил Артём, подходя ближе. – Вот это да! Это же круто!..
- Ничего крутого в этом нет, - резко осадила его Валя, шагнув вперёд. – Вся жизнь – сплошная битва. Мы каждое мгновение вынуждены находиться в напряжении, потому что не знаем, когда и где снова напоремся на очередную потустороннюю херню! Из-за всех этих сраных злодеев у нас скорее всего никогда не будет ни семьи, ни детей, ни внуков! Сухарика в чае перед телевизором – не будет! Покоя не будет! Может статься – никогда! Понимаешь? Понимаешь ты, что это такое – когда ты не выбирал? Когда за тебя всё решили? И тупо поставили перед фактом: дерись!! Понимаешь?
Артём стушевался – и точно так же, как минуту назад Кролег, запустил пальцы в густые волосы на затылке:
- О, чёрт… Ведь да…
- А нам, знаешь, так хочется иногда побыть просто глупыми маленькими девочками! Надеть розовые очки – и мечтать, и влюбляться, и…
В её глазах блеснули слёзы. И Эдик, стоявший напротив, вдруг остро вспомнил, как подступал к пяткам жар, как звенело в башке от страха, рушился потолок… И бил по часам крохотный сжатый кулачок, и она, раздирая и без того разбитые колени, поднимала с пола упавшего мужчину – вдвое крупнее её… И этот, смуглый, стриженный «площадкой», тоже ведь понимает: не стоял бы сейчас здесь, не курил, если б не она…
И снова повисла пауза – но теперь тяжёлая, густая. Растаяла по чистой случайности: в кармашке белой куртки Кролега зазвонил мобильник. Она вытащила его – и пару секунд отрешённо смотрела на экран, будто за время сражения успела начисто забыть, для чего существует эта вещь. Механически раскрыла, прижала к уху:
- Да, алё…
- Беляшик! – громко раздалось в душистой весенней тишине. – Привет! Ты почему трубку не берёшь?
- А…м… Лёш, ну… долго объяснять, почему.
- То есть?
- Давай я потом скажу…
- Нет уж, будь добра сейчас, – голос в трубке, искажённый связью и плохим динамиком, звучал взволнованно. – Вы что, опять сражались?
- Ну…
- Ты мне только скажи: всё в порядке?
- Да…
- С тобой всё в порядке?
- Да… Лёш, да не волнуйся ты так! Всё супер…
Артём взглянул на часы, рассеянным жестом провёл рукой по волосам. Помолчал, устало кивнул Эдику:
- Пошли, что ли. На Экто-один полюбуемся... Может, своим ходом до стоянки дотянет…
Эдик вытаращился на Пенкина, как на больного:
- Тёма, ты стебёшься, что ли? Какое «своим ходом»?! Ей даже не эвакуатор, ей только попика теперь, и отпевание!
Артём собирался ответить – как вдруг замолк, забыв закрыть рот. Из-за поворота просёлочной дороги показался низенький щуплый человечек в жёлтом облачении, с серебряным крестом на груди. Он не шёл, а почти бежал, насколько это позволяли его ноги – человечек был отнюдь не молод. Изо всех сил трусил по дороге – и не спускал глаз со сгрудившихся на берегу девчонок и ребят.
- Игорь? – не очень-то своим голосом спросил Артём. – Что там на твоём датчике? Это привидение?
- Да нет, - Игорь глядел то на экран, то на приближающуюся фигурку в жёлтом. – Нормальный человек…
- Нормальный человек, бегущий через лес в поповской рясе?! Сам понял, что сказал?
Теперь уже на приближающегося старичка смотрели все. Тёплый ветер, видимо, решив помочь, легонько дунул тому в спину; поднял ввысь и перенёс на берег прерывающийся слабый крик:
- Деточки!.. Деточки мои!..
- Отец Герман! – полнозвучно, будто конферансье, произнёс Павел – и, к удивлению остальных, стал быстрыми шагами подниматься навстречу священнику.
Второй ожила Шура. Дёрнулась, вскрикнула – и со всех ног кинулась к нему, опережая Павла:
- Батюшка!.. Вы знали!.. Вы знали!!!
* * *
…Первое, что бросилось в глаза, когда все они, усталые, израненные и счастливые, вошли через западные ворота – нетронутый белый бок спортивного комплекса, хорошо видный в конце аллеи, у Главного корпуса.
- Так, - Игорь привычным жестом достал датчик и направил его в сияющую чистую стену. – Ничего себе!
