Можно ли сравнить несравнимое? Оказывается – можно. На чаше весов савика шустершмитовской передачи "свобода слова", когда сравнению подлежат несовместимые по своей природе люди по шустеру: Николай Амосов и Степан Бандера.
Якщо це по-українскі – мовчу…
Один – отбирал будущее.
Другой – дарил.
ДЕНЬ
РОЖДЕНИЙ.
***
НИКОЛАЮ АМОСОВУ.
***
г. Киев.
Водитель 176 маршрута посмотрел в зеркало заднего вида и нажал кнопки закрытия дверей, а потом включил левый поворот. «Богдан» обогнул впереди стоящую маршрутку и выехал из «кармана» на вторую полосу. У светофора он замер. Монотонный и гнусавый голос устройства оповещения пассажиров объявил: *Наступна зупинка вулиця Софii Ковалевськоi.* Кондуктор скучающе окинула вошедших пассажиров: жгучую брюнетку, от которой по салону автобуса разошёлся букет запахов всевозможных дезодорантов, её спутника, - высокого и атлетически сложённого парня в джинсах и короткой майке и, – старушку лет семидесяти.
В салоне места пассажиров были заняты, за исключением одного – впереди…
На задней площадке, прислонившись к окну, худощавый парень в тёмных очках, безучастно и тоскливо наблюдал за снующими авто и частенько поглядывающий на циферблат часов.
Брюнетка, просчитав варианты возможного, незамедлительно оценила ситуацию и сориентировалась в обстановке. Она ловко проскользнула между старушкой и рядом сидений и с вздохом - ох, плюхнулась.
Старушка, не торопящаяся на своё законное место в салоне, опешила, поражённая. Избранник брюнетки поторопился и тоже задел старушку. Из рук выскользнула авоська, и она едва не упала. Поддержала её сидящая рядом полная женщина. Кондуктор уже открыла рот, а молодая девушка с третьего сидения повернулась к старушке, когда с задней площадки раздался окрик, парня в очках:
– Ты чё гламурная кобыла, слепая? - Спутник брюнетки моментально среагировал: – Ты чо, козёл, давно не получал в дыню; наркоша дырявый,.. щас я. – Кондуктор попыталась остановить атлета, но из того ничего не вышло. Она закричала вдогонку: – Стой или вызову милицию… Вадим, вызывай ментов, - повернулась она к водителю. Но, в данный момент это было просто невозможно; замигал разрешающий сигнал светофора; задние машины засигналили. Последующие события произошли в считанные секунды.
Брюнетка, несмотря на наложенный макияж, заметно покраснела. Она успела схватить за руку своего избранника, но тот с остервенением вырвал руку и, вздувая бицепсы и ненависть, устремился к обидчику. Пассажиры, сидевшие по внутренней стороне прохода салона боязливо отклонились от разгневанного «качка». Парень в очках вздрогнул, поняв, что сболтнул лишнее; - выяснение отношений с тем, кто на голову выше и гораздо сильнее, не сулило ничего хорошего. Он заметно побледнел и торопливо засунул руку в объёмистую сумку. Там, среди прочего, купленного в супермаркете - набор ножей. Он двинулся вперёд и вдруг нервно закричал: – Не подходи, иначе я за себя не отвечаю! – Качок остановился как вкопанный, не сводя глаз с руки, в которой оттопыривался длинный кухонный нож. Парень снова повторил фразу, но в этот раз спокойнее: – Не подходи земляк, иначе я за себя не отвечаю! – атлет несколько успокоился, перетухнув: от обидчика его подруги не исходило угрозы. Он сделал вид, что ему наплевать на очкарика, но по инерции мысли, лениво огрызнулся: – Ладно, хрен с тобой. Убери лучше нож. Здесь не только ты один находишься.
Парень в очках успокоился и опустил руку, а атлет, косясь, повернулся к нему спиной. Брюнетка начала подниматься с сиденья, чтобы уступить место старушке. Пассажиры облечено выдохнули и успокоились. Кондуктор выругалась «про себя» и в этот момент, путь автобусу подрезал вылетевший на красный цвет БМВ… Вадим резко затормозил, избегая столкновения, но не получилось. Автобус сотряс удар. Лобовое стекло покрылось узором трещин. Легковушку откинуло к углу перекрёстка, а «Богдан» замер. Парень в очках не удержал равновесия – его кинуло вперёд и вбок. Свободной рукой он попытался ухватиться за поручень, но промахнулся…. На груди у сидящей в предпоследнем ряду сидений девушки расплывалось красное пятно.
Таня, не веря себе, удивлённо смотрела на нож в своей груди, а парень растерянно вторил одно и то же: – Простите, я не хотел, простите, я не хотел. – Кондуктор поднялась с пола салона и первым делом посмотрела на Вадима. Он, бледный и казалось, отрешённый от всего, смотрел на отлетевшую в сторону иномарку. Из губы сочилась кровь, но внимания на это он не обращал; лишь процедив сквозь зубы: – Вот сука, водила долбанный… – Пришёв в себя, повернулся к помощнице. – Валя у нас всё в порядке? – Кондуктор не отвечала. Она испуганно смотрела в одну точку. Водитель высунулся в салон и заметно побелел.
Таня, наконец, начала приходить в себя. Парень потянулся к ней, чтобы вынуть из груди девушки нож. Тотчас в салоне раздался крик водителя: – Не трогай нож, бля!
– шо,? - Парень и без того напуганный, застыл. Таня тихо зашептала. – Мой папа хирург в институте Амосова. Отвезите пожалуйста, вот телефон, позвоните.
Из БМВ уже выбрался водитель. Он критически осматривал повреждение на своей машине и нервно курил. Вадим незамедлительно закричал: – Ты куда пёр, козёл? Освободи дорогу! Все вон с дороги!
– Да пошел ты! - Водитель легковушки повернулся в сторону автобуса и помимо матов, что-то процедил сквозь зубы.
Звук сирены дорожной автоинспекции не заставил долго ждать. Офицер ДАИ, едва, сияя достоинством служаки закона, неторопливо появился, но Вадим, обращаясь к нему, громко заорал на весь перекрёсток: - У меня в салоне девушка с ножевым ранением в область груди.
