1
Ночью кто-то на стенах стоящих рядом бывших заводских общежитий крупным готическим шрифтом напылил из синего баллончика справедливые слова, точно определяющие суть местной жизни.
На первом, где уже много лет тускло просматривалась желтая надпись «Общага №1», рядом ярко добавлено - «Хромая лошадь». Тут когда-то случился пожар на втором этаже, с тех пор весь коридор был печально черен, словно траур по двум погибшим в одной из комнат так и не проснувшимся после пьянки бедолагам. У входа во второе начертано – «Кущевская». Рисовальщик хорошо знал, что тамошние обитатели бывшие или будущие сидельцы, держащие в страхе всех соседей. У третьего под четырьмя окнами широко выведено «Коммунизм». На четвертом содержимое баллончика закончилось, художник только сумел огласить лишь первую букву задуманного слова – «Б». Вот и гадай, что должно быть дальше, то ли «Бардак», то ли «Бордель», а, может, русское грубое «Б***и». К жильцам этого дома, в основном женского рода, подошло бы любое. В это обшарпанное, с обвалившейся во многих местах штукатуркой, заброшенно выглядевшее здание порой приезжали на такси голодные мужики, а иной раз ранним утром такие же такси сюда привозили полупьяных хозяек комнат, в которых единственной хорошей мебелью были широкие, а у некоторых и с изысканным пологом, кровати. Вечером хозяйки могли лежа заработать денег на дорогущий коньяк, а в похмельное утро соглашались, знали соседские мужики, Ваньша-синяк, например, за стакан красного. «Б», одним словом.
Мне туда, где написано «Коммунизм». В одну из четырёх комнат с аглаонемами и гардениями в окнах. Окна тут пластиковые, за зелеными листьями гардений с удивительным желто-белым бутоном чистенькие занавески и шторы – чувствуется внутренняя ухоженность в уютном жилье. Прежде чем зайти, решил для любопытства обойти общаги с обеих сторон. В основном на мутных оконных рамах давно облупившаяся краска, если есть занавески, то больше похожие на серые тюлевые тряпки, кое-где вместо стекла фанера, а два окна накрепко заколочены досками, видимо, комната давно предназначена на продажу, но что-то покупателя всё не нашлось. Или дорого просят, или место в «Кущевской» страшит...
Окна те заколочены давно. Я с супругой и мамой переселился в этот микрорайон двухэтажных заводских домов три года назад, уже тогда та комната напротив моих окон была предназначена к продаже...
У нас другая улица – Мастеровая, у них – Рабочая. Но словно два разных мира. Если бы тот ночной проницательный художник вздумал украсить краткой надписью один из двухэтажных ухоженных домов нашего ряда, то наверняка начертал бы самое точное определение – «Социализм». Тут мало что изменилось со времени получения жилья от завода или государства в шестидесятые годы прошлого века, разве только стариков стало больше, а детей – главная черта нашего времени – меньше.
Супруга узнала, что в одной из общаг живёт швея из промкомбината, которая берёт заказы на дом и дешевле, чем на основной работе. Не тащится же из-за укорочения моих новых брюк в далёкий от нас центр города. Вот и послала меня туда, где «Коммунизм», в коридоре, дала она ещё одну ориентировку, у швеи самая лучшая и крепкая дверь. И ещё уточнила, что в её двух окнах зеленые аглаонема и гардения.
- Может, попросишь заодно и для нас цветочек.
Супруга любила выращивать сингониумы и спатифиллумы, заполнившие все четыре наших подоконника. Захотелось чего-то новенького.
Когда зашёл в коридор с единственной на двадцать квартир тусклой лампочкой, повернув направо, увидел две железные двери, напротив их ещё две, точно такие же. Постучал в первую. Открыла пухленькая небольшого роста белотелая блондинка в домашнем халатике.
- Мне бы швею.
- Проходите! Что нужно сделать?
- Новые брюки укоротить.
- Пятьдесят рублей. Сейчас примерим, снимайте штаны и надевайте новые.
Женщина в халатике наклонилась, держа четыре булавки в зубах. Мне показалось, что я её откуда-то знаю.
