Эта работа была написана для немецкого читателя по заказу Фонда Эберта, переведена на немецкий язык и распространялась Фондом в 1998 г. Предложение поступило после того, как шеф Московского бюро Фонда прочел мою статью на данную тему.
С тех пор мне пришлось много общаться с людьми из разных стран. И я с грустью вижу, что многое из мною описанного характерно не только для нашей страны, хотя внешне может выглядеть иначе. От основных выводов я не отказываюсь, но мой анализ теперь был бы, вероятно, несколько иным. Изменилось и моё отношение к Западу, особенно в части его возможного положительного влияния на российское общество.
Татьяна Мацук
к. н., Институт проблем занятости РАН и Минтруда РФ
По заказу Фонда имени Фридриха Эберта (ФРГ)
Женщина в России накануне ХХI века
-немного истории
-о российской семье
-характер русской женщины: мифы и реальность
-есть ли секс в России
-женщина и карьера
В Европе феминизм давно уже стал нормой жизни. Американские женщины выводят “мужчину нового типа”, не страшась дать повод для анекдотов. А в России средства массовой информации по-прежнему тиражируют образ “хранительницы очага”, несущей бремя ответственности за семью, хозяйство, здоровье и воспитание детей.
В объявлениях о приеме на работу все чаще указывается пол соискателя. По данным Института управления кадрами и экономики рынка труда (Гамбург), исследовавшего объявления в региональных российских газетах, лишь три процента из тринадцати тысяч заявок было обращено к женскому контингенту против сорока одного процента откровенно мужских и шести процентов завуалированно мужских. (газета “Имидж” № 39, 18.10.1996).
Поверхностный взгляд на ситуацию позволяет думать, что причина тому — национальные традиции, тяготеющие более к Востоку, чем к Западу. Подобное мнение одинаково выгодно и “западникам” и “славянофилам” мужского пола. Первые уповают на время, которое все расставит по местам, стоит только России окончательно избрать западные ориентиры. Вторые рассматривают происходящее как естественный “возврат к корням”.
Для более глубокого анализа вспомним, однако, что “великая феминистская революция” уже потрясала Россию семьдесят лет назад, а нынешнее положение дел — во многом следствие этих потрясений.
Немного истории
Как известно, толчком, приведшим в конце концов к кардинальному изменению роли женщины в западном обществе, стала вторая мировая война, во время которой производство нуждалось в рабочих руках женщины, как никогда ранее.
В России переворот во взглядах начал происходить гораздо раньше — в результате войн, революций и последовавших за ними событий первой трети столетия. Советское правительство, столкнувшись с необходимостью поднимать разваленное хозяйство и улучшать социальную сферу, призвало женщин под свои знамена. Затронуты были все слои общества. Обращение “дамы и господа” было заменено на бесполое “товарищи”. Бывшие “дамы”, “девки” и “бабы” наряду с ношением коротких юбок и стрижек начали осваивать мужские профессии. А такой свободы семейных отношений, как в это время, история России, вероятно, не знала никогда.
Отличие от процесса феминизации, происходящего на Западе десятилетия спустя, состояло в том, что в молодой Советской Республике он не был до конца закономерным и добровольным, а во многом диктовался коммунистической идеологией. Неработающих “буржуек” привлекали к любому виду труда без скидок на слабость пола. Немного позднее, в сталинских лагерях, тяжесть работ определялась не половой принадлежностью, а статьей осужденного. Хотя и принудительной феминизация в СССР может быть признана лишь отчасти: во всех слоях общества были женщины, стремящиеся к равным с мужчинами правам и возможностям, да и тяжелое социальное положение подталкивало их к активности, в том числе экономической и политической.
Однако реального выбора — работать или не работать — у большинства женщин не было. Все решали обстоятельства, чаще всего далекие от желаемых.
Приведем примеры.
Две российские женщины, назовем их условно Антонина и Александра, доживавшие свой век в одной московской коммунальной квартире, вопрос о равенстве полов считали закрытым уже в двадцатые годы. Но ни та, ни другая не достигли значительного профессионального успеха, так как “долг перед семьей”, рассматриваемый как часть “долга перед страной”, был для них выше личных интересов. Делать не то, что хочешь, а то, что нужно, — такова была общая установка.
Александра, родом из провинциальной дворянской семьи, окончила гимназию и медицинский институт еще до революции, не мыслила себя без профессии врача, подавала надежды. В первую мировую войну работала в госпиталях. Вышла замуж за “старого специалиста”, занимающего ответственный пост в Наркомфине, после чего ее собственная профессиональная деятельность из-за постоянных поездок с мужем за границу была отодвинута в сторону. В 1937 году ее мужа репрессировали. Незадолго до ареста он, почувствовав неладное, успел развестись с женой и тем самым спас ее. Оставшуюся половину своей долгой жизни Александра работала в отделе статистики городской больницы.
Ее соседка по квартире Антонина родилась в многодетной семье под Воронежем. Рано потеряла родителей: они умерли во время эпидемии холеры. Тем не менее девочке удалось окончить школу и поступить на курсы геодезистов-землемеров, где учились преимущественно мужчины. Закончив курсы, она стала работать землемером. Разъезжала по селам, вооруженная револьвером для защиты от нападения. Нередко ночевать зимой приходилось в доме с земляным полом, что привело к серьезным болезням и временной инвалидности. Вместе с мужем, бывшим рабочим, ставшим после революции директором завода, поехала учиться дальше. Однако семейные обстоятельства, тяжелый быт заставили ее отказаться от профессиональных устремлений в пользу детей и мужа. Больше она не работала.