Всё было на местах: и чаша бассейна, и стены, и лестницы, и бильярдная, и тренажёрный зал, и сауна – весь комплекс; пятый корпус, взорвавшийся за спиной у Эдика, Вали и Рената, тоже весело поблёскивал на солнце вымытыми стёклами.
- Чисто! – ещё не вполне доверяя показаниям датчика, но надеясь, что он не врёт, засвидетельствовал Игорь. – Чудеса!
Тёма переглянулся с Эдиком и Валентином:
- Парни, так, может…
- Экто-один!..
- Да нет, Тём, ну…
- Эдик, побежали! А вдруг?
- Подожди бежать, давай узнаем сперва телефоны эвакуаторов…
Эдик с Тёмой, не снимая реакторы, отправились назад, по западной дороге; Павел торопливо ушёл по северной, оставив Вику красочно расписывать остальным, во что пару часов назад превратилась его иномарка. Увы, ЭКТО-1 была всё-таки доставлена на стоянку базы раздолбанным, рыжим от ржавчины трактором. Заросший щетиной водитель ухмылялся, скаля изрядно прореженные зубы: нехило, видать, гульнули накануне молодчики. Такую понтовую тачку убили – жалко, поди. Машину Павла привёз на тросе сердобольный УАЗик, пойманный на дороге. Повреждения кузова у неё отсутствовали, но категорически не желал заводиться мотор. И вечером, после ужина, у каждой из машин собралось по консилиуму – которые вскоре слились в один, как две большие капли. Вадима, впрочем, очень быстро развернули кругом и выставили вон: его, сидя на скамеечке с книгой, скромно дожидалась Шура. Вторым, намереваясь как следует подготовиться к грядущему выступлению, ушёл Игорь, третьим восвояси отправили Павла: Ренат, опустив голубую крышку капота и для надёжности присев на неё сверху, покачал головой:
- Паш, даже не суйся. Тут весь движок придётся перетряхнуть, ты же видел. Явно не на один вечер работы. Давай я сам этим займусь, раз уж я здесь.
Павел помотал головой:
- Лучше помоги ребятам, - и указал глазами на возню у помятой ЭКТО-1.
- И это тоже, - кивнул Ренат, приподнимая уголок рта. – Откровенно говоря, старушке здорово повезло. Могло быть значительно хуже.
Сергей уселся на пыльный капот рядом с Ренатом, поставил пятку на бампер:
- Да с нами со всеми могло быть значительно хуже. В конечном итоге… всё хорошо, что хорошо кончается.
Ренат фыркнул и повернулся к нему:
- Мы с тобой, дружище, ещё не в том возрасте, чтобы плохо кончать!..
Над стоянкой взлетел громкий смех – и растворился где-то высоко вверху, в перистых облаках, тронутых перламутровым лучом вечернего солнца. Впереди было ещё целых три дня – три мирных дня – до отъезда. И, хотя никто не произносил этого вслух, было ясно: эти дни они проведут вместе, как одна большая команда.
…Кто придумал, что рай – скучный сад с дебелыми ангелочками?..
Кто бы ни придумал, Шура теперь была уверена твёрдо: эти люди ошибались.
…«Взяла, взяла!» – громко кричала Наташка, подставляя покрасневшие от усердия кулаки под летящий мяч; тот взмывал высоко вверх, падал впритирку к сетке – и взлетал вновь, отбитый сильной рукой Рената… Сергей, низко пригнувшись к столу, вдумчиво целился острием кия в зелёный шар с цифрой пять – когда яркий мячик для пинг-понга попал ему в лоб. И Вика визжала, стыдливо прикрывая рот руками, а Павел с Вадимом хохотали чуть не до слёз… И Кролег в розовом купальнике с бантиками на бретелях вопила на весь бассейн:
- Тёма, жми-и-и!!
А Валя, хлопая в ладоши, скандировала рядом:
- Э-дик, Э-дик!
…И в прохладной тишине, наполненной сосредоточенным ёрзанием и шуршанием, звучал усиленный микрофоном мягкий голос:
- Таким образом, если принимать во внимание расчёты, произведённые в семьдесят втором году Робсоном и Корюшкиным… - и Клер в строгом коричневом костюме привычным жестом поправлял очки, переворачивая страницу…
…И рыжий Валентин, округляя щёки, смешно поднимая куцые брови, раздувал огонь в мангале. Наташка нанизывала шашлыки, а Кролег с Тёмой смеялись: надо было захватить бластеры, ведь если шампуры решат удрать, они ж и мясо с собой унесут!..
