Как она могла проскочить мимо охраны сказать трудно. Телохранители у него были опытные, всегда собранные, готовые ко всему. Скорее всего, просто не увидели угрозы в этой худощавой девке, которая стояла рядом с офисом и кого-то выглядывала. Какая там угроза, если она была в облегающих джинсах и майке, ей даже оружие спрятать было негде. Ну стоит какая-то девка и пусть стоит. Охранники больше присматривались к машинам, припаркованным неподалеку. Была информация, что шефа могут взорвать с помощью бомбы, так что стоило бояться именно брошенных авто. Но все машины стояли достаточно далеко, вот подкатил шефовский бронированный «мерс», охранники на улице дали сигнал, что всё чисто и шеф вышел в окружении нескольких крепких парней в черных костюмах.
А та девка бросилась. Уже после охранники пересматривали, как всё произошло, на мониторе камер наружного наблюдения. Вот её рывок, один из охранников мгновенно реагирует, наставляет на дурру пистолет, а она бросается под руку. Охранник, это был Васильевич, старший в охране, мог с чистым сердцем уже тогда пристрелить валить её и был бы прав. Но Васильевич был хороший, так что не смог выстрелить в невооруженную девку, пытался просто остановить, схватил за руку, но девка вырвалась. Наверное, очень уж нужно было ей прорваться, что смогла вырваться из железной хватки Васильевича. Вот она бежит дальше, перед ней уже охранники из второго круга, они точно остановят её, без шансов, но девка вдруг щучкой прыгает им под ноги, змеёй извивалась по брусчатке и таки проскальзывает к шефу, хватает его за ноги. Шеф удивлённо отскакиваете, но она уже схватилась за его дорогие туфли и кричать:
- Помогите! Умоляю! Сына забрали! Я - невестка Николая Нечитайло! Помогите! Прошу!
Она вопит и плачет, прижимаясь лицом к туфлям шефа, целует их что ли. Охранники хватают девку, оттягивают, но она вцепилась в ноги шефа так, будто держится за них над пропастью. Пацаны замахиваются, один-два тренированных удара и она бы разжала руки. На девку отвлеклись не все, остальные смотрят вокруг, держат руки на пистолетах, потому что эта дурочка может оказаться лишь отвлекающим маневром. Её бы отмудохали, пацаны разозлились на неё, били бы жестоко, за то, что какая-то прошмандовка выставила их дураками перед шефом. Но сам он приказал не трогать. Шеф был умный и сразу подумал о провокации. Что может с соседнего дома кто-то ведёт съемку. А потом покажут по телевизору, как его охранники избивают беззащитную девушку. У шефа были влиятельные враги, которые хотели ему досадить и с удовольствием использовали бы любой скандал.
Шеф командует и охранники останавливаются. Он наклоняется к девке:
- Что тебе нужно?
Пацаны удивляется, что шеф, время которого стоит так дорого, решил поговорить с этой дурёхой, которая всё валяется на земле, целует шефу его обувь и знай себе скулит:
- Забрали сына! Они мстят! Забрали моего Толика! Прошу, помогите! Вы можете! Папа о вас рассказывал! Умоляю! - они хрипит, почти стонет, будто раненное животное.
- Хорошо. – неожиданной говорит шеф. - Сергей, останешься с ней! Это мой помощник. Расскажите ему о своем деле и, возможно, я действительно смогу вам помочь.
- Умоляю! Мой Толик! - она захлебывается в слезах. Охранники стеной стоят вокруг шефа.
- А сейчас я спешу. – тихо говорит шеф. Говорит и теребит ногой. Девка отпускает его. Шеф направляется к машине, охрана за ним. Срывается с места бронированный «мерс» и два внедорожника сопровождения. Иногда к этому добавляется еще и микроавтобус с автоматчиками, когда ситуация на фронтах корпоративных войн, которые бесконечно ведет шеф, ухудшается.
Девка встает с асфальта, отрушивает одежду, вытирает слёзы. Возле неё остался парень в строгом чёрном костюме. Он смотрит на девку с презрением, как на дерьмо. Если бы не приказ шефа, он бы никогда не стал разговаривать с этой дурой, потому что видит: она - мусор. Об этом не принято говорить вслух, но люди четко делятся на успешных и на мусор. Вот она - мусор. Крашенная блонда в ношенной футболке и дешевых базарных джинсах. Картину дополняют кроссовки не первой свежести. На каждом человеке, если хорошо присмотреться, висит ценник, помощник Сергей в этом уверен. Ценник не столько в смысле за сколько человека можно купить, сколько в смысле - сколько человек стоит. Вот эта девушка - дешевка. Крапивное семя, какое-то рабоче-крестьянское происхождение, каковы корешки, таковы и вершки: худая, костлявая, неуклюжая. Она похожа на мальчишку. Стоит и вытирает слезы кулаком, будто обиженный ребенок в песочнице. Сергей вспоминает своих знакомых девок, золотую молодежь столицы и понимает, какая пропасть между этой холопкой и ними. Бог создал людей неравными и никакой кольт здесь не поможет.
- Пошли в офис, расскажешь, что и как. - говорит Сергей и морщится, потому что не для того он заканчивал сначала дорогую школу, а потом престижный университет, теперь делал карьеру в большом финансово-промышленной группе, чтобы общаться с такими шестёрками. Но шеф приказал, в компании приказы не обсуждают, а только выполняют. Таковы правила. Сергей знает, что не нужно плыть против течения, лучше ловить попутный ветер.
Ведёт девку в здание. Не в свой кабинет, упаси Боже, только в холл на первом этаже. И там девка смущается, будто Золушка во дворце у принца. Да, у них роскошный офис, действительно похожий на дворец. Мрамор, тропические растения и птицы, журчит вода. Когда заходишь сюда, то понимаешь, что контора серьезная. Конечно, серьёзная! Шеф регулярно попадал в списки самых богатых людей страны. Пусть и не в первый десяток, но из сотни не выбивался никогда. А это всё-таки показатель.
Сергей расспрашивает девку, раздражается, что она не может чётко формулировать мысли, нервничает, сбивается, снова начинает плакать. Мусор и есть мусор. Хлам. Сергей стискивает зубы, чтобы не вспылить и не заорать на девку. Сдерживается, потому что заорать – значит проиграть. Да она и недостойна его нервов! Какая-то лохушка с жизненного дна! Он делает пометки дорогой черной ручкой в не менее дорогом блокноте с кожаной обложкой. Один этот блокнот стоит больше, чем вся её одежд. Да этот блокнот стоит столько, что тех денег хватило, чтобы заплатить и за секс с ней.
Сергей удивляется этой мысли, смотрит на девку, убеждает себя, что она - не красивая, похожа на костлявого цыпленка и в лице у неё есть что-то птичье, какие-то черты попугайчика. Заканчивает расспрашивать и выводит её из офиса. Сергей с удовольствием бы забыл про девку, но шеф поручил, поэтому пишет небольшой доклад по итогам беседы. Не верит, что шеф вспомнит о девке, но нужно всегда быть готовым. На следующий день шеф, как ни странно, вызывает его.
