Так уж получается, что мне доводиться встречать на своем жизненном пути людей, ставших уже знаковыми фигурами, довольно известных. Всех их объединяет, однако, не то, что они знамениты, а то, что они в славе своей остаются совершенно простыми и скромными людьми. От общения с ними - каким бы кратким оно ни было - остаются в душе теплые, приятные воспоминания.
* * *
Юрий Стоянов
Дело было в 1987 году. Я стала студенткой-первокурсницей тогда еще ЛГПИ им. Герцена. В деканат вызвали студентов, владевших немецким языком, и сообщили, что предстоит встреча с немецкой делегацией. Представители немецкого студенчества из дружественной ГДР прибыли в Ленинград с целью обмена опытом. Встреча должна была состояться в Ленинградском Дворце Молодежи.
Как водится, наскоро сколотили группу из тех, кто мог хоть что-то мяукнуть по-немецки. Преподаватели с кафедры иностранных языков, также в скоростном темпе проверив наши познания, разучили с нами пару незамысловатых песенок. Необходимые инструкции относительно того, как себя вести и о чем беседовать с гостями, были даны. На следующий день мы отправились после занятий на встречу с немецкой делегацией. Как выяснилось, ЛДМ тоже подготовил какую-то вялую культурную программу, которая, после приветственных речей с обеих сторон, должна была оживить атмосферу и дать импульс для общения студентов из разных стран.
Культурную программу открыл какой-то полоумный, чуть ли не самодеятельный фольклорный ансамбль, оглушивший своими криками, свистом и притопыванием не только немцев, но и нас, будущих филологов. Затем на сцену вызвали нашу студенческую группу, которая так жалобно, запинаясь, нестройным хором исполнила „Wenn alle Br;nnlein flie;en“, что плакать захотелось буквально всем и даже больше, чем от фольклорного ансамбля. После нас с ответным словом почти такого же качества на сцене выстроились немецкие студенты и затянули „Калинку-малинку“. Отбыв тяжелую повинность, мы рассредоточились по залу. И вдруг...
На сцене появился молодой человек с копной темно-русых до плеч волос, в простом сером свитере грубой вязки и темных брюках. В руках он держал гитару.
- Здравствуйте, меня зовут Юрий Стоянов, я - артист театра. БДТ. Довольно неизвестный, я, а не театр, конечно, - представился он публике. В зале воцарилась тишина. Едва слышен был только шепот переводивших немецким гостям сопровождающих.
- Я спою вам несколько своих песен. Надеюсь, что вам понравится,- сказал актер и запел.
Пел он изумительно красивым голосом. Одна его песня о Ленинграде была удивительной. В то время изо всех окон доносился „Вальс-Бостон“ А. Розенбаума. Так вот, песня Стоянова была не просто нежней, романтичней, красивей, - это была нарисованная голосом картина города в самых разных его проявлениях. Мне кажется, ничего лучше я в своей жизни еще не слышала.
Молодой человек закончил выступление. Зал аплодировал неистово. Это, действительно, был успех. Даже немцы, которые мало что понимали по смыслу, были совершенно очарованы мелодией и голосом исполнителя.
Дальше началась неформальная часть: свободное общение студентов друг с другом. Общение протекало как-то вяло. Полчаса поулыбавшись друг другу, поякав и поупражнявшись во владении иностранной речью, мы распрощались с немецкой делегацией, которая поехала дальше знакомиться с достопримечательностями северной столицы.