…И пахло одеколоном и теплом плечо Вадима: прижавшись друг к другу, они вместе с остальными пережидали в беседке внезапно упавший с небес ливень. Мокрые до нитки, счастливые Сергей и Ренат держали зонты над дымящимся мангалом… Туча величаво уплывала за верхушки сосен, и над светлеющим озером вставала – от дальнего до ближнего края – широкая полноцветная радуга.
…И так хорошо было дышать отвоёванной свободой; так радостно знать, что хотя бы на три дня рай на земле перестал быть чем-то из отроческих грёз!.. И что мечта твоя – та самая, что так напугала тебя за день до битвы – стала реальностью.
И можно было смело спросить у подруги – зная, что целая жизнь теперь впереди: ну, чем, чем он так тебя зацепил, этот Стешко? Маленький, рыжий… И та смущённо пожимала плечами, краснела, опускала ресницы:
- Да… Добрый он. Искренний. Такой, знаешь… Большой умный ребёнок. Вот… И… И пиццу мы с ним любим одинаковую!..
И можно было дёрнуть за рукав Кролега, и в сотый, если не в тысячный раз зашептать ей на ухо: ты что творишь, у тебя же есть Лёша! А она смялась, махнув рукой – и становилось до безобразия ясно, что они с Тёмой нашли друг друга: оба без царя в голове, и оба – вот же ужас! – командиры…
И как не похож был на этих взрослых детей командир мимикронов!
Шура никому не признавалась – но даже теперь, после всего, что они пережили и всего, что знали теперь, ей было нелегко общаться с Павлом. Он по-прежнему пугал её – своей холодной чёткостью, отточенными движениями, репликами, мыслями. Одного случайно брошенного взгляда бывало достаточно, чтобы воздух на вдохе застыл у губ, словно перед ним опустили заслонку. Каким бы человечным ни был Павел по глубинной своей сути - слишком ясно, слишком очевидно было, что он не человек. И Шура понимала: примерно те же чувства испытывала теперь Вика. После сражения они, кажется, взаимно переменили свои взгляды: Вика перестала быть для Павла блондинкой, которая светила трусами в библиотеке – он увидел в ней серьёзного маленького воина. Но и Павел перестал быть для Вики объектом девичьих грёз – осознание того, что этот красивый мужчина на самом деле робот, мигом остудило юное сердечко. Они испытывали друг к другу глубокое взаимное уважение, симпатию – но не более того.
Зато Игорь за эти дни очень подружился с Павлом, и Шура постоянно встречала их вместе. Она видела, с каким интересом, с каким исследовательским жаром Клер расспрашивает Павла – и не раз заставала их сидящими за каким-нибудь столом – будь то столик для пинг-понга в летней беседке, или доска для игры в шахматы, или обеденный стол. Павел, чуть подавшись вперёд, наклонив голову, аккуратно чертил или рисовал что-либо в блокноте Клера, а тот вытягивал шею, щурил глаза, уточнял, переспрашивал, а иногда, ткнув в бумагу длинным пальцем, восклицал, как ребёнок.
Как-то раз в кусты за беседку, где они сидели, улетел воланчик, и Шура храбро полезла его вызволять. Пока искала и извлекала, невольно подслушала обрывок разговора. Первыми словами, которые вырвал Шурин слух, была реплика Клера:
- Не понимаю, как ты не проклял его… Я бы проклял, честное слово.
- Сперва приблизительно так и было. Я ненавидел его всей душой. Я искал встречи с ним. Чтобы посмотреть ему в глаза и спросить: как же ты… Как ты посмел сделать это?.. Но нашёл я его, разумеется, значительно позже... Когда понял.
- То есть… здесь? На Земле?
- Ну да.
И Шуре стало очень, до мурашек, не по себе – речь шла явно о ком-то куда более страшном и могущественном, чем тот, со змеиной головой, выползавший из воронки и грозивший смести их, как пылинки. И если Павел водит знакомства с подобными существами… от него и впрямь следует держаться подальше. И Шура, зажав в кулаке обретённый воланчик, поспешно ретировалась к белой сетке, где, вертя в руках ракетку, улыбаясь, ждал её Вадим.