– Бля, - Лейтенант преобразился: ухмылки как ни бывало, а нарушитель застыл изваянием.
При виде ножа в груди офицер вздрогнул, но быстро справился с собой и вынул мобилку. Вадим не дожидаясь резюме, и выводов даишника прорычал: – Дай мне зелёную улицу –щщас!. Неотложка может не успеть Её нужно срочно в клинику.
- Да, я понимаю… Валера, - крикнул он сержанту – включай мигалку. К клинике Амосова, а этот, - он выругался в сторону нарушителя, пусть дожидается наших ребят. – Не дожидаясь ответа, он пересёк салон и остановился около девушки.
– Земляк, - позвал он Вадима, - езжай потише, а я попридержу девушку.
Менее, чем через полминуты, «Богдан» тронулся вслед кричащей машине ДАИ. Никто из пассажиров не посмел возмутиться тем, что их везут не туда.
***
г. Бонн.
Артюр Невье – шестидесятитрёхлетний несколько полноватый мужчина старался держать себя в руках, но получалось неважно, вернее не получалось совсем. Он нервно ходил по кабинету, не находя места; теребил полу пиджака и нервно вытирал пот с лысоватой головы. Такого он не мог припомнить давно, в своей нелёгкой биографии, но сейчас, нахлынувшая безысходность и горечь, смешанная со злобой и яростью не давала покоя… У главного врача клиники трансплантологии, - Олафа Ларсена случилась неприятность и совсем некстати, - прям таки оглушив Артюра…
Сына готовили к пересадке сердца почти месяц и вот как назло, сегодня фортуна отвернулась. Сердце донора уже в дороге... Час назад из Китая вылетел его – «ровер». В специальном контейнере везли сердце донора, осуждённого за убийство преступника и приговорённого к высшей мере наказания. Приговор был исполнен; здоровое сердце преступника извлечено.
Он снова с надеждой посмотрел на растерянного доктора Олафа, не находящему себе места и досадно кусающего губы.
Вся предоперационная подготовка прошла хорошо и удачно, как уверял его Олаф, но в самый ответственный момент произошла большая неприятность. Операционная бригада уже приготовила сына к операции, когда ЭТО случилось. А случилось вот что: доктор Олаф по какой-то глупой и нелепой случайности поскользнулся, в коридоре клиники и вывихнул кисть правой руки. Кисть опухла, пальцы двигались, но оперировать с такой рукой чрезвычайно опасно. Понимал это и Артюр, а у сына никудышнее сердце, .. а сердце донора уже в дороге.
Олаф звонил и звонил, но всё безрезультатно. Фредерик, трансплантолог из Штатов не стал, и разговаривать на эту тему, а израильский хирург Асах, в это же время проводил операцию, но и он отказался… Не так-то просто оперировать не своего больного. Кто может дать гарантию, за работу с незнакомой бригадой хирургов и анестезиологов. Вот уже третий раз Олаф набирал телефон киевского коллеги, потеряв всякую надежду. Наконец там подняли трубку. Артюр устроился в кресло и прислушался к обрывкам разговора. – …Да, да, я понимаю вас, Ольга. Я всё понимаю, но всё же, когда?.. Хорошо, я подожду. Пожалуйста скажите Николя! – Олаф положил трубку. Артюр в надежде посмотрел на доктора. Тот выпил стакан воды и вытер испарину. – Последняя надежда на Николая, мсье Артюр. Николай -ьочень хороший хирург.
– Уи,.. - Артюр кивнул в ответ. – Мне известно об этом, но мы успеем по времени? Ведь вы, Олаф сами говорили…
- Успеем, Николай сейчас моется после операции в душевой. Я думаю, что он не откажет. Коля – мой друг. Мы только вчера созванивались по поводу операции Вашему сыну… Его ассистент – Ольга Владимировна сказала, что операций у него на сегодня нет, но как, – как его привезти ко мне? Границы, визы, и… - время… Вот что дорого… Я не знаю.
– Уи, - Артюр несколько ожил и мгновенно поднялся. – Это предоставь мне Олаф. – ожил он. - Я сейчас же отравляюсь в Киев. А ты не кори себя за руку. Я ведь тоже человек. Главное – успеть. – Миллиардер вынул трубку и сухо отрывисто стал отдавать распоряжения: – Срочно готовьте мой реактивный самолёт. Уи, уи, ещё раз повторяю – на Киев и, вертолёт сюда, уи, к клинике. Формальности с дипломатами я улажу. Всё…
.
***
Киев.
«Как препаршиво на душе». - Коля вышел из операционной, злой на самого себя. Родственники оперируемого пациента, а теперь уже не жильца догадались сразу… Подошёл к женщине и сдавленно сказал: – Я ничего не смог сделать, простите... – Женщина всхлипнула и заплакала. Говорить больше не о чем… Хирург пошёл вон, опустив голову, стараясь не видеть на направленные в его сторону взгляды родственников и посетителей больных… Из кабинки лифта показалась медсестра. Она протянула бумаги и хотела что-то сказать. Николай Иванович нервно махнул рукой и пошел дальше. Стены отразили полный горечи шёпот жены умершего на операционном столе пациента: – А ещё говорят: – он один из лучших хирургов. – Слова больно резанули, словно ударил кто-то в спину. Коля вздрогнул.
В своём кабинете он вытер вспотевшее лицо, достал коньяк и налил самую малость. Не ощутив вкуса, выпил и жадно затянулся сигаретой…
Как и предполагал, а сомнения действительно были немалые – не нужно было решаться на операцию. О том, что пациент обречён было известно. И дёрнул же чёрт. Да и Петро тоже молодец. Почему не отговорил, когда он решился… Ладно, нечего переваливать вину на другого человека. Сам виноват. Ведь знал, что операция ничего не даст, а всё равно решился. Зачем? Ведь пациент прожил бы ещё с неделю – две. Всё стало ясно, когда в первый раз остановилось сердце.. Запустили, а потом вторая остановка.