К нашей маленькой группке студенток подошел тот самый артист, который обаял публику своими песнями. Собственно, подошел он не к нам, а к стойке бара, возле которой мы стояли, ожидая разрешения отправиться домой. Он заказал себе чашку кофе. И как-то сам собой завязался разговор. Он рассказал нам, что уже несколько лет работает в театре у Товстоногова, но, увы, главных ролей вряд ли дождется. Типичная судьба начинающего артиста: „Кушать подано!“. Он пишет песни, которые даже иногда звучат в спектаклях. А выступление на подобных мероприятиях - для заработка, потому что нужно как-то жить. В его словах не было обиды, но в глазах была глубокая печаль. Мы уверили его, что его ждет отличная карьера и большое будущее. Трудно было поверить, что артист такого уровня останется невостребованным. Разговор длился всего неcколько минут. Стоянов лишь усмехнулся и, прощаясь, сказал нам:
- Ладно, девушки, тогда уж, как говорится, запомните это имя. Вдруг, правда, стану известным! Будете потом гордиться!
И он, действительно, стал известным артистом, к тому же любимым публикой.
* * *
Александр Щирвиндт, Михаил Державин и Аркадий Арканов
Минуло два года со дня смерти писателя Григория Горина. Моя коллега Галя Гродинская совместно с бывшим московским, а ныне журналистом радио "Свобода", Юрой Векслером организовали вечер памяти Григория Горина. Из Москвы прибыли супруга Любовь Горина и близкие друзья писателя - Александр Ширвиндт, Михаил Державини Аркадий Арканов. Юра с сыном Денисом подготовил богатейшую подборку кино- и фотоматериалов, музыкальное оформление. Галя попросила меня немного помочь в организации вечера. Народу собралось много. Зал был полон.
Перед началом концерта у меня появилась возможность пообщаться и с Любовью Гориной, и Аркадием Аркановым, и с обоими актерами.
В небольшом бюро Народного Университета Ширвиндт и Державин терпеливо принимали многочисленные приветствия своих восторженных поклонников. Скромно в стороне стояла Любовь Горина. Мне она призналась, что ей тяжело принимать участие в подобных мероприятиях, так как боль от потери обостряется в моменты воспоминаний о Григории Горине, но ей чрезвычайно приятно, что такой вечер проводится в Общине, и она понимает, насколько это важно для поклонников писателя.
Пообщавшись с зашедшими повидаться с давними друзьями - автором комических рассказов Леонидом Усачом и его супругой Аллой - Ширвиндт обратил свой взор на меня, стоявшую тут же в бюро.
- Хотите автограф? - спросил он, принимая меня за очередную поклонницу из череды тех, что только-только с трудом поддавшись нашим уговорам покинули комнату.
- Нет, Александр Анатольевич, спасибо, у меня другая задача. Я должна проследить, чтобы все было более или менее в порядке c организаторской точки зрения, а после концерта вручить Вам цветы.
-А-а, это другое дело,- с мягкой иронией в голосе произнес Ширвиндт и спросил:
- Красивые?
-Александр Анатольевич,- укоризненно попытался остановить его Державин. Арканов, стоявший, в основном, молча и куривший сигарету за сигаретой, только улыбнулся.
- Для Вас - самые лучшие! - ответила я.
- Михал Михалыч, Аркаша, нас здесь очень хорошо принимают,- обратился Ширвиндт к Державину и Арканову. Державин кивнул. Арканов в свойственной ему манере промолчал.
- Отдайте цветы Любочке,- попросил Ширвиндт.
- Для Любови Павловны тоже есть букет и тоже очень красивый,- уверила я артиста.
- Спасибо.
В дверях показалась Галя:
-Дядя Саша, дядя Миша, мы скоро начинаем. Элла вам скажет, когда,- сказала она и обратилась ко мне:
- Через пару минут проводи их в зал.
- Александр Анатольевич, Михаил Михайлович! Вам пора на сцену,- посмотрела я на часы.
Мы вышли из кабинета. Артисты ушли за кулисы, мы с Любовью Павловной заняли места в зрительном зале.
Концерт прошел великолепно. Арканов прочитал свой самый любимый рассказ из написанных Гориным „Повязка на ноге?“ и несколько своих известных произведений. Ширвиндт и Державин показали отрывки из своих спектаклей, рассказали о каких-то забавных и грустных моментах их дружбы с, увы, безвременно ушедшим виновником действа. Любовь Горина поблагодарила зрителей за теплый прием и память о своем супруге. Юра Векслер вел концерт, перемежая выступления показом отрывков из фильмов и спектаклей по сценариям Григория Горина. Казалось, что писатель и сам вот- вот выйдет на сцену и прочтет свои произведения. Вечер был теплый, все было замечательно.