- У тебя три минуты. Что за дурочка?
- У неё забрали ребенка. Говорит, что сначала посадили мужа, а потом забрали ребенка. Считает, что ей мстит одна женщина. Мол, мужа её подставили и посадили ни за что. Потом забрали сына. В детский дом, а сейчас хотят отдать его на усыновление иностранцам. Она просит помочь вернуть сына.
- А что за фамилию она вспоминала?
- Нечитайло. Ее муж - Вячеслав Нечитайло, сын Николая Нечитайло. По её словам, вы когда-то с ним учились в школе, несколько лет.
- Что-то не припомню.
- Она сказала, что её свёкра в школе прозывали Коляныч.
- А, Коляныч! - шеф улыбается. - Был такой. Давно-давно. Ну хорошо, свободен.
Шеф изучает какие-то документы, потом вспоминает, как смотрел на ту девку сверху, когда она ползала на мостовой, схватив его за ноги. Как плакала и стонала. Крутит головой и вызывает Махалина из службы безопасности.
- Про вчерашнюю девку, которая меня за ноги хватала, слышал?
- Так точно. - кивает Махалин. Он двадцать лет проработал в милиции, привык отвечать коротко и по сути.
- Узнай всё о ней. Провокация это или действительно с отчаяния полезла.
- Будет сделано! – чуть каблуками не хлопает Махалин.
Два следующие дня всё тщательно изучает, собирает целую папку документов и свидетельств. С ними приходит в приёмную. Там сидит секретарша и два помощника шефа. Смотрят на Махалина пренебрежительно. Он же для них никто, клерк из службы безопасности. Им плевать на весь его многолетний опыт, на его умения и связи. Ну и дураки.
- Игорь Станиславович просили собрать информацию по одному вопросу. Собрал, готов доложить. – объясняет своё появление Махалин.
- А почему тебе поручено, а не аналитическому отделу? – вальяжно интересуется один из помощников. Спрашивает больше для того, чтобы показать собственную важность, что вот он во всём разбирается, научает дурачков.
- Мне приказано - я выполнил. - спокойно докладывает Махалин. Он уже знает, что не надо нервничать. Потому что нервы могут себе позволить либо дураки, либо богачи. Махалин пришёл к этому выводу после того, как раз позволил себе понервничать: дал в морду наглому пацану, которого арестовали за наркотики. Взяли тебя на горячем, ну и сиди тихо, целым будешь, так нет же, начал выступать, орал, что всех уволит. Вот так, какой-то пидарас будет угрожать офицерам. Махалин не выдержал и заехал хорошенько, потом еще выполнил болевой прием. Успокоил. Только мальчик оказался любовником очень влиятельного пидораса из правительства. Пидорас устроил большой скандал и потребовал наказать виновных. Пацанчика бил не только Махалин, потому что очень уж нахальный. Били и другие, учили членососа жизни. Но уволили за несанкционированную педагогическую практику только Махалина. Сделали из него козла отпущения. Вся двадцатилетняя карьера коту под хвост из-за какого пидорка! Вот тогда Махалин и сделал вывод, что нервничать не надо, давать спровоцировать себя не надо, умнее нужно быть, умнее.
После увольнения Махалин сидел дома без работы, потом устроился охранником на базар. Охранником, он - оперативник с большим опытом! Потом вот повезло попасть сюда. Хорошая зарплата, серьёзная компания. Махалин держался этого места, как вошь кожуха, ради него был готов терпеть всё и вся, землю грызть был готов. Поэтому сейчас и был само спокойствие.
- Сообщите Игорю Станиславовичу, пожалуйста. - просил и одновременно требовал, потому что очень серьезно относится к поручению первого руководителя.
- Хорошо, подождите. - лениво промурлыкала секретарша, красивая брюнетка с роскошными волосами. Говорят, что шеф спал с ней. Ну, не удивительно, как же с такой не спать, если есть возможность? Махалин думал про блуд, но на лице его можно было прочтешь только серьезную торжественность человека, выполнившего задание и готового об этом доложить.
Минут через двадцать его таки пропустили к шефу.
- Давай, только быстро. - приказывает тот.
- Девку зовут Анна Бересток, просит помочь, говорит, что её подставили. Похоже, что так оно и есть. Я посмотрел уголовное дело её мужа - там всё шито белыми нитками. Дело полностью сфабриковал следователь районной прокуратуры. Сам возбудил дело, сам подкинул доказательства, поработал с судьями, подмазал адвоката и пацан сел аж на восемь лет. Он сын вашего бывшего одноклассника. Работал в Киеве на стройках. Потом у его жены сына забрали.
- Как можно забрать сына? - не верит шеф. Он никому и ничему не верит. Любит говорить, что веры нет, есть только учёт и контроль.
- Подпоили её и привели комиссию по делам несовершеннолетних. Составили акт, что мать злоупотребляет алкоголем. Потом нажали на соседей по общежитию, этим участковый занимался, те подтвердили, что девка регулярно закладывает за воротник, о ребёнке не заботится, водит к себе каких-то пихурей-наркоманов и такое прочее. Составили ещё пару актов и подали на лишение родительских прав. Лишили через суд, ребёнка забрали в детдом. Теперь хотят отдать на усыновление в другую семью. В Америку готовят. Здесь все документы. - Махалин хочет показать часть бумаг по делу, но шеф делает движение рукой, что не нужно.
- И что, просто так посадили мужа и забрали сына? – будто бы удивляется шеф, хотя совсем не удивлён, потому что прокручивал и куда более изощрённые схемы. Правда не ради каких-то глупостей, а ради прибыли. Это же совсем другое дело.
- Не просто так. - Махалин удовлетворенно улыбается, потому что все разнюхал. - Посадить мужа стоило около десяти тысяч долларов, это в сумме. Учитывая и следователю и судье и адвокату. Второе - дешевле, тысяч семь.
- И кто платил?
- Одна баба, киевлянка. Она заказывала и оплачивала.
- Зачем?
- Мстит этой Аньке. У бабы был сын, Аня с ним целый год жила, потом ушла от него. Сын из-за этого порезал себе вены, потом подсел на иглу, сейчас лечится где-то в Швейцарии. Баба считает, что Анька виновата, сломала жизнь её сыну. Когда узнала, что вышла замуж и родила, решила отомстить. Чтобы мужа за решетку, а ребёнка забрать. Заплатила нужным людям, ей всё и сделали. Вот тут выписки из уголовного дела, копии актов, распечатки моих разговоров со свидетелями. - Махалин кладет папку на стол. Ему в этом году уже пятьдесят, он боится, что его начнут считать старым и уволят. Он хочет остаться работать здесь, поэтому старается, делает всё, как можно лучше.
- А как эта дура узнала обо мне?
- Ей свёкор рассказывал. Что вот у него одноклассник, который в люди выбился, разбогател. Она, когда прижало, вспомнила и побежала к вам.
- А почему свёкор не пришел?
