На какое-то мгновенье, которое вдруг, остановилось, наши лица оказались слишком близко друг от друга, а тела почти прижимались вплотную (какое безобразие(!), ведь я не могла воспротивиться этому). А хотела ли? Он с кроткой нежностью откинул мои, «вышедшие из-под контроля» локоны с глаз и наши взгляды встретились.
Не думаю, что мой взгляд выражал бесконечную признательность и готовность тут же броситься на шею моему спасителю, но то, что я прочла в его глазах, почему-то меня смутило. Видимо, поэтому мгновение превратилось в некоторый более длительный промежуток времени.
«Неужели он не видит, что мои посиневшие губы едва ли начнут произносить какие-либо членораздельные звуки? И пусть только попробует согреть их своим поцелуем! Впрочем, я бы не сопротивлялась и не только в силу своего физического состояния. Увы…»
«Он не «попробовал», ну и глупец. Глаза… Его глаза… Глаза того самого Робера из моего сна. Я даже перестала злиться на него и затаенная обида, куда то исчезла, и тепло неожиданно тронувшее мою душу, стало благодатной волной разливаться и по моему телу, согревая его сильнее открытого пламени».
«Молчание иногда говорит больше, чем слова», - вывела я для себя тогда эту формулу. Только вот мгновение потому так и называется, что оно скоротечно, даже если оно и затягивается; но то мгновение не исчезло, не растворилось бесследно, а, зацепив ту самую «струнку» в моей душе, нежный аккорд которой остается в памяти надолго, а быть может и навсегда.
…«Мой лейтенант», - да, именно так мысленно назвала его я. Он поднял меня на руки и, толкнув ногой дверь, внес, все еще полуживую в дом.
Потом позвал хозяев. Объяснил удивленной и встревоженной мадам Тиро, что «мадемуазель», т.е. я, «случайно упала в озеро», и ей, т.е. мне, «требуется помощь», и что он «будет очень признателен мадам, если она, мадам, возьмет заботу обо мне на себя.
Мой вид и без его слов оказался не просто убедительным, а явился для мадам Тиро руководством к действию. Она участливо предложила опереться на её плечо и помогла подняться по лестнице в мой номер. Ко мне потихоньку возвращалась способность двигаться самостоятельно, тем не менее, мадам Тиро не отходила ни на шаг, опекая меня с таким трогательным состраданием и сочувствием, которого я от неё, признаться, не ожидала. Увидев мои задеревеневшие, скрюченные холодом пальцы, принялась их растирать. Причитая и охая «как же такое произошло, ведь бедная девочка могла погибнуть».
От обжигающей боли у меня выступили слезы, я прикрыла глаза, не давая возможности тонким струйкам стечь по моим щекам, и терпела, терпела, не проронив ни звука.
Воспоминания…
Они стремительно ворвались в мое сознание и унесли далеко, далеко, туда в мое детство. Туда, в небольшой город страны, где родилась. Туда, где была зима, жгучий мороз и много снега. Туда, где захватывает дух, когда несешься на санках с затяжной горки. Туда, где тебе только восемь и еще не знаешь, что мир может быть несправедливым и злым. Туда, в тот зимний вечер…
****
…Как же звали того мальчишку из соседнего подъезда? Кажется Витька…
…Он был с другом, а я с подружкой и поначалу мы довольно мирно делили горку на четверых, катаясь на санках. Трудно сказать точно из-за чего произошел конфликт. То ли я «не так» посмотрела на этого Витьку, то ли подруга моя сказала что-то «не то»…
Какая теперь разница? В общем, снежок, кинутый им, рассыпался о мой затылок. Я обернулась и увидела своего обидчика вместе со своим дружком заливающимися от смеха.
Мне напротив, было вовсе не смешно. Пусть он и старше меня на два года, но я покажу, что умею за себя постоять. Разбежавшись, я толкнула его, но и сама не устояла на ногах. Мы «кубарем» покатились вниз по накатанному склону, оказавшись в итоге в глубоком сугробе.
Снег набился повсюду: в рукава, за воротник, даже в нос, залепил глаза. Выбраться мне удалось с трудом. Первым делом протерла глаза и увидела моего «противника» в каких-то трех шагах от себя. Он, как и я по колено утопал в снегу. Хотел, было рвануться ко мне, а я в свою очередь от него, но попытки наши не увенчались успехом. Оба снова свалились с ног. Поднялись, глядя друг на друга – я с опаской – «получить», он со злостью, в надежде это исполнить. Потом он, вдруг, что называется «остыл» и махнул на меня рукой – «мол, связываться не охота», только выразительно повертел пальцем у виска, не вымолвив при этом ни слова. Мне стало обидно и я в отместку кинула в него наскоро слепленным снежком, который рассыпался в воздухе не достигнув цели.
- Ха! Малахольная! – Бросил он в мой адрес и тем самым «задел» мое самолюбие.
Я сбросила варежки и, не обращая внимания на обжигающий холод, вылепила новый снежок. Мои снежные «снаряды» полетели один, за одним. Огорчало одно, многие из них этот Витька попросту отбивал руками. С трудом, преодолевая сопротивление глубокого снега, скорчив при этом «угрожающую» гримасу, он двинулся на меня. Я в отчаянии до последнего «поливала» его «снежным огнем».
Последний снежок он выбил у меня уже из рук, и цепко схватив за плечи, тряхнул так, что я отчетливо услышала щелчок собственных зубов, а с моей головы слетела шапка. Волосы рассыпались по моим плечам, а челка закрыла глаза. Сердце замерло. Я приготовилась «отгрести по полной». Хотела зажмуриться, но нет, пусть видит - я его не боюсь.
- Давай, уже! Бей! Чего уставился?! – с презрением к опасности выпалила я ему прямо в лицо.
Он все еще цепко сжимал мои плечи, а в его глазах к своему удивлению, я читала то ли растерянность, то ли смущение, то ли и то и другое вместе. Это длилось, какой то миг.
«Дура», - беззлобно проговорил он и оттолкнул меня от себя.
Мягко приземлившись, я смотрела, как он выбрался из сугроба и, не оглядываясь, побрел вдоль оврага. Я же, сидя в снегу все пыталась понять, почему он все-таки пощадил меня…