* * *
Андрей Битов и Юз Алешковский
В 2001 году при Интеграционном бюро, в котором я работаю, был организован литературно-музыкальный салон. Возглавила его Лариса Сысоева - человек необыкновенной энергии и сложной биографии, обладающая колоссальными количеством знакомств в кругах московской, европейской и израильской (бывшей московской) творческой интеллигенции. Среди многочисленных мероприятий, которые мы проводили в рамках салона, мне особенно запомнился творческий вечер Юза Алешковского. Лариса уговорила его приехать из Штатов, где он живет, и выступить перед публикой, хотя он уже несколько лет как отказался от участия в массовых мероприятиях. Но надо знать Ларису! Алешковский приехал не один. С ним прибыл и писатель Андрей Битов, автор нашумевшего „Пушкинского дома“ и других не менее известных произведений. Точнее, он прибыл из Парижа в сопровождении молодой жены, чтобы в очередной раз повидаться с Алешковским и Ларисой Сысоевой.
Мы встретились за день до концерта, чтобы детально обговорить программу вечера. Когда все было тщательно спланировано, у нас осталось еще время просто побеседовать друг с другом.
Битов узнав, что я выпускница питерского педуниверситета, стал расспрашивать меня о своих знакомцах - людях довольно известных, с которыми не виделся много лет. Я, правда, мало что могла рассказать, но, тем не менее, некоторые личности раскрылись мне в его воспоминаниях с иной стороны, нежели я их себе представляла до этого. Говорили мы и о его книгах. Для меня было удивительно, что можно вот так, запросто, с великим писателем говорить о его произведениях, высказывать ему свое мнение. Но Битов все воспринимал спокойно, даже меланхолично. Он вообще похож на человека, взирающего на время, людей, историю с какой-то неведомой перспективы.
- Что ты девушке морочишь голову воспоминаниями? - обратился к нему Алешковский и спросил меня:
- А мои книги Вы читали?
- Вы будете смеяться, но буквально пару месяцев назад я купила Ваш трехтомник и перечитала его, что называется, запоем.
- А, старье! - отмахнулся писатель.- Я привез с собой диски с моими песнями и книжонку, факсимильное издание. Завтра увидимся, напомните, чтобы я Вам их подарил.
На следующий день мы встретились перед концертом. Лариса привела Алешковского, Битова и его жену прямо в зал, где я стояла, проверяя, все ли готово к вечеру.
- А, милая девушка, здраствуйте, - приветливо поздоровался Юз Алешковский.
- Здравствуйте, - ответила я ему и спросила шутливо:
- Целоваться будем?
- А как же! - в тон мне ответил он.- И целоваться, и подарки дарить. Я обещал Вам мой диск и книжку. Держите, там есть мой автограф.
- Я почему-то не люблю автографы, - сказала я.
- Правильно,- поддержал Алешковский.- Но эта книжка – уникальная. Всего пять сотен экземпляров. Я издавал ее на свои деньги. И мне в этом очень помогли мои друзья.
- Буду ценить, спасибо большое! - пообещала я Юзу.
- Вы - забавная,- сказал он мне и добавил.- Это, может быть, мой последний визит сюда.
- Не болтай ерунду! - одернула его Лариса.
Потом был концерт. Алешковский был в настроении: читал наизусть свои произведения, пел под аккомпанемент рояля песни, рассказывал о своей жизни. Затем он позвал на сцену Андрея Битова.
- Ну, зачем это,- недовольно пробурчал Битов, но на сцену все же поднялся. Зал и его очень тепло приветствовал, что несколько повысило градус его настроения. И он тоже что-то рассказал из минулого, иронично поглядывая на стоявшего рядом Алешковского.