Вадим… Их отношения развивались слишком стремительно для того, чтобы можно было сделать шаг назад и разом охватить взглядом всю картину. Она сознавала, что плывёт по течению, ничего не желая выяснять или менять: как будет, так будет. Дёргаться бесполезно. Вадим честно предупредил её, что всё не всерьёз – но она сделала свой выбор. Сейчас им хорошо вдвоём; а что будет дальше, Шура спрашивать не хотела. Интуиция подсказывала ей, что Вадим соврёт – и ей будет больно, невыносимо больно потом, долгие недели и месяцы, с надеждой ожидать звонка и проваливаться ночами в душный сосуд, полный слёз и суматошных снов. Больно будет, когда Вадим раз за разом станет скидывать её звонки – или брать трубку и коротко раздражённо отвечать, что занят и что непременно перезвонит позже, пробуждая в ней зыбкую надежду и жестоко разрывая её каждой новой своей ложью… Она-то полюбила на самом деле. Как всякая неопытная дурочка, раз и навсегда… И логически рассудила своим математически организованным умом, что сумеет пережить разлуку – ведь всё равно им с Вадимом не быть вместе, ведь она воин, ведь она – принцесса Меркурия!.. Но оказалось – а ведь читала когда-то в книгах, но не поверила – что задачка с любовным условием не решается по формулам. Отдавшись Вадиму, бездумно и непостижимо оторвала какую-то часть себя. И, вернее всего, надолго останется теперь калекой. Словно тонкое деревце с выдранной веткой, которое – Бог весть, выживет или засохнет.
Но… история её жизни печальна, история его жизни – не менее; как будто и нет преград для того, чтобы остаться вместе на долгие годы... Она воин; но и он воин тоже… Если он любит её – они будут вместе. Но любит ли? Нужна ли она ему, в самом деле? Наивная лунная девочка – трансформеру, лишь от безысходности принявшему человеческий облик?
Она не спрашивала. Но, вглядываясь в себя, с удивлением находила горькие, скользкие семена, зачатки неведомых прежде чувств. Она завидовала Наташе – потому, что у них с рыжим Стешко всё только начиналось, и начиналось всерьёз. Она завидовала Вике – потому, что её с Павлом связывала лишь дружба, и, сколько бы ни прошло времени, Вика будет вспоминать эти дни с улыбкой радости. Она злорадствовала, что Валентине так и не удалось закрутить ни с Ренатом, ни с Эдиком – оба держали дистанцию, общаясь с нею. Она резко осуждала Кролега за откровенный, пошлый «роман» с Тёмой, и – хотя дело там едва ли заходило дальше поцелуев в щёчку – втайне мечтала, чтобы Лёша, узнав правду, бросил Кролега. Ей представлялось это справедливым: будет хоть какой-то повод не считать себя самой неудачливой из всех…
Теперь она видела, что поспешила. Но что-либо менять было уже поздно.
И в столовой она украдкой бросала взгляды в чистый уголок, где неизменно сидел отец Герман – подслеповатые старческие глаза отражали небо, лившееся из окна. Но подойти всё же постеснялась: в конце концов, в двадцать первом веке это смешно и стыдно.
…А лента белого огня, прошедшая сквозь хрустальный шар?
Ну… Ну, что ж… всему рано или поздно находится какое-то элементарное логическое объяснение.
Наверное, так.
Вот и всё.
* * *
Обшарпанный вагон качается на стрелках, и пятеро девчонок едут мимо щуплых берёз, давно набросивших праздничные зелёные одежды. Поезд везёт их домой, в Москву. Шура опять читает книгу, сидя у окна – но мысли её перекатываются в голове чугунными шариками, одну за другой прижимают нервные клетки, давят их, убивают: мучительно, медленно, безжалостно. Прощаясь, Вадим торопливо поцеловал её в губы – и сказал то самое, ледяное, ожидаемое:
- Я обязательно тебе позвоню, рыбонька…
Кстати говоря, дельфины едят рыбок. Как-то не выдалось случая напомнить ему об этом. Сколько таких наивных, с выпученными от счастья глазками, рыбок он съел – за свои триста с лишним?..
Шура кусает щёки и глотает медную слюну, раздирая горло.
