Дневники. Хронология фактов Первые испытания

Кора Журавлёва
             Первые жизненные испытания               
               
      За послевоенные годы город Днепропетровск сильно изменился. А может быть, изменилась я? Не изменилась лишь наша, оставленная когда-то, квартира и наш двор. Ребята, по моим детским играм выросли, поэтому общего с ними у меня было очень мало. Семьи, в которых они воспитывались, были разного материального и интеллектуального уровня.

      После войны вернулись домой и дети, угнанные фашистами в немецкие лагеря или в Германию, для выполнения там различных работ. Конечно же, эти дети в школах, не обучались и кроме чувства самосохранения они ничего не приобрели, поэтому, вернувшись на родину, разновозрастные ребята ничего не умели и не знали, хотя им было от 16 до 19 лет.

      Таким образом, создалась прослойка общества, которая никому и ничему не подчинялась. Законы у них были свои, «по понятиям», отношение к жизни тоже отличалось от общепринятых правил. Это были банды из молодых людей, не нашедших себе места в послевоенном обществе.


      Я сразу поняла различие между мной и дворовыми ребятами. Поняла ещё и то, что противопоставлять себя им, это опасно. Внешне дружелюбным своим отношением к ним, я приобрела в лице ребят из нашего двора не только уважение, но и защиту от ребят из других дворов. К сожалению, в двух ребятах я возбудила чувства, на которые ответить никак не могла, поэтому с одним из них у меня сложились напряжённые отношения, и я стала его бояться.
      
      К моему счастью, он скоро куда-то исчез. Поговаривали, что он попал в тюрьму. Больше я его никогда не видела. Второй мальчик, был сын моей соседки по “коммуналке”, но его чувства ко мне не были агрессивными, как у первого. Он садился напротив меня в нашей кухне, чтобы я ни делала, готовила ли еду, читала ли, он молча смотрел на меня, улыбался и спрашивал: “Я не мешаю?”

      Мы жили в общей квартире, с общей кухней, поэтому грубой с ним я быть не могла, не хотела, да и опасалась.
      Однажды, он принёс мне штук десять больших плиток шоколада. На мой вопрос, где он взял шоколад, так как я знала, что шоколад был очень дорогой, а парень только что вышел из тюрьмы, и денег у него не было, на что он, спокойно улыбаясь, ответил, что ради меня он ограбил кондитерскую.

      Я была настолько была шокирована, даже не фактом самого воровства, а его спокойствием и естественностью поведения, что сразу не нашлась чем ему ответить. Конечно, шоколад я не взяла и стала объяснять ему, как плохо и опасно воровать. Вскоре он опять куда-то исчез. Его мама сказала мне, что он уехал в другой город, где вскоре женился. Больше я о нём ничего не слышала. Его мать не рассказывала мне о нём, а я ничего не спрашивала.

      В такое дворовое общество, меня семнадцатилетнюю девчонку, привезла мама в Днепропетровск, в район города, который назывался Чечелёвкой, и слава которого была весьма сомнительного свойства. Но другой “песни” у меня не было. Как говорят, “с места в карьер”, волею судьбы и волей своих родителей, мне пришлось принимать “огонь на себя”.

      Никогда я не была пугливой, но всегда очень осторожной, когда дело касалось незнакомых мне людей. Моё строгое воспитание, напутствия папы и вера в меня мамы, помогали мне выжить. Случалось, я находила выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Помню таких два случая.
 

      Случай первый. Трамвай, на котором я возвращалась поздно из института, останавливался за квартал до моей улицы, где я жила. Перед отъездом из Калача-на-Дону в Днепропетровск, мама подарила мне свои старенькие часы марки “Звезда”. Они были по форме в виде “кирпичика”. Нижняя часть “кирпичика” притягивалась к их верхней части ремешком, это позволяло им не распадаться на две части. Дефект этот был не производственный, а просто потому, что мама их купила ещё до войны, но механизм был очень хороший. Я любила эти часы не только потому, что это были мои первые часы в жизни, а ещё и потому, что они были мамины.


      Квартал, по которому я должна была пройти, до угла своей улицы, был не освещён. Сойдя с трамвая, я старалась бежать рядом с ним до самого угла. На этот раз побежать мне не удалось. Как только я соскочила с подножки трамвая, меня кто-то схватил за запястье, и притормозил при попытке бежать. У самой остановки всё-таки была одна лампочка, слабо освещая место остановки.

      Меня за руку, на которой были часы, схватил один высокий парень, а другой, меньше ростом, сказал мне, чтобы я сняла часы с руки. Я не плакала, не просилась, а честно сказала им, что часы испорчены и распадаются без ремешка. Вероятно, я не убедила их, потому что у парня коротышки, сверкнул в свете слабого освещения нож, и он предупредил меня, что если я по доброй воле не отдам часы, то он сам их срежет с руки.