Когда разрезал и нащупал пальцем на клапане большие отложения извести, подумал – это – конец. Не помог и аппарат искусственного кровообращения, и кислород, не помогли и препараты. Поздно, слишком поздно. Почему не обратились хотя бы полгода назад. Да и что тут скажешь. Не нужно было оперировать и всё тут. Потом были ещё две остановки. Запустить сердце так и не удалось, да и по большому счёту незачем. Нехорошее это слово – незачем, но… можно сколько угодно поддерживать кровообращение, но когда умер мозг это бессмыслица; несуществующая - более надежда на жизнь. Жаль, но ничего не поделать. А ведь у этого парня осталась жена и трое детей.
Коля открыл окно и отрешённо от всего посмотрел на колыхающуюся зелень каштанов. В мире всё было, так же как и раньше, за исключением – на одного человека стало меньше и в том есть и его вина. Он подкурил вторую сигарету, отметив про себя; у внешней ограды клиники пустая автостоянка, оцепленная сотрудниками милиции. На Потрескавшийся асфальт медленно опускался геликоптер. Коля недоумённо пожал плечами и тут же затушил сигарету… Телефон всё звонил и звонил. * Надо бы позвонить Олафу. Что он хотел? Не вовремя.* Трубку поднимать не хотелось..
Холодная вода душа на какое-то время принесла успокоение, но почему-то на сердце стало тревожно. А ведь сегодня у Иры – жены, - юбилей - день рождения. Неудачная операция, неудачный день с самого утра. А поздравить нужно. Как-никак почти тридцать лет вместе. Вон и Таня какая красавица стала. Хоть под венец. Правда ухажеров много, но дочь не обращает внимания на них. Говорит: - Я ещё не встретила своего принца, - и смеётся. Через год – дипломирование. Она решила пойти по стопам Иры – стать педиатром. Коля не возражал. А на сердце почему тревожно. Почему? Неужели из-за неудачной операции? Ответа нет… Словно в ответ мыслям из кабинета донёсся дрожащий голос операционной сестры – Оли.
- Николай Иванович! Николай Иванович! – Коля вздрогнул как от удара током. – Я сейчас. – Он наскоро обтёрся, надел брюки и, не застегнув пуговицы на рубахе, выбежал из душевой… Оля – белее снега смотрела на него. В ту же секунду в кабинет ворвался его зам – Петр Петрович. – Коля, у нас всё готово. Бригада на месте и готова к операции. Я прооперирую. Тебе лучше не надо. – А потом тихо добавил: – Привезли Таню - ножевое ранение в сердце в области аорты. Нелепая история в маршрутке.
Оцепеневший от услышанного, Коля не мог говорить, но лишь на какое-то мгновение - предательски задрожали пальцы. Вспыхнуло: – маленькая Таня улыбается ему и начинает смеяться, а в душе тепло и хорошо как в детстве. Коля справился с собой. – Нет, оперировать буду я. Томограф? – Петр утвердительно кивнул. – Да все данные есть. Коль, давай лучше я. – Николай Иванович покачал головой. – Нет, у меня всё в порядке Петро. Пойдём.
***
Артюр нервничал. Что-то произошло. В коридоре, ведущем в операционный блок, словно полоумные, бегали в суматохе медики. Он вопросительно посмотрел на своего переводчика. Тот не успел вымолвить слова, как из транспортного лифта показалась тележка. Сёстры и доктор осторожно катили её, просматривая изъяны кафеля. Когда тележка оказалась напротив, Артюр едва не вскрикнул.
На ней лежала светловолосая девушка., а в груди - длинный кухонный нож. Артюру стало дурно. Вслед тележке бежали трое. Один из них был тот врач, с кем он разговаривал по телефону десять минут назад. Другого, - знал по фотографии и операционным роликам. Это и был тот доктор, из-за которого он спешил в Киев.
Николай Иванович догнал тележку. Он провёл рукой по волосам девушки и зашептал: – Танечка, дочка, всё будет хорошо. - Таня закрыла глаза и тихо ответила:– Папа, пусть не наказывают того парня. Он защищался. Папа.
- Молчи Танюша. Тебе нельзя говорить, и, ... дыши спокойно.
- Папа, я… - Таня вдруг напряглась и безвольно откинула голову. В коридоре наступило оцепенение. – Божечки, Коля, Ваша дочь – прошептала Оля, операционная сестра. Послышались торопливые шаги бегущёго человека. В коридор, ведущий в операционный блок, ворвалась женщина с растрёпанными волосами:
– Коля, Коля! – закричала она… Ира остановилась как вкопанная. Она всё поняла. Петро закричал. – В операционную, быстро! Его крик слился с криком Ирины - жены Николая: – Коля, Таня на втором месяце! – ответ пришёл незамедлительно. Коля закричал на весь коридор: – Десять секунд. Немедленно диэлектрический коврик и дефибриллятор! Спирт! К ближайшей розетке! Подготовить операционную! – В это же время он вынул нож из груди дочери и разорвал ткань, не переставая толкать тележку к электрической розетке. На ходу, отмерил расстояние лезвия ножа, от груди и до конца лезвия, а потом тем же ножом сделал надрез в области раны. – Двадцать две секунды… Быстрее, чёрт возьми! Коврик мне под ноги. Где спирт, мать вашу!?
– Коля, - Оля уже откупорила флакон и поливала руки. Коля отряхнул их, левой рукой увеличил разрез и засунул в рану средний палец правой руки. Одновременно, ногой подвинул коврик и стал на него.
– Двадцать восемь секунд… быстрее! Дефибриллятор! Разряд. Чего ждёте, мать вашу!? Разряд!
– Коль, - Петро выхватил у испуганной медсестры аппарат и прижал к груди: – Коля, отклонись… Даю разряд.
Грудь Тани вздрогнула вместе с Николаем. Каков не был надёжный диэлектрический коврик, но досталось и Николаю. Он снова закричал: - Ещё! Еще Петро! – …Грудь дочери снова вздрогнула.
