Зверь
- Спокойной ночи, золотце.
- Мам, полежи со мной…
- Ты ведь большая девочка, пора самой засыпать, - нежно провожу ладонью по ее волосам, - Да я и не помещаюсь уже рядом с тобой.
- Ну, пожалуйста, мамочка, я подвинусь, - она приподнимает край одеяла, показывая, что места хватит и для меня.
- Ладно уж, - укладываюсь рядышком с родным теплым сердечком, - Ты решила, что я до десятого класса буду тебя убаюкивать?
- Нет, мамочка, ты что! До свадьбы, конечно! А потом я заберу тебя к себе, и мы будем спать все вместе на большой – пребольшой кровати.
Я улыбаюсь, целую свою глупенькую «взрослую» девочку:
- Спи, спи, лялечка моя.
Кот, случайно запертый в кухне, начинает орать и ломиться в дверь, да так рьяно, что кажется, дверь не выдержит и слетит с петель. Я вздыхаю, надо подняться и выпустить его из заточения. Предупреждая мое движение, дочь закидывает на меня ногу и прижимается еще крепче к моей груди:
- Лежи, лежи, мамочка, ничего, мы потерпим.
Мы по очереди высовываемся из травы, проверяя, все ли в порядке. То она, то я. Да и что может случиться в такой чудесный летний день, в поле, где кроме нас – ни души! И все хорошо, все настолько идеально, что даже не верится! Солнце - ласковое, ветерок – игривый, облака – барашками, а трава – того самого зелёного цвета, от которого радуется глаз и хочется петь в мажоре, забыв обо всем на свете. Я еще раз приподнимаюсь на локте и, приставив ладонь козырьком ко лбу – всматриваюсь в даль. Куда подевалась проказница моя?
- Мамааа, смотри! – она выныривает из зелени, машет мне собранным букетом, который дышит, трепещет разноцветными головками, будто это и не цветы вовсе, а тысяча крошечных ручных бабочек.
Доченька моя! Русалочка полевая!
- Красотища!
Я загребаю воздух обеими руками, словно могу притянуть ее к себе воздушной волной.
- Я сплету нам венки! - кричит она и окунается в красоту.
Закинув руки за голову, я какое-то время любуюсь бегущими по небу барашками, а потом закрываю глаза и просто лежу, ни о чем не думая. Как, оказывается, приятно ни о чем не думать! Легкая дрема окутывает меня, и я тихонько вхожу в нее, как в воду, но не глубоко, а только по щиколотки.
Здесь все не так. Темнее. И ветра нет. И травы. И небо ослепло, нависло над головой бесцветным бельмом… Небо, лишенное солнца… Жутко. Я озираюсь по сторонам, в поисках выхода, но не могу вспомнить, откуда я пришла в этот странный сумрачный мир без света. И главное, зачем? Делаю шаг и… понимаю, что иду не по земле, а по чему-то живому… Наклоняюсь. Всматриваюсь. Этого не может быть! Солнце! Я иду по солнцу, по его огромному телу, опрокинутому навзничь. Как такое могло случиться, чтобы солнце сорвалось с небес? Ложусь на него, прижимаюсь ухом. Живо ли оно? Дышит ли? Мне непременно нужно услышать стук его сердца. Сначала кажется, что оно молчит, но, прислушавшись, я понимаю, что его молчание красноречивей слов. Оно стонет. В солнечном сердце томится зверь, имя ему – боль. Это она прибила его к земле. Бедное солнце, бедное… Я глажу его, утешая, как тяжелого больного. Но, от ласки, боль лишь усиливается. Ее распирает от не рожденного крика, застрявшего в огненной утробе, ей нужен выход. И тогда зверь начинает движение, неотвратимое, как выплеск кипящей лавы из жерла пробудившегося вулкана. Гигантскими прыжками – спазмами преследует он свою единственную цель – свободу. Мне нужно подняться, уйти с дороги, выйти, наконец, из этого сна. Но, я не могу пошевелиться. Солнце присосалось ко мне, как пиявка.
- Пусти! Отпусти меня! – кричу я, но голос мой не слышен, погребенный под ревом, родившимся из пасти зверя, вырвавшегося на волю гноем, кровавой огненной пеной.
- Этого не может быть! Это всего лишь сон, кошмарный сон, - думаю я, проваливаясь в солнце, в его открытую рану. Теперь мы - одно целое, неотделимое друг от друга. И… это удивительно, необъяснимо, но мне становится легко, как никогда прежде! Мое сердце свободно, ничто больше не тяготит его. Я отрываюсь от земли и поднимаюсь в небеса. Выше и выше! Туда, где и положено быть всевидящему небесному оку. Кровавые грозди света стекают с моего раскаленного тела и падают лучами на землю. А где-то там, далеко внизу, мечется освобожденный зверь. Но, я уже почти не слышу его жуткого рева… Я слишком высоко. Я солнце! Я сердце неба!
