Весна 1978. Свердловск.
Средняя школа №108 располагалась в непосредственной близости от дома, что и стало причиной моей в ней учебы. Лишь позже выяснилось, что «средней» она стала не так давно, а до этого представляла собой «интернат для трудновоспитуемых детей». Вот именно к таким детям и я попал учиться в седьмой класс. Не буду кривить душой – были и умники и умницы, но вплоть до конца восьмого класса, после которого основную массу учеников планировалось отправить в «большую жизнь», приходилось мириться с имеющимся порядком вещей.
Из двух восьмых классов руководство школы думало собрать 25 человек, которые «все поступят в ВУЗы», в один-единственный девятый класс. Позже в этом «единственном и неповторимом» нас оказалось аж 41 человек, и далеко не все куда-то поступили… Не все отправились в большую жизнь. Кое-кто решил, что в большую жизнь ведет большая дорога… Но это уже совсем другая история.
Итак, 8-ой «А». Непрерывно обриваемый налысо в детской комнате милиции крепыш Валера Шумков и карикатурно тощий, щуплый и патлатый Юра Филимонов выделяются вопиющей тупостью в сочетании с непременным курением, исключительно Ленинградского «Беломора», постоянной готовностью подраться и цыканьем слюной сквозь зубы.
Несколько обособленно держится Саша Зелютин по кличке Зыль. Он на полголовы выше и на голову крепче своих одноклассников по причине двух дополнительных лет, проведенных в стенах теперь уже «средней» школы.
Зыль – постоянный объект нападок кого-нибудь мелкого и пакостного, вроде Филимонова. Последний всячески задирает Зыля и, все перемены, резво мечется по коридорам школы, уворачиваясь от неуклюжего, медведеподобного преследователя.
Сегодня в школе тихо. Зыль с утра отправлен с заданием в краеведческий музей, чтобы к четвертому уроку сделать доклад по истории родного края.
Наступает долгожданное «обществоведение», которое ведет маленькая, пожилая, до корней крашенных волос пропитанная правильной идеологией, учительница, каждая фраза которой звучит как политический лозунг.
На перемене перед уроком Зыль отмахивается от наших вопросов и напряженно сопит.
Занавес ползет вверх, открывая нашему взору сутулую фигуру одноклассника на фоне помытой грязной тряпкой коричневой школьной доски.
- Ну, Саша, расскажи нам, что ты видел в краеведческом музее. Что ты можешь рассказать нам о богатейшей истории нашего города, о его героическом боевом и трудовом прошлом…
Зыль некоторое время сопит, после чего глухо начинает:
- Еще с древних времен, эта… на Урале, ну в Свердловске…
- Саша, Свердловска тогда еще не было, - мягко поправляет учительница, догадываясь, что Зыль мог этого и не знать…
- Ну, Урала… жили древние люди. Они, эта… обрабатывали землю… палкой-копалкой… - Зыль делает большие паузы между словами и его речь похожа на вялые барахтанья мухи в свежеприготовленной паутине.
- Да, ребята. В пещерах северного Урала обнаружено множество стоянок древнего человека. Обнаружены фрагменты древних орудий труда, в том числе и палки-копалки. Продолжай, Саша.
- Ну, эта… палкой-копалкой… было удобно… копать землю…
Подозревая нехорошее, учительница пытается выбить Зыля из глубокой колеи:
- А во времена Петра І? Заводы Демидовых и Строгановых…, - подбадривает она своего засланца в музей выразительной мимикой, чем только усугубляет ситуацию.
- Древние люди…, - слова нехотя вываливаются изо рта, несутся к полу, но, не долетев до него, лопаются, наполняя помещение безысходностью в классическом исполнении Зыля.
- Хорошо, Саша. А что ты можешь рассказать про современный Свердловск? Про его заводы-гиганты?
- Палка-копалка…, - почти беззвучно бормочет Зыль и тихо показывает кулак Филимонову, который сползает с парты от рвущего его на части беззвучного хохота.
- Ты еще что-нибудь хочешь добавить? – уже строго и холодно спрашивает учительница и обреченно смотрит на маленькие наручные часы, неумолимо отсчитывающие минуты до конца урока.
Зыль молча мотает нестриженной головой и, получая «пару», садится за свою парту.
Выслушав краткое подведение итогов «доклада», мы со звонком, высыпаем в коридор, и сбиваемся в ржащий комок. Зыль возвышается кряжистым деревом, подпирающим стояк батареи.
- Ты чё плел-то? – сквозь слезы спрашивает кто-то и получает ответ, который просто скрючивает слушателей, ломая их пополам.
- Да я, эта… пошел… пришел… ну, эта… стакан семак купил… и давай зырить… А там в витрине… эта палка… копалка, блин… Ну меня, эта… и выгнали… За семки, блин… Я кроме этой палки и не видел ничего, блин… Не успел…
Мы ползаем по полу, размазывая слезы. Животы болят от смеха. У Зыля на щеках красные пятна. Может от стыда, а может от гордости, что он в центре доброго внимания. Своей двойкой он всех нас спас сегодня. Никого не успели спросить.
Да и вообще – он не плохой, наш Зыль. Вот только семечки любит, блин…