– Да бейся же ты, бейся! – взрезал тишину его бешенный крик, напугав присутствующих: – Бейся! Бейся же ты! - и тихо добавил, – Танечка, дочка – возвращайся. – Словно в ответ, грудь дочери вздрогнула, а потом ещё и ещё. Ира заплакала на весь коридор, больше не сдерживаясь. Артюр, как не был ошеломлён увиденным, но всё же вынул из кармана рубашки носовой платок и подал Ирине. Она благодарно закивала, а её муж уже спокойно отдавал указания подчинённым: – Петр приготовься оперировать. Как видишь – я теперь не могу. Лезвие было в миллиметре от перегородки. Если бы запустили иначе – потеряли бы обоих.
- Я это понял Коля. У нас всё готово….- Невольные свидетели тихо покидали коридор, ошеломлённые и среди них – близкие родственники умершего на столе.
Таня открыла глаза и слабо улыбнулась... Коля приложил указательный палец свободной руки к её губам. – Всё будет хорошо дочка, всё будет хорошо. Ничего не говори, - а потом без всякого перехода спросил. – Мсье Артур, что случилось с Олафом? – переводчик не дожидаясь реакции своего патрона, кратко объяснил. Уже в дверях операционного блока Коля ответил: – Через два с половиной, три часа. Помогу, чем возможно.
– Мон Дьё, - Артюр облегчённо выдохнул… Двери операционной закрылись. Остались четыре человека. Артюр достал таблетку и проглотил. Другую, он протянул Ирине. – Это от сердца, возьмите. - Ира не отказалась. – Мсье Артюр, я в просмотровую… моя дочь...
- Уи, уи - Вы разрешите мне присутствовать?
Когда они ушли один из двоих оставшихся, поднял с пола окровавленный нож, вложил в прозрачный пакет и вопросительно поглядел на своего начальника – старшего следователя прокуратуры. Тот понял: – Да бог с ними, с отпечатками Витя. Потом разберёмся. Снимешь показания и отпусти пока того парня. – Подчинённый кивнул и, не удержавшись, спросил. – А ведь Николая Ивановича могло убить и не спас бы никакой коврик. Несколько тысяч вольт. – Старший следователь не ответил.
***
Артюр в который раз вытер испарину… Шёл шестой час операции. В кабинете Олафа, где он находился сейчас, на стене - экран. Сюда идёт сигнал от видео камер в операционной. За окном потемнело; весь прошедший день казался непрекращающимся кошмаром. Даже в тяжёлые дни, когда его бизнесу грозили неприятности, он не выматывался и не тратил столько нервов, как сегодня… Девушка из медперсонала принесла на подносе кофе, и положил чашечку на салфетку. – Мсье Артюр, вам из Киева звонят. – Переводчик подал трубку спутникового телефона; послышался голос представителя посольства Франции в Украине. – Мсье Артюр, я выполнил вашу просьбу. С дочерью Николая Ивановича всё в порядке. Передаю трубку Ирине Владимировне. – Послышалось дыхание – Артур, алло, это вы? Как ваш сын?
- У вашего мужа Ирен золотые руки. Я хотел бы поздравить Вас с днём рождения и пожелать Вам и вашей семье всего доброго. Мне сообщили, что с вашей дочерью всё нормально и осложнений нет. Слава Господу. Я рад за вас. Вы слышите меня, Ирен?
- Да мсье, слышу. Зачем такие дорогие подарки? Хватило бы цветов. Они сейчас в палате дочери. Зачем это приглашение на Багамы, да и когда – Коля всегда занят, Таня в положении.
- Ирен, вы немножко не поняли. Вы можете отправиться туда в любое время. На приглашении не проставлена дата. Чек на предъявителя. Да и вашей дочери и будущему внуку или внучке не помешало бы. Это моя вилла. Вход туда открыт для вас в любое время года. Это ещё не всё. Я заказал томограф нового поколения в клинику, где работает Николя. На нём видны действующие органы. Вы сможете просматривать, как растёт ваша малышка – «вживую», а Николя и медперсонал клиники Амосова сможет наблюдать за работой сердца, его желудочков и, не только… – любых из внутренних органов.
- Но ведь этот томограф стоит безумно дорого Артюр. Их всего два на планете.
- Скоро будет три. Через месяц специалисты привезут и смонтируют всё необходимое. Я расскажу вам Ирен маленький секрет. Я и есть тот, кто спонсировал его изготовление. А про деньги. Что для меня деньги? Кому я их оставлю? Да, у сына взяли семенную жидкость на всякий случай, но всё это не то. Как бы это сказать правильнее. Впрочем, разве это важно. Когда я увидел, как Николя отделил сердце моего сына и положил в ванночку, мне стало не по себе. – Артюр тяжело вздохнул. – А то, что произошло десять минут назад и вовсе не поддаётся никакому объяснению. Это – просто чудо. Я не поверил своим глазам. – В трубке послышался грудной смех Иры. – Извините меня, пожалуйста, Артюр. Извините. Наверное, вы увидели Колин «щелчок». Он, что запустил сердце вашего сына без дефибриллятора, лёгким щелчком. Он завёл за большой палец, средний и отпустил.
- Вот именно. Когда принесли дефибриллятор, ваш муж отказался, а в операционной наступила жуткая тишина. Я не на шутку испугался, а тут ещё предательский шёпот одного из анестезиологов. - *У них ничего не получилось.* По моей спине пробежал холод. Ваш муж снял маску. Он и Олаф перемигнулись и улыбнулись другу, а потом случилось то, о чём говорите. Ваш муж запустил сердце моего сына одним лёгким щелчком. Я когда-то слышал о том, но не верил. Это действительно чудо – в груди моего сына начало ровно биться чужое сердце; Олаф расслабленно рассмеялся, - а все присутствующие на операции - 16 человек медперсонала остолбенели. А сейчас Олаф благодарит вашего мужа за блестящую и уникальную операцию, уникальную тем, что работал с коллективом, в котором не знал практически никого. Во время операции, как он предполагал во время перелёта в Бонн, - у моего сына отказали почки. Благо, что всё было подготовлено – голос Артюра задрожал, - послушайте Ирен, что сейчас происходит в операционной…
Николай вытер маской вспотевшее лицо. – Благодарю вас коллеги. Извините, но моё присутствие здесь более не требуется. – Олаф кивнул в ответ. – Коля, я рад, что ассистировал тебе, спасибо тебе за помощь. Давление в норме. Организм в порядке. Отдохни. У тебя был очень тяжёлый день….