Это был очень милый концерт, давший огромный заряд оптимизма и выступавшим, и зрителям.
* * *
Вениамин Смехов
Лариса Сысоева пригласила как-то выступить Вениамина Смехова. Он приехал с супругой - Галиной Аксеновой - очаровательной блондинкой с чудесным, ровным характером.
Я прошла в маленький коридорчик, расположенный за Большим Залом, где должен был проходить вечер. Коридорчик служил одновременно и кулисой. Там на одиноком стуле сидел Смехов.
- Здравствуйте, Вениамин Борисович! Позвольте представиться, я - Элла!
Смехов галантно встал и поздоровался. Тут же появилась Лариса:
- Венечка, это - наша Эллочка. Мы вместе организовывали твой вечер. Прошу, как говориться, любить и жаловать. Если тебе что-то надо, ты можешь ей сказать.
Смехов кивнул:
- Да, вроде бы, ничего не надо.
Было довольно тепло.
- Вениамин Борисович, я принесла воду. Могу я Вам предложить стакан воды?
- А, воду - это очень хорошо. За это спасибо,- Смехов принял у меня из рук стакан, наполненный холодной газированой водой.
- Еще пожелания будут?
- Нет. Я бы хотел только немного побыть один, подготовиться к выступлению.
Я поразилась. У него таких выступлений были сотни, а он так тщательно собирается с мыслями, готовиться.
- Я позабочусь, чтобы Вас не беспокоили.
- Позовите меня, когда будет нужно.
-Хорошо. У меня к Вам только один вопрос: как Вас объявить, чтобы не вызвать у Вас при этом неприятных эмоций?
- Да мне, собственно, все равно. Как объявите, так и будет. Меня обычно все называют мушкетером. Это как-то неизлечимо,- со спокойной грустью в голосе ответил Смехов.
- Я учту, - самоуверенно сказала я и пошла открывать концерт.
“Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить!“ - гласит китайская мудрость.
Оказавшись на сцене и прознеся приветственные слова, я таки не удержалась и, перечисляя титулы и роли Вениамина Смехова, ляпнула что-то про мушкетеров.
Он посмотрел на меня с тенью улыбки на лице. В его взгляде не было упрека. Но в нем читалось: „ Я же говорил, что это почти неизлечимо“.
И Смехов начал свое выступление. Он почему-то захотел читать Пригова - своего любимого поэта. Я внутренне напряглась: аудитория была неровная, немногиe могли понять и оценить приговские вирши. В зале повисла напряженная тишина. Но Смехов, казалось, не обращал внимания. Он увлеченно рассказывал о себе, о своей семье, о том, где и как сейчас преподает театральное мастерство в разных странах. Он легко переходил от конферанса к ролям. В нем словно происходил какой-то щелчок. Мгновение всего - и ты не видишь актера Смехова. Ты сопереживаешь персонажу, который сейчас перед тобой на сцене. Это удивительное мастерство настоящего актера. Я поймала себя на мысли, что завидую его студентам.
Иногда, правда, Смехов сбивался, что-то забывал, исполняя фрагмент какой-либо роли, извинялся, говоря, что много лет не играл ее. Но как он читал стихи и как интересно отвечал на вопросы публики! Не хотелось, чтобы вечер завершался.
После концерта он спустился в зал, сел рядом со мной в соседнее кресло и сказал:
- Мне кажется, концерт не очень удался. Я не поймал зал. Не люблю такие выступления.
- Вы не правы,- возразила я.- Все было прекрасно. Может быть, чуть-чуть нужно было осторожнее с Приговым. Но, тем не менее, зал Вас принял прекрасно.
- Зал был...- он поискал слово, - холодным.
- Публика просто получила огромное удовольствие. У нее сначала было предвкушение встречи с Вами, потом восторг, а затем послевкусие от увиденного. Поэтому и реакция сдержанная.