- Если есть время подождать, то я управлюсь быстро. А я ведь вас не раз видела – вы живёте почти напротив нашей общаги на Мастеровой, а работаете...
И тут я вспомнил, где заметил эту швею: на позапрошлый Новый год. Мы с сотрудниками заказали четыре сдвинутых столика в банкетном зале на втором этаже ресторана «Русь». По соседству были такие же места преподавателей техникума, а в третьем ряду сидели семь красавиц и один полный мужик, как потом оказалось - заводские сбытовики. И тот ряд завершал отдельный столик на четверых женщин. Начали после первых рюмок танцевать каждый в своем кругу, а после ещё двух заходов за винной добавкой тесно топтались под ревущие ритмы уже все вместе. Да и как иначе: мужиков-то на весь банкетный зал было не больше десятка, а вот приятных девушек больше сорока. Танцевальный рай, да и только! А на белый вальс меня пригласила как раз нынешняя швея в черном вечернем платье с глубоко открытой удивительно светлой спиной... Батюшки святы!
- ... в тот вечер меня отвез на такси преподаватель техникума, а потом мы вскоре поженились, - я, задумавшись, пропустил часть разговора швеи, уже отрезавшей от моих брюк лишнее. – Да он скоро придёт, тоже вас знает.
И точно, буквально через минуту после её слов пришел супруг. Только он снял пальто, повесил его на самодельную вешалку, как над ней раздался звонок. Супруг тут же выбежал в коридор.
- Кому-то из наших помощь нужна, сейчас вернется,- спокойно сказала швея. – Меня Леной звать, мужа Александром.
Вернулся Александр.
- К Василию трое пьянчужек пристали, денег на самогонку, выкручивая пальцы, просили, он отказал, так сами решили в его карманах пошарить...
- У нас сигнал на этот случай есть, - пояснила Лена. – Вот так и приходим четыре семьи друг другу на помощь.
- Да нас тут уже и не трогают, знают, что учетверённый отпор дадим. А эти мужики, видно, перепили, контроль потеряли. Зато Ваньше свежий синяк под глазом утром напомнит, что нас не трогай – и мы не тронем, - досказал Александр. - Давайте чайку попьем, - предложил он, - пока Лена работу для вас закончит. Меня Александром звать.
- Савелий,- представился я. - Помните, год назад мы в одном банкетном зале Новый год справляли?!
- Да, помню. А как всё же насчет чайку?
Я согласился, надо ещё и аглаонемой поинтересоваться.
За чаем Александр, когда я спросил про надпись «Коммунизм», сделанную недавно под их окнами, рассказал о дружбе четырёх семей.
- Вы, наверное, заметили одинаковые двери, две с одной стороны, две напротив...
В коридоре раздалось пьяное пение про восемнадцать лет уже, и что целовать можно везде. И прокуренный женский голос, добавивший к последнему слову грубую рифму с указанием точного адреса поцелуя...
- Вот так и живем, - наливая чай, продолжил разговор Александр. – Мы, четыре семьи, давно мечтаем вырваться отсюда, но у нас по отдельности не хватит денег накопить на хорошую отдельную квартиру. Два года назад, когда в администрации стали выделять бесплатно по пятнадцать соток под частные коттеджи, решили строить солидный дом на четверых и на шестидесяти сотках. Место уже выделили, за въездом в город, почти у окружной дороги, туда сейчас по плану нового микрорайона все коммуникации ведут. Пока будем запасать материалы, а фундамент следующей весной начнем копать лопатами, чтобы дорогущий экскаватор нанимать. Вот кто-то, узнав про наши совместные с Ивкиными, Сметаниными и Рябовыми планы, и написал про коммунизм. А что, попытаемся вместе жить по принципам будущего. Говорят, что недалеко от соседнего городка Ворсмы за Фроловским аж восемьдесят семей собираются какое-то поселение друзей построить, якобы, и первые дома поставлены. Как бы нам туда съездить?
- У меня есть старенькая «Нива» - предложил я свои услуги и сразу же спросил про аглаонему для жены.