– Артюр поднёс трубку к уху. – Ирен, я вам перезвоню чуть позже. Я направляюсь в операционную поблагодарить вашего супруга….
- Ира как себя чувствует Таня? Мне сказали – всё хорошо…. ну и, слава богу. Ты уже знаешь. Ха-ха-ха. Если бы ты видела и слышала мои маты. Не сдержался, вот-то стыдоба – само вырвалось. Персонал застыл как восковые фигуры мадам Тюссо, а потом все начали хохотать. До сих пор неприятно. Ну да ладно. Ира, извини меня. Я так и не поздравил тебя с днём рождения.
- Рождений – ответила жена. – Рождений, Коля. Мой день рождения, не идёт ни в какое сравнение с ещё тремя жизнями. Таня, когда пришла в себя, рассказала невероятные вещи. Она говорит, что видела всё, что происходило в том коридоре, у входа в операционный блок.
- Ты же знаешь, я не верю в это. Есть только один мир – наш мир.
- Может, но она рассказала о том, какие встрёпанные волосы были у меня, кто, во что был одет. Ей было немножко стыдно, что ты видишь её грудь, а потом она хотела вытереть пот с твоего лица. Когда ты закричал, а потом попросил вернуться, ей стало больно смотреть на тебя. Потом она вспомнила, что беременна. Кстати, Таня уверена, что у неё будет сын. Мне самой чудно. Сейчас она спит… когда тебя ожидать? – Коля пожал плечами.- Завтра. Наверно в семь, может восемь. От Артура поступило интересное предложение. Я задержусь на пару часов. До завтра, целую.
- До утра Коля. Спасибо тебе за дочь.
- Эт не мне, а тебе.
Париж:
Мужчина нехотя высвободился из объятий и потянулся через кровать к телефону. Такое поведение партнёра пришлось далеко не по вкусу его подруге, да и кому это понравиться…
- Ты забыл, что я – женщина, Мишель? – Недовольно отстранилась она.. - Мы встретились один раз за три недели и опять у тебя проблемы… К дьяволу твой Лувр. Эти пропахшие стариной и идиотизмом картины. Я – твоя мона Лиза, а не та баба, с картины. Ремонт, реставрации, вечный ремонт, а я.. – два месяца я слышу от тебя одно и то же… Я ухожу от тебя. Спи с твоей картиной и занимайся с ней любовью. Прощай..
- Погоди, Катрин. Ну не виноват я. Это моя работа. Вот в следующем месяце закончим ремонт и. – куратор Лувра поднял, не прекращающую звонить трубку телефона. Женщина выругалась и поднялась с постели. Куратор с остервенением забросил кричащую трубку и вырвал из розетки соединительный разъём, а бросился к женщине и стал на колени. – Не уходи Катрин, мне плохо без тебя. Не уходи Катрин. – Крашенная блондинка улыбнулась и присела. – Наконец я вижу мужчину, а не лувранутого хлюпика – хихикнула она. - Иди ко мне. – Мишель подхватил на руки женщину и радуясь маленькой победе, принялся осыпать поцелуями грудь любимой… Через пять минут настойчиво зазвенел мобильник. В этот раз Мишель не обратил на звонок ровным счётом никакого внимания. Телефон звонил нагло и настойчиво до неприличности… Женщина дотянулась до трубки и запустила мобилу в стенку. Наступила долгожданная тишина, нарушаемая стонами, но и эта идиллия длилось недолго… В этот раз прозвучал входной звонок. Разъярённая женщина, тигрицей спрыгнула с кровати и наскоро обернулась халатом: – Я убью их, кто бы там не пришёл – зарычала она и вышла, а Мишель нехотя поднялся, гася возбуждение и начал одеваться. Не успел застегнуть молнию на брюках, как раздались незнакомые голоса. Он изрядно удивился и кратко по-русски выругался.
Первой вошла испуганная подруга, а за ней люди в камуфляже с оружием. Последним из ночных и нежданных гостей, вошёл высокий мужчина в костюме от Кардена с проплешиной на голове и усталыми глазами. Не спрашивая хозяина, он закурил и устроился в кресло. Мишель налил в стаканчик вина и предложил гостю… Этого человека он знал. Визит не предвещал ничего хорошего. Высокий с проплешиной, был офицером для особых поручений президента Франции. У Мишеля экспрессом пронеслись в голове разнообразные и нехорошие мысли: – Простите мсье, я – он запнулся. Высокий выпил залпом содержимое и вынул мобильник. Мишель начал теряться в догадках. Катрин испуганно спросила. – Мсье, вы позволите мне одеться.
- Простите мадам и вы Мишель, - наконец открыл рот нежданный гость. – Служба. Меня тоже подняли с постели – он хохотнул, - в такой же ситуации, как и ваша. Простите мадам. Силь ву пле, одевайтесь. Все причинённые неудобства будут вам компенсированы.
- Вы так полагаете? – ожил испуганный до толе куратор и с сожалением посмотрел в сторону привлекательной блондинки, важно дефилирующей в ванную. Туда устремились и взгляды людей в камуфляже. Высокий понял взгляды и усмехнулся.
– Неудобства будут компенсированы Мишель - устало повторил он.
- Тогда скажите Николя, чем я обязан такому визиту? – осмелел куратор. – Что-то случилось в Лувре? Гость отрицательно покачал головой. – Хуже Мишель! Лувр никто не грабил. Погодите одну минуту. Я тоже не в радости, но что поделать. – В эту секунду зазвонил мобильник и высокий приложил трубку. – Уи, передаю… – он вежливо протянул трубку Мишелю.