Смехов посмотрел на меня внимательно:
- Спасибо Вам! Меня только моя Галя так успокоить может.
- Да это Вам спасибо! И я буду очень рада, если Вы когда-нибудь снова посетите нас.
- Приглашайте,- улыбнулся Вениамин Борисович, - приеду.
- Можете и без приглашения. Вы же знаете, Вам всегда здесь рады. Ваш стакан я, пожалуй, сохраню,- сказала я.
- Да ну зачем? - пожал плечами Смехов.
- Для истории. Приедете в следующий раз - он будет Вас здесь ждать.
К нам подошли жена Смехова Галя и Лариса Сысоева:
- Приедет-приедет,- заверила Лариса, услышав конец нашего разговора.
- С удовольствием,- поддержала ее супруга Смехова.
В память об этом вечере у меня тоже осталась книга с трогательным автографом Вениамина Смехова: «Лично Эллочке с большим уважением и спасибом. 17.09.03. Ваш Смехов“.
* * *
Дина Рубина
Лариса часто приглашает свою давнюю подругу - живущую ныне в Израиле писательницу Дину Рубину. Зная, что я с юношества являюсь поклонницей ее таланта и творчества, Лариса решила сделать мне приятное и организовать приезд и выступление Рубиной перед публикой Общины.
Я, честно говоря, и не мечтала никогда с ней встретиться, Одно дело любить и почитать писателя, другое дело - встретиться с ним, а не только с его произведениями. Хотя я, в 15 лет прочитав в журнале „Юность“ замечательную повесть молодой писательницы Дины Рубиной „Когда же пойдет снег?“, а годом позже другое ее произведение „Этот чудной Алтухов“ влюбилась в ее прозу раз и навсегда. Впрочем, я была, естественно, не единственной, кому пришлась по вкусу литературная манера и стиль писательницы.
Так или иначе, выступление Дины Рубиной, которых впоследствии было немало, запомнилось мне следующим.
Дина не просто выступает с творческими вечерами. Этого ей вполне хватает и в Израиле, и в Москве. Она связывает свои выступления с презентацией своих книг, которые публика может по окончании творческого вечера приобрести.
Вот и в этот раз она привезла несколько своих книг: „Один интеллигент уселся на дороге“, „Дикий кабан из лесов Понтеведрa“ и несколько других.
Зал, как всегда, собрался полный. Дину Рубину знают и любят многие и с удовольствием приходят на ее вечера. Лариса Сысоева открыла вечер словами: „ Я рада всех вас сегодня видеть в этом зале и хочу вам представить мою подругу, писательницу, которая в представлении, собственно, и не нуждается, и которую вы все хорошо знаете - Дину Рубину“.
Писательница поднялась на сцену и начала свой разговор со зрителем.
Ее интересно слушать. Она дает резкие, но довольно правильные оценки многим событиям не только творческой, но и политической жизни Израиля и России, где живет попеременно.
В этот вечер, однако, как будто что-то не задалось. Было очевидно, что встречи с публикой - это уже некая тяжелая повинность для писательницы, осознавшей, что теперь публике гораздо более важно общение с ней, нежели ей самой. Это можно понять. Подобные встречи похожи друг на друга, как близнецы. Меняются города, страны и залы, где выступает Рубина, а публика, в общем-то, везде одинаковая - эмигранты, жаждущие услышать родное русское слово, мнение своего кумира, пообщаться с ним, подарить цветочки и получить вожделенный автограф. Дина по такому случаю сделала себе даже индивидуальный именной штемпель с собственной росписью - факсимиле, которым очень удобно раздавать автографы без ущерба для мышц руки.
Писательница рассказывала о себе о своей жизни в Ташкенте и Москве, о том, как переехала в Израиль и какова жизнь там.
Но вот закончилось выступление. Дина Рубина спустилась в зал. Она подписывала только что купленные зрителями свои книги, отвечая попутно на те и иные вопросы. У нее мягкий и приятный голос. В личном общении это - очень душевный тонкий и мудрый человек.
