предыдущая глава http://www.proza.ru/2010/12/06/79
Увеличение дозировки препарата RX сработало: у У-Она больше не наблюдалось ни появления когтей, ни других признаков оборотня. Да и значило ли это, что он – настоящий оборотень? В гетто слыхом не слыхивали, чтобы кто-то из синеухих ещё мог обращаться в зверя. Так, остаточные явления. Врач так и сказал матери У-Она, и она, казалось, была рада услышать, что её сын – обычный синеухий, без этой жутковатой способности.
* * *
Квартира встретила У-Она сумраком прихожей и бормотанием телевизора в гостиной. Он принюхался: ужином не пахло. Неужели Э-Ар серьёзно насчёт диеты? Перспектива жевать траву совсем не улыбалась У-Ону, особенно сейчас, когда в нём всколыхнулись плотоядные инстинкты. Воспоминание о сельдонисе вызвало у него в животе новый болезненный спазм и бурчание.
– О нет, только не опять! – простонал он.
Метнувшись в туалет, он едва успел спустить брюки... Уфф, вот же наказание! Нет, с него хватит героизма... Больше на «слабо» он не поведётся.
Сидя в туалете, он услышал лёгкие шаги жены: она прошла на кухню, включила свет. Загремела посудой, открыла холодильник. На неё это было не похоже: обычно по вечерам У-Она всегда ждал готовый ужин, а сейчас Э-Ар как будто только что спохватилась.
Переходя из туалета в ванную, он крикнул в кухню:
– Привет, ушастик! Извини, что задержался!
– Угум, – послышался отклик жены.
Вымыв руки, У-Он заглянул на кухню: оттуда доносился энергичный стук ложки. Э-Ар выглядела сонной и помятой, хмурилась, сердито смешивая в эмалированной миске что-то белое с чем-то жёлтым. Творог с яйцами, определил У-Он. На плите стояла сковородка – значит, будут чишукеки (сырники – прим. авт.). У-Он облизнулся.
– Прости, с ужином я сегодня что-то... никак, – сказала Э-Ар через плечо, бросая в творожно-яичную массу пару ложек муки. – Сейчас быстренько чишукеки поджарю.
– А сайакурима (кисломолочный продукт наподобие сметаны – прим. авт.) есть? – поинтересовался У-Он, подходя сзади и кладя руки на талию жены.
– Глянь в холодильник, должна быть там, – ответила она, не реагируя на его заигрывание.
На сковороде аппетитно шипели чишукеки, а жена стояла с лопаточкой в руке, устало опираясь на рабочую поверхность рядом с плитой.
– Ты чего такая? – спросил У-Он, сочувственно приподнимая брови домиком.
Э-Ар поморщилась.
– Да так, недомогание какое-то. Пришла с работы, прилегла, уснула... Ужин не успела приготовить.
У-Он встал из-за стола, озабоченно пощупал её лоб.
– Ты заболела?
– Да нет, так... ерунда, пройдёт, – неохотно проронила Э-Ар.
– Кстати, раз уж речь зашла о недомоганиях... Я этот твой сельдонис больше в рот не возьму, – сказал У-Он. – Я сегодня на работе весь день с толчка не слезал, потом по дороге домой приспичило – пришлось в кусты лезть, и вот сейчас... еле до туалета добежал. Кто его знает – может, ещё бежать придётся.
– Да, я читала, что у него послабляющий эффект, – задумчиво кивнула Э-Ар с тенью улыбки в уголках губ.
– Так это... предупреждать надо! – воскликнул У-Он обиженно.
– Извини. – Жена, устало прикрыв глаза, потёрлась щекой о его плечо. – Я сама его в первый раз пробую. Не знала, что он так... сильно действует.
– И решила сначала испытать его на мне? – невесело усмехнулся У-Он. – Установить, так сказать, максимальную дозу экспериментальным путём?
– Прости, – снова промурлыкала Э-Ар. – Моя промашка. Теперь будем знать, что сельдониса нельзя есть так много.
