ПЕРВАЯ НОЧЬ
Сначала был день. Первый день в ВКШ*. Я заехал на первый курс на сутки или двое раньше прочих. Впрочем, в общежитии на этаже уже жила девушка. Второкурсница, как оказалась. Кстати, бюст у нее тянул на четвертый или пятый. Выдающийся бюст.
Мне поначалу показалось, что двери она открывает именно бюстом. Я сидел один в своей комнате и прислушивался. Хлопнула дверь – это она вышла из комнаты, звякнула вторая – прошла на кухню. Затем услышал, как она вошла в душевую. Я все это четко представлял. И никого вокруг – только она и я. Как в кино с Памелой Андерсон.
Выйти и постучаться к ней казалось немыслимым. Вдруг я услышал шаги в моем направлении. Все ближе к моей комнате. Неужели? В дверь действительно постучали. Это была она, воплощение всех моих армейских грез.
- Привет! Ты тут один? Не сильно занят? Можно тебя на минутку?
- Конечно можно!
Я иду по долгому коридору вслед за Мачульской, королевой второго курса. Почему-то проходим мимо ее дверей. Ага, на кухню, ближе к душевой. Пока всё как в кино. Наконец, она оборачивается ко мне:
- Мы пришли! Видишь, сколько здесь мусора… Ты не мог бы убрать?
Убираться я не стал. Сам недавно был солдатом-второгодком. Нам не положено!
Спал я один, но крепко. А утром поменял секцию, от греха подальше…
КТО ТАКОЙ МИРОНЕНКО?
В первом семестре мы еще таскали на занятия какие-то учебники и несколько тетрадей для записи лекций. Тетради были большие и толстые, так как преподаватели дословно начитывали тексты. Например, наш декан Кармлен. В конце лекции диктовал несколько страниц ссылок на классиков: К.М., или Ф.Э., или В.И.Л. Все это из-за сокращений походило на шифровки – со страницами из полных собраний сочинений, ПСС.
Несведущему человеку это и в правду могло показаться полной абракадаброй. Когда парторг группы журналистов Юра Наумов подписался под ссылками: «Юстас – Центру», как Штирлиц, это по-настоящему было смешно. Но несведущих на нашем курсе не было. Хотя во втором полугодии мы ходили на занятия едва ли не с одним блокнотом, результаты на сессии оказались у всех получше. Три четверти однокурсников окончили ВКШ с красным дипломом.
Вместе с нами дипломы получали ребята-двухгодичники. За красными корочками их вместе с нами тоже привезли в ЦК ВЛКСМ. В коридоре столпилось много народу. Вдруг появляется невысокий мужичок с залысинами и так бодренько спрашивает: «Как живете, товарищи? Какие проблемы у народа? Я бы с удовольствием с вами поговорил, но меня ждут на международном конгрессе…» И голос такой знакомый, с легкой картавинкой. Неужели, Сам, Владимир Ильич?
Я не поверил своим ушам и спрашиваю в толпе у незнакомой второкурсницы:
- А кто это?
- Это же Мироненко!
Мне стало неудобно, что я не признал Первого секретаря ЦК ВЛКСМ, которого знали в лицо даже те, кто шел вступать в комсомол. И, чтобы выйти из нелепого положения, я переспросил у нее: «А кто такой Мироненко?»
ПОДЖИГАЙ!
Петрищево – вспомнил, наконец, как называлась деревня, куда мы пошли в поход. Тогда полагалось сходить в поход, чтоб получить золотой значок ГТО. И весь курс направился в Петрищево. Повел нас физрук Василий Иваныч, который ходил туда каждый год и каждый раз плутал. Заблудились мы и на этот раз.
Конечно, сначала была чудесная ночевка – с кострами, палатками и девушками в палатках. А новый день с утра не задался: мелкий дождь подпортил завтрак, мокрые рюкзаки отяжелели, девушки вовсе не привлекали.
Мы перешли вброд несколько речушек – помельче, поглубже и которые совсем по пояс. Прошли пару заброшенных деревень и столько же полузабытых дачных поселков. Наконец, вышли в Петрищево, где местные крестьяне схватили Зою Космодемьянскую за то, что в стылую зиму 41-го поджигала их избы, где останавливались немцы.
Немцев теперь не было. Но жители по-прежнему не хотели никого пускать в избы. Сколько мы их не уговаривали позволить нам отогреться – бесполезно. Мы же с ребятами хотели только переодеться – ни в какую! Предатели…
Пришлось раздеваться на холодном ветру, под мерзким дождичком, чтобы отжать штаны и рубашку. Когда же мы немного пришли в себя, подсушились, Абдурахман сказал: «Поджигай!»
КТО НЕ ЗНАЕТ БОВИНА
Через пару лет после окончания ВКШ мне довелось заехать по старой памяти в «альма-матер». Зашел в первый корпус, где в вестибюле такие колоны и удобные кожаные диванчики. Помните, там еще мраморные полы и огромная хрустальная люстра посреди купола? Хотел посидеть, передохнуть: вдруг увижу каких-нибудь знакомых.
Шли занятия, но свободных диванчиков в холле не было. Везде приткнулись по два-три студента. В одиночку разместился только солидный такой дядька, очень больших объемов. Это был Бовин, известный политический обозреватель, безмерно знаменитый в том 89-м году. Я едва смог примоститься рядом.