- Помер. Сердечный приступ, за сына очень волновался. Так что она пришла. Говорит, что хотела на прием записаться, но её прогнали. Так она на улице ожидала. Очень за сыном убивается, просит вернуть. - говорит Махалин старательным голосом. Ему то на ту девку наплевать, просто докладывает, как есть.
- И как думаешь, возможно вернуть? - интересуется шеф.
- Ну, с деньгами всё возможно. - убеждён Махалин.
- А она точно не алкашка?
- Нет, точно. Я поговорил и с соседями и на работе у неё, все говорят, что нормальная, иногда может выпить, но меру знает, а ещё сына очень любит.
- А где она работает?
- В супермаркете, на Подоле, кассиршей.
Шеф кивает головой, что-то думает.
- Сколько нужно денег? – вдруг спрашивает.
- Для чего? - немного тормозит Махалин.
- Чтобы вернуть ребёнка.
- Я не считал. Чтобы забрать потратили семь тысяч, так что чтобы вернуть, где-то пять нужно, наверное. Я могу узнать, сколько точно. – Махалин досадует, что не подумал заранее посчитать.
- Сходи к Валентину Петровичу, пусть выдаст тебе пять тысяч. Отыграй по ребёнку дело обратно. Нехорошо, когда у матери сына забирают. Нехорошо.
- Слушаюсь!
- Только никому ни слова, что за задание.
- Так точно!
Взволнованный высоким доверием Махалин уходит. Идёт к Валентину Петровичу, который у шефа за советника и неофициального казначея. Докладывает о поручении.
- Пять тысяч? - Валентин Петрович недовольно поднимает левую бровей и смотрит на Махалин очень строго. Хотя для компании это копейки.
- Так точно. - Махалин думает, что кровь из носу нужно уложиться в эту сумму. Валентин Петрович смотрит ему в глаза, потом кивает.
- Ладно. Но отчитаешься за каждый бакс.
- Так точно.
Через четыре дня Махалин приходит к Валентину Петровичу с листом и семя сотнями долларов.
- Получилось сэкономить. Вот здесь прописаны все суммы. Кому и сколько. - Махалин снова выдерживает строгий взгляд Валентина Петровича. На самом деле, Махалин сэкономил тысячу баксов, но триста взял себе, как премию. Заслужил, всё по-честному.
- А что это за люди, зачем им платить? – интересуется Валентин Петрович.
- Выполнял поручение Игоря Станиславовича.
- Что за поручение?
- Сказать не могу.
- Можешь, я же советник шефа.
- Не могу. Его приказ. - опять взгляд, тяжелый, раздражённый непослушанием. Умеет Валентин Петрович посмотреть, но у Махалина за спиной много лет службы в органах, каких только взглядов он не видел. С такой практикой любой выдержит.
- Ладно, иди. - кивает недовольный Валентин Петрович.
Махалин идет к шефу на доклад. Шеф занят, передал через секретаршу подождать. Махалин сидит до десяти вечера, когда его наконец вызывают. Докладывает, что за неделю ребенка вернут матери. По его настоянию провели дополнительную проверку, установили, что ребенка можно оставить с матерью на испытательный срок.
- Немного нажал там, пригрозил Генпрокуратурой, они и сели. Ребенка возвращают.
- Хорошо поработал. Молодец. - Шеф доволен. Махалин удивляется, что шеф проявляет хоть какие эмоции по этому делу. Ну, всякое в жизни бывает.
Через неделю та самая девка приходит. Уже не одна, с ребёнком. Перепуганный белокурый малыш лет четырех. Она хочет отблагодарить шефа, но охрана не пропускает. Шеф идёт к машине, когда к нему бежит пацанй. Охранники смотрят на шефа, тот даёт знак пропустить. Мальчик подбегает, кланяется и старательно говорит «Спасибо большое». У него удивительно умное лицо, какое-то взрослое выражение. Шеф улыбается, гладит его по голове и садится в машину. Думает, что девка так себе. Худая, с маленькими чертами лица, немного сутулая. Шеф привык иметь дело с холёными самками, всевозможными породистыми моделями и дорогими ****ьми. А эта девка – дворняга какая-то.
Все удивляются, что шеф решил помочь ей. Не удивляется только Васильевич, тот самый охранник, который не смог выстрелить в девушку, когда она пробивалась к шефу. Васильевичу уже под пятьдесят, что многовато для охранника, но он в хорошей физической форме. На тренировках легко кладет по несколько молодых за раз. Настоящий боец. К тому же с шефом уже много лет. Все остальные как-то отсеялись, а он остался. Мог бы выбиться в люди, сделать карьеру, но не имел соответствующего характера. Слишком прямой да честный. А нужны гибкие. Коллеги не сильно уважали Васильевича, хотя, что боец хороший, признавали. Ну да, два десятка лет прослужил в спецназе, воевал в Афганистане и еще какой-то малоизвестной африканской стране. Стреляет он лучше всех и удар у него такой, что вырубит хоть кого. Только этот же Васильевич малохольный немного. Блаженный что ли. Потому что добр и честен. Патологически честен. Это все знают. Совсем не умеет врать. А какое будущее может быть с такими чертами характера? Да никакого! Вот и жена от него ушла. Забрала квартиру в центре, которую он же и купил на многолетние сбережения. Кантовался бы Васильевич в каком-то задрипанном общежитии, если бы шеф не разрешил ему жить в квартире, куда заказывал себе ****ей. Там целых три комнаты было, так что одну отдал под жильё Васильевичу.
Шеф вообще почему-то ценил Васильевича. Когда три года назад Васильевича ранили во время войны за хлебозавод в провинции, то шеф оплатил лучших врачей и потом еще месяц отдыха в Карпатах. А мог бы бросить, как собаку умирать, кому нужен раненный да старый? Но не бросил. И Васильевич это помнил, был шефу предан. Будто пёс.
Сейчас Васильевич радовался. Ему жалко было ту девку. Понимал, что не от хорошей жизни она к шефу на коленях за помощью бросилась. И тут настоящее чудо - шеф решил помочь. На удивление всем! Васильевич знает шефа уже много лет и это впервые, когда он делает что-то не ради выгоды. Вдруг вот решил и помог. Даже не вериться. Но человек может измениться в любой момент, как в худшую, так и в лучшую сторону! Это тоже слова шефа, которые он часто повторяет, когда аргументирует, что доверять никому нельзя.
- Только тебе Васильевич, но ты же единственный такой в мире. А все остальные - люди, как люди! - шутит шеф.
Они едут на какую-то важную встречу. Дорогой ресторан недалеко от вокзала. Заходят внутрь. Охранники шефа садятся за один стол, охранники шефовского собеседника – за другой. Им приносят соки, охранники пьют, пока начальство обедает и что-то тихо обсуждает. Васильевич постоянно смотрит вокруг, контролирует ситуацию, чтобы без сюрпризов. Да и не скучно тогда сидеть. Васильевич смотрит по сторонам и вдруг, совершенно неожиданно для себя, вспоминает ту девку. С ребёнком. Она немного похожа на его дочь, Галю. Которую Васильевич очень любил. Он бы раньше ушел пошёл в охранники, но жена требовала денег, а хорошие деньги тогда платили или в бригадах или на заработках в Африке, где Васильевич работал в охране компании, занимавшейся алмазными рудниками. Выбрал Африку, потому что бандитов не любил и не уважал. Работал там, опасное место, но платили неплохо, каждый месяц высылал домой доллары. Не столько ради жены, которая его открыто презирала, сколько ради Гали. Когда вернулся, купил новую квартиру в центре, жена заявила, что разводиться. Квартиру забрала себе. Он не сопротивлялся, он и так проживёт. Но жена настроила Галю против отца и та с Васильевичем перестала общаться.