…А Вика сидит напротив Шуры; смеётся, красит ресницы и говорит одновременно – у неё на душе, как и там, за стеклом, цветут белые облака черёмух. В голове пестрит от весёлых воспоминаний, и одна за другой всплывают светлые картины. Вот, например – залитая солнцем просёлочная дорога, и они все – все вместе! – шагают к санаторию. И Павел вдруг, неожиданно – кажется, после какой-то реплики Вальки – кидается на Рената, орёт:
- Феникс!.. Ты что, полез туда прямо так? Не в скафандре? Почему?! Что значит «ну, стормозил»?!? Ты с ума сошёл?!
И Сергей останавливает его – сразу двумя руками, за плечи:
- Пашенька, тихо, тихо… Остынь! Давай-ка я расскажу тебе поучительную историю про одного высокоразвитого робота, который пренебрегал регулярным техосмотром, а?
Павел пытается отмахнуться, морщится, с улыбкой щурит глаза; но Сергей, глядя сквозь очки, ехидно продолжает:
- И давай я потом обрисую в двух словах, какая здесь сейчас творилась бы фантастика, если б этого шибко умного робота коротнуло чуточку раньше, ага?
- Серёжа! Не путай временное аварийное отключение систем жизнеобеспечения с…
- Да-а, да-а, Пашенька, все так говорят!
Они смеются, и Вика с улыбкой глядит на Павла: ей странно и радостно видеть его таким.
…И, хотя после той сцены на берегу Кролег с Валькой подкалывали её, не переставая, хотя они с Павлом даже прогулялись вдвоём по той самой дороге – Вика добралась-таки до часовни – назло всем шушуканьям их связывала только глубокая взаимная симпатия.
А тогда, возле озера, посмеявшись на реплику Сергея, он вдруг взглянул на Вику и сказал своим привычным серьёзным тоном:
- Шутки шутками, но если б не Вика, меня не стало бы гораздо раньше.
Сергей посмотрел на неё – удивлённо, недоверчиво. Вика жутко смутилась:
- Да я случайно, в общем-то, помогла! Просто так получилось… Удачно тому гаду в глаз залепила…
Павел покачал головой:
- Нет. Ещё раньше. Если бы не ты, я не успел бы выскочить из машины.
Ещё - ярко помнился короткий миг полёта в кабине истребителя, ремни, приборная доска, светящийся экран с быстро пробежавшей строкой:
«Моё настоящее имя – Ястреб. Твоё?»
- Венера…
«Вы пытаетесь открыть портал или закрыть его?»
- Нет!.. В смысле - нельзя, чтобы его открыли!
«Значит, мы союзники».
- О!..
«Говорить не смогу, слышать и понимать буду».
- Ага…
«Всё, готовься, иду на посадку. Держись. Сейчас надерём им уши!»
Она нервно хихикнула – и на экране в последний миг перед посадкой зажглось:
«;-)»
Здорово, что они победили. И что познакомились все – тоже здорово. Наверное, по Павлу она будет даже чуточку скучать. Хорошо, что в последние дни они всей компанией нащёлкались; обменялись аськой и мылом… У Серёжи даже оказался приличный фотик, он обещал потом скинуть всё одним архивом… Было бы классно.
…Наташа сидит на нижней полке, разговаривает по мобильнику. Они в пути вторые сутки – и ей звонит Стешко, чтобы сообщить, что уже немножко соскучился. И больше ничего. Поэтому разговор и длится добрых двадцать минут, и Наташка напрочь забыла про дурацкое свойство своей модели телефона: что не сможет подзарядить трубку, пока не приедет домой – и продолжает упоённо слушать, вставляя реплики, улыбаясь, накручивая на палец прядку тёмных, отливающих рыжиной волос.
…Валя сидит, привалившись к плечу Шуры, и смотрит в окно, а когда надоедает, опускает взгляд в Шурину книгу. По обычной логике вещей она должна быть расстроена – ведь то, за чем ехала, осуществить не удалось. А ещё, по идее, должна чёрной завистью завидовать Шуре и Наташке. Но принцесса Марса тем и отличается от прочих принцесс, что предугадать её поступки, мысли и чувства совершенно невозможно. Ей прощают эту особенность – и отчасти именно поэтому девчонки уже не помнят, что накануне решающей битвы Валя исчезла в неизвестном направлении, никому ничего не сказав. Валя-то помнит: ведь она тогда, хотя и была твёрдо уверена в истинности выводов Клера, всё-таки побежала в тренажёрный зал – в надежде отыскать Рената. Ей категорически надо было увидеться с ним и поговорить. Но не нашла: ещё не знала, что Ренат вернулся с поста у Серебряного озера лишь в седьмом часу утра и отсыпался в номере, и что с постели его поднял вызов Ястреба. Но она всё равно подошла к нему: после сражения, вечером, возле автостоянки. Ренат вылез из-под голубого седана; сел, прислонился спиной к дверце, вытер тряпкой измазанные руки. Весь его вид говорил о том, что он до смерти устал ползать под этой чёртовой машиной – на сегодня, во всяком случае, с него хватит. Он посмотрел на часы, поднялся и стал ощупывать карманы в поисках сигарет – именно этот момент Валя почему-то сочла удачным. И, заложив левую руку за спину, судорожно уцепив себя за локоть правой, шагнула к нему:
- Кхм, Ренат…
Смотрела в землю, и на щеках от волнения начинал проступать лёгкий румянец. Ренат приостановил поиски и с недоумением взглянул на неё.