- Пусть сама завтра придёт, я ей самой дам цветок и объясню про правильный уход, - ответила Лена, вручая мне брюки.- Только пусть приходит засветло, часов в шесть.
- Пойдёмте, я вас провожу, мало ли что, заодно и по поводу вашей «Нивы» договоримся, - добавил Александр.
В тёмном коридоре еле виднелся выход на улицу. В дверях подъезда курила какая-то неопрятная толстушка, чуть дальше крепко спал в собственной луже мужик в майке и трусах, а от него полз, видимо, понял, что идти уже не может, не раз неудачно пытался, поскольку вся серая рубашка и грязные брюки в пыли, в сторону соседней общаги его собутыльник. Несколько мальчишек у входа в «Хромую лошадь» со смехом наблюдали за «пластуном».
- У нас у всех по ребёнку, вот из-за них в первую очередь и затеваем стройку, может, за будущий год управимся, если к нашему, пока на плане, микрорайону успеют газопровод протянуть. Присылайте завтра супругу за цветком, да и, если это возможно, в ближайшие выходные, я ещё с товарищами посоветуюсь, отвезите нас в это новое поселение.
- Согласен, - я пожал на прощание крепкую руку Александра.
2
Моя супруга что-то задерживалась в «Коммунизме», уже темнело, а ушла она в шестом часу вечера. Надолго же зацепилась языком! Ещё раз выглянул в кухонное окно. Несколько человек бежали в сторону первой общаги. Что-то случилось в «Хромой лошади». Надо, пожалуй, идти встречать мою несравненную Нину Георгиевну.
У угла общаги толпился народ, пахло почему-то цементом. Батюшки святы! Весь кирпичный угол здания, где располагались туалеты и умывальники, обвалился, начиная с окон второго этажа, а на первом ширина обрушения такая, что коридор виден насквозь.
- Вот, дождались, суки, я же вас предупреждала! – протиснулась вперед, расталкивая толпу, комендантша. – Вот так теперь, засранцы и зассанцы и живите! Вам же в прошлом году за наш счёт противоположный обвалившийся угол новым кирпичом заложили-заштукатурили. А вы и за жильё почти не платите! Вот скажу в ЖКО, чтобы воду и тепло отключили, а энергетики провода обрезать сами догадаются!
Комендантша собиралась уходить, но увидела у противоположного угла свежую свалку. Направилась туда.
- Вот суки! Ведь неделю назад специально самосвал заказывала, свою бутылку трём вашим пьянчужкам поставила, чтобы говно то в кузов закидали. Так опять вы тут срать стали. Сейчас я, суки, с вами разберусь! Сейчас я найду на кого жалобу на штраф писать!
Она наклонилась к свалке, выбрала из мусора надорванный конверт, скомканную газету и школьную грязную тетрадь.
Меня за рукав потянула моя благоверная.
- Пойдём, милый, домой. Я тебе про Лену и её супруга расскажу, про их товарищей-подруг.
Я и не сомневался, что много подробностей Нина выпытала, да и Лена сама, наверное, всего наговорила. Женщины – они такие болтушки. Из-за этого я с Ниной давно вместе редко куда хожу. Идем, например, в магазин, встречает она знакомую – так разговоров на полчаса. Однажды я так стоял-ждал, да и, батюшки светы, ушёл. Обиделась.
Оказывается, узнала даже и то, что Лена меня на белый танец пригласила. А потом танцевала с Александром, усадив после за свой столик. Так её подруга сразу стала ластиться к соседу, намекая, что на все согласна. Когда Саша решил на такси проводить Лену домой, подруга шла за парочкой до самого гардероба, сказав без стеснения, что и втроём можно покувыркаться! У Лены от такого нахальства аж спина покраснела, что как раз и понравилось Александру.
