Лилла

Владимир Кудря
   
  Север Италии. Провинция Сондрио, утонувшая в глубоком каньоне заснеженных Альпийских гор. Декабрь сорок четвёртого года. Маленький кучерявый мальчуган весело играет с крупной дворнягой удивительного лилового окраса.
  «Лилла! Лилла!» - зовёт мальчик собаку и бежит по заснеженному двору. Собака, радостно виляя хвостом, скачет за ним, хватая зубами за полы поношенного пальто. Мальчик останавливается, достаёт из кармана кусок кукурузной лепёшки. Лепёшка ароматная, ещё теплая. Отломив кусочек, он кидает его собаке и откусывает сам. Собака на лету ловит хлеб, глотает, не жуя, и ждёт ещё, неотрывно глядя на мальчика преданными глазами. Сообща доели лепёшку. Маловато, но больше нет. Мальчик гладит собаку, обнимает её своим худощавым тельцем. “Лилла, Лилла... Моя хорошая... Скоро папа с войны придёт, он купит нам и ветчины, и салями, и спагетти».
В небе возникает гул, и над двором совсем низко проносится самолёт с чёрными крестами на крыльях. Мальчик пугается и бежит домой.

  «Ты что так быстро нагулялся, Бруно?» - спрашивает мама. "Самолёта испугался, он так низко, низко, и гудит", - показывает ладошкой мальчик и тоже гудит: "УУУ". Тут Бруно замечает незнакомого мужчину в военной форме. Может, это папа пришёл с войны? Он ведь совсем его не помнит. Забилось маленькое сердце, заволновалось. Мужчина протягивает ладонь, как взрослому: « Я - дядя твой, Еджиджио, брат твоего папы». « А папа где?» - расстроенно спрашивает мальчик. «Скоро приедет. Италия вышла из войны. Слава Богу, всё кончилось».
Дядя берёт Бруно на руки и сажает к себе на колени. Мать наливает гостю стакан тёмного,
почти чёрного вина, пододвигает тарелку с небольшим кусочком кукурузной лепёшки. «Извини, Еджиджио, угостить тебя больше нечем. Сами голодаем. Чем завтра детей кормить, не знаю. Пока у власти был Муссолини, свекрови, как матери семерых сыновей, отправленных на фронт, платили пенсию, на неё как-то жили, а теперь не знаю. Последнее письмо от Гвидо я получила месяц назад. После Сталинграда, где он чудом остался жив, их часть перебросили на Украину. Там они охраняли какие-то склады. Ты не знаешь, Еджиджио, когда он приедет?» - «Я думаю – скоро».
Еджиджио медленными глотками выпил вино, почмокал губами. « Какого вина я только ни пил, а лучше нашего Negro di Valtelina не пробовал», - в раздумье проронил он. Выпив ещё стакан вина и отдав лепёшку Бруно, Еджиджио встал из-за стола. «Да... Надо думать, чем кормиться».
Вышли во двор. Прибежала собака, стала ластиться к Бруно, у которого в руке лепёшка. Дядя внимательно посмотрел на собаку, нагнулся, погладил её и потрепал за ухо.

  На следующее утро, когда Бруно проснулся, в доме вкусно пахло жареным мясом. За столом сидели дядя Еджиджио со старшей сестрой Джиной. Мама гремела посудой у плиты. Дядя с сестрой бойко орудовали ложками, уплетая что–то очень вкусное.
«А, Бруно! Давай скорее за стол, - сказала мама. - Дядя Еджиджио достал мяса, я приготовила жаркое». Так вкусно Бруно не ел никогда. Он съел всё, что было в тарелке, и насухо вытер её хлебом. Собрал со стола косточки, и побежал к двери. «Лилла, Лилла», - стал звать Бруно собаку. «Не студи дом, закрывай дверь, - сердито сказала мама. - Болтается где-нибудь твоя Лилла».
Одевшись и выйдя во двор, Бруно долго звал собаку, зажав в руке косточки. Ему так хотелось угостить своего четвероногого друга вкусной косточкой. «Мама, Лилла пропала, мне жалко её». «Убежала по своим собачьим делам куда-нибудь, прибежит..»
Но ни через день, ни через неделю Лилла не объявилась, зато вскоре вернулся с войны отец. И радость встречи с ним скрасила горечь от потери любимой собаки. В доме снова зазвучал аккордеон. Выражение озабоченности и грусти на лице матери исчезло. Она стала чаще улыбаться и смеяться.

  Прошли годы. Уж давно ушли в мир иной мама Марчелла, отец Гвидо, дядя Еджиджио. Судьба это или что-то иное? Отец Бруно воевал против русских, а ему самому довелось жить и работать в России. Да не краткосрочно, а целых двадцать лет. Обзавёлся русскими друзьями, полюбил парную баню. Русскому языку обучился.
На своё шестидесятилетие ездил домой в Италию. Сидели за столом с сестрами и вспоминали отца, мать, те далёкие детские годы... Младшая сестра-то послевоенная, ей уже лиха голодного не досталось. А Джина на три года старше Бруно, лучше его всё помнит. Бруно рассказывает про Россию, про блокаду Ленинградскую, про голод. Про то, как люди съели всех собак и кошек.
А Джина вдруг спрашивает: «Бруно, а ты помнишь собаку, что жила у нас в войну в старом доме?» « Конечно, помню, она потом пропала куда-то. Так мне жалко было её!»
Джина смотрит на Бруно испытуюше, как бы думает: говорить ему или нет? И так тихо, с грустью в голосе: «Дядя Еджиджио её убил. Часть мяса обменял на муку, а остальное съели мы. Есть ведь тоже было нечего», - как бы оправдываясь, добавила она.
Апрель 2009г.

Lilla - Сирень(Ит.) Прим. авт.