Ромео и Лиза Ч. 17. В подвале

   
Часть 17

Очутившись в кромешной тьме, о которой говорят: «Хоть глаз выколи», - я немного струхнула и, застыв в позе кошки, приготовившейся к прыжку, уставилась в темноту. Из состояния ступора меня вывел яростный шепот Никиты.

- Сойди с ноги, - шипел он, толкая меня  в бок. – Сойди, черт тебя побери.
 
Я отчаянно вглядывалась в темноту, пытаясь понять его местонахождение, но кроме, узкой полоски света в глубине подпола, ничего не увидела.

- Да, здесь я! У тебя за спиной! – продолжал шипеть Никита, тыча меня во все части тела.

 Я осторожно шагнула вперед... и, провалившись в темноту, уткнулась носом во что-то мягкое и, как мне показалось, живое.
 
 По законам жанра я должна была в этот момент заорать или потерять сознание, или, по крайней мере, попытаться выскочить из подвала. Но вместо этого я стала принюхиваться к лежавшему на земле существу, пытаясь  понять, кто передо мной - человек или животное?

 В подвале между тем становилось светлей. Глаза, привыкая к темноте, начали различать предметы. Поэтому определить, кто лежит на полу, не составляло труда. Это был человек. Вернее старушка, замотанная в тряпье, с кляпом во рту.
   
 - Это Мэриме! – пронеслось у меня в голове. – Значит, где-то здесь должны быть Ромео и Лиза. Я встала на колени и начала вытаскивать у старушки изо рта кляп.

 Бабулька открыла глаза и,  размахивая руками, затараторила на своем языке. Я пыталась объяснить ей, что не понимаю ее речи, но старушка не унималась. Наконец, сообразив, что я ее не понимаю, она заговорила по-русски.

- Скоре.. там.. трава… на коре… - коверкая и не договаривая слова, лепетала она, вращая черными, как угли, глазами.

Если бы не Никита, оказавшийся рядом за минуту до того, как она отключилась, мы бы так и не узнали, что она хотела сказать.
 
- Мэриме, это я, Никита! - подскочив к нам,- закричал он. - Мэриме, ты меня узнаешь?

 Старушка внимательно посмотрела на Никитоса и, схватив его за руку, заговорила на своем языке.

- Я понял, - кивнул Никита, переведя на меня задумчивый взгляд. - Галина, мне надо бежать! А ты посиди с Мэриме. И голову ей перевяжи.  - Он вскочил на ноги и, крикнув Егору, чтобы тот помог ему подняться наверх, ободряюще подмигнул.   

 Я смотрела на Мэриме с нескрываемым ужасом и ноги мои тряслись, как холодец.

Под глазом у старушки сиял огромный синяк, по щеке тоненьким ручейком текла кровь, а на виске зияла кровавая рана. Я стала искать, чем бы  ее перевязать, но, кроме носового платка, ничего не нашла.

 – Господи, что же делать? –  запаниковала я. - Она же кровью у меня на глазах изойдет.

- Мэриме? Вы слышите меня? Мэриме? Пожалуйста, прошу вас, очнитесь.

 Но старушке было не до моих душераздирающих воплей. Она полулежала на лавке с откинутой назад головой и практически не дышала.В какую-то минуту мне даже показалось, что она умерла.

 Но страх - чувство необъяснимое, иногда он не только лишает разума, а наоборот, активизирует человеческий мозг и дает неимоверные силы. Так произошло и со мной. Вместо того, чтобы впасть в транс, я как-то резко взбодрилась. Стащив с себя футболку, я разорвала ее на две части.

 - Мэриме, я вас перевяжу. 

Старушка открыла глаза и перевела взгляд на полку с какими-то пузырьками.

- Там настойка, возьми… - прошептала она и стала съезжать с лавки на пол.

 Хорошо, что я была рядом и успела ее подхватить.

- Я сейчас, Мэриме, не закрывайте глаза.

 Старушка ткнула в меня сухоньким кулачком и снова посмотрела на полку.

- Там лекарство, возьми, - прошептала она. 

 Я подскочила к полке, начала по одному перебирать пузырьки и показывать их Мэриме.
 
 Бабулька внимательно следила за моими действиями и в знак протеста мычала.

- Да, где же он, Мэриме?! – отчаялась я, взяв с полки самых маленький пузырек.

  Мэриме закрыла глаза и закивала.
 
- Наконец, - оставалось отковырнуть прикипевшую к горлышку пробку и намазать этой жидкостью рану. Но та  не хотела отлепляться, хоть плачь. Пришлось выдергивать ее зубами. Часть раскрошилась у меня во рту, часть провалилась внутрь пузырька.
 
 Вылив на футболку, вернее, на то,что от нее осталось, вонючюю жидкость, я приложила ее к кровоточащей ране. И вот оно чудо! Кровь тут же перестала сочиться и рана начала затягиваться у меня на глазах.
 
Я подхватила старушку под руки и посадила ее на скамейку. Земля в подвале была холодная, поэтому схлопотать воспаление легких или еще каких-нибудь органов было проще простого.

Мериме понемногу приходила в себя. Глаза ее просветлели, руки стали теплыми, щеки зарозовели.

 Я присела рядом с ней на скамью.

 Старушка улыбнулась одними глазами и, запустив руку в карман, достала какой-то коричневый кругляшок, похожий на леденец. Положив его в рот, она начала интенсивно жевать белыми, как у фотомодели, зубами.

  Я, честно говоря, подумала, что у нее съехала крыша. Прожевав конфетку или… не знаю, что это было на самом деле, она резко взбодрилась и отчетливо произнесла: "Тебе надо идти. Иначе не миновать беды. Ни вижу я что-то Никиты… - она закрыла глаза. - Хотя, постой... нет, не вижу… голова болит… надо поспать… а ты ящик поставь на попа и выберешься отсюда…" 
 
Ящик стоял в углу рядом с ведром и на вид казался довольно тяжелым. Но нам ли, русским бабам бояться таких пустяков? В тот момент меня больше волновал мой полуголый вид, чем этот обшарпанный ящик. Юбка-шорты плюс кружевной бюстгальтер  ... наряд довольно сомнительный для поиска пропавших детей.
 
  Видя мою растерянность, Мериме улыбнулась и показала глазами на корзину, стоявшую на полу.

Я вытащила ее на середину, и под ворохом тряпья нашла сарафан в желтый горох.