– Ну вот, промахиваешься ты, а страдает моя... мой кишечник, – проворчал У-Он.
Но слишком сильно сердиться он не мог себе позволить: во-первых, его огорчило недомогание Э-Ар и её болезненный вид, а во-вторых, ему предстояло обрадовать её новостью о том, что в выходные у них будут в гостях синеухие ребята. Беспечно приглашая их отведать вкусную стряпню своей жены, он почему-то не удосужился подумать: а как к этому отнесётся она сама?..
На тему синеухих они с ней, помнится, вообще не говорили. И настоящий цвет ушей У-Она был тайной не только для коллег, но и для жены.
Э-Ар поставила перед ним тарелку с вкусно дымящейся горкой круглых, румяных чишукеков, политых сайакуримой, оставив себе только три штуки. Спохватившись, поставила чайник и достала из шкафчика коробочку с заваркой для тоо. У-Он любил этот напиток из листьев, цветков и почек высокогорного растения тоо за его горьковато-пряный аромат и приятную терпкость. Кстати, он и закреплял – в самый раз для взбунтовавшегося нутра У-Она.
– Ты чего себе так мало положила? – спросил он, кивнув на тарелку жены с пока ещё не тронутыми чишукеками.
– Да я не особенно хочу есть, – ответила она рассеянно.
Когда горячие творожные лепёшечки согрели желудок У-Она, внутри у него ёкнуло, и он напрягся в тревожном ожидании, но... ничего. Обошлось. А крепкий тоо окончательно успокоил его внутренности, и он, разомлевший, довольный и сытый, с сожалением посматривал на Э-Ар, домучивающую ещё только второй чишукек. Что с ней такое, интересно знать? Женский организм был для У-Она чем-то непонятным и загадочным. У женщин постоянно что-то не в порядке, и поди разберись, что именно... Ещё утром она была бодра и полна сил, а сейчас вся как-то сникла и побледнела. Другое дело – телефон или музыкальный центр. Разобрал – понял. А тут...
Сколько ни тяни, а говорить надо. Прочистив размякшее после тоо горло, У-Он начал:
– Ушастик, тут такое дело...
Э-Ар тут же навострила свои пунцовые локаторы. Вся вялая, бледная, а ухо – раз! – и дернулось кверху. Глаза тусклые, а ухо настороже. У-Он, собравшись с духом, продолжил:
– Я пригласил к нам в выходные пару своих знакомых. Я подумал – может, ты приготовишь что-нибудь особенное? Хотя, вообще-то, теперь и не знаю, как быть... Если ты собралась разболеться...
– Нет, пусть приходят, – негромко, но быстро ответила Э-Ар. – Хоть какое-то развлечение. Когда – в тульйойль или в ирйойль?
– Мы договорились на тульйойль, на два часа, – ответил У-Он осторожно. – А ты уверена, что будешь хорошо себя чувствовать?
– Нормально, оклемаюсь, – кивнула Э-Ар. – Я люблю, когда приходят гости. А кто они? Кто-нибудь с твоей работы?
– Э-мм, – замялся У-Он. – Не совсем. Понимаешь, они... Синеухие. Это ничего?
В наставшей тишине тикали часы и громко стучало сердце У-Она. Теперь уже оба уха Э-Ар работали в режиме приёма с усилением сигнала, глаза округлились, одна бровь приподнялась. У-Он, прижав уши, ждал.
– Нууу, – протянула Э-Ар, округлив губы в очаровательный поцелуйчик, – синеухие так синеухие. Что в этом такого? Пусть приходят, я приготовлю что-нибудь мясное. – И «поцелуйчик» Э-Ар перетёк в обольстительную улыбку, а глаза превратились в щёлочки, янтарно искрящиеся сквозь пушистые метёлки ресниц.
У-Он с облегчением расслабился. Всё-таки Э-Ар – умница, и предрассудками её головка не забита. Ему неудержимо захотелось нежно потеребить её уши, и он сделал это, привстав и перегнувшись через маленький кухонный стол. Э-Ар зажмурилась от удовольствия и заурчала.