      Я побоялась, что он может случайно поранить меня ножом, поэтому часы сама сняла с руки. Он вырвал часы у меня из рук, повернулся спиной и стал уходить.
      Парень, что держал меня за руку, почему-то не уходил и смотрел на меня ласково. Я воспользовалась случаем и стала читать ему мораль о пагубности его ремесла, что, наверное, он тоже комсомолец и таким поведением позорит нашу молодёжь. Что это первые мои «заработанные» часы, я не помню, что ещё говорила, но что-то из моего рассказа произвело на него впечатление. Парень вдруг крикнул, удаляющемуся подельщику: “Колька, отдай девчонке часы!”. Тот в ответ только нецензурно выругался и пошёл дальше. После чего парень, державший меня за руку, отпустил меня со словами: ”Беги, скорее, домой!” я и побежала.


      По-моему я уже где-то говорила, что в опасные моменты, моменты тяжёлых испытаний и даже катастроф, я никогда не теряюсь. Напротив, собираю всю свою волю, реагирую быстро, без волнения.

      Чего нельзя сказать после завершения события. У меня начинают дрожать руки и ноги, когда уже всё закончилось. Так случилось и тогда. Я едва добрела до нашей калитки, когда увидела на лавочке у забора двора, ребят из нашего двора. По моему виду они сразу поняли, что произошло что-то необычное. Я рассказала, назвала и имя, которое услышала. Ребята сказали мне, чтоб я не волновалась, так как по описанию и имени, которое я назвала, они якобы знают, чьих рук это дело, и что часы мне вернут. Часы мне не вернули. Однако после случая с часами, я больше никогда не выходила на остановке, а, доезжая до угла своей улицы, приловчилась спрыгивать на ходу с подножки трамвая.


      Случай второй. Также, возвращаясь поздно вечером из института, я спрыгнула с подножки трамвая, но уже на углу своей улицы, однако не прошла и двух шагов, как кто-то приобнял меня за плечи.

      Я вся сжалась внутри, но волнения своего не выдала. Молчу. Молодой человек, положив руку на моё плечо так, что пробовать вырываться даже не стоило, сказал: ”Меня зовут Саша, а тебя как?” Я назвалась. “Можно мне проводить тебя домой?”, спросил он. ”Конечно” – ответила я, а сама лихорадочно соображала, что же делать дальше? Спас меня его вопрос, где я живу. Ура! Значит, он этого не знает! Я сказала, что в конце квартала, а на самом деле наша калитка была через два дома. У нас во дворе были две собаки, которые никогда никого не трогали, но лаяли с таким остервенением, что испугали бы и медведя.

      Увидев, что на лавочке у нашей калитки, никого из ребят не было, и помощи ждать неоткуда, мне пришёл в голову другой трюк. Подойдя к нашей калитке, я сказала Саше, что у меня расстегнулся туфель, и попросила его отпустить меня. Я поставила ногу на скамейку, якобы поправляя застёжку на туфле, но, изловчившись, спиной толкнула калитку во внутрь двора и быстро туда вбежала.

      Собаки, как бешенные подбежали ко мне сзади, и, распознав “свой - чужой”, устроились по сторонам от меня и подняли такой «гав» на чужака, что начали зажигаться огни в окнах домов во дворе. Саша, не ожидавший подвоха, остолбенел от моей дерзости и находчивости, и стал просить меня выйти к нему за калитку. Я, пообещав ему “следующий раз”, и быстро взбежала по внешней лестнице к себе в дом. Это случилось осенью.

      На следующее лето я вместе с коллегами по институту, гуляя по городу, зашла в кафетерий. К своему ужасу я увидела Сашу с какими-то парнями. Они ели мороженое. Сияя улыбкой, он встал, подошёл к нам и сказал своим парням, указывая на меня: ”Смотрите ребята, это самая классная девчонка, которую я когда-либо встречал. Меня ещё никто так красиво не обманывал!” И обращаясь ко мне, сказал: “Теперь тебя никто и никогда не тронет в этом городе. Скажи только, что пожалуешься мне, и назови моё имя”.

      Когда приехала мама, я рассказала ей эту историю. Мама сказала, что лучше бы она разрешила мне стать актрисой, иначе  скоро меня будут величать “Сонька Золотая Ручка”. Мол, мало дворовых знакомств с «непотребными» людьми", так теперь ещё и общегородские бандиты!
      
Конечно, это была шутка, надеюсь!
На самом же деле жизнь моя протекала совершенно в другом русле, далёком от двора и дворовых страстей. То, что произошло со мной во время моего пребывания в Днепропетровске, это всего лишь два самых пикантных эпизода, выходящих за рамки моей реальной занятости и моей жизни.


     (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ) http://www.proza.ru/2011/02/10/1302