- Ну, в общем… Я… Я извиниться перед тобой хотела. За вчерашнее… Ренат, ты прости меня, пожалуйста! Не сердись!..
Он молчал, глядя на неё. Вале было невыносимо стыдно; она так и стояла, упершись взглядом в собственные колени, и ей казалось, что по-детски замазанные зелёнкой ссадины просвечивают даже через спортивные штаны.
- А я и не сержусь… Хм, смешная ты... Я ведь жизнью тебе обязан. А ты… Хотя вот такой ты мне, если честно, нравишься куда больше.
От неловкости не осталось и следа: Валентина тут же вскинула голову, распахнула большущие глаза:
- Чё, правда нравлюсь?..
Ренат рассмеялся и потрепал её по щеке, надолго оставив на светлой коже, словно каплю духов, тягучий запах машинного масла.
…Кролег лежит на животе на верхней полке, слушает плеер, подняв согнутую ногу в не очень-то розовом носке: попала под дождь, а стирать было лень. В руках мобильник, и на экране сменяются свежие фотки. И Кролег улыбается, раз за разом прогоняя их по кругу. Какие счастливые у них у всех лица! В наушниках играет радио:
«Жила-была девочка – золотистые косы;
Мирила огонь и лёд, небо, солнце и грозы»…
Вот совпадение: как раз эту песенку напел ей на прощание Артём. И сказал, что та точно про неё. Про Лунную Принцессу. Потому что она, как эта девочка, верит, что именно любовь спасет мир.
Вот, кстати, они с Тёмой – отчаливают от берега на лодке. Тёма держит весло, а она смотрит в объектив фотоаппарата… А вот они на волейбольной площадке, у сетки. Тёма обнимает её, а она с глупой улыбкой прижимается головой к его плечу. О-о, эту точно не надо показывать Алёшке… Ой, ой, а вот эту – тем более!.. С Тёмкой было весело… Но с Лёшей, пожалуй, всё-таки лучше. Да… А вот Вика с Пашей – играют в настольный теннис… Футболка у него зачётная, конечно… Так, это Стешко со Смирновой… Вот что она в нём нашла? Толстый, маленький, страшный… Но втрескалась же! И счастлива по самые розочки! И он довольный такой стоит… Конечно, блин, оторвал себе принцессу! Та-ак… Вот Шурка с Вадимом. Ох… Без комментариев. Как хочется, чтобы они остались вместе… Хоть он и робот… О! А вот консилиум под машиной! Ух ты, клёво! Интересно, кто снимал? Точно не она… Ага, Валька Федотова с Эдиком режутся в шашки, в Чапаева! Классно, что это тоже засняли! А вот уже совместные… Волейбол… И шашлыки… Охотники отдельно… Ой, блиииин! И Стешко Тёмке рожки поставил! Ыыы, пипец! А вот и она с девчонками… А ничего, кстати, хорошо получилась даже… Вот мимикроны… Серьёзные такие… Сразу видно, по триста лет… Ренат херово вышел, правда… О, а вот несерьёзные! Ой, класс! Супер… Ага, вот общие, где они все вместе… блин, тут Наташка сказала что-то… А тут Вадим моргнул… Во, а эта классная! Да! И следующая… А забавно, кстати: охотники – земляне, они с девочками – как бы уже не очень, Павел со своими – вообще никак не… Дома скинет на комп – папку можно будет так и назвать: «Луна, Земля, Киберта». И ёмко, и пафосно.