Это было его рана, которая постоянно болела. Галя недавно родила, теперь у Васильевича есть внук, но он его ни разу не видел. Его, деда, даже близко к малышу не подпускали. Хорошо, что Махалин, с которым Васильевич последнее время подружился, подсказал использовать интернет. Нашел страницу дочери Васильевича на одной из социальных сетей, там было много фотографий. И дочери и внука. Васильевич чуть ли не каждый день смотрел на них и плакал. И сейчас, как вспомнил, то почувствовал, что глаза наполнились слезами. Он же так хотел подержать внука на руках, поговорить с любимой дочкой.
Чтобы коллеги не увидели слёзы на глазах, пошёл в туалет. Умывался там, когда услышал странный звук. Сделал вид, что не заметил, посушил руки горячим воздухом и вышел. Был уверен, что слышал цоканье крышки сливного бачка. В тех бачках часто что-то прятали. Или наркоту, или оружие. Васильевич затаился у дверей туалета. Через пару минут оттуда вышел парень в форме официанта. Всё бы ничего, но у него было что-то под курткой. Васильевич знал, что в таких случаях лучше перестараться, чем недоработать, так что долго не думал: тренированный удар в голову и официант без сознания падает на пал мешком с картошкой. Васильевич подхватил его, уложил на пол и обыскал. Под курткой был пакет. Развернул его, а там бомба. Видимо, официант должен был положить её на выходе. Чтобы накрыть шефа, когда тот будет уходить. Васильевич вызвал коллег. Те прибежали вместе с охранниками шефовского собеседника. Официанта куда-то забрали, взрывчатку тоже. Милицию не вызывали. Васильевич видел, как испуганный директор ресторана что-то объяснял шефу, чуть на колени не становился.
Уже вечером стало известно, что бомба была настоящей и если бы взорвалась, то положила бы всех. Потому что килограмм пластита и килограмм рубленых гвоздей.
- Специалисты говорят, что всех бы на фаршмак. – улыбнулся шеф.
- Переходим на красный режим? – поинтересовался Васильевич. Красный режим означал усиленную охрану.
- Пока нет. А тебе спасибо. Как ты догадался пойти в туалет?
- Не знаю. Случайно. – честно говорит Васильевич. Его коллеги крутят головами. Ну и дурак! Феноменальный идиот! Скажи, что интуиция помогла, что ты сработал, а не какая-то случайность! Попроси премию! Награду! Ты же жизнь спас! Но этот Васильевич полный идиот, ничего не просит, сидит молча, будто ничего и не произошло. Дурень старый!
Через два дня шеф вызвал к себе Махалина и приказал немного понаблюдать за той девкой, Аней, которой помог.
- А что нужно узнать?
- Где бывает, с кем дружит. Только осторожно, чтобы ни она не узнала, ни кто-то другой.
- Будет сделано.
Махалин ходил за Аней три дня. Работа была легкая. Утром Аня отводила малыша к соседке, которая тоже работала кассиршей в супермаркете. Смена там длилась с восьми утра до десяти вечера, пять дней через пять. В дни, когда работала Аня, со своим малышом и её сидела соседка, следующие пять дней наоборот.
- Когда выходной и погода хорошая, она всегда ходит в парк, недалеко от общежития. Гуляет с малфшом. Вот. - Махалин показал шефу распечатанные фотографии.
- А мужики у неё есть?
- Нет, никого. Она ждёт мужа, посылки ему шлёт в тюрьму, письма пишет.
- Завтра она выходная?
- Да, последний день. Потом снова на пять дней сядет за кассу.
- Хорошо, свободен.
Махалин уходит, не понимает, почему шеф заинтересовался этой девкой. Неужели секс? Но у шефа под рукой лучшие ****и Киева! Заказывай кого хочешь! Да и она бы прыгнула в его постель, чтобы отблагодарить, если только он захотел! Махалин не понимал. Спросил вечером у Васильевича, когда сидели вместе в баре с бокалами коньяка.
- Как думаешь, зачем она ему?
- Не знаю. Может, пожалел.
Махалин в такие глупости не верил. Шеф был в сотне самых богатых людей Украины. Такие не жалеют, это точно.
На следующий день шеф вызвал к себе Васильевича.
- Свози меня кое-куда.
- Слушаюсь.
Выехали из офиса на обычной машине одного из помощников. Только шеф и Васильевич, а минут через десять кортеж с охраной уехал кататься по городу. Шеф иногда так поступал, чтобы запутать врагов. Сейчас приказал поехать в парк на Оболони. Там остановились. Шеф сидел на заднем сиденье, приоткрыл тонированное окно и смотрел в сторону парка. Там была детская площадка, на которой бегало с десяток ребятишек. Рядом стояли их мамы. Аню Васильевич узнал сразу. Она стояла в одиночестве. Видимо потому, что одета была бедно и коляска потёртая. Все остальные мамы были из обеспеченных семей и знаться с голодранкой не желали. Дети еще не знали, что бедность – это плохо, так что охотно играли с малышом. У того не было роскошных машинок или инопланетного оружия, но он был веселым и энергичным пацаном, так что другие дети легко давали ему свои игрушки.
Васильевич услышал, как шеф вдруг странно вздохнул. Было похоже на то, что чуть не заплакал. Васильевич никогда не видел, чтобы шеф плакал. Даже когда убили его сына, даже тогда. Почему же сейчас? Или просто показалось? Васильевич не осмелился посмотреть в зеркало на шефа.
Стояли возле сквера с полчаса. Потом Аня забрала малыша и повезла на коляске домой. В коляске не было одного колеса, везти её было неудобно.
- Поехали. - приказал шеф. Поехали, но почему-то не в офис, а ещё с полчаса крутились городом. Пока вернулись. - Сейчас возьми у Валентина Петровича деньги и купи ей коляску. И молчи об этом. Никому не слова. – приказал шеф каким-то странным голосом.
- Слушаюсь. - кивнул Васильевич.
Коляску купил за свои, не зная сколько просить у Валентина Петровича. Отнес коляску девушке. Аня очень удивилась его появлению, а когда увидела коляску, то совсем испугалась.
- Нет, нет, не надо! - даже руками замахала. Видимо ученная была, что дороже всего в этой жизни стоит халява.
- Бери и пользуйся. - спокойно сказал Васильевич. У него такое лицо, что люди ему верили. Шеф смеялся, что из Васильевича вышел бы отличный аферист, если бы он умел хоть немного врать. Потому что рожа самая располагающая к доверию. Но врать Васильевич категорически не умел.