Этот голос Мишель узнал бы из тысяч разных голосов. Он поднялся и торопливо затараторил как мальчишка. Гости ухмыльнулись, сдержав смех… Куратор стоял по стойке смирно и оправдывался: – Извините господин президент. Я не мог такого представить. Я рад вам помочь. Да, да. сию секунду. Куратор вернул трубку высокому и вытер испарину. – Я только побреюсь, мсье Николя. Минутку.
- Этого не требуется. – Офицер для поручений обернулся и перехватил настороженный взгляд успевшей к тому времени одеться дамы. – Не волнуйтесь мадам, - подмигнул он Катрине - всё в порядке. Через два часа мы вернём вашего мужа в целости и сохранности. – Мишель торопливо накинул пиджак и попросил у офицера: – Господин офицер, вы позволите даме проследовать со мной. Катрин не поверит, что я был в Лувре, а не у несуществующей любовницы. – Высокий громко захохотал, а за ним и люди в камуфляже. – Если дама пожелает. Мы ждём внизу, в машине – офицер поднялся, а вместе с ним и люди в масках. Когда они вышли, Мишель зашептал, - Кетрин, звонил наш президент. Он попросил открыть Лувр для двух посетителей и причём - срочно. Поедем со мной, я прошу тебя. – У женщины расширились глаза. – О – ля-ля, а мы долго будем?..
- Два часа – не сморгнув ответил Мишель.
- Два часа, но нам хватит и меньшего времени, милый… Я прощу тебя, потом, - блондинка весело покосилась на Мишеля, - Там, в твоём кабинете, согласен, а твоя Мона Лиза пусть позавидует? –Мишель порозовел и обнял женщину. – Уи. Правда, там «этим» раньше никто не занимался моя Кэт. – Женщина победоносно посмотрела на притихшего куратора и решительно взяла под руку, кокетливо покачала бёдрами и подмигнула своему избраннику, а потом шепнула на ухо: – Кроме королей, не правда ли мой Мишель – и, довольная собой, хихикнула.
Кортеж из трёх автомобилей остановился. Офицер легонько подтолкнул Мишеля – Идите, вас ожидают. – Куратор закивал в ответ заторопился и посмотрел вопросительно на офицера. Тот догадался., в чём дело и усмехнулся: – А почему бы и нет. Пусть ваша Мона Лиза отправляется с вами. Идите… Я сам бы не против со своей в Лувре….
Мишель вышел и подал руку даме. Катрин стало приятно. Она последовала за ним, любопытно разглядывая застывших людей.
У входа в Лувр стояли два пожилых мужчины и увлечённо беседовали. Один из них, в помятом и давно вышедшем из моды пиджаке и джинсовых брюках обернулся: – Мишель извините нас за беспокойство и столь поздний визит.. – сказал он на плохом французском. – Вот господин Артур настоял. – Куратор перевёл взгляд на его соседа и на мгновение потерял дар речи. Вторым мужчиной был господин Артур де Невьё, известный финансист, миллиардер. Артюр весело подмигнул Мишелю и его спутнице. Женщина слегка зарделась, но ответила на взгляд и мило улыбнулась. Куратор, волнуясь, сказал: – Господин Артур, я могу предоставить отчёт об использовании средств, которые Вы выделили на ремонтно-реставрационные работы, прямо сейчас.
- Мы, собственно говоря не за этим Мишель – ответил миллиардер. – Будьте добры, проведите господина Николая Ивановича и меня в Гранд Галери... Мсье Николай хочет посмотреть на Мону Лизу.
- Так поздно? – не удержался куратор и засуетился. – Простите, я сказал лишнее. Следуйте, пожалуйста, за мной. Сейчас я наберу код доступа в охранную сигнализацию, но мне нужно повторное добро министра культуры на открытие Лувра в столь неурочный час. Ещё – имя вашего гостя. Простите, но это формальность.
- Да, да Мишель мы понимаем. Добро министра уже получено. Можете не сомневаться в этом. А что до имени гостя – я его должник.
- Вы должник!? О-ля-ля! – удивился Мишель. Артур подтвердил свои слова, не смотря на смущение его товарища. – Его зовут Николай, как я уже сказал. Он из Украины. Хирург. – Подруга Мишеля дёрнула за рукав своего избранника. – Мишель, ты заговорился. Открывай. – Она улыбнулась соседу миллиардера. – Для меня мсье Николай большая честь видеть в Париже человека, которого знают многие работники медицины. – Она подала руку изумлённому Николаю Ивановичу. Коля несколько растерялся, но руку пожал и вежливо поклонился. Катрин, не обращая внимания на остолбеневшего Мишеля, толкнула его в плечо. – Чего ты ждёшь, открывай, а у меня к вам мсье Николай просьба, - сказала она на русском, - подарите мне, пожалуйста, ваш автограф. Я вывешу его в своём кабинете. Я, как и вы – хирург. – Артур весело захохотал. – А вы говорили Николай, что вас в Париже никто не знает. Вот и первый сюрприз. – Коля устало улыбнулся… Катрин догадалась – Николай здесь проводил операцию. И, вероятнее всего по пересадке сердца, сыну Артура. О том, что у сына Артура плохое и слабое сердце она знала. Знала и о том, что операцию по пересадке доложен был проводить шведский трансплантолог и хирург Улаф в городе Бонне.
***
- Мсье, прошу вас, проходите. Мы находимся Гранд Галери – начал с дежурной фразы гидов Лувра Мишель. – Сейчас я включу освещение,.. с чего вы хотели бы начать просмотр. – И, хотя Мишель говорил тихо, Катрина вздрогнула. Эхо галереи возвращало звуки. Ей показалось, а может, почудилось, что рядом прошёл, шаркая мягкими туфлями, недовольный и раздражённый Людовик великий, а вслед ему кланяются придворные слуги, а дамы делают изящные реверансы, шурша многочисленными юбками и оборками. Кардинал Ришелье с неизменно-непроницаемым лицом, полный тайн, облачённый в пурпурную мантию, появился с другого конца коридора. С той самой комнаты, в которой хозяином сейчас её возлюбленный, - куратор Лувра – Мишель.. А рядом, сняли шляпы храбрые мушкетеры – неизменные любимцы короля: Арамис спрятал ехидную улыбку, не преминув окинуть застывших в поклоне пухлых дам, Атос чеканно махнул шляпой королю, чтобы скрыть неловкость Портоса, а ловкий гасконец Дартаньян появился из-за спины короля и подмигнул Катрин. Из многоликой, молчаливо, согнувшейся в поклонах толпы, вышел невысокий, как и сам король, смешной в своей грусти человечек. Людовик на мгновенье остановиться, и поприветствовал драматурга: – Бонжур, Мольер. Чем порадуешь короля? – господин Де Мольер поклонится: – Ваше величество, репетиции закончены. Сегодня вечером Ваш Королевский театр и я, Ваш покорный слуга, мой король, с труппой представит Вашему величеству «Тартюфа».