Утром в тульйойль Э-Ар послала У-Она в магазин, вручив ему длинный список продуктов. Когда он вернулся, нагруженный двумя тяжёлыми пакетами, по квартире расхаживало существо в махровом халате, в бигуди и с толстым слоем какого-то кремообразного зеленоватого вещества на лице. Только по фигуре и голосу оторопевший У-Он узнал свою жену.
– Ой, – вырвалось у него.
Э-Ар тем временем схватила оба пакета с продуктами и поволокла их на кухню. У-Он запоздало воскликнул ей вслед:
– Ушастик, куда? Тяжело ведь, я бы отнёс!
На полпути Э-Ар всё же поставила один пакет на пол, и У-Он взял его. Пыхтя и отдуваясь, жена втащила первый пакет на стол.
– Уф, как ты только всё это приволок!
– Сколько заказала, столько и приволок, – усмехнулся У-Он. – Всё по списку.
– Ладно, давай займись уборкой, а я буду готовить, – распорядилась Э-Ар.
У-Он взялся за пылесос и тряпку, а с кухни послышался энергичный стук молотка для отбивания мяса. Когда раздался телефонный звонок, У-Он мгновенно ощутил укол беспокойства: это не могли быть Ло-Ир с Уль-И. Им он дал номер своего мобильного, а звонил стационарный телефон.
– Я подойду! – крикнула Э-Ар. – Не включай пока пылесос, а то будет не слышно!
Через пять минут она вошла в комнату с озадаченным видом – это можно было разглядеть даже сквозь толстый слой косметической маски.
– К нам сегодня придут мама с папой, – сообщила она. – Боюсь, им не понравятся твои знакомые. Мне-то – ничего, а вот они синеухих... как бы это сказать... недолюбливают. Так уж получилось. – И Э-Ар состроила жалобно-виноватую гримаску.
У-Он выпрямился и бросил тряпку на столик, который протирал.
– А ты не могла что-нибудь придумать? – спросил он с досадой. – Ну, будто у нас сегодня другие планы, что мы надолго уйдём из дома... Или что-то в таком роде?
Э-Ар развела руками.
– Не получилось... Ну, ты же знаешь мою маму! Когда она говорит, слово вставить невозможно. «Мы совсем ненадолго, только на чашечку тоо, не беспокойся, ничего особенного готовить не нужно, придём не с пустыми руками», – скороговоркой передала она слова матери, весьма правдоподобно подражая и её голосу, и темпу речи.
– Ну, и во сколько они придут? – обречённо спросил У-Он.
– В два, – в тон ему ответила Э-Ар.
– Мда... – У-Он почесал за ухом.
Они сели на диван и некоторое время молчали.
– А ты не можешь позвонить своим синеухим и перенести визит? – спросила Э-Ар и, не дав У-Ону раскрыть рта, тут же ответила сама: – Нет, это неудобно как-то... Пригласили, а потом сами же всё отменили... Да и второй раз столько готовить хлопотно... Да. Кажется, сегодня нам предстоит напряжённый обед. Ммм... А может, и обойдётся всё.
– Ло-Ир и Уль-И – очень славные ребята, – сказал У-Он. – Может быть, они понравятся твоим родителям.
– Хотелось бы надеяться, – вздохнула Э-Ар. И тут же подскочила, будто снизу в неё вонзилось шило: – Ой, у меня же там мясной рулет!..
Она умчалась на кухню, а У-Он сидел в задумчивости. С родителями жены у него сложились не слишком тёплые отношения. Не сказать чтобы враждебные, но и не особенно дружественные. Тесть – ректор университета и тёща – декан одного из его факультетов (филологического, кажется) были ужасными снобами и свысока относились к У-Ону, скромному мастеру сервисного центра по ремонту техники. И каким бы высококлассным специалистом в своей области он ни был, в их глазах это мало что значило. Они были светилами науки, а он чинил телефоны.
