1
Получая мужнину зарплату, Нинка Круглова едва не повредилась в уме. Кассирша выдала десятками сто рублей и ехидно пояснила:
– Остальное удержано по исполнительному листу.
– По которому?! – грозно сунулась Нинка в низковатую амбразуру.
– По обыкновенному, из города Вологды.
Тем временем, бурильщик Сенька Круглов дудил чай. Под фоновый рокот дизеля, вдвоём с помощником, заедая сухарями.
– Чай пить, не жену удоволить! – балагурил Сенька, кося взглядом на подрагивающую махину бурового станка.
Двойной аршин с кепкой, не в глум отмечу, Сенька слыл в экспедиции искусным мастером. Да водился за ним грешок прогуляться по выпивке. Употребив, влачился в контору рабочие права заявлять. Однако в блуде замечен не был.
Выездная работа его и спасла. Нинка в гневе могла лимузин опрокинуть, пианино на балкон вытолкать. Разметав сгрудившихся получателей, она львицей ринулась наверх.
«Пятьдесят процентов изъяли! – гудело в голове у Нинки, скачком бравшей лестничный пролёт. – Да я ему ноги выдерну, изувечу!..» – озлилась она. В бухгалтерию влетел пациент из буйных.
При явке домой злую роль сыграл фактор полной внезапности. Нинка спихнула вошедшего мужа с крыльца и обозвала: «Кабан пластилиновый!..» Сенька сычом глядел в утренней вахтовке, потирая синяк в подглазье. На буровой заглушил дизель, отпустил помбура и пролежал смену на керновых ящиках. Думал, глядя в погожее небо.
«Вот пертурбация! Проездом не был. Это надо, гримаса жизни!..» Мысли путались, не разрешалась проблема. «Не верит Нинка, хоть забожись! Живые слова ей не в доказательство! – злился Сенька, кривясь от обиды. – Поеду в Вологду...»
2
Таксист выплел переулками дорогое вологодское кружево. Сенька ахнул, но заплатил трёшку поверх таксометра. Совестно нам в сфере услуг не накинуть. Постоял, бодро направился во двор.
На звонок открыл мужчина, в пижаме и тапочках. Молчаливо вызверился на незнакомца.
– Кругловы здесь проживают? – отступая на шаг, задал вопрос Сенька. – Неотложное дело к вам!
«Впусти, Кузьма! Наверное, пришли из школы?» – донеслось из недр жилища.
Сенька вошёл. Покрутившись для блезиру, амбал исчез в одну из комнат. В таких апартаментах простолюдину Сене бывать не доводилось. Он почувствовал себя непрошеным инородцем. Мял пальцами кепку, обдумывая деликатное вступление.
Вышла дородная женщина. Махровый халатик облегал крупные выпуклости.
– Ко мне? – ухоженное лицо выразило неподдельное изумление. – По поводу сына?
– В целом да! – сказал гость, чувствуя себя утопающим в болоте. – Меня зовут Семён Круглов.
Приветливая мина лица сменилась досадой. В лживых глазах мелькнуло прозрение.
– Могу удостоверение личности дать! – стал гневиться ожидавший радушия Сенька. Его начал бесить этот чинный, с прислугою быт. Встречают по платью, провожают по возможностям.
«Не заявили, думали – манна небесная!..» Скинул плащ. Осмелев, уселся в мягкое кресло, величиной с диван. «Роскошно живут! Куда столько всячины?..»
Владычица внимала молча, с брезгливой ухмылкой ярко намазанных губ. Сенька замолк, скользнул взглядом по лежащим на столешнице глянцевым журналам. Высказал, наконец, догадку. Полное совпадение, отчуждение собственности без награждения.
Госпожа вернула паспорт. Уродливо осклабилась:
– Редкий случай!.. Что предлагаете?» – прервала наступившее молчание.
– Как что? – опешил от скверного оборота Сенька. – Правды ищу!
– Мне знаете, по барабасу, откуда деньги идут! Монопенисуально!.. – цинично заявила вдруг собеседница. Грубые неясные слова не вязались с вальяжным обликом. – Лишь бы много.
Гадливо оценив неказистый Сенькин наряд, фыркнула:
– На ваших пажитях не обрадеешь!..
От богатства рождается пресыщение, а от сытости – наглость. Глаза наглости поросячьи. «Ну, бля, штормую!..» Сенька ощутил покой гранаты за миг до взрыва. Низкорослые холерики дико вспыльчивы.
Ляскнула дверная щеколда. Вошёл фатовый засранец с портативным, громко орущим магнитофоном.
– Знакомься, Тюша. Новоиспечённый папик, передовик бурения! – неумело сострила наглая женщина.
Сеньке запомнилось перекошенное воронкой рта холёное лицо. Сквозной солнечный луч, по опрокинутому столу, через комнату. Он вскинулся как прижатая рыбина. Схватил свои грязные башмаки, похабно выругался. Плечом больно задел косяк, зачастил вниз по лестнице.
На улице вспомнил об оставшейся верхней одежде.
– Да, подавись ты!.. – нащупал в кармане паспорт, быстро пошёл.
Шагал к остановке автобуса и харкал на ходу:
– До какой низости доходят люди!.. Куда гребут!.. Что за жопы вырастают?!..
Было жаль забытую в плаще бутылку марочного коньяка.