Май 1987. Полигон Сары-Шаган. Казахстан.
Несколько последних лет наш полк, чередуя полигоны Сары-Шаган и Капустин Яр под Астраханью, получает стойкие «тройки». Стрельбы носят красивые названия «Завал-85», «Облом-86» и т.п. Командир полка – полковник с буржуйской фамилией Купчик мечтает о повышении, но с такими оценками можно и в Забайкалье загреметь.
Прошло уже три недели, как мы прибыли на бескрайние просторы полигона. Каждое утро мы завтракаем в лагере, после чего убываем на позиции, где тренируемся, настраиваем технику и сдаем зачеты инструкторам полигона, коих задабриваем «бомбами», состоящими из бутылки водки, бутылки коньяка и двух банок тушенки. Есть еще «супербомбы», и количество бутылко-банок в них больше и разнообразнее.
Техника разбитая - на индикаторах, вместо прямого луча развертки прыгают молниеподобные зигзаги. Сигналы пропадают и появляются самопроизвольно, хаотично накладываясь друг на друга и, образуют ту сказочную атмосферу обреченности, дыша которой хочется заснуть здесь, а проснуться где-нибудь далеко, желательно дома.
Мы пробрасываем километры, привезенных с собой кабелей. Меняем часть блоков в аппаратуре на свои, что-то паяем и отчаянно крутим отвертками регулировки. Система постепенно оживает. Раскрасневшиеся после «бомбежки» инструкторы проверяют параметры и недоверчиво цокают языками – все в норме. Надо же!
Сегодня тот день, ради которого мы все здесь и собрались. Сегодня стрельбы!
На командном пункте толкутся офицеры штаба, все функции которых сводятся к подаче команды «Пуск!» и участию в последующем «банкете». Они табуном сопровождают резвого майора – представителя штаба армии, который сует свой нос в любой источник громкого звука и интересуется нашими проблемами.
А громких звуков предостаточно. Снова пропал какой-то сигнал и, все перепробовав, мой начальник Юра Щедный ныряет с приборами под кабину, из которой я на его крик: «А щас!?» неизменно отвечаю криком «Нет!!!».
- Давай частотомер! – орет Юра и я, скатившись по ступенькам, спешу к нему на помощь. До стрельбы пара часов. Позади год подготовки.
Под кабиной полумрак, разорванный светом настольной лампы, которую держит наш солдат-оператор, подсвечивая то приборы, то руки, то кабели… В поле зрения появляется несколько ног и чей-то гулкий голос, искаженный огромным ангаром, где мы находимся, перекрикивая шум интересуется:
- Что, сигнал потеряли? Я бы на вашем месте сначала кабели проверил…
Вообще-то Юра человек исключительно мирный, но сейчас просто не та ситуация. Мы не видим, кто там стоит. Да и по голосу никого узнать невозможно – надсадно гудит техника, работают мощные вентиляторы:
- Вот чем трындеть, взял бы и проверил… Понаехало помощников, блин…
Юра говорит это не слишком громко, но под кабиной своя акустика, и его слова, не успев потонуть в шуме, долетают до благодарных слушателей без искажения.
- А кто это там у вас? – интересуются наверху.
- А это начальник отделения боевого управления капитан Щедный! – с готовностью рапортуют в ответ.
- Посмотрим, как он стрелять будет…, - сразу для всех присутствующих говорят наверху и ноги начинают удаляться.
Я выглядываю из-под кабины. Ну, точно. Представитель штаба армии. Мелкий такой противный майоришка, за которым подобострастно ходят подполковники… Сообщаю новость Юре. Лицо его краснеет, а может это просто свет от лампы так падает, и он выдает короткую формулировку обо всем сразу, где и усталость, и злость, и ответственность, и желание просто поспать…
Часовая готовность. Где-то на аэродроме уже стоит под парами самолет-носитель, который доставит в зону стрельбы нашу мишень и отвалит. Это будет далеко – больше чем за 200 километров от нас.