С того вечера Александр запал на Лену, а вскоре и вовсе переехал к ней, с женой он давно был намерен разводиться, оставил той двухкомнатную квартиру и двух сыновей. Сам же стал воспитывать Лениного пятиклассника Саньку, которому давно не хватало мужского влияния. Да и раньше его почти не было, Ленин муж был такой же выпивоха, как и собутыльники по общагам, а однажды, три года назад, получил перо прямо в сердце от обозванного козлом приятеля, недавно отмотавшего второй срок. Теперь рада, что у неё появилась семья. Александр из-за развода хотел уходить с нового учебного года с преподавательской работы, уже устроился мастером на прессовый участок нового в городе завода «Заря». А тут появились такие обстоятельства, что впору и третью работу искать.
Подружился он с соседом Василием Ивкиным, потом с жившими напротив семьями Сметаниных и Рябовых. В чём-то мужики были похожи: малопьющие, работящие, мечтающие выбраться из этого нищего жилья, пока их детей не затянула разлагающая трясина соседних «Хромой лошади» и «Кущевской». Так шабры два года назад и пришли к плану, раз каждому по отдельности не получится совместно выбраться отсюда, построить на четыре семьи отдельный коттедж. Как раз городская администрация стала выделать совершенно бесплатно места под застройку личных домов, но за городом у окружной дороги. А чтобы отчужденности от города не боялись, новым застройщикам показан план будущего микрорайона с детсадом и магазином, конечной остановкой автобуса, туда же обещано во время строительства провести воду, электроэнергию и, главное, газ. Друзьям в плане показали их место на шестьдесят соток.
Два года очень жёсткого режима экономии, мужики вообще перестали выпивать, а заядлый куряка Василий Ивкин в один день бросил смолить, женщины решили питаться вместе, семейно, не пользоваться косметикой. Только на Саньку, Катю, Машу и Вовку денег не жалели. Василий Ивкин устроился и на третью работу, по примеру Лены больничная медсестра Света Ивкина взяла прибыльную заботу на дом - стала делать уколы всем нуждающимся, а ещё добилась полставки и в процедурном кабинете поликлиники. Сметанины, Соня и Юра, а у них пятилетняя Маша, по очереди ночами дежурили в деткомбинате, хорошо, что в их сборочном цехе теперь одна смена. Рябовы тоже не отставали. У бухгалтера Ларисы, совмещающей должность в нескольких мелких фирмах, получилось, что она, если соединить её ставку в «Цитроне» и пять половинных ставок, двадцативосьмичасовой рабочий день.
- Словом, - Нина завершила рассказ об только что узнанном, - друзьям в иной месяц удавалось откладывать в общую копилку больше ста тысяч рублей. - А ты, Савелий, не забыл, что обещал на «Ниве» свозить Александра, да и Василий с ним собрался, в ближайшее воскресение в какую-ту Дубровку.
- Помню.
- Тогда и я с вами. На обратном пути можно около Ворсмы в озере искупаться!
3
Про эту Дубровку говорили разное. Якобы, там поселились сектанты какой-то чудной веры, к себе не пускают, у шлагбаума охранник с автоматом, другие считали, что тут орудует группа мошенников, как добьётся передачи им земли, так и начнет её продавать, третьи намекали на староверов в землянках... Тем более интересно туда съездить. Я уже и шутку для попутчиков приготовил: «Такси на Дубровку заказывали?». Между прочим, хороший фильм, давно разделенный на часто цитируемые цитаты, с Никулиным, Папановым и Мироновым в главных ролях.
Но у «Кущевской», батюшки святы, не проехать – несколько милицейских машин, «скорая помощь» и даже красная пожарная загородили всю дорогу. Увидев мою «Ниву», к нам из толпы зевак выбрались Лена и Александр, а за ними и Василий Ивкин. Поздоровались.
- Тут всё как обычно. Два собутыльника задушили за что-то третьего, чтобы скрыть следы, подожгли его комнату. Да гореть-то в ней особо нечему, соседи на дым прибежали, труп увидели и, испугавшись, чтобы на них не подумали, позвонили по ноль два, - объяснил Ивкин. – Что с них, кущёвских, взять. Такое и было, и ещё будет.