Приснится же такое! Сколько мусора в голове, ужас! А сердце колотится по настоящему, будто бы все это случилось со мной наяву… Хорошо, все же, что сон – это не явь. Ну, где там моя девочка? Веночки из полевых цветов, наверно, давно готовы. Я потягиваюсь, поднимаюсь из колосьев и хочу позвать ее, но… Мой мозг не может сразу сопоставить то, что есть с тем, что было и… исчезло. Где поле? Где трава? Где все? Будто бы гигантская косилка срезала всю зелень, весь тот ясный теплый день, оставив нетронутым лишь маленький островок, в котором снятся странные сны… Где моя дочь? Я выбегаю за рамки «оазиса», озираюсь и, наконец, нахожу ее глазами! Она, маленькая, тонкая, как травинка стоит посреди пустоты, а перед ней сидит ОН - зверь. Сердце мое сковал ужас, панический, неконтролируемый, такой, какого я раньше в себе не знала. Тот самый зверь! Из сердца солнца! Из моего сна! Моя девочка гладит его по золотой шкуре, как котенка, а зверь лижет ее руку горячим языком, с которого стекают алые нити боли.
- Нет! – кричу я, что есть мочи, но звук не идет, - НЕЕЕТ!
Зверь почувствовал меня, обернулся, оскалился.
- Ну, что же ты! Иди сюда! Это меня ты ищешь, не ее! Ее время еще не пришло встретиться с тобою с глазу на глаз. Давай, съешь меня!
Страшный рев пронзил меня до костей. Зверь припал на передние лапы, не отрывая взгляда от моих глаз, изготовился для прыжка и…
Мы прыгнули одновременно.
- Я не боюсь тебя. Ты – мой сон.
- Я твоя боль.
- Ты – сон.
- Я страх.
- Сон!
- Тоска.
- Умри же!
- Меня нельзя убить…
- Я спрячу тебя так глубоко, что никто и никогда не сможет найти тебя в сумраке, твоя жизнь будет подобна смерти и, в конце концов, от голода, одиночества и безысходности ты сожрешь сам себя!
Зверь растворялся, таял, как облако в моих руках, крепко держащих его за хрипящее горло. Я победила! Преодолела страх и одолела боль! Ее больше нет, и не будет никогда! Никогда!
Я торжествую! Мне хочется расхохотаться, но у меня не выходит. Из моего горла вырывается какой-то странный звук, то ли стон, то ли… рык. Неужели… это был единственный способ… У меня в груди заклокотало что-то, чего раньше не было.
- Ну-ну, тише! – дочь нежно погладила меня по золотистой шерсти, а потом почесала за ухом, - Я сплела нам веночки! Смотри, какие они красивые! Давай, я тебе надену.
Это был один из тех снов, в которых спишь – как живешь, а просыпаешься, будто умер. Открыв глаза, ты некоторое время еще не можешь понять, на каком свете находишься. Тот мир, в котором ты жил во сне – реальней того, в который ты вернулся, проснувшись. Я тру глаза, хочу поскорей привыкнуть к темноте, размазываю по щекам просочившиеся из сна слезы. И сердце колотится в груди, не может никак отдышаться, восстановить свой привычный ритм.
- Все хорошо, я у себя дома, в своей постели, сейчас я – это я, настоящая, - успокаиваю я себя, но у меня плохо получается, ведь я не уверенна в том, в чем пытаюсь себя убедить.
Нужно встать и открыть окно, наполнить сердце и комнату кислородом! Но… мне страшно! Страшно спустить ноги с кровати, страшно не нащупать босыми ступнями пол, страшно оказаться где-то еще и убедиться в том, что я – это вовсе не я…
Горячий воздух саванны, насквозь пропитанный запахом диких трав и пыли, вобравшей в себя соль тысяч и тысяч копыт быстроногих антилоп, входит через трепещущие ноздри в легкие, распирая их до сладкой боли, до головокружения! Я дышу и не могу надышаться! Свобода! Моя стихия! Взгляд скользит по бескрайним просторам и не находит ни одного препятствия на своем пути. Все это – мое! Мир – без границ и условностей, где все живое существует в гармонии с природой и самим собой. И я – часть этого свободного и справедливого первозданного мира, очень важная и нужная, но, все же, только часть. Я чувствую свою силу и значимость всем своим существом, каждой клеточкой, каждой мышцей могучего тела, но я никогда не переоценю своих сил и возможностей. Я – это я, не больше и не меньше!
- Мама, мамочка! – доносится откуда-то издалека.
Картинка начинает дрожать и рассыпаться.
- Постой, не исчезай! – я цепляюсь за все быстрее сменяющие друг друга слайды уходящего сна, но мои пальцы хватают лишь пустоту, - Мой идеальный мир, прошу, останься, ведь, я была так счастлива там…
Тоска сковывает тисками мое сердце, а глаза больше не видят ничего, кроме темноты. Все кончено. Все, чего на самом деле и не было никогда.
