Про Семена.
Какой дом в деревне без собаки, - втолковывает мне тракторист Степан, - и вора отпугнет, и овец приструнит, и в лес с тобой сходит – барсука поймает.
- Зачем мне барсук, - думаю. Держу в руках упитанного, голопузого щенка, размышляю, - А ведь и не нужен ты мне особо, щенок, но у тебя такие веселые и добрые глаза, да и Маша, дочка моя, обрадуется.
Другими словами, унес я его домой. Начали мы за ним лужи подтирать, слушать всю ночь, как скулит он от одиночества.
Чуть окреп, был переведен в хлев. Жил и играл с поросятами, гавкал на кур. А сошел снег – на двор, без привязи, пока не вскопаны грядки, пока не гоняют соседи. Породы обыкновенной – дворовой. Рос упитанным и глупым. Лапы толстые, уши болтаются, хвост трехцветный. Сколотил ему будочку легонькую, жил он в ней, лаял на кошек проходящих и на луну круглую. Рос как на дрожжах.
Поглядел как-то в окно на то место, где будка его стояла – нет будки. А Семен – прозвали мы его так, благодаря каким-то неуловимым, но имеющим место быть чертам сходства с трактористом Семеновым – гуляет с будочкой по огороду, волоча ее на цепочке своего поводка. Вырос!
Сколотил конуру емкую, из доски «сороковки», не утащит. А он ямы вокруг нее начал рыть, кости в них закапывать. В жару залезал в одну из ям и лежал в ней, голова и хвост наружу. По вечерам спускал его с привязи, глядел на бешенное скаканье по двору, одергивал, когда лез в картошку или слишком бесцеремонно выказывал свои чувства дочери моей шестилетней, валя ее на землю и облизывая лицо. Той нравилось – смеялась взахлеб.
Большой стал. Грудь широкая, хвост поленом – как у волка, уши торчком стоят. Светло-рыжая масть. Своего приятеля – соседскую лайку Дружка, играючи валит на землю, а тот на полгода старше. Характером был добродушный, беззлобный, общительный и веселый.
Если кто-то приходил к нам, он пару раз басовито лаял в их сторону, но тут же, забывая о пришедших, продолжал прерванное занятие - перепрятывал кость из одной ямы в другую.
Но вот какое дело! Уезжать нам пришлось из этих мест, собаке же, на новом месте жительства, ну никак нельзя было находиться. А жалко, привыкли к Семену, полюбили. И он нас любит, аж глаза закатывает, когда кто-то из семьи его гладит.
Подыскал ему нового хозяина. Мужик не злой, не обидит, к тому же сам Семена оставить ему просил. Отвел я собаку, передал поводок в руки нового хозяина и ушел не оглядываясь. Мне было стыдно, я чувствовал себя предателем перед собакой, которая нам верила. Надеялся только на то, что со временем Семен полюбит и новых хозяев, а нас простит.