- Ой, спасибо. - Аня зарделась. – Может, чаю?
Васильевич хотел отказаться, а вместо этого вдруг согласился. Неожиданно для самого себя. Просто в последнее время он соскучился по общению. Соскучился по тому, чтобы с ним разговаривали, тем более, о нём заботились. На работе ребята его избегали, считали дурачком. Разве что с Махалиным мог перекинуться парой слов. Васильевич одичал в этой своей комнате, которую занимал в квартире для шефовских утех. Приходил туда вечером и сразу укладывался спать, чтобы не думать. Об одиночестве, о дочери, о внуке, которого он ещё ни разу не видел вживую. Раз сорвался, пошёл к дочери, ведь любила же, не может так просто это пройти, но нарвался на бывшую жену, которая ненавидела его, хоть не сделал ей ничего плохого. Вместо внука был скандал.
- Вам с сахаром?
- Нет, без. - Васильевич любил сладкий чай, но последние годы приходилось следить за весом, который всё пытался набраться. А у него и так уже возраст, если сальцом обложиться, то на пенсию нужно выходить. Пенсии Васильевич боялся, как огня, просто не думал про неё, искренне надеясь, что как-то минёт чаша сия. Всё таки работа опасная. А пока сидел на диете, никакого сладкого, минимум мучного, выпивал не чаще раза в неделю и не более ста граммов. А еще четыре тренировки в спортзале и бег по утрам, если была возможность. Васильевич держал себя в форме.
- Может пирожков? С маком и сыром. Я сама делала. - предложила Аня.
- Один. С маком. – Васильевич снова хотел отказаться и снова согласился.
Пирожок был вкусный, Васильевич его съел, допил чай и сразу же ушёл, потому что чувствовал, что девушка почему-то нервничает из-за его присутствия. Не хотел её тревожить, у неё и так тревог хватало. Оставил на всякий случай телефон.
В офисе отнес чек за коляску Валентину Петровичу.
- Какого хера? - спросил тот. - Что это ещё за коляска?
- Не могу сказать.
- Ты, может, ещё путевки в Крым купишь и принесёшь мне оплачивать?
- Приказ будет, принесу. – честно сказал Васильевич. Валентин Петрович деньги ему таки выдал, даже не стал проверять, действительно ли коляска была куплена и за сколько. Все знали, что Васильевич честный, будто дурак. Однажды нашел в отеле, где жили с шефом, кошелек, так отдал портье. А в кошельке было несколько тысяч баксов! А Васильевич даже не посмотрел, что внутри! Просто вернул! Ну, разве не идиот? И везёт же таким!
Еще через несколько дней шеф снова приказал Васильевичу тайно отвезти его в сквер, где гуляла Аня с малышом. Опять сидел, смотрел, потом приказал купить ребёнку игрушек, а маме -одежду.
- Чтобы не выглядели нищими.
- Я это, я в женской одежды не разбираюсь. – заволновался Васильевич.
- Так Аню эту возьми. И пацана. Сейчас привезёшь меня, возьмёшь деньги у Валентина Петровича и поедешь.
- А сколько брать? - в жизненных вопросах Васильевич был довольно беспомощен.
- Тысячи три возьми. Игрушки сейчас дорогие.
- Тысячи три!? - Удивился Васильевич. И очень захотел спросить, зачем шеф тратит таки деньги на незнакомую женщину. Но не спросил, потому что был человеком дисциплинированным.
- Ага, три. Поехали. - приказал шеф.
Васильевич сделал всё, как было сказано. Взял деньги, выдержал гневный взгляд Валентина Петровича, приехал к Ане, настоял пойти по магазинам. Она долго отказывалась.
- Слушай, это приказ. Пошли, я же не буду тебя за руку тянуть.
И они пошли. Васильевичу легко доверялось. По дороге Аня объясняла, будто оправдывалась, что много денег уходит на мужа. Приходится хотя бы два раза в месяц собирать посылки, потому что в колонии плохо кормят, а здоровье у него стало плохое - в милиции сильно били.
- А ещё за жильё нужно платить. И за детсад. - она тяжело вздохнула и умилила Васильевича растерянным выражением лица. Бедненькая.
В магазине купили всего ровно на три тысячи. Несколько больших пакетов оджеды и игрушек, возвращались на такси. Уже в общежитии Аня отправила малыша играть к соседке, а сама стала раздеваться. Васильевич её остановил. Ему даже в голову не приходило спать с ней. Она же была ему как дочь. Как родная дочь, которую он потерял, хотя до сих пор не понимал почему.
Аня засмущалась, раскраснелась, не понимала, что происходит. Она знала, что люди не делают добрых дел просто так. Тем более мужчины - они хотят одного. И это нормально, она понимает, взрослая же.
- Минет сделать?
- Прекрати! - Васильевич обиделся и кинулся к дверям. Аня догнала, начала извиняться. Говорила, что хотела, как лучше, просила остаться на обед. Васильевич не остался, но простил. Шёл от неё и улыбался. Ему было как-то радостно, что он и приказ выполнил и помог ей. Вернулся в офис, отдал чеки, снова куча вопросов, что это за покупки такие странные. Ничего не сказал. И ребятам ничего не сказал, когда стали спрашивать, куда это он шефа без охраны возил. Молчал, ни полслова, хотя ребята и обижались. Но приказ был не рассказывать, так что не рассказывал.
За следующие две недели шеф трижды ездил смотреть на Аню с малышом. Каждый раз только с Васильевичем, а кортеж с охраной кружил в это время по городу. А однажды шеф вызвал к себе Махалина и приказал снять для девушки квартиру. Чтобы рядом с офисным центром, где нашел ей работу в буфете. Зарплата была даже лучше, чем в супермаркете, а еще нормированный рабочий день и бесплатное питание. Махалин всё сделал с квартирой, заплатив за полгода вперёд, а Васильевич пошел сообщать Ане радостное известие. Она сначала не поверила, сто раз спрашивала, что происходит, она же знала, что чудес на свете не бывает. Васильевич просил, не спрашивать, а собирать вещи и увольняться из супермаркета.
- Поверь, всё будет хорошо. - говорил он и показывал парню, как нужно клеить игрушечный самолет. Малыш к нему очень привязался, всегда крутился рядом, полюбил играть, чем очень радовал Васильевича, который чужим ребёнком лечил рану недосягаемости родного внука.
Аня Васильевичу поверила, была уверена, что плохого не посоветует. Она в него даже немного влюблена была, особенно, когда смотрела, как он играет с малышом. И какой ребёнок с ним счастливый.
Переехали через день, Аня устроилась на новую работу, малыша отдала в детсад, вечером у них часто гостил Васильевич, но ночевать не оставался, хотя парень и просил. Васильевич считал, что это лишнее да и боялся, как бы чего не вышло. Хоть и в возрасте был, а с потенцией всё нормально, иногда смотрел на Аню не так, как нужно. Берёгся соблазна.
Однажды шеф спросил Васильевича, давно ли он видел Аню. Тот застеснялся и сказал, что вчера. Не умел же врать.