- Я знаю, что Вы любите мои книги. Выберите себе любые две. Это мой подарок,- сказала мне Дина Рубина.
- Спасибо. Я обычно их с удовольствием покупаю,- поблагодарила я ее.
- Выбирайте, я их подпишу Вам.
Я выбрала книгу „Чем бы заняться?“. Дина подписала мне ее, поставила свой штампик-автограф и коротко написала: „Элле с пожеланиями радости“.
Затем она подошла к столику, где шла распродажа ее книг, выбрала еще однy и, подписав „Элле Шахниковой с пожеланиями всевозможных удач! Дина Рубина. 6.07.02!, протянула ее мне.
- Бери-бери,- подошла к нам Лариса. - У нее их еще много, правда Диночка!
Мы условились, что Дина Рубина станет нашим частым гостем. На том и расстались.
* * *
Александр Серов
Прихожу утром на работу. Вхожу во двор Общинного Центра и, как обычно, устремляюсь к входной двери, не обращая внимания на происходящее вокруг. В дверях сталкиваюсь с каким- то мужчиной в черной кожаной куртке, несущим на плечах громоздкую конструкцию. Уступаю ему дорогу. В ответ он кивает головой.
- Видала? - мне навстречу идет технический инспектор.- Знаешь, кто это грузится?
- Не знаю.
- Серов. Александр. Певец такой, знаешь?
- Певца знаю,- ответила я и посмотрела в сторону двора, где в белый микроавтобус загружал аппаратуру и декорации Серов.
- Выступал у нас вчера,- пояснил инспектор.- Простой такой парень. Сам все таскает, сам все делает.
- А что же ему никто не поможет? В доме полно народу, неужели было некому помочь?
- Да не знаю,- ответил инспектор.- Но он, вроде, теперь уже не такой известный.
- И поэтому ему помогать не надо? - спрашиваю я.
Инспектор пожал плечами.
Тем временем Александр Серов загрузил свой автобусик, аккуратно закрыл все двери, сел за руль и, помахав нам рукой, уехал.
* * *
Марк Айзикович
Марк Айзикович - это певец, композитор, актер театра. Когда-то он выступал в составе ВИА „Фестиваль“, был одним из солистов ансамбля. Марк имеет колоритный низкий голос, напоминающий по тембру пение Боярского того времени. Он друг Максима Дунаевского, сам рассказывал мне, как записывал песни к кинофильму „Три мушкетера“, кого озвучивал.
Теперь у него свой театр. Он гастролирует в разных странах мира, часто выступает с концертами в Общине. Я рассказала ему как-то, что моя мама из-за его бесконечных концертов в Общине в шутку называет его „народный артист Фазаненштрассе“. Он страшно обиделся.
- Зря обижаешься, Марик. Это почетнее, чем другие звания. Здесь тебя все знают и любят, так что ты здесь - точно народный артист.
- Ну, ладно,- миролюбиво согласился Марк.- Но мне это все равно не нравится!
* * *
Михаэль Шанце
Я забежала как-то в КаДеВе, чтобы сделать кое-какие покупки.
Прикупив все необходимое, устремляюсь с сумками к прозрачному лифту и понимаю, что руки заняты настолько, что я не смогу нажать кнопку подъемника. Неожиданно слышу голос из кабинки лифта, где уже собралось несколько человек:
- Не торопитесь! Мы Вас подождем!
Я заскакиваю в лифт, выдыхаю „Спасибо“ и поднимаю глаза. Прямо передо мной стоит высокого роста брюнет в коричневом вельветовом пиджаке и светлых брюках. В руках у него тоже несколько пакетов с покупками. Брюнет улыбается мне, и я понимаю, что передо мной никто иной как популярнейший немецкий певец, артист и ведущий Михаэль Шанце. Я его просто обожаю!
- Спасибо, что подождали! - еще раз говорю я.