А если бы они узнали, что он – синеухий? Тогда вряд ли их с Э-Ар свадьба вообще состоялась бы. На этой свадьбе родных У-Она не было. Ему пришлось объяснять, что они живут слишком далеко (и это было правдой) и такое путешествие им не по карману (что тоже было недалеко от истины). На характере Э-Ар, как ни странно, не отразились привычки и взгляды родителей, и она весьма разочаровала их – не пошла по их стопам в науку, а стала учительницей младших классов. И, к тому же, в мужья выбрала не преуспевающего бизнесмена, не дипломата, не доктора наук, не офицера, а его, У-Она. Простого парня. Её родители проглотили это, но так и не переварили.
Это был всего лишь второй их визит за семь месяцев совместной жизни У-Она и Э-Ар. И если первый больше напоминал посещение комиссии из социальной службы – с целью оценки состояния жилищных условий, то чего ждать от сегодняшнего?..
Без двадцати два мимо него продефилировала, стуча высокими каблучками, сногсшибательная красавица. Исчезли халат, бигуди и маска, и Э-Ар предстала перед У-Оном в голубовато-сиреневом платье, янтарных браслетах на обеих руках и с пышной волнистой рыжей гривой, рассыпанной по плечам и спине. Всё, что смог произнести обалдевший У-Он, было:
– Ух ты!
Крася губы у зеркала в прихожей – последний штрих! – Э-Ар только хмыкнула.
– И это всё, что ты можешь сказать?
– Ну... – У-Он приблизился и встал у жены за плечом, любуясь её отражением в зеркале. – Ты сегодня божественно красива, вот.
Э-Ар гордо вздёрнула лисью мордочку.
– Спасибо, я знаю, – сказала она не без самодовольства.
У-Он засмеялся. Из состояния блаженной влюблённости его вывел звонок мобильного.
– Привет, это Ло-Ир, – раздался в динамике молодой мужской голос. – Мы с Уль-И уже в пути.
– А, привет! Мы вас ждём, конечно же, – ответил У-Он. – Моя жена приготовила просто фантастический обед.
– Мы сгораем от нетерпения всё попробовать, – весело отозвался Ло-Ир.
И вот – звонок в дверь, и Э-Ар простучала каблуками в прихожую, повеяв на У-Она ароматом духов. Щёлкнули отпираемые замки, и голос Э-Ар сказал весело и безмятежно:
– Привет, мам, привет, пап.
У-Он, сжав челюсти, сидел на диване и слушал.
– О, как ты сегодня умопомрачительно выглядишь, роднуля! Надеюсь, мы своим приходом не нарушили ваших планов? Вы куда-то собирались? – Голос тёщи – как смычком по нервам. У-Он мысленно пожалел студентов, вынужденных слушать её на лекциях. Расстроенная виолончель.
– Нет, мам, просто так получилось, что мы ждём в гости друзей У-Она, – ответила Э-Ар. Её голос по сравнению с голосом матери разливался лёгким, прозрачным перезвоном металлофона, ясный и свежий, как лесной родник, и слушать его было одно наслаждение.
– Ах вот как! – снова заныла виолончель, доводя У-Она до зубной боли. – Значит, мы правильно сделали, что купили такой большой торт! Я хотела взять поменьше, но отец настоял вот на этом, преогромном!
– О, мам, спасибо! У нас и так куча еды наготовлена, ну да ладно, торт тоже будет весьма кстати.
У-Он всё-таки заставил себя встать и выйти им навстречу с любезной и гостеприимной улыбкой на лице.
– Здравствуйте, госпожа Отерис. Господин Отерис, моё почтение, – поклонился он.