- Вчера? - удивился шеф и улыбнулся, когда увидел, как Васильевич смутился. - А чего это ты там был?
- Да это, в гости ходил.
- Ты спишь с ней?
- Нет, что вы! - Васильевич даже руками замахал.
- А чего, баба молодая. Худая, правда, а так, ничего ...
- Нет, я не сплю! У неё же муж есть!
- Да мужу то ещё сколько в тюрьме сидеть!
- Нет, я не могу. С ней.
- У тебя всё нормально с женщинами? – бесцеремонно поинтересовался шеф.
У Васильевича всё было нормально. Раз в неделю он ходил в сауну, где покупал час с проституткой, чтобы успокоить организм.
- Всё нормально.
Васильевич не умел врать и если говорил, что всё нормально, то нормально и было.
- Она очень благодарна вам. За всё.
- Ты что, рассказал обо мне?
- Нет, она не знает, кто ей помогает. Просто очень благодарна.
- Хорошо. Не говори.
Васильевич кивал и хотел спросить шефа, почему тот помогает девушке. Но снова не решился. А вдруг шеф действительно просто так решил помочь? Конечно, шеф никогда раньше так не поступал, но разве не бывает на свете чудес? Васильевич хорошо помнит, как был ранен в той проклятой Африке. Сам себе перемотал рану и двое суток шел по джунглям, полным партизан. Которые бы убили его, если бы только нашли. Не просто убили, а съели бы, они там совсем дикие. Васильеивч видел, что они делали с пленными, поэтому твёрдо решил не сдаваться. Лучше уж помереть. И помер бы, потому что рана начала гноиться. Но случайно вышел рудник. Там была охрана, вызвали вертолёт, отвезли его в госпиталь. Врачи долго колдовали, говорили, что чудом не началось заражение крови. Бывают чудеса, бывают.
Васильевич так и не спросил шефа. И ребятам ничего не сказал, хотя те продолжали интересоваться их поездками. Особенно один из помощников, Саша, на машине которого Васильевич возил шефа смотреть на Аню с малышом. И дальше возил, где-то раз в неделю. Возил, даже когда начались тревожные времена: шеф снова с кем-то воевал. Васильевич не знал деталей, по обрывкам разговоров слышал о каком-то машиностроительном заводе в провинции. Шеф хотел захватить его, отжать у местных владельцев, те упирались, потом взяли и продали за полцены шефовским главным конкурентам. Шеф сказал, что так не делается и пообещал завод таки забрать. Так что началась война. Возможно, то неудавшееся покушение в ресторане было её предвестником.
Вся охрана во время войны переходила на особый режим работы. Дежурили круглосуточно, шеф уменьшил количество передвижений, сидел всё больше в офисе, но один раз таки уехал с Васильевичем посмотреть из окна машины на Аню и малыша, которые теперь гуляли вместе по выходным. Когда возвращались в офис, Васильевич рассказал, что вчера утром, когда возвращался с дежурства, то вроде заметил за собой слежку.
- Точно не могу сказать. Но если было, то профессионально работали.
- Могли, могли. А ты домой ехал? - спросил шеф.
- Нет. К Ане с малым. В гости. - раскраснелся Васильевич.
- Хоть хвоста к ним не привел? – вдруг взволновался шеф.
- Нет, что вы! Я несколько вагонов в метро поменял, потом еще уходил долго. Если кто и сидел на хвосте, так слетел.
- Ты смотри, осторожно.
Васильевич закивал. Он осторожен, он всегда был осторожен. Как раз стояли на светофоре недалеко от офиса. Васильевич посмотрел в зеркало заднего вида. Не любил стоять на перекрёстках или в пробках, потому что сейчас выскочит ниоткуда мотоциклист и расстреляет из автомата. Машина то ведь даже не бронированная. Он говорил шефу, что нельзя так рисковать, но тот настаивал.
- Я за неё очень волнуюсь. - неожиданно сказал шеф. И Васильевич едва удержался, чтобы спросить «почему». Пауза. - Тот мальчик, он же мой внук.
- Что? – у Васильевича от волнения во рту пересохло. Вот уж не ожидал.
- Помнишь, Алёшу? – это был сын шефа, которого убили. Еще тот шалопай, много нервов потрепал отцу.
- Да.
- Он немного с этой Аней встречался. Но она и не знала, кто он. Чей сын. Потом Алёшу убили. А она забеременела и вышла за того парня, который сейчас в тюрьме. Я нашел видео у Алёши на ноуте. Где он пьяный рассказывал, что не использовал презерватив. Боялся, что мог что-то подхватить. Ну, он же был ещё тот дурак. - у шефа дрожит голос. Дурак, не дурак, а родной же сын. - Я даже не узнавал, что там было дальше с той девукой. А потом она вот появилась, я посмотрел на малого и увидел, что это копия Алёши в детстве. И аж сердце защемило.
Васильевичу услышал, что шеф плачет. Железный шеф плачет! Да и как не плакать! Васильевич его понимал.
- Так береги их и чтобы никто не узнал про неё. Потому что попытаются достать через ребёнка меня.
- Никто не узнает. - кивает Васильевич и скрипит зубами. Как сказал, так и будет.
В подземном гараже офиса их встречает Саша, на чьей машине они ездили. Едва не кланяется шефу. Срочно докладывает о вестях с фронтов. Просит таки брать с собой телефон. Ведь шеф, когда едет к Ане, не берет с собой мобильник.
Вечером Васильевич сидит у телевизора в офисе. Сегодня ночью его очередь дежурить. Но шеф говорит, чтобы шел домой.
- Нет, моя очередь и ...
- Ты начал обсуждать приказы? - притворно удивляется шеф.
- Слушаюсь. – Васильевич, понимает, что приказ есть приказ.
Выходит из офиса, идёт к метро. Потихоньку осматривается. Замечает хвост. Водит его, а потом резко уходит на площади Независимости. Выбирается на поверхность, прыгает в такси, едет на Подол, там опять в метро. Теперь чисто. Тогда уже едет к Ане. Обещал малышу поиграть в морской бой. Да и вообще, Аня с сыном теперь единственный смысл его жизни, кроме работы. Самые близкие люди. Он вспоминает парня, вспоминает Аню. Она похорошела, в буфете работа полегче. Говорит, что появилось сразу несколько поклонников. Удивляются, что она всем отказывает. Васильевич вспоминает её улыбку и волнуется за них. Потом успокаивает себе, что никто не знает про Аню с малышом. Только он и шеф. А значит - никто.
Вечер проводит с Аней и парнем, таки остается ночевать. На матрасе в кухне, хотя Аня предлагает диван в комнате. Но не хочет мешать ей. Ночью к Васильевичу приходит малыш, укладывается рядом, кладет голову на руку и засыпает. Васильевич не решается относить его в комнату. Только укрывает и следит, чтобы не скатился с матраца на пол. Васильевич счастлив.
