Одна лошадиная сила

Сергей Мехреньгин
     Коня звали Орлик.
     Крепкий, мускулистый труженик среднего конского возраста, гнедой масти, он жил-поживал в конюшне колхоза, откуда по утрам, день за днём, под привычные матюги местного конюха выходил на работу.
     Надо сказать, и работой, и матюгами носитель гордого имени был обеспечен в достатке. 
     В конце дня, заработав лошадиный трудодень и оправдывая тем самым своё содержание в колхозной конюшне, он, усталый, под те же матюги, освобождался от упряжи и возвращался в стойло.

     С приходом лета для всего колхозного стада наступал сезон ночной свободы. И тогда Орлик, а с ним и другие лошади, оглашая округу вольным, радостным ржанием, с вечера и на всю ночь заполняли собой прибрежный луг.  Чтобы вдоволь пожевать сочной травы и, перекатываясь с боку на бок, искупаться в росе, беспорядочно суча своими копытами в воздухе, словно пытаясь достать ими летнее ночное небо.
     В ту пору, казалось, даже конюх становился чуточку добрее.
    
     ...И тут однажды, уже после окончания, как помнится, 6-го класса средней школы в Шалакушу приехал я.
     А в те далёкие годы, во время летних каникул школьникам полагалось проходить трудовую практику. Будучи в гостях у бабушки Анны, я и устроился в колхоз, впоследствии получив из его Правления справку, по которой мне было зачтено полагавшееся. К тому же заработал свои первые, хоть и небольшие, но трудовые деньги, а это тоже что-то да значило.
     В колхозе мне предложили вполне посильную для подростка работу: сидя верхом на лошади, утаптывать траву в силосной яме.
     Трава, правда, была не совсем обычная – горох, который подвозили с поля. И его спелые зелёные стручки вполне годились для употребления в пищу. Как можно догадаться, на той "ямной" работе я не голодал, но... гороха наелся на годы вперёд.
    
     ...Короткий разговор в Правлении, и вот – я уже оформлен, а затем, дойдя до конюшни, вскоре познакомился и с Орликом.
     Конюх вывел коня во двор и, велев мне подержать его за уздечку, сам отправился назад, в конюшню, чтобы принести седло.
     Немного погодя, взбодрённый крепким словцом своего грубоватого попечителя, мой гнедой напарник был осёдлан и готов принять седока.
     Получив, как новичок, первые наставления конюха «по правилам вождения» и с его же помощью устроившись в седле, я взял в руки петлю кожаной уздечки, уже лежавшую на холке, и слегка дёрнув за неё, произнёс не раз слышанную прежде команду: – Н-но-о!..
 
     Разве можно передать ощущения, которые впервые испытываешь от верховой езды, когда лошадь, послушная твоей, подростка, воле, начинает движение и несёт тебя, покачивая, в своём седле!..
     В самом деле, совершенно новое, несравнимое чувство овладевало мною в те начальные мгновения знакомства с Орликом.
     Но не всё было столь радужно. И первый урок общения новичка-горожанина с конём окончился для меня – увы! – плачевно. Колхозный трудяга не приветил чужака – видно, что-то пришлось ему не по нраву.
    
     ...Это произошло мгновенно и тем более неожиданно для меня, поскольку животное ничем другим не проявляло своего неудовольствия.
     В тот момент, когда, ещё на полпути к месту работы, я слез с  коня, а затем, стоя возле него на земле, неуклюже попытался вновь забраться в седло (что было само по себе безуспешно – не дорос), конь резко выбросил переднее копыто в мою сторону.
     Удар был коварным. Тупая, обширная боль сковала мне ногу.
     Охнув и обхватив двумя руками вмиг онемевшее бедро, я повалился на землю, стиснув от боли зубы.
     Конь же, как ни в чём не бывало, лишь слегка повернув ко мне голову, неподвижно стоял на том же месте. Раздувая ноздри, он молча косил на меня своим тёмным выпуклым глазом.
     «Ну, что – получил?» – казалось, спокойно вопрошал он.

     «Получить» можно было и крепче. Сразу вспомнилась косая вмятина на отцовском лбу, которой некогда, по молодости он был отмечен другой строптивой лошадью, попав под её заднее копыто.
     Вспомнил я это и, едва справившись с болью, как-то сразу успокоился – простил Орлика, не стал держать на него обиду.
     А впредь стал забираться на коня, подведя его к деревянной ограде. И уже с неё, встав на одну из продольных жердей, я брался руками за седло и успешно усаживался в него.
     Вместе с тем, я понял и то, что надо налаживать отношения, подружиться с моим строгим гнедым учителем.
     Он же, проучив меня один раз за мою мальчишескую неловкость, в дальнейшем вёл себя абсолютно спокойно, по-рабочему, без каких-либо сюрпризов.
    
     ...Мировую мы отметили сразу, после первого дня совместной работы.
     Я направил Орлика к дому на Транспортной улице, где жил у бабушки, и, привязав там коня к забору, вскоре вернулся, вынес ему лакомство – увесистый ломоть чёрного хлеба, обильно посыпанный солью.
     Животное, вытянув вперёд свои большие, пухлые губы, не спеша, мягко приняло угощение из моих рук, с проявлением какой-то своей, особой степенности.
     Назавтра, оттоптавшись положенное время в силосной яме, мы выбрались из неё и по уже знакомой дороге направились за очередной порцией лакомства. И затем это повторялось ежедневно, до самого нашего расставания с Орликом в конце лета.
 
     От «гороховой» ямы до дома, как и до конюшни, совсем недалеко – в пределах километра.
     Но разве в этом дело! Какая благость разлита вокруг в летнем воздухе! И, подобно мужчинам давних веков, мне дано восседать на коне.
     Он переступает копытами, покачивая меня в седле в такт своей поступи. И несёт, несёт к горизонту, за которым, впереди столько неизведанного, впереди – целая жизнь…

     С той поры много воды утекло. Но поездить верхом на лошади вновь мне как-то не довелось. Так сложилось, что по жизни меня носили морские и речные суда, поезда и самолёты, городской транспорт.
     А когда садился за руль своего очередного автомобиля, где под капотом в разные годы урчало 40, 75 или 120 лошадиных сил, я иногда вспоминал ту единственную, под именем Орлик, из далёкой колхозной конюшни.
     Я вспоминал коня, с которым мы дружно трудились, без лишних слов понимая друг друга, – коня, чья родословная своими корнями уходит глубоко в минувшие века.
     И, как прежде, уже в своих потомках животное преданно служит человеку, стойко перенося с ним все невзгоды. Спасибо ему.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Фото - из Интернета.