Госпожа Отерис, обладая занудно-виолончельным голосом, также и фигурой напоминала этот инструмент, только без «талии» и перевёрнутый вниз грифом. Она как бы состояла из частей разных женщин: будто к ногам манекенщицы приделали бесформенное туловище толстухи. Брючный костюм ещё больше подчёркивал её нелепое телосложение: если в платье она была бы уличной тумбой для афиш, то в брюках и жакете смотрелась бочкой на длинных ногах. Белые крупные бусы покоились на её бюсте почти параллельно земле, а обведённый тёмной помадой рот утопал в дряблых, обвисших складках её щёк. Её муж был весьма под стать ей – крупный, солидный, сытый господин с интеллигентной седеющей бородкой и в очках в золотой оправе. У него в руках была коробка с тортом весьма внушительного размера и пакет с фруктами, а госпожа Отерис держала холеными пальцами, похожими на перетянутые в двух местах сосиски, бутылку какой-то ягодной настойки.
– Здравствуйте, голубчик, – снисходительно ответила она на приветствие.
Тесть промолчал, только важно кивнул У-Ону головой, блеснув очками.
У-Он протянул руки:
– Позвольте торт и фрукты, я отнесу на кухню.
Пока он мыл фрукты, родители жены чинно уселись на диван.
– Ну, дорогая, рассказывай, как вы поживаете, – запела виолончель.
– У нас всё прекрасно, мама, – бодро ответила Э-Ар.
– Да, вид у тебя вполне цветущий, – продолжала пилить госпожа Отерис, безбожно не попадая в ноты. – А тебя ещё не утомила работа в школе? Ох уж эти дети!.. Этот шум, гвалт! Я не выдержала бы и получаса там! По мне, так лучше студенты: они, по крайней мере, ведут себя сдержаннее.
– Мне нравится работать с малышами, – честно ответила Э-Ар. – Они искренние и открытые, а вот студенты... Они уже себе на уме.
– Зря, зря ты не стала защищать диссертацию! – посетовала госпожа Отерис. – Познакомилась бы с молодым человеком нашего круга, вышла бы замуж...
– Мама! – с досадой перебила Э-Ар. – Ну, не начинай опять.
У-Он в это время стоял за дверью с блюдом вымытых фруктов. Сжав зубы, он надел маску вежливости и вошёл. «Как официант», – подумал он, ставя блюдо на стол. И вид соответствующий: белая рубашка, чёрные брюки – только фартука не хватает и салфетки через руку. Госпожа Отерис смолкла на секунду, но тут же заговорила на другую тему:
– У-Он, как ваши успехи, карьера?
Да уж, знала она, чем уязвить. Какая могла быть карьера у мастера-ремонтника? Разве что податься в частное предпринимательство? Но это было рискованно, да пока и не по средствам У-Ону.
– Благодарю вас, я доволен своей работой, – ответил он сдержанно.
– Всё там же, в... э-э, сервисном центре? – спросила госпожа Отерис.
– Да.
– Простите, я запамятовала... Вы его директор?
– Нет, я просто мастер.
– А!.. Понятно.
При этом госпожа Отерис многозначительно переглянулась с мужем, который до сих пор хранил важное и глубокомысленное молчание, предоставляя своей половине возможность играть первую скрипку, то есть, виолончель.
Звонок в дверь заставил У-Она напрячься и ощутить лёгкий зуд в ушах.
– А! Это, видимо, друзья У-Она, – встрепенулась Э-Ар.
– Я открою, – глухо ответил тот.
В сложившихся обстоятельствах У-Он не был рад приходу Ло-Ира с Уль-И, и это, видимо, было написано на его лице, потому что молодой ур-рамак спросил:
– Что-то случилось?
Ло-Ир был в сером костюме с голубой рубашкой, девушка – в чёрном коротком платье и белой кожаной куртке. Уши ребят беззастенчиво синели из-под волос. У-Он вздохнул.
– Родители жены припёрлись, – сообщил он шёпотом. – Когда их никто не звал.
Ло-Ир, заблестев амальгамой в глазах, понимающе усмехнулся.
– А ты их, стало быть, не перевариваешь.
– Скорее, это они не переваривают меня, – ответил У-Он. – К тому же, они не любят синеухих.
Ло-Ир, серьёзно заглянув У-Ону в глаза, спросил тихо:
– Скажи мне одно: их общество тебе неприятно?