…Фотографий было множество; они всё сменялись и сменялись, всё шли и шли по кругу, и Кролег долго не могла остановиться, всё листала их, улыбаясь. Но потом хихикнула, сняла наушники, свесила с полки русый хвостик и голову:
- Валька! Вот смотрю фоты и не въезжаю… Ты в кого в итоге больше втюрилась, в робота или в негра?
И Валя, подскочив, радостно визжит – а потом самозабвенно орёт на Кролега.
* * *
Вот, собственно, и вся история.
Что значит «ура, ну наконец-то!»? Погодите радоваться, автор настолько велик, что до сих пор не закончил.
Увы, помимо того, что я совсем не умею быть оригинальной – я совершенно не умею писать эпилоги. Они не пользуются популярностью, потому что, как правило, напоминают читателям о необходимости примирения с нашим Творцом и Создателем посредством покаяния, исправления своей жизни и внимательного отношения ко всем движениям души. По этой скорбной причине эпилога не будет; я ограничусь лишь несколькими штрихами, которые достойны упоминания.
Прежде всего придётся признать, что сущность истинного врага никому так и не удалось определить хоть сколько-нибудь чётко. На общем совете – ещё когда шагали от озера – сошлись на том, что победу можно лишь относительно назвать победой: самого-то злодея они хоть и видели лицом к лицу, но изловить не сумели. А это значит, что он наверняка вернётся.
Не надо бежать за валерьянкой! Второго сезона не будет. Автор устал, зверьки-обоснуи передохли от нехватки травы.
Также достойна упоминания белая полярная сова, неизвестно откуда взявшаяся у Серебристого озера. Она пролетела с севера на юг, вдоль берега, и вызвала недоумение у Клера: он смотрел на неё сквозь круглые очки, мучительно щурясь, а потом пробормотал – непонятно, откуда она вообще взялась в этих широтах, да ещё средь бела дня. Артём пожал плечами и предложил пальнуть в неё – ну, так, для очистки совести. Но Игорь идею не поддержал, и сова, мерно взмахивая крыльями, вскоре скрылась за верхушками дальних деревьев.
Ещё – неплохая мысль пришла в голову Шуры как раз тогда, когда Ястреб налетел на Феникса прямо посреди дороги. Он кричал, а Шура думала: удивительно, всё же, сколько разных нелогичных поступков, сколько ошибок они совершили все вместе и каждый по отдельности – и как всё это оказалось… связанным в единый клубок, промыслительным, не случайным – потому что в итоге привело их к победе. Всё оказалось нужным – и её любовь к Вадиму, и Викина травма, и неуместные шашлыки… Всё оказалось поправимо: и ошибка Рената, и ошибка Крольчатины, засунувшей свой индикатор в карман сумки и начисто забывшей о нём, и ошибка Клера, чуть было не стоившая жизни Вадиму. Нельзя браться за большое дело и думать, что никто не допустит ошибок. Так не бывает. Важно знать, что так не бывает. И вовремя подставлять плечо тому, кто споткнулся. Вот тогда и получится победить – всем вместе, как победили они.
А ещё Шура беспокоилась о том, сумеют ли охотники – даже с помощью доки Рената – починить свою уникальную ЭКТО-1. Добрая девочка! Она не подозревала, что ЭКТО-1 не раз бывала в переделках куда хлеще. Починить её, конечно же, удалось; правда, на это ушла почти вся сумма, которую выплатил ребятам Матвей Семёнович после того, как на территории базы отдыха было изловлено последнее привидение.
Не спорю, крайне жестоко заканчивать любовную линию произведения так, как она завершилась бы в жизни. Нам и без того хватает этой жизни… по самые розочки. Но как бы мне ни хотелось подкорректировать реальность в пользу любимых героев и на радость читателям – увы, ничего не выйдет.
Разумеется, Вадим не позвонил Шуре.
Вот теперь, пожалуй, что и всё. Если не считать одной маленькой тайны, которую знаю только я – но по страшному секрету поделюсь ею с вами. Да, конечно, Вадим не позвонил Шуре. Зато ей позвонил Игорь Клер. Ведь она ему очень и очень нравилась. Но он в этом, конечно же, никому не признался.
Есть, конечно, и кое-что ещё, что осталось за кадром… Но озвучивать это я не стану, так как поклонники персонажа порвут меня на куски за издевательство над святыней. Так что, опасаясь жестокой расправы, я и словом не обмолвлюсь о том, что носил под одеждой, на груди, Павел Анатольевич Метелин.
02.01.2011 – 23.01.2011
Санкт-Петербург