Осень позолотила листья виноградника, кое-где штрихами выделила красными пятнами отдельные кусты. Песчаная дорога, покрытая побуревшей травой, вела на верх холма, туда, где красотой своей блистал осенний виноградник.
К вершине холма брела одинокая старуха. Босые ноги с потрескавшимися пятками осторожно ступали на дорогу. Видно, каждый шаг доставлял ей невыносимую боль. Мелко дрожали тонкие руки, постоянно поправляя невидимую ношу на спине. С безвольно опущенных плеч сползала дерюжка, наброшенная поверх истлевшей пелерины с капюшоном. Волосы седыми космами обрамляли лицо, покрытое мелкими морщинами. Тело скукожилось. Вся ее фигура выражала страдание. Тонкий безгубый рот вел бесконечный разговор со своими мыслями.
Присев на придорожный камень, подняла, выцветшие от слез и пота глаза к чистому ярко-синему небу и взмолилась:
– Господи, за что Ты дал мне столь тяжкую судьбу? Крест свой не могу больше нести. Всю жизнь я трудилась в поле, не поднимая глаз от земли. Семерых родила детей. Ты забрал их к Себе, оставив мне непреходящую боль и одиночество. Муж мой погиб на войне, домишко развалился совсем, и негде голову свою мне приклонить. Свою ли судьбу я проживаю, свой ли крест несу?
Но молчал в ответ Всевышний. Бежали легкие белые облачка по чистому небу, да пожухлая трава к ногам ее тянула плети, пытаясь приласкать. Лишь ветерок, взметнув седые космы, шепнул ей:
– Терпи, Господь не ошибается. Крест каждому дает он при рождении и не сменить его тебе вовек, – и улетел.
Старуха, пригревшись на осеннем нежарком солнышке, уснула. К апостолу Петру пришла во сне и попросила:
– Петр, испроси у Господа для меня судьбу другую. Нести сей крест нет больше сил.
– Нет! Не могу! У каждого своя судьба, и каждый проживает ее сам. Господь не ошибается. По силам каждому дает Он испытание. Ты сможешь все, что суждено тебе. Судьбы своей ты не изменишь.
Долго просила старуха Петра, и не выдержал он. Открыл вход в огромную пещеру и, указав на ряд крестов внутри, с грустной усмешкою промолвил:
– Иди, найдешь полегче, бери себе судьбу иную.
Вдоль стен пещеры стояли кресты. Высокие, низкие, тонкие из кривых орясин и в обхват рук из толстых бревен, отесанных и неотесанных, покрытых сучками и потрескавшейся корой. Были и красивые кресты, покрытые лаком и позолотой, были и изъеденные временем. Из некоторых сыпалась труха, и жирные черви ползали у их основания.
Оставив свой крест у двери, пошла она искать себе судьбу иную. Обошла старуха все кресты и каждый примерила к своим натруженным плечам. Все были тяжелы, и лишь у самых дверей нашла она крест, что показался ей легче остальных.
– Вот этот, Петр, я возьму. Он легче, чем другие, хоть и не так красив, как тот в углу.
– Бери, – засмеялся Петр в ответ. Это твой крест, что ты сняла, когда себе судьбу другую искала.
Тяжко вздохнула старуха. Петр помог ей вскинуть на растертую натруженную спину ее крест-судьбу и вывел из пещеры.
Со стоном открыла старуха глаза. Затекшие во сне натруженные плечи заныли привычной болью под крестом.
– У каждого своя судьба, – прошептала старуха. И понесла свой крест дальше.