– Да уж мало хорошего, – признал тот.
Беловолосый ур-рамак кивнул.
– Ну, значит, сейчас они вылетят отсюда, как пробка из бутылки.
– Подожди... Ты хочешь... – начал У-Он встревоженно.
Парень улыбнулся и ободряюще похлопал У-Она по плечу.
– Всё будет тип-топ.
Мягкой, уверенной походкой крупного хищника он вошёл в гостиную. Уль-И грациозно шагала следом за ним, а позади них плёлся У-Он с выражением «как бы чего не вышло» на лице.
– Всем привет, – сказал Ло-Ир низким бархатным голосом, в котором мягко перекатывались опасные рычащие нотки, и обнажил в улыбке выступающие клыки. – Позвольте представиться: меня зовут Ло-Ир Деку-Вердо, а это моя девушка Уль-И.
Э-Ар, поддавшись его звериным чарам, поднялась с кресла и сделала шаг ему навстречу. Госпожа Отерис, опомнившись и сообразив, кто находился перед ними, вскочила и вцепилась в её руку:
– Дорогая, стой! Не подходи к нему, это же... это же...
Под гипнотическим серебристо-холодным взглядом Ло-Ира слова застряли у неё в горле. Тот закончил за неё:
– Ур-рамак, правильно. Но я не причиню никакого вреда вашей дочери. Не беспокойтесь, – кивнул он господину Отерису, также вскочившему со своего места.
И с этими словами он галантно поцеловал руку Э-Ар, которая стояла, глядя на него, как зачарованная. Поскольку рядом находилась его девушка, Ло-Ир продержал руку Э-Ар в своей ни секундой дольше, чем того требовали приличия, но от У-Она не укрылось задумчивое восхищение, промелькнувшее в его взгляде: беловолосый ур-рамак был, видимо, весьма неравнодушен к женской красоте. Глаза Э-Ар из тёмно-янтарных стали цвета медового топаза, и она пролепетала:
– Здравствуйте... Мне очень приятно с вами познакомиться.
– Наслышан о ваших кулинарных способностях, – клыкасто улыбнулся Ло-Ир.
– Прошу... пожалуйста, к столу, – пригласила Э-Ар.
Ло-Ир ласково кивнул своей девушке, и они уселись на места, предложенные им хозяйкой.
– Мама, папа, присаживайтесь, – пригласила Э-Ар родителей.
Те, однако, не спешили присоединиться. Вид у них был такой, будто их дочь только что усадила за стол пару диких медведей.
– Мы, пожалуй, пойдём, дорогая, – пробормотала госпожа Отерис.
– Как, вы уже уходите? – спросил Ло-Ир с искусно разыгранным удивлением. – Стол выглядит просто потрясающе. Хозяйка так старалась, а вы даже не хотите ничего попробовать?
Чета Отерисов, заикаясь, пятилась к двери.
– Н-нет, мы, п-пожалуй... Извините...
– Мама, папа, куда вы? А торт? – воскликнула Э-Ар. – Нам ведь не съесть такой большой торт без вас!
– О! И торт есть? Здорово! – обрадовался Ло-Ир. И, потирая руки, окинул взглядом стол: – Просто не терпится начать! Не хватает только вас, – плотоядно улыбнулся он Отерисам и подмигнул У-Ону. «Ага, в качестве основного блюда», – мысленно продолжил тот фразу Ло-Ира, при этом хрюкнув от смеха.
Видимо, Отерисы именно так и решили, потому что они ретировались задом всё быстрее. Господин Отерис вдруг кинулся вперёд и, схватив дочь за руку, силой потащил за собой.
– Скорее, Э-Ар, уходим отсюда, – забормотал он, нервно блестя очками. – Я не оставлю тебя в лапах этих чудовищ!..
Э-Ар упёрлась.
– Папа... ты что?.. Никуда я не пойду! И вы с мамой оставайтесь!