До Дубровки пришлось поплутать. Старая деревня совершенно заброшена: трава по пояс по всей улице, серые избы с черными глазницами окон, проваленные крыши, упавший здоровенный тополь давно прижал один из домов чуть ли не к земле. Даже дачники здесь не бывают. А новое поселение чуть дальше. Оказывается, тут, как уже сделано во Владимирской области, последователи героини серии книг Мегре «Звенящие кедры России» Анастасии собираются обосновать экологическое поселение и жить, покинув шумный город, не мешая другим, в стороне от больших дорог и в согласии с природой.
Но всё равно съездили не зря, опыт начала совместного строительство домов, адреса дешёвых материалов, ещё кое-что нужное для собственного задуманного дела Александру и Василию удалось узнать.
- От цивилизации в отличие от них мы не откажемся, - сказал уже потом, когда мы шли пешком из Дубровки, Александр, - а остальное нам пригодится. Лена даже четыре саженца кедра взяла.
А ножками пришлось топать вот почему. Пока беседовали с супружеской парой, почувствовала плохо мама и тёща наших собеседников. Хозяйская «Нива» на ремонте и без передних колес. Я тут же предложил старушку отвести на своей машине до больницы в Ворсме. А Александра с Василием куда девать? Тут моя Нина и сообразила:
- У меня тоже такие же права на «Ниву». Вы, мужики, двигайте пешком, я с Леной отвезу бабушку и потом поеду вам навстречу.
- Зачем навстречу, поезжайте потом на озеро и купайтесь, нас ждите. А мы туда за час доберемся, - ответил Василий. – Я же родом шаргольский, это отсюда неподалеку, так что дорогу примерно знаю. Давно мечтал, как в детстве, пройтись по разнотравью, а то всё асфальт да асфальт.
- Мы согласны, - ответил я за себя и Александра.
- У этих анастасийцев свой путь, мне они в чём-то даже симпатичны, - мы зашагали по пыльной трассе. Василий всё ещё был под впечатлением увиденного в Дубровке. – От них нет вреда, как от наших «Хромых лошадей» да вечно пьяных и вороватых кущёвцев. Обществу даже польза, затрат на содержание этого обособленного поселения не будет, а вот будущие дубровцы в скором времени наладят продажу экологически чистой продукции.
- И все они охотно помогают друг другу, - поддержал товарища Александр.
- Как сейчас мы, - кивнул головой Василий. - Нам теперь лучше свернуть влево и идти напрямик. Скоро, помню, где-то между Фроловским и Грудцином должно быть озерцо, там и искупаемся. Голышом. Будем, как анастасийцы, сливаться с природой. Кстати, в живой природе никто не старается взять лишку. Просто не может. Берётся ровно столько, сколько требуется, и не больше. А вот человек всегда старается взять больше, чем на самом деле надо. Съесть больше, чем вмещает пузо, купить больше, чем позволяет кошелек...
- Словом, сделать на копейку, а получить на рубль.
- Ну да. Я вот думаю о том, как нище многие живут в наших четырех общагах. Большинство уже привыкло к своему положению.
- Исчерпали лимит сопротивления. Как и большинство недовольных всем россиян. Какая уж тут демократия!
- Она у нас не итог долгого естественного развития, а стала явлением искусственным и чужеродным, воткнута, как палка в землю.
- Вся беда, - наконец и я включился в беседу, которая становится, кажется, философской, - в том, что наша страна из ещё зачатков капитализма ухнула сразу в социализм, привыкла к его укладу, и ещё внуки будут завидовать нашему времени.
- Солидарен с вашим выводом, - Ивкину нравилось размышлять на такие темы, затрагивающие сущность нашей сегодняшней непонятной жизни, которой довольно лишь очень малое количество населения. Да и выразиться красиво при подходящем случае он любил. – Как может старик, вышвырнутый из своей каморки по таинственному новомодному закону, не ностальгировать о временах, когда ему был гарантирован пусть минимальный, но неотъемлемый и нерушимый предсмертный покой и достаток? Как может одаренный мальчишка, которому не на что учиться, не мечтать о временах, когда образование было бесплатным? Как может честный, как мы, работяга, которому ничего теперь не полагается, потому что он, оказывается, неправильно жил, не грезить о порядке, когда жульё только по углам таилось, тырило украдкой по мелочам, а не хохотало вызывающе из золотых теремов?