Мы стоим в темной кабине, сбившись в кучу вокруг индикатора. Большой желтый экран, похожий на таз, наполненный янтарем, светится максимальной яркостью. Говорят – это вредно. Говорят – от этого садится зрение. Наша задача найти цель размером меньше спичечной головки, загнать ее координаты в ЭВМ и выдать цель на уничтожение ракетному дивизиону.
По громкой связи объявляют: «Носитель в воздухе!». Мы наклоняем головы ближе к экрану, пока они не упираются друг в друга, образуя своеобразный купол. Мы даже дышим через раз.
«Отделение цели!».
«Всем средствам разведки – поиск цели!»
- Саша, Андрей – повнимательнее, - очень тихо говорит Юра нашим операторам в большей степени для собственного спокойствия.
Мы вглядываемся в экран до рези в глазах.
И в этот момент дверь кабины распахивается, брезентовая занавеска отлетает в сторону, по глазам бьет сноп нестерпимо яркого освещения ангара:
- Ну что у вас? Как цель? – это армеец. Он без галстука, весь какой-то забеганный и уставший, как будто целый день кидался камнями по самолетам.
- Пока не обнаружена, - сдержанно отвечает Юра, пытаясь проморгаться и не добавить пять-шесть, рвущихся наружу слов.
- Ищите! – очень своевременно подсказывает-командует майор и вспышка света повторяется, когда он выскакивает из кабины.
Операторы предусмотрительно зажмуриваются. Над индикатором ветерком проносится тихий всеобщий мат и все снова утыкаются в экран. Глаза требуют времени на восстановление, но времени нет – где-то уже летит наш самолет-мишень.
- Щедный, цель наблюдаете? – это по громкой связи запрашивает командир полка.
- Никак нет, - негромко рапортует Юра в микрофон.
- Кто старший оператор?
- Сержант Демьяненко.
- Андрей, повнимательнее…, - наших операторов командир знает по именам. Демьяненко коротко улыбается.
Проходит несколько томительных минут поиска.
Вновь с грохотом распахивается дверь и световая феерия повторяется.
- Цель наблюдаете? – спрашивает майор, и Юра кладет руку на плечо оператора, пресекая его возможный немногословный ответ.
- Никак нет, товарищ майор.
Все сопят.
- Ищите! Должна уже быть в нашем секторе!
- Ищем, товарищ майор, - Юра подчеркнуто вежлив, он не поднимает головы, но по его пунцовым щекам видно, каких усилий это ему стоит.
Майор выскакивает из кабины, неплотно закрытая дверь плавно ползет наружу, увеличивая полосу так ненужного сейчас света.
Кто-то из бойцов бросается в двери и закрывает ее.
- Поставьте стул, - коротко бросает Юра.
Его понимают с полуслова. Перед брезентовой занавеской устанавливается тяжелый вращающийся стул с круглым сиденьем. Теперь мы уже сами ждем нового визита надоевшего майора.
Проходит минута. Дверь распахивается. Майор отдергивает в сторону занавеску и, ныряя из света во тьму кабины, кувыркается через стул, с грохотом опрокидывая его на пол. Никто не оборачивается посмотреть. Все заняты. Майор молча поднимается и тихо ставит стул на ножки. Потом он пытается заглянуть в индикатор, но мы стоим слишком плотно, и он тихонечко выскальзывает наружу через крохотную щель, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Есть цель. Цель №1. Одиночная. Сопровождение устойчивое. Дальность двести тридцать. Азимут двадцать пять.
- Цель №1 – второму!
Щелкают тумблеры. Координаты цели улетают на далекий ракетный дивизион, где пусковые установки разворачивают ракеты носом на самолет-мишень.
- Второй! Цель номер один. Цель одиночная. Пуск по моей команде. Цель уничтожить! Очередью из двух! ПУСК!
В нескольких километрах от нас с пусковых установок срываются две серебристые сигары, и полмиллиона народных рублей улетает в облака, навстречу цели… Мы не видим и не слышим пуска. Просто на экране появляются две отчетливые отметки, которые неумолимо движутся к третьей.
На месте цели возникает яркая желтая клякса… Все…
Мы получаем «отлично», а командир получает долгожданное повышение.
Майор первым прибегает нас поздравить и долго трясет руки каждому.