– Нет, нет, бросай всё и уходим сейчас же! – настаивал отец, боязливо косясь на хищно улыбающегося Ло-Ира. – Это... оборотни!
– Папа, пусти, ты мне делаешь больно! – воскликнула Э-Ар, пытаясь освободиться от его рук.
Нотки страдания, прозвучавшие в её голосе, подействовали на У-Она, как хлыст. Как в далёком детстве, когда уличная шпана посмела тронуть его сестру, алая пелена ярости сомкнулась перед его глазами, пальцы пронзила боль, и в следующее мгновение он уже стискивал запястье тестя, а его горло вибрировало низким, утробным рыком. Растущие с фантастической скоростью когти вонзились в плоть, и господин Отерис вскрикнул.
На плечо У-Она легла тяжёлая рука.
– Остынь, брат мой, – сказал дружелюбный, но твёрдый и строгий голос. – Пусть он идёт.
У-Он, повинуясь, разжал хватку. Тесть, скуля и держась за окровавленное запястье, был оттащен его женой к выходу, и Отерисы, невзирая на свою солидную комплекцию и возраст, скрылись с поистине заячьим проворством.
От взгляда совсем посветлевших от ужаса, медово-жёлтых глаз жены У-Он пришёл в себя окончательно. Взбухшие на руке толстые шнуры жил разгладились, когти спрятались. Давно, очень давно этого с ним не происходило... С того самого случая в детстве.
И Э-Ар это видела.
Пятясь, она наткнулась на журнальный столик и упала бы, но Ло-Ир молниеносно оказался рядом и подхватил её. Ещё какую-то долю секунды назад он стоял рядом с У-Оном, а сейчас уже обнимал за плечи Э-Ар.
– Успокойся, – сказал он. – Никто не причинит тебе вреда.
Она, глядя на него округлившимися и пожелтевшими глазами, пролепетала чуть слышно:
– Вы... вы...
– Да, – кивнул Ло-Ир. – Мы истинные оборотни.
– Но ведь их же не осталось...
– Остались, Э-Ар, ещё как остались. Нас немного, но мы есть.
Э-Ар перевела угасающий, предобморочный взгляд на У-Она, от которого у него внутри всё неистово сжалось. Неужели она теперь будет бояться его?..
– А У-Он... – шевельнулись её губы.
– Он прежде всего твой муж, – сказал Ло-Ир мягко. – И он очень тебя любит. Не забывай об этом. Только это и имеет значение. Ну... иди к нему.
Она не хотела идти, У-Он это видел. И ему было больно. Он проклинал свою сущность, так некстати вырвавшуюся наружу. Лучше бы он никогда не переставал колоть препарат RX и оставался тихим, скромным синеухим, скрывающим истинный цвет своих ушей, лишь бы не видеть сейчас этот страх в глазах Э-Ар. Он был готов увидеть в них всё что угодно, кроме страха.
Ло-Ир тихонько подталкивал её к У-Ону, и она, хоть и маленькими шажками, но приближалась. Когда У-Он протянул к ней руки, она вздрогнула и отпрянула, но он успел её привлечь к себе. Гладя её волосы и теребя уши, он шептал:
– Ушастик мой... Это я. Твой У-Он. Я люблю тебя.
Постепенно она перестала дрожать в его объятиях. Вскоре послышались её всхлипы. У-Он взял её за подбородок и заглянул в глаза.
– Ты сделал папе больно, – всхлипнула Э-Ар.
– Прости, – вздохнул У-Он. – Это потому что сначала ОН сделал больно ТЕБЕ. И я просто... потерял голову. Никому... ты слышишь? Никому я не позволю тронуть тебя хотя бы пальцем! Потому что я люблю тебя больше всего на свете.
Он говорил Э-Ар слова, которые в иных обстоятельствах, наверное, сказал бы ей только наедине, но сейчас его не смущало присутствие Ло-Ира и Уль-И. Он ощущал их как родных, как часть себя – часть, от которой у него не было секретов.
– Правда? – шмыгнула Э-Ар носом.