Утром срочно вызывают в офис. Исчез Махалин. Вчера поехал домой, но так там и не появился. Телефон его вне зоны доступа. Все надеялись, что, может, загулял мужик, но Васильевич сразу сказал, что фигня. Дружил с Махалиным, знал его, как серьезного мужика, ценившего свою работу. Такой не загуляет, что-то случилось.
Тело Махалина нашли после обеда за гаражами на другом конце города. Следы побоев, ожоги от сигарет, отрезанные пальцы. Его схватили, пытали, а потом выбросили уже мертвого. Когда шефу доложили, тот вызвал Васильевича.
- Берешь двух охранников, отвезешь их к Ане. Махалин знал, где квартира!
- Он не рассказал. - Васильевич в этом уверен.
- Я не хочу рисковать. - настаивал шеф.
- Давайте я сам буду её охранять.
- Ты нужен мне здесь! Начинаются горячие деньки! Отвези охранников и возвращайся!
Васильевич поехал с охранниками за Аней на работу, потом к малышу в детсад. Оставил охранников на квартире. Аня очень испугалась.
- Что происходит?
- Анюта, всё будет хорошо, ни о чем не беспокойся. А мне сейчас нужно уйти.
- Возвращайся скорей! - малыш подбежал к Васильевичу, обнял за ногу и заплакал. Аня тоже плакала.
У него аж горло спёрло от избытка чувств. Он был кому-то нужен! Уже когда ехал в офис успокаивал себя, что волноваться нечего. Охранять Аню с малышом осталось двое надежных ребят, которые уже лет по пять работали на шефа. Дело знают. Приказал им быть на связи, сам примчался к шефу. Возле офиса стояли автобусы с ребятами спортивного вида. Значит, готовился силовой захват. Вскоре автобусы уехали. За четыре часа должны были успеть доехать куда надо, к тому самому провинциальному заводу. Пока бойцы ехали, в офисе дорабатывался план захвата. Шеф был напряжённый, но спокойный. Говорил тихо, как всегда в такие нервные минуты.
Каждые полчаса ему докладывали об автобусах. Четыре единицы по тридцать бойцов. Сто двадцать орлов. Целая армия. А ещё на месте должны ждать несколько десятков. Полторы сотни - это сила. Решение суда вот-вот будёт, начальник местной милиции замирен звонком из Киева, а ещё к заводу едут сразу два нардепа, которые всегда работали с шефом. Классическая операция и завод возьмут, это точно.
Видимо, на той стороне тоже это поняли. Начали звонить, потом прислали переговорщиков. Шеф не брал трубку, переговорщиков приказал гнать в шею.
- Мне не о чем говорить с этими шакалами! Я занимался заводом, а они его перехватили. Решили меня наебать! Теперь пусть катятся ко всем чертям! Никто не будет меня наябывать! – шеф разорался, что было для него необычно.
Автобусы приближались к заводу, вот доложили, что прибыли на место.
- Уже поздно. Скоро будет темно, давайте отложим операцию? – вдруг предложил отчего-то бледный помощник Саша. Его поддержали Валентин Петрович и Сараев, руководитель службы безопасности. Все они убеждали шефа дождаться утра и тогда уже атаковать.
- Сейчас! – сказал шеф и голос его звучал металлом. - Сейчас. Пусть атакуют. Немедленно!
- Но Игорь Станиславович, пока ворота спилят уже стемнеет! – сомневался Сараев.
- Я сказал. - тихонько прошептал шеф.
Сараев вздыхает и звонит, чтобы отдать команду. Когда Саша даёт шефу свой телефон.
- Это вас.
- Что? – удивляется шеф.
- Поговорите, это очень важно. - Саша весь вспотел и руки у него дрожат. Шеф берёт трубку.
- Алло. Кто? Что? Что ты сказал? Что? – шеф вдруг морщится и убирает телефон от уха. Взгляд его вдруг становиться растерянным, шеф хватает ртом воздух. Он похож на человека, только что пропустившего удар в голову. Васильевич видел таких не раз. Нокаут. Шеф покачнулся, будто вот-вот упадёт. Васильевич подскочил и поддержал шефа.
- Суки. Суки. –зашептал тот на ухо. - Они, они схватили малыша.
- Что? – вскрикнул Васильевич.
- Схватили малыша. - шеф валиться вперёд, если бы не Васильевич, уже упал бы. Телефон Саши падает из его рук. - Суки! Суки! - хрипит шеф.
- Так мы штурмуем или нет? - спрашивает растерявшийся Сараев. Все растеряны, потому что не видела шефа таким никогда. Саша крутит головой, что нет. - Шеф?
Шеф крутит головой, схватился за сердце, стонет. Васильевич держит его и чувствует, что шеф обвис на нём, будто парализованный.
- Так что делать? - Сараеву нужно знать, что командовать в телефон.
- Отбой. - говорит Саша и кивает для убедительности головой. - Не сейчас.
Но Саша для Сараева никто, Сараев смотрит на шефа, а тот обхватил Васильевича, прижал его к себе и шепчет на ухо.
- Завали его. Прямо сейчас, а потом поезжай за ними. Спаси их.
Васильевич удивленно смотрит на шефа и замечает его спокойный, уверенный взгляд. И чувствует, что шеф крепко стоит на ногах. И он не обескуражен, не разбит плохими вестями, как казалось раньше. Шеф махает ресницами, подтверждая приказ. Даже немного подталкивает Васильевича.
- Мочи эту суку. - шепчет шеф.
У Васильевича мощный, годами отработанный удар. Он может и убить, но приказа убить не было. Просто завалить. И Васильевич валит Сашу. Тот падает на пол, как подкошенный. Шеф бросается к нему и начинает дубасить ногами.
- Ах ты пидор! Продал! Продал меня! Сучонок! Продал меня! Уйобок! ***ло!
Шеф всегда ходил в элегантных туфлях с острыми носками и тонкой подошвой. А тут надел почему-то тяжелые кроссовки с шипами. И теперь месил ними Сашу, который только стонал на полу. Никто не вмешивается, все уставились и не понимали, что происходит. Шеф оторвался на несколько секунд от своей жертвы.
- Вперед! Атакуем! – заорал Сараеву и принялся дальше унаваживать Сашу. Сараев заорал в трубку «Вперед!».
- Я поеду? – спросил Васильевич. Шеф только махнул рукой, дальше бил Сашу. Васильевич выбежал из офиса, спустился на парковку, прыгнул в служебный автомобиль. Помчал к Ане. Забежал на нужный этаж пешком, чтобы не ждать занятого лифта. Увидел, что дверь в квартиру приоткрыта, выхватил пистолет, заскочил внутрь. И увидел её. Аню. Мёртвую. На полу. С дыркой в затылке. А вон рядом малыш. Тоже мертвый. Видимо, она ползала на коленях, просила не убивать ребёнка. Её так и убили. На коленях. Васильевич начинает орать. Страшно орать. Потому что изнутри его печёт страшный огонь. Падает на пол и кричит, бьется головой и кричит, кричит, словно раненый зверь. Падает без сознания.