- И всё же надо стараться свою жизнь сделать лучше, как вот мы собираемся,
- Александр вернул нас к реальному времени.- Если долго мучиться – что-то да получится.
- Не что-то, а современный коттедж. Кстати, я уже несколько его вариантов начертил. Дома покажу. А вот и озеро, только в лесок свернуть, - обрадовался
тому, что не сбился с пути, Ивкин.
Метров всего тридцать в диаметре, посреди иногда пузырями вспухает гладкая зеркальная поверхность. Это подземный родник выталкивает наружу ключевую воду.
- Можно пить, не бойтесь. Чистейшая! А тут и земляника!
Искупались. Идти стало заметно легче. По пути набрели на кусты дикой малины.
- Минут через пять, - подбодрил нас Василий, - будет и большое озеро. Нам только останется переплыть по мелководью на тут сторону.
По еле заметной тропке вышли на опушку. На другой стороне озера, у мостика, перекинутого к острову, на котором белым величием выделялся недавно построенный храм у восстанавливаемого монастыря, виднелась моя белая «Нива».
4
О Свете, которая делает уколы на дому, мы вспомнили уже зимой, когда заболела моя Нина Георгиевна. Она пригласила её приходить к нам по вечерам между шестью и семью часами. Всё лучше, чем тоскливо ждать своей очереди в процедурном кабинете. Нине одного нервного раза достаточно, чтобы больше не заглядывать на второй этаж поликлиники.
Хорошо, что уколы в тот час делала Света. Она и согласилась приходить к нам.
- Дом пять, квартира восемь. Найдете?
- Ой, конечно, найду! Да я в вашем подъезде Верке-скандалистке внутримышечные делала. Цену знаете?
- Да.
- Тогда завтра вечером...
Два раза Светлана приходила в обговоренное время, к третьему её визиту мы уже приготовили чай с зефиром. Нина всё хотела полюбопытствовать, как живут наши новые знакомые в «Коммунизме».
Но Света все задерживалась и задерживалась. Ещё раз поставили на плиту чайник со свистком. А пришла она, когда я уже смотрел программу, давняя привычка, «Время».
- Ой, извините! Из-за чепе в общаге пришлось к вам опоздать! А потом у меня время подоспело к другой клиентке... Вы сегодня у меня последние.
Пока медик оставалась с Ниной, а я вообще не люблю смотреть на процедуры со шприцами, ушёл на кухню, чтобы снова разогреть чайник. А вот и женщины-болтушки пришли на свисток. Я остался с ними, чтобы послушать о том, что же такого случилось у Светы.
Оказалось, что она пришла в четвёртый дом, на котором начертано крупное готическое «Б». Сделала положенный укол в седьмой комнате, выходя, увидела у фанерной двери восьмой комендантшу и двух милиционеров. Участковый, приметив у Светы медицинскую сумку, попросил её на всякий случай задержаться. Потом ещё раз, уже сильнее, постучал в запертую изнутри дверь.
- Ну, суки, я сейчас вам покажу, как не открывать! – комендантша дважды плечом толкнула дверь, которая чуть поддалась.
Участковый просунул лезвие ножа в щелку, приподняв крюк. На разложенном диване лежала совершенно голая женщина, на полу спали два одетых мужика. У одного из кармана брюк выглядывала ручка пистолета.
Комендантша принюхалась к мутным стаканам с самогонкой чуть на донышках.
- Клофелин! Неужели и сама его пила, сука!
Участковый платком вынул пистолет из кармана. Сержант обыскал второго, достав нож в кожаном чехле, присоединённом к поясному ремню. Передал старшему лейтенанту в его пакет.
- Вот стерва, вот стерва! И сама попалась, и мужиков подставила! – причитала комендантша.
- А, может, она специально. Мужики, думаю, в розыске, не те ли, что из Богородска!? Сейчас из прокуратуры приедут, разберутся. А вас прошу пока не уходить, свидетелями будете, мы с сержантом теперь внимательнее комнату осмотрим.
