(3. http://www.proza.ru/2011/03/04/624)
Надоело однажды Степанычу видеть старого коня Чегодая. Маячит всё время перед носом туда-сюда. И всё у него слишком. И жрёт слишком. И опыта слишком. Да и глаза какие-то слишком: глянешь – отчего-то тошно жить делается. А тем временем копилка совсем опустела. Даже навоз распродать пришлось. Думал, Степаныч, думал и решил заменить старого коня кем-нибудь молодым и шустрым. И чтоб брюхо было поменьше. А кто в колхозе самый молодой, шустрый, да малозерноёмкий? Конечно, воробей Марио.
Вызвал председатель воробья к себе.
– Ты, друг мой, Марио, с работой манагера не до конца справился: не смог образ пролетарской богини Клары слепить нужной монументальности. Может, в старшие манагеры пойдёшь?
– А то. Что ж не пойти.
– Тогда стань нам вместо старого коня Чегодая. Его зерновую пайку получишь.
– А чёй-то одну-то пайку? Я – молодой, у меня аппетит лучше.
– Не торгуйся. Справишься – добавка будет. У зебры Чиниты возьмём.
Полетел Марио к Чегодаю на крыльях, пристроился на его круп.
– Короче так, старый мерин. Ты знаешь, как я уважаю твои седины и твои работоспособности. Будешь у меня помощником. Беру тебя на полпайки. С руководством оговорено.
– А чего делать-то?
– Да всё то ж, что и делал – землю возить. Только производительность придётся повысить вдвое. Это в аккурат на полпайки набежит. А в четыре повысишь – ещё десять процентов твои. Понял выгоду, доходяга? Меня держись.
– А землю-то лишнюю где брать? Сколько кроты за ночь нароют, столько днём и отвезти можно.
– Вот как… А чё, сам-то не? Слабо? Взял, нагрёб ещё, да и свёз.
– У меня, начальник, извини, концы не приспособлены, чтобы грести. Копыта у меня, чтоб везти, да холка, чтоб тащить.
– Значится, не смогём мы с тобой производительность поднять?
– Никак. Кроты – народ свободный, колхозу не подчиняются. А излишек, что был, вчерась в ночь по твоему указанию выбрали.
Вернулся Марио к Степанычу. Так и так, мол, не казни. Не хочу старшим манагером на месте коня Чегодая быть – специалистическая совесть не позволяет по живому резать. Прослезился Степаныч от такого воробьиного благородства, обнял, и даже жирным кусом от своей пайки душистого Казы наградил.
(5. http://www.proza.ru/2011/03/06/889)