- ёХа-ха-ха! Снова про плутов. И кто же из моих подданных послужил «образом»? Я прочитал твою пьесу и – она мне понравилась. Вон он идёт – Тартюф. – король поднимет взгляд на следующего к нему кардинала и что-то зашепчет на ухо господину Де Мольеру… – Приду, ха-ха-ха. Непременно, и, не один – король проследовал дальше. Толпа придворных облегчённо вздохнула, а кто и позавидовал. – Опять Мольер обскакал всех. А сам и на лошадь не может взобраться. Хе-хе-хе. – захихикают дамы а, гений сцены не заметит и не услышит злопыхателей; он усмехнётся сам себе и своим мыслям и пойдёт в сторону «Мадонны в гроте»
Катрина и сама захотела сделать реверанс проходящему королю, но, взглянув на свои туго сидящие потёртые джинсы и выдающуюся далеко вперёд, на груди футболку с идиотской надписью «суаре», тихо хохотнула и пришла в себя. Гости оглянулись на женщину. Хохоток прозвучал несколько неожиданно для них, но – прервал паузу. Николай улыбнулся в ответ, а Артур поддержал женщину. Мишель понял состояние возлюбленной... Далеко не каждый имеет возможность побродить по пустынному ночному Лувру; остаться наедине с собой, своими мыслями и чувствами; прикоснуться к прошлому, понять самого себя, а может вовсе не думать ни о чём, с трепетом взирая на полотна гениев.
– Итак, господа, мы находимся у известной картины Леонардо. На сегодняшний день, его наследие исчисляется миллиардами евро – начал Мишель. - Картину «Мадонна в гроте» Леонардо писал несколько лет. – Артур неожиданно прервал куратора. – Скажите, Мишель у вас есть камера?
- Уи, мсье. В Лувре всё есть. Что бы вы хотели сфотографировать, мсье Артюр?
- Нас… Да, да Мишель – нас с Николаем. Вы не возражаете Николя?
- А почему бы и нет, Артур. Когда ещё придётся побывать здесь. А вот вы Мишель, не могли бы удовлетворить моё любопытство.
- Что вас интересует, мсье Николя?
- Да, так – пустяк. Скажите Мишель, а фильм «Код да Винчи», снимали здесь, в Лувре? – Хохот сотряс Гранд Галери… Смеялись Мишель, Катрина и Артур. Куратор вытер выступившие слёзы и объяснился: – Простите мсье Николя. Простите за смех. Вы невольно задали вопрос, который задают многие посетители. Пришлось на входе в Гранд Галери повесить объявление. «Здесь фильм «Код да Винчи снимали».
- Да, да, – подтвердил Артур, вытирая выступившие от смеха слёзы – Я тоже попался на эту удочку, когда выделял средства на реставрацию.
- Мсье Артур и вы – Николя. Вы не будете возражать, если мы с Катриной отлучимся ненадолго. Мне нужно посмотреть на пульт сигнализации? Если вам нужно в туалет – это в боковом коридоре. Кстати, оттуда прекрасный вид на набережную Сены, на ночной Париж, башню Эйфеля… Там профессор Лэнгдон и Софи избавились от датчика слежения и провели инспектора Фаша. – Катрина снова хохотнула, а Артюр погрозил пальцем. – Смотрите Мишель, я не хочу быть впутанным в очередной детектив с куратором Лувра… И вот что Мишель. У меня к вам небольшая просьба.
- Я слушаю вас мсье. –
- Прихватите с собой камеру, если она у вас есть. Я бы хотел сфотографироваться с Николаем.
- Уи, мсье Артур, – весело ответил куратор, - мы скоро вернёмся. А что до камеры – в Лувре всё есть.
Мишель закрыл за собой дверь и запер на ключ, а потом обнял Катрину. – Моя девочка, всё как ты просила. – Женщина нежно поцеловала его и отстранилась. – Не сейчас Мишель. У тебя есть компьютер? Включи. Мне нужен интернет, срочно. – Мишель недоумённо пожал плечами и направился к рабочему столу. Катрин искала недолго. К удивлению куратора она громко и восторженно вскрикнула. Куратор заглянул через плечо. Женщина впилась в экран, восторженно цокая языком. – Я так и знала. Они сняли операцию и запустили на сайт Артура. Он и на этом зарабатывает деньги. Смотри Мишель вон тот, кто оперирует, сам Николай, а рядом с ним Олаф.
- Ну и что, - поскучнел куратор - операции делают каждый день во всех клиниках мира. Что здесь удивительного? Всё как обычно. Я не раз смотрел, как это делаешь ты. – Он пожал плечами, глядя на Катрину, с неподдельным интересом, взирающую в экран. Она торопливо сказала, не поворачивая головы. – Мишель, ты ничего не понял. Двое лучших хирургов планеты работают в паре. Много бы я отдала, чтобы стоять рядом с ними. Их ассистенты - ведущие врачи Германии. Но это ещё не всё. Николай Иванович в этой операции играет сольную партию! Вот это да! Оперировать с группой медиков, которые ни разу с ним не стояли у операционного стола! Ты слышишь его слова? Он кроет всех русским матом и Олаф соглашается. – Куратору стало неинтересно. Он отошёл к соседнему столу и начал шарить в ящиках. Камера была на своём месте – в нижнем ящике. Мишель облегчённо вздохнул и проверил её убедившись в исправности. Катрина не могла оторваться от монитора. – Мишель, ты только посмотри, как он работает.. Николай Иванович, словно пианист. А теперь будет самое интересное. Однажды я слышала об этом. Сейчас он запустит сердце донора без дефибриллятора. – Мишель поневоле посмотрел в экран. То, что он увидел там, настолько поразило, что он восхищенно произнёс. – Фантастика. Как в голливудском кино. – Катрина обернулась к нему и впилась в его губы. Он едва успел перевести дыхание, как она зашептала. – Пойдём к ним. Ты знаешь, чего я хочу сейчас Мишель?