- Как же мы могли Вас не подождать? Осторожно, двери закрываются! Мы едем вниз,- шутя объявляет Шанце хорошо поставленным голосом. Все стоявшие в лифте улыбнулись. Было очевидно, что артиста узнали все, кто был в лифте, однако, никто не бросился к нему с просьбами об автографе и идиотскими вопросами. Народ спокойно ехал по своим делам.
Через пару секунд лифт приземлился. Шанце галантно пропустил дам вперед.
- Хорошего дня,- желаю я ему.
- И Вам того же! А главное, будьте счастливы! - почти пропел он в ответ своим изумительным голосом и растворился в толпе покупателей.
* * *
Александр Фитц
В рамках литературно-музыкального салона выступал у нас в марте 2002 года известный журналист и автор Александр Фитц - человек невероятного обаяния и великолепного чувства юмора, с 1991 года живущий и работающий в Мюнхене. Многие живущие в Германии эмигранты знают и с удовольствием читают его статьи в русскоязычной прессе, помнят его замечательные репортажи на радио „Свобода“.
Целью его выступления была презентация новой книги „Путешествие на землю“. Зал нашего маленького салона был переполнен. Сказать, что два с половиной часа пролетели, как две секунды, - это не сказать ничего. Фитц выступал легко, с юмором рассказывая о себе и забавных и не очень эпизодах из своей жизни. Публика была в восторге от общения с ним, и он - это было очевидно - был доволен своим удавшимся контактом со зрителем.
Общаться с ним легко и просто. Такое ощущение, что знаком с этим человеком чуть ли не всю жизнь. Мы могли по окончании вечера побеседовать, хоть и коротко, но на самые разные темы. Удовольствие редкое!
Книжка была раскуплена за считанные минуты.
Жаль,- сказала я.- Жаль, что Вы привезли так мало экземпляров. Книга очень интересная. Мы могли бы и дальше ее распростанять.
Фитц посмотрел на меня задумчиво, открыл свой портфель и достал еще с десяток экземпляров:
- Знаете что, возьмите. Сможете продать - продайте, а нет - просто дарите ее всем, кто Вам понравиться.
- Ну что Вы, я не могу так,- попыталась воспротивиться я.
- Берите! Оставьте ее у себя. Я буду рад, если она попадет в руки к хорошим людям.
Эти книги я действительно оставила у себя. Мы дарили ее посетителям Бюро. Отзывы о ней до сих пор замечательные.
И у меня на память остался один экземпляр с автографом автора, о котором я вспоминаю с большой теплотой: „Элле Шахниковой с искренней симпатией и надеждой, что эта книга не разочарует. От автора. А. F. 21.03.02. M;nchen“.
* * *
Мина Полянская
Для любого филолога имя Мины Полянской чрезвычайно дорого. Это - умный и тонкий литературовед, исследователь биографии и творчества русских поэтов и писателей начала XX века. Мина Полянская много лет скрупулезно изучает жизнь и произведения поэтессы Марины Цветаевой, так любимой многими. Уже живя в Берлине, Мина выпустила чрезвычайно интересную книгу „Брак мой тайный...“, посвященную эмигрантскому периоду жизни Цветаевой. Это литературное исследование читается, как бестеллер: столь много ранее неизвестных фактов упоминается в книге, столь интересны трактовки Полянской.
Да и сама Мина - женщина мягкая, чрезвычайно обаятельная, интеллигентная, глубокая. Беседовать с ней - значит, получать удивительное наслаждение не только в профессиональном, но и в эмоциональном плане. Она нечасто выступает перед публикой. Тем дороже было ее участие в двух вечерах нашего литературно-музыкального салона. И оба эти вечера именно во многом благодаря ее присутствию и выступлениям стали настоящим украшением литературной части программы.
И, конечно же, я не осталась без подарка. Мина одарила меня экземпляром своей книги с автографом: “Дорогой Элле Шахниковой от автора. Берлин, 9.03.2003. Мина Полянская“.