Кино про индейцев
или
ОДНАЖДЫ НА ДИКОМ ЗАПАДЕ
Старый мудрый гриф-стервятник величаво парил над раскаленной пустыней. Среди жёлтых камней, он заметил тёмную точку.
«Наверное, крыса» – равнодушно подумал гриф. Но это была не совсем крыса, это легендарная личность дикого запада, знаменитый стрелок Джон Шурхенд, что в переводе с аглицкого значит Верная Рука, ехал на лошади и по своему обыкновению смолил косяк с анашой, жевал табак, пел и грязно ругался. Однако, Ободзинский полагал с высоты птичьего полёта походил он больше всё-таки на крысу.
— Золото, золото манит нас… — напевал Шурхенд, когда навстречу ему выехал индейский воин, вскинул вверх правую руку в знак дружбы и заорал:
— Хо, приветствую тебя, Верная Рука!
Шурхенд от неожиданности, резко осадил коня, витиевато выругался, перезарядил штуцер, но убедившись, что краснокожий один, придал лицу слащавое выражение, и фальшиво ответил:
—Хау! Как здоровье, Одинокий Бизон?
Но прежде, чем индеец успел ответить, что он не Бизон, а Собака Прерий, Шурхенд молниеносно вскинул штуцер. Раздался выстрел и коренной американец свалился с лошади.
—Здоровье тебе больше не понадобиться,— засмеялся Верная Рука, и тихо не без гордости добавил,— однако 318-й, вроде.
Эхо от выстрела еще металось между скал, а Шурхенд уже снял с убитого скальп, срезал с пояса флягу с водой и жадно припал к ней губами. Над головой захлопали крылья, и на мёртвое тело опустился гриф. Птица взглянула на человека и сказала:
— Здравствуй, Шурхенд.
— Здорово, падальщик. — Недовольно ответил Верная Рука и вдруг едва не поперхнулся:
— Едрит твоё налево! Ты что же, по-нашему говорить могешь?!
— Я много чего могу, — устало ответил гриф, — я только не могу понять людей. Ведь тебя называют «Другом индейцев».
— А, это же у меня бренд такой – «Друг», для электората, ну для рейтингу, чтоб больше уважали. Я ведь в трёх штатах на судью баллотируюсь. А так, какие они мне друзья, обезьяны краснозадые. Единственно кого терплю, Винетту, если его подпоить, сразу рассказывает, где его папаша Инчучуна золотишко затарил. Уже три заначки мне сдал.
— А что ты здесь ищешь, Шурхенд?
Верная Рука не сразу ответил. В его душе боролись две стихии: природная жадность и звериная осторожность. С одной стороны хорошо бы изловить этого говоруна, посадить в клетку и показывать на базаре за деньги. А с другой, проклятая птица наверняка заложит местному шерифу, что он индейца грохнул….
— Чего ищу? Да, козла одного выслеживаю. МакКенной кличут. Слышал, ублюдку здорово подфартило, а он делиться не хочет.
— Если ты ищешь МакКенну, то должен отправляться в каньон Дель- Оро, он понагнал туда экскаваторов и занялся постройкой железной дороги. Там теперь стоит шум и грохот с утра до вечера, нам грифам совсем житья нет, — посетовал стервятник.
— А как же апачи? — недоверчиво спросил Шурхенд.
— Да, они теперь все пьяные. С утра до вечера, разоряют наши гнёзда, воруют яйца, пугают птенцов, от них нам тоже житья нет, – с досадой ответил гриф.
— А куда смотрят жители города, мэр, судья, редактор газеты?
— Они смотрят на золотые зубы МакКенны, теперь он здесь закон, на нас грифов им наплевать, совсем житья нет!
«Говно дело, — подумал Шурхенд, — Теперь урода так просто не достанешь, свидетелей много. А я люблю действовать тихо, без ненужной огласки. Загнал козлину в тихий уголок, выпотрошил и деру. Что же делать?»
Шурхенд рассеяно закурил косячок марихуаны, глубоко затянулся. По мере того, как мозг затуманивал наркотик, настроение Верной Руки улучшалось. «А херли мудрить! С моим-то умищем, молниеносной реакцией и дьявольским везением я этого новоявленного олигарха в два счёта уделаю. Сначала пугану, на понт возьму, а уж потом вытряхну из него золото как поросенка из мешка! Он у меня в голом виде в Мексику побежит! Но сначала нужно разобраться с падальщиком, говорун много знает». Шурхенд поднял штуцер, но мудрого стервятника уже и след простыл. Повезло ему.
Солнце тем временем клонилось к закату, наискось раскладывая чёрные зловещие тени через долину смерти, следовало бы поторопиться с поисками ночлега. Пустыня и днём-то не самое безопасное место, а уж по ночам, что и говорить, нет места хуже на всём диком западе. Шляются здесь всякие. Под камнями прячутся скорпионы и гремучники. За камнями и подавно, тут и Текумзе точит свой кинжал, и Ульзана злые корчит рожи, и Джеронимо может наехать, если сам не заблудился. Нет только в одном доме сейчас ему будут рады (не считая тюрьмы, но она не в счёт), только здесь его всегда ждут – Шурхенд поехал к своему закадычному и бескорыстному другу Дж. Колорадо.
Знаменитый мексиканский бандит Колорадо за последние годы сильно сдал. С тех пор, как МакКенна кинул его с золотом апачей, он впал в уныние, перестал стричься и мыться, на оставшиеся деньги купил маленькую таверну и целыми днями торчал за стойкой, уныло поглядывая на дверь. Посетителей почти не было. Во-первых, потому что в таверне сильно пахло её хозяином, а во вторых, Колорадо разбавлял пиво водой, один к десяти.
— Гребанный, кибастос! Даже в общественном сортире Эль-Пасо пахнет приятней! Эй, Колорадо, кончай жрать бобы! — Войдя в таверну, заорал Шурхенд. — Это же я, твой добрый друг и компаньон! Вылезай наружу, и, пойдём перетрём на улице, на свежем воздухе!
Из глубины полутёмного зала раздалось предупреждение:
— Стой, мистер, здесь территория Симарона!
Шурхенд схватился за кольт, но незнакомец, носящий чёрную техасскую шляпу, одетый в белую накрахмаленную рубашку и узкий кожаный жилет, украшенный серебряной звездой, выстрелил раньше. Коларадо и МакКенна до того наперегонки, усердно чистившие его кавалерийские сапоги с высокими голенищами, ненадолго оставили свою работу, проворно оттащили труп за конюшню, и поспешили вернуться.
— Шевелитесь, дармоеды, гриф говорил к нам сейчас Джанго должен заехать.
к о н е ц