Света закончила рассказывать о происшествии, а Нина поинтересовалась у неё о такой грубой на язык комендантше.
- Полностью местная. Жила с детства в нынешней «Хромой лошади», вышла замуж, когда родители умерли, за пьянчугу Ваньшу, который всё время с синяками ходит. Попалась на краже, отсидела. Теперь вот комендантом стала, да тут и надо такую. Получила комнату с отдельным входом в «Кущёвской». Когда заметит Ваньшу, заглядывающего на девок из соседнего бардака, то, бывает, поколачивает его для профилактики.
- Свет, а как ваши товарищи живут?
- Александр окончательно ушел из техникума, теперь технический директор на «Заре», ему от неё кредит малопроцентный обещан, берёт его на все четыре семьи, отдавать ему будем положенными частями. Рябов с завода ушёл в какую-то стройконтору на грузовик, скоро для нашей общей стройки его транспорт пригодится, с той же целью Сметанин ищет работу на автобусе. Ивкин договорился в Навашине с желтым и серым кирпичом, а в Кулебаках нашел дешёвые тёс и бруски. Весной начнём стройку.
- Пойдемте, Свет, я вас провожу.
- Что вы, Савелий! Да у ваших домов на Мастеровой порядок. Вы даже все тропки от снега расчистили. А у нас метровые с жёлтыми отметинами сугробы.
- Так мы по старой привычке с утра с лопатами выходим, а потом уже на работу, а у вас все при капитализме живут, лентяи какие.
В десятый, последний, приход Свету мы снова побаловали чайком с зефиром.
- В «Б» опять случай: беременна дочка одной из распутных мамаш.
- И сколько ей?
- В восьмом классе. Обнаружен живот на шестом месяце.
- Батюшки святы!
- Чего только мне не приходилось видеть, пока прежде на «скорой» работала. Теперь вот опять там, но на подмене, вдруг кто-то на дежурство не выйдет из фельдшеров. Уже две смены отмахала. Вот вчера отвезли из «Хромой лошади» женщину в больницу с воспалением легких. Дома грязь, пол не мыт, одна койка на четверых, на кухоньке тараканы, гора корок и чёрной посуды, муж пьяный на полу валяется, двое детей-погодков в рваных рубашках. Старшенькому на будущий год в школу, как пойдет? Я ему шоколадку дала. А следующий вызов в Марачёво, почти к олигархам. Обстановка какая богатая, я на всякий случай план коттеджа записала, может, Ивкину в своих чертежах пригодится. Мне тысячную в карман сунули!
- Значит, весной стройку начнете?
- Да, к зиме планируем завершить, чтобы переехать. Или частично, чтобы какой либо из семей перебраться. У Ивкина красивый план получился. Решили строить двухэтажный дом по типу таунхауса.
- И что это такое?
- Четыре двухэтажных наших дома из газосиликатных блоков будут соединены вплотную, экономия – за счёт стен, одна становится общей, как и совместная крыша, водопровод и канализация подключены последовательно, но газовый котелок у каждого свой. Четыре отдельные входа. Удобно!
5
Осенью к нам пришли Лена и Александр, принесли горшочки с аглаонемой и гарденией.
- Мы с Ивкиными свои комнаты продали, переезжаем в недостроенный таунхаус. Как свое жильё Сметанины и Рябовы продадут, то и они к нам переберутся, - делился планами Александр.
А Лена рассказала о комендантше. Она в очередной раз выследила, как её Ваньша-синяк пошел в б***ский дом к малярше-пьянице. То ли за выпивкой, то ли другого чего у неё телесного попросить. Час ждала у чужого подъезда, а потом пырнула выходящего и сладко улыбающегося Ваньшу кухонным ножом. Но, говорят, что не посадят её, поскольку он супругу простил, да и беременной она оказалась. А ещё говорят, что аборт хотела сделать, а теперь, все знают, что для таких отсрочка. Вот скоро и ещё один нищий человечек в стране прибавится.
А два окна в «Кущевской», что напротив нашей кухни, так и остаются наглухо заколоченными. Покупателей на опасное жильё всё ещё не нашлось.