– Да, – от всего сердца ответил У-Он.
Пока они стояли обнявшись, Ло-Ир с Уль-И снова уселись за стол. Беловолосый ур-рамак сказал с улыбкой:
– Ну, все успокоились, да? Давайте тогда наконец воздадим должное этому прекрасному обеду! У меня уже в животе урчит от голода!
У-Он, удостоверяясь, что Э-Ар действительно успокоилась, ещё раз заглянул ей в глаза и потеребил уши. Она робко, сквозь слёзы улыбнулась. Всё-таки она ещё побаивалась. У-Он вздохнул.
Гости ели с аппетитом, нахваливая кулинарное искусство хозяйки; особенно пришёлся им по вкусу мясной рулет, который был покрыт снаружи хрустящей корочкой, а внутри остался мягким и сочным, чуть с кровью – именно так, как нравилось ур-рамакам. Сама хозяйка только несмело улыбалась в ответ на комплименты и почти ни к чему не притрагивалась. Не лез кусок в горло и У-Ону: он был расстроен, чувствуя состояние Э-Ар. Когда он под столом дотронулся до её руки, она вздрогнула... А раньше улыбнулась бы. Он всего лишь хотел её подбодрить, а вышло ещё хуже.
После обеда женщины стали убирать со стола, а У-Он с Ло-Иром стояли на балконе, любуясь золотисто-багряным осенним безумием, застывшим в янтарных лучах солнца. Беловолосый оборотень, достав красный мешочек, набил трубку какой-то курительной смесью и задымил на весь балкон. Дым был совсем не едкий, а даже приятный: в нём чувствовалась тонкая, печальная горчинка и таинственная изысканность экзотических благовоний.
– А я тебя помню, – сказал У-Он. – Мы встречались в детстве. Твой отец тогда подвёз меня с друзьями до парка аттракционов.
Ло-Ир кивнул.
– И я этот случай помню. Ты выпустил когти и здорово расцарапал одному парню лицо.
– Только у тебя и твоего отца тогда уши были красные, – припомнил У-Он. – А сейчас синие. Почему?
Ло-Ир, попыхивая трубкой и щурясь от дыма, ответил:
– Так было нужно. Мы с отцом скрывали свою сущность, как ты сейчас. До поры. Теперь настают иные времена... Маски упадут, и тем, кто изменил своей сути, сильно не поздоровится...
– Говоришь загадками, – усмехнулся У-Он.
– Скоро поймёшь, – ответил Ло-Ир, разглядывая опустившийся ему на ладонь красновато-жёлтый резной листок. – Ты, похоже, потомок клана Белогрудого Волка, который считается исчезнувшим. Потому мой отец тогда и заинтересовался тобой.
У-Он хмыкнул. Всё это было пока слишком туманно.
– Мой отец – глава клана Белого Ягуара, – продолжал Ло-Ир задумчиво, отпустив листок в свободный полёт. – Ещё есть кланы Чёрного Медведя, Рыси, Росомахи, Огненной Лисицы, Седого Оленя и Орла. Нас, истинных оборотней, осталось мало... А большинство нынешних синеухих только называются ур-рамаками, но по духу они сравнялись с красноухими. Как и красноухие, они утратили знания, убив Зверя в себе. А Зверь этого не прощает. Для него они, увы, потеряны.
– Гм... Что-то пока малопонятно, – пробормотал У-Он, теребя себя за кончик уха.
Впрочем, слова Ло-Ира вызвали в его душе странный отклик. Смутная тоска заныла в груди – тоска по чему-то покинутому и давно позабытому, но родному. Мурашки волнения пробежали по спине от звука этих имён: Белый Ягуар, Чёрный Медведь... Белогрудый Волк. Знакомо, очень знакомо.
– Тебе надо встретиться с Учителем, – сказал Ло-Ир. – Твоя судьба неразрывно связана с нашими, и никуда тебе от нас не деться.
продолжение http://www.proza.ru/2011/03/02/1572