- Мамочка! – совсем рядом, над самым ухом, шепчет родной голосок.
Открываю глаза. Темно. Вот теперь, я, кажется, по-настоящему проснулась.
- Что случилось, золотце? Ты почему не спишь?
- Мне было страшно…
- Тебе приснился дурной сон?
- Нет, я проснулась от того, что за окном кто-то страшно кричал.
Я обняла ее, прижала к себе покрепче.
- Глупышка моя, не бойся ничего, я же рядом.
- А я уже не боюсь, я знаю, кто это.
- Кто?
- Лев.
- Лев? За нашим окном?
- Ну, да! Хочешь – сама посмотри.
- Хорошо – хорошо, потом. Спи, моя хорошая.
- А мы завтра сходим к нему?
- К кому? Никакого льва нет, тебе приснилось.
- Есть!
И, будто в подтверждение ее слов, за окном раздался звук… Рев! Еще и еще раз.
Меня передернуло.
- Слышишь?
- Слышу, - сказала я и незаметно ущипнула себя за руку.
- Ему страшно там одному и холодно… - сказала дочь, зевая, и засопела.
Я подождала, пока ее дыхание станет ровным и тихонько выползла из-под одеяла. Сплю ли я? Бодрствую ли? Теперь мне это было не важно. Я слышала рев льва за окном и была готова к тому, что, открыв его, я не увижу привычного пейзажа. Теперь я была готова ко всему. Я поняла, что границы, отделяющие наш мир от других миров – всего лишь условность. И «настоящесть» наша там – где мы чувствуем себя настоящими по настоящему. Иногда – зверь внутри, иногда – снаружи, а иногда… зверь - это ни кто иной, как ты сам.
Вот оно что! Передвижной зоопарк. Разрисованные веселыми цветными картинками вагончики – клетки, в которых перевозят животных, заполнили площадь перед моим домом. Люди в рабочих комбинезонах суетятся, ярко освещенные глазами переносных прожекторов, тянут провода, устанавливают оборудование, ведь утром зоопарк должен предстать во всем своем «великолепии» на радость взрослым и детворе. Должен, но не сможет. Ни один зоопарк в мире теперь не доставит мне радости, потому что в моей жизни была эта ночь. Ночь, насквозь пропитанная стоном не спящего льва, запертого в клетке. Это он вошел в мой сон, стон зверя, никогда не обходившего свои бескрайние владения, не настигавшего добычу, не оглашавшего мир своим победным царственным рыком.
Я открыла дверь в кухню, выпустила недовольного кота, запертого там с вечера, насыпала ему в миску корма, чтоб не ворчал, и легла в кровать. Заснуть я больше так и не смогла. И лев не спал. А я все думала о нем…
Иногда, уснув в своей вечной темнице, ему все же снились сны из жизни, которой он никогда не знал. Каким-то удивительным образом это было записано на матрицу его подсознания. Вот почему зверь, никогда не знавший свободы, точно знает, что она есть. Где-то там, куда можно попасть только во сне. Там он мог бежать во всю мощь своих могучих тугих мышц, наслаждаться запахом крови убитой на охоте добычи, пьянящей горечью полевых трав и бесконечностью просторов. Но, сон всегда был так короток, что, проснувшись, ему не хотелось открывать глаза. Так он и лежал, пока не приходило время принимать пищу. И, чем дольше он жил, запертый в тесной клетке, тем больше ему хотелось уснуть навсегда, умереть, чтобы остаться там, где он был свободен, где он был самим собой.
Я думала о нем и о том, что открыла в себе этой ночью, пусть даже и во сне. Я думала о призрачности жизни и свободы. И на какое-то короткое мгновение мне тоже захотелось заснуть и больше не просыпаться, остаться навсегда в одном из миров… Только лишь на мгновение… Ведь, кто знает, в каком из них ты окажешься на этот раз...
Под самое утро лев затих.
Дочь так и не смогла уговорить меня сходить с ней в зоопарк. Пришлось просить бабушку.
- Ну, как, понравилось?
- Не очень…
- Почему? Было мало зверей?
- Много…
- Что же не понравилось?
- Зверей жалко…
- Жалко… - я обняла ее, - Ну, не расстраивайся…
- Особенно жалко льва…
- Почему?
- Потому что его там не было!
- Не было?
- Вот именно! Но, мы же слышали, как он кричал! Он должен был там быть! А там только пустая клетка…
- Может, это не его клетка, а каких-нибудь козликов или мишки?
- Нет, мама, мишки были в другой клетке, а там было написано: «ЛЕВ по кличке ЗВЕРЬ». Все! Больше никогда не пойду в зоопарк!
Я не нашлась, что ей ответить… Но, где-то в глубине души, я была рада, что клетка старого, облезлого ЗВЕРЯ с потухшим взглядом была пуста. Ведь там, на свободе, ему гораздо лучше!