***
- Артур, мне как-то неудобно. Вы из-за моей глупости, Мало ли что я сказал о Лувре. Вы подключили столько людей. Разбудили президента,… Мишеля оторвали от постели. Да и столько охраны. Ради чего?
Артур усмехнулся: – Николай, я могу это позволить себя. Да, могу. Ведь я тоже никогда не был здесь. Один раз прийти сюда в неурочное для музея время и посмотреть десяток картин. И, вот эту всемирно известную даму – Артур указал на Мону Лизу. – А ведь ничего особенного нет. Я читал много восторженных откликов, рецензий и видел тома исследований, хм – по поводу одного полотна Да Винчи… В мире сотни, а может и тысячи подобных полотен. Для меня - что этот до глупости «чёрный квадрат» Малевича… Бред похмельного синдрома, что - Джоконда. Ну что в ней особенного? Ну, висела картина в ванной Людовика. Ну, таскал её повсюду за собой Леонардо. Эта картина пустая как барабан.
- Пустая, - да, да Артур. Пустая как несбыточная мечта великого художника. Возможно, именно это полотно умершей от чумы девы и придало жизненных сил Леонардо. Я думаю - он попросту влюбился в неё. В первый и последний раз в своей жизни.
- Не знаю Николай. Может вы и правы, но мы-то знаем о том, что Винчи был равнодушен к женщинам, а к своему полу – нет. У гениев всегда не всё в порядке с головой. Это не я сказал. Мои слова не относятся к вам Николай. Вы сегодня подарили моему сыну жизнь. «Вероятность успешной операции – 12 - 15% .» Это слова Олафа. Я трезвый человек, Николай. Простите, а вы говорите о мечте. – Николай усмехнулся. – Никакой я не гений, Артур. Сколько людей мне не удалось спасти на операционном столе. Вчера у меня умер во время операции пациент. Эти клятые проценты вероятности успешной операции. От них невозможно уйти. А вот по поводу Леонардо. Он повсюду возил полотно. Картина согревала его и придавала силы. Каждый, по-своему тащит через жизнь или везёт на горбу свою мечту, даже если она пуста как барабан. Уберите её и - человека нет. Человек превращается в двуногое, не имеющее разума, совершающее нечто неприемлемое и не лишь для себя одного. Равно, что лишить человека веры и надежды, а может и вышвырнуть на помойку любовь. Артур несколько удивился словам врача и снова поглядел на полотно. Николай протёр веки уставших глаз. За их спинами неожиданно раздался голос Катрины. – А я согласна с вами мсье Николай. – Оба – миллиардер и хирург обернулись. – Вы так тихо подошли, что мы и не услышали… – Николай и Артур всмотрелись в Мишеля и в голос засмеялись. Куратор не понял ничего. Он лишь показал камеру. Катрина обернулась к нему и тоже захохотала. Она вынула из кармана Мишеля носовой платок, стёрла со щеки куратора след губной помады и зарделась. – Простите мсье. Я не заметила. – Мишель догадался и тоже хохотнул. Артур де Невьё неожиданно произнёс. – Наверное, вы правы Николай. Вы объяснили мне в одном предложении то, что я пытался найти у критиков. А теперь очередь за вами, Мишель. Сфотографируйте нас на фоне Моны Лизы. – Неожиданно для всех Катрина прервала Артюра. Она попросила. – А мне можно с вами, мсье? – Мужчины пожали плечами и переглянулись. Артур, усмехнувшись, ответил. – А почему бы и нет. Правда, Николай?
Мишель нашёл удобный ракурс и настроил оптику а Артур неожиданно попросил: – Николай покажите, пожалуйста, свои руки. Мне хотелось бы взглянуть на руки, творящие чудеса. Пожалуйста.
- Они самые обыкновенные Артур. Ничего особенного. – Он поднял руки и раскрыл ладони. Катрина стала в середину, в полуанфас и закрыла Мону Лизу. Артур неожиданно скомандовал… Мишель непроизвольно выполнил команду. Затвор камеры зажужжал. Вспышка осветила троих. Куратору не понравился ракурс, но именно неожиданный снимок, удовлетворил Артура. Мишель извинился. – Господа, я сейчас продублирую. – Артур покачал головой. – Нон, Мишель. Покажите, что вышло … Первым не выдержал Николай. Его неудержимый и заразительный смех не оставил равнодушными всех, за исключением куратора Лувра..
На снимке: несколько растерянный доктор протягивал руки, у Артура весёлые искры в глазах, а на месте Моны Лизы, в середине полотна красовалась Катрина с загадочной улыбкой. Мишель огорчённо посмотрел на снимок. Катрина заслонила всех. Снимок был неудачный. Он огорчился: – Извините, мсье, я ведь не профессиональный фотограф.
– Отличный снимок Мишель. – возразил Артюр. - Вы, как когда-то Леонардо, создали свою Мону Лизу. Теперь остаётся беречь её. Взгляните ещё раз. Катрин – великолепна. Возможно это фото займёт со временем место рядом с портретом Джоконды, не правда ли мадам? – Катрина покраснела, а Артур не останавливаясь, продолжил: – Кстати, предлагаю вам Мишель с Катриной и вам Николай с супругой и дочерью отдохнуть на моей вилле на Багамах. А я со своёй семьёй и сыном навещу вас. – Катрина неожиданно для всех поцеловала миллиардера.
Последним, кого она целовала, был Мишель. У каждого из мужчин на щеке остались следы ярко красной помады похожих на сердечко…