Пришёл в себя уже в больнице. Не мог говорить и двигать левой частью тела. Врачи говорили, что инсульт. Едва спасли. Чудом. Он лежал в хорошей палате, за ним ухаживали, будто за царём. Постоянно рядом медсестра, много процедур, врачи заходили по несколько раз в день. Обещали, что восстановится. Организм крепкий, тренированный. Васильевич лежал и смотрел пустыми глазами в потолок. Будто ничего не слышал.
Однажды пришел Сараев. Передал привет от шефа.
- Как ты здесь? Может что-то нужно?
- Нет. - Васильевич уже понемногу разговаривал. Скорее мычал, чем разговаривал, но и это уже было определённым достижением.
- Вот, смотри, что я тебе принес. – улыбнулся Сараев и показал две фотографии. Головы тех двух охранников, которых Васильевич привёл к Ане и малышу. - Предали сучонки, продались за копейку, думали мы их не найдем. А мы их нашли! Дебилы!
Васильевич смотрел на фотографии. Жалел, что ребята уже мертвы. Он бы сам хотел их найти и убить. Собственными руками. Голыми руками. Забить до смерти.
- Думали шефа наебать! Ну, не идиоты? А в итоге он их наебал! Ох как же он их наебал! Какую схему разыграл! Это только он так умеет! - Сараев вертел головой в полном восторге. Этот Сараев был когда-то следователем, который вел дело ещё молодого шефа, тогда начинающего кооператора из комсомольцев. Как-то правильно вёл то дело, что Шеф смог впоследствии войти в сотню богатейших людей страны, а Сараев стать руководителем его службы безопасности.
Васильевич правой рукой показал на блокнот, лежавший на тумбочке рядом. Сказать «блокнот» пока не мог.
- Что? - не сразу сообразил Сараев. - А, блокнот! Сейчас. - подал Васильевичу. Тот написал красивым почерком не очень далекого человека: «Что за схема?».
Сараев удивленно посмотрел на Васильевича.
- Ты что, не знаешь?
Тот отрицательно замотал головой.
- Ну, шеф, ну, даёт! - Сараев ударил правым кулаком в левую ладонь. – Ну, умеет же! Талант! Схема такая. Шеф почувствовал, что крысы завелись поблизости. Почувствовал! И на кого крысы работают, тоже почувствовал! Знал, что война будет! Решил сделать отвлекающий маневр! Эту девку! Начал деньги на неё давать, ездить её смотреть. На машине Саши, он же его и подозревал! Саша тогда уже купил нескольких наших, с охраны! Тихонько купил, я даже не догадывался! И они рассказали, что вот шеф куда-то ездит с тобой. Неизвестно куда. Ну, они заинтересовались. Хотели тебя расколоть - не удалось. Ты молчал, как рыба. Тогда они поставили на машине Сашика записывающее устройство. Слушали вас, когда шеф рассказал, что девка якобы родила от его сына и тот пацан - внук. Там ничего и близко не было, но они поверили! Засосали по самые жабры, как сом макуху! А они же искали, чем шефа прихватить. Хотели остановить, чтобы он завод не захватил. Подумали, что прихватили, что за яйца взяли. Даже не готовились особо к обороне завода. Думали, что когда нужно будет, позвонят и шеф хвост подожмёт. Когда петух в жопу клюнул, начали звонить шефу, а он трубку не берет. Пришлось им попалить этого пидорка Сашу. Он телефончик шефу поднёс. Те мудаки сказали, что взяли девку с малым и замочат, если шеф не отступит. Думали, что сейчас шеф на жопу сядет и лапки вверх! А он их нахер послал! И завод взял! Его теперь завод! Его!
Сараев даже губы закусывает от восторга. Потом видит помертвевший взгляд Васильевича, вздыхает.
- Ну да, с девкой плохо получилось. Те дебилы, услышав, что их шеф наебал, начали нервничать, отдали приказ и пристрелили их. Мудаки! Нафига? Козлы! Но мы их достали! Тех, кто стрелял! Вот видишь! Обоих! И Сашенька тоже дохлый! И ещё двое, которые шефа продали! Все мертвые! - Сараев последние предложения шепчет и тычет Васильевичу фотографии с отрезанными головами убитых. Видно, что перед смертью их сильно били. - А ты выздоравливай, выздоравливай, Васильевич. Тебе уже в офисе кабинет подготовили. Будешь советником. Слышишь, не помощником, а советником! Шеф лично приказал. Потому что такие люди нам нужны. Преданность ценится! Ты молодец, Васильевич, молодец! - Сараев хлопает по плечу, говорит какие-то комплименты, потом уходит. Останавливается за дверью палаты и прислушивается. Ждет несколько минут, потом слышит, как в палате заговорил телевизор. Сараев недовольно кривиться и уходит.
Васильевич смотрит на экран. Молча. Только текут слезы. Просто текут. Ни стонов, ни вздохов. Тихие слезы. Потом закрывает глаза. Плачет дальше. И видит мертвую Аню на полу. Аню на коленях. Представляет, как она целовали ноги убийц, чтобы не трогали малыша. Наконец-то стонет. И закрывает правой рукой рот.
Васильевича выписали через полтора месяца. Он уже более-менее мог ходить с костылями, разговаривал значительно лучше и выглядел не так плачевно, как раньше. Васильевича встретил лично на пороге больницы Сараев, отвез в офис, помог дойти до кабинета. Раньше там сидел Саша, но после него сделали капитальный ремонт, так что и следа не осталось от прошлого.
- Даже батюшку приглашали, чтобы освятил всё тут. - хвастался Сараев.
Поздороваться с Васильевичем пришли и Валентин Петрович и другие. Как бы они не относились к Васильевичу, но теперь он - советник самого шефа. А это очень и очень немало. Важная персона. Приветствовали его, присматривались, мысленно удивлялись прочности рукопожатия. Ведь после тяжелого инсульта, а жмёт будто тисками! Ну и вообще, когда Васильевич сидел за столом и молчал, то и не скажешь, что был инсульт. Когда начинал говорить, то немного затягивал слова, а уж когда вставал, тогда видно, что калека. Ещё удивлялись, что случился инсульт. Васильевич же всегда следил за собой, в прекрасной физической форме, на диетах сидел, ни пил, ни курил, а всё равно инсульт. Все болезни от нервов.
Шефа в офисе не было. Отдыхал далеко-далеко, на каких-то островах, иногда только звонил, узнавал, как дела. Вернулся через неделю, шёл по коридору, загорелый и веселый, с новой секретаршей, такой же загорелой, как и он. Все выстроились в ряд встречать дорогого начальника. Вышел и Васильевич. Почему-то не из своего кабинета, а из комнаты охраны. Когда шеф был уже рядом, Васильевич вытащил из кармана пиджака украденный у одного из охранников пистолет и выстрелил. Трижды, в голову. Шефу. Потому один раз себе. Они лежали в лужах крови, мертвые. Шеф с удивлённой улыбкой, тронутой разочарованием. Васильевич - спокойный. Он как-то странно упал, прямо на колени и издали казалось, что склонился перед кем-то и просит прощения.
28.04.09-15.04.2010. (Сумы)