А тут прозвенел звонок, и народ потянулся на выход. И точно – пошли знакомые лица. И даже преподаватели наши появились некоторые. Естественно, они подходят ко мне, здороваются за руку. И студенты, и преподаватели:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте…
Человек десять подходили приветствовать меня. Вообразите изумление Бовина: кто-то оказался в тот момент более «популярен», чем он!
При этом все они Бовина узнавали, но обратиться к нему было вроде как неудобно.
450 ЛЕТ ВМЕСТЕ С ПРИБАЛТИКОЙ
На семинарах я сидел с Римантой Руткаускайте, с мирной девушкой из Литвы. Можно бы сказать, что с мировой, но для этого она была излишне скромной. Словом, сидели мы с ней тихо, никого не трогали. Пока не пошли занятия по экономике с/х.
С/х – означает сельское хозяйство. Вот тут у меня случились проблемы.
Вела предмет замечательная женщина с рыжими волосами. Я против рыжих женщин ничего не имею. Только вот на каждом семинаре она приводила положительные и отрицательные примеры.
Причем, все положительные эпизоды, где в палисадниках росли розы, приводились из Прибалтики. А все отрицательные, где конь на земле не валялся, из моей родной Чувашии. Я это долго терпел, но не выдержал.
Хотя, возможно, в деревнях у нас действительно свиньи под окнами копались, но свинства прощать не хотелось. И вот в один прекрасный день я взялся пояснить, почему мы до такой жизни докатились. Поднял руку и сказал:
- Все дело в том, что Чувашия вошла в состав России 450 лет назад, а Прибалтика – всего лишь в 45 году. Давайте посмотрим на них еще через 450 лет…
Кажется, они не стали этого дожидаться.
РЕПАТРИОТЫ
Второй семестр у нас начинался с журналистской практики. Нас распределили в «Комсомолку». Мы с Юрой Наумовым попали в отдел пропаганды. Редактором отдела был Гусейнов. Честно сказать, мы ничего писать не собирались и особенно не напрягались.
В «КП» был просто замечательный буфет, где отлично можно было пообедать. Цель нашей с Юрой практики и заключалась в этом. Все же задания нам Гусейнов тоже подкидывал. Например, велел приготовить репортаж о возвращении евреев в СССР. Был такой случай «обратного исхода» при Горбачеве.
Репатриотами их по ошибке назвал наш сосед по комнате, расспрашивая нас о репатриантах-евреях. В той первой и последней группе вернулся с Запада, к примеру, композитор Эдуард Днепров. А нас с Юрой отправили в пресс-центр МИДа на телеинтервью «возвращенцев». Мы хлебнули крутой кофе в этом центре, отсидели пресс-конференцию в первом ряду, даже попали в телерепортаж, но ничего по лености не написали.
Куратором нашей практики была Светлана Васильевна Лайне. На сборах она устраивала проверки, кто и что сдал в печать. Опасаясь за отсутствие материала о тех самых евреях, я попросил Юру что ни будь придумать. Но он ничего не смог объяснить, только мялся, так что пришлось вмешаться:
- Светлана Васильевна, мы тот материал действительно проморгали… Не успели напечатать. Но как только они опять приедут, мы обязательно напишем. Вот, ждем-с…
КАРЬЕРА ПО-СОВЕТСКИ
Вы знаете, что такое герменевтика? Наука о символах и языковом коде. Про нее никто ничего не знал, кроме нашего соседа по комнате, Сережи. Он успел записаться в несколько библиотек Москвы, когда мы учились. Вот он – знал! А мы с Юрой не могли найти читальный зал ВКШ, чтобы подписать обходной лист перед отъездом…
Чтобы Сережа не переучился, мы в комнате взяли за правило в 12 ночи выключать свет. В общем, мы свет выключили и легли спать. Сереже деваться некуда – он тоже лег. Тут Юра Наумов и спрашивает невзначай: «А скажи-ка, Сережа, а какой у тебя номер паспорта?» Ну, Сережа и говорит, почем ему знать, и зачем это кому-то нужно в полночь.
Парторг Юра и объясняет нам, что все серии в советском паспорте имеют свое значение и несут глубокий смысл. К примеру, первым секретарем обкома может стать только владелец паспорта, где римская цифра «раз». То есть, это люди проверенные: у них благополучные родственники, никого за рубежом нет, судимых – тоже. Если цифра «два», тот может подняться до определенного поста, с цифрой «три» - до следующего уровня и т.д. Ну, а остальным место внизу, смотри серию паспорта…
Понятное дело, мы с Сережей тут же включили свет и полезли за документами. Мой родной паспорт меня успокоил: II – РЛ написано, «двойка». У Юры, как и следовало ожидать, стояла римская «единица». Бедный Сережа оторопело молчал, пока мы сами не заглянуло ему через плечо – это был край, римская «девятка».
…После распределения я через пару месяцев стал главным редактором «молодежки», согласно паспорта. Сережа, как я слышал, почему-то тогда оказался в средней школе, вроде как завучем.
Вот тебе и герменевтика! Пока нам всем не поменяли советские паспорта …