Коммунистические идеи, на бумаге раскрепощающие женщину, при попытке воплотить их в России в жизнь дали лишь видимость свободы выбора. Женщина по-прежнему несла основной груз ответственности за семью. Не было сделано ни единой попытки переложить часть обязанностей по дому на плечи мужа. Выбор “из двух зол”: заниматься исключительно домашней работой или выполнять еще и общественные обязанности на равных, — определялся экономическим положением семьи.
В двадцатые, начале тридцатых годов проблему освобождения работницы от быта пытались решить при помощи коммунального строительства. Дом Наркомфина, в котором Александра жила до ареста мужа, представлял собой такое, воплощенное в стекле и камне, детище коммунизма. Аналогичное строение в северной столице описала советская писательница Ольга Берггольц: “Это был самый нелепый дом в Ленинграде. Его официальное название было “дом-коммуна инженеров и писателей”. А потом появилось ... прозвище — “слеза социализма”... Мы, группа молодых (очень молодых!) инженеров и писателей, на паях выстроили его в самом начале тридцатых годов в порядке категорической борьбы со “старым бытом” (кухни и пеленки!), поэтому ни в одной квартире не было не только кухонь, но даже уголка для стряпни, ... когда отменили карточки, ... мы обнаружили, что изрядно поторопились и обобществили свой быт настолько, что не оставили себе никаких плацдармов даже для тактического отступления... — общая столовая была уже не в силах удовлетворить разнообразные вкусы обитателей дома. С пеленками же был просто ужас: сушить их было негде!” (О. Берггольц “Дневные звезды”, Москва, “Современник”, 1975, с. 46;47).
Таким образом, установка Ленина — “втянуть женщину в общественно-производительный труд, вырвать ее из “домашнего рабства”, освободить ее от подчинения — отупляющего и принижающего — вечной и исключительной обстановки кухни и детской...” (В. Ленин, Полн. собр. соч., т. 40, с. 193) — выполнена была лишь наполовину. Женщину втянули в общественно-производительный труд, не освободив при этом от остальных обязанностей, поскольку общество взять их на себя не смогло, а мужчины и не особенно хотели.
Советские фильмы с голливудским размахом рассказывали о сделавших женщину независимой производственных достижениях, неправдоподобно изображая при этом ее быт или вообще оставляя его за кадром. В действительности же на женщину валили все больше и больше при все меньшей ее свободе, без оглядки на ее пол. (Женщина, напоминающая нагруженного поклажей мула, — не эта ли опасность подстерегает сейчас рвущихся к равноправию во всех сферах американок?)
Еще пример.
Марии, настоящее имя которой Магфура, сейчас за семьдесят. После школы, не зная русского языка, она приехала в Москву из мусульманской татарской деревни. Не отличавшаяся силой, маленького роста, она была чернорабочей и не оставляла своего места на заводе даже во время беременности: “Поставила лом и пошла рожать”. Сына растила одна, выгнав мужа, который неделю не появлялся дома. Вопреки многочисленным болезням, среди которых астма, до последнего времени зарабатывала деньги, убирая подъезд в четырнадцатиэтажном доме, стирая, готовя обеды.
Индустриализация, коллективизация и, наконец, война все более низводили роль женщины в обществе до положения рабочей лошади. Женщины осваивали самые тяжелые специальности, работали не покладая рук, за минутное опоздание рисковали попасть в лагеря, пахали на себе в деревне, в одиночку растили детей, ухаживали за мужьями-инвалидами войны. С укреплением советской власти, в связи с подготовкой к войне и особенно ее последствиями, сильно ужесточилось семейное законодательство. Постепенно разводы стали производиться только через суд с обязательным объявлением в газете, они были фактически запрещены для людей, занимающих ответственные посты, так как якобы противоречили “моральному облику строителя коммунизма”. В течение ряда лет детям, рожденным вне брака, ставили прочерк в графе “отец”, были невозможны аборты. Эти меры должны были в условиях дефицита мужчин оградить семью от посягательств со стороны и улучшить демографическую ситуацию, а на деле еще более усугубили всеобщую несвободу, привели к непрекращающейся “войне полов”.
Как устроена российская семья
Когда в шестидесятые-семидесятые годы в связи с укрупнением колхозов, совхозов и бурным городским строительством пожилым людям стали предоставлять новые квартиры, неожиданно обнаружилось, что многие пары, прожив вместе всю жизнь, не состояли в законном браке. В годы их юности считалось, что любовь - это чувство, а не штамп в документе, проблемы регулирования имущественных отношений между мужем и женой не существовало, поскольку малоимущими были или старались казаться практически все. Кроме того, отсутствие законных брачных уз могло спасти близкого человека от репрессий, а в 20-е годы женщина, представившая двух свидетелей, могла получать алименты на ребенка практически с любого мужчины.
Ситуацию резко изменили военные и первые послевоенные годы. Прежде всего, демографически — ведь погибло огромное количество мужчин трудоспособного возраста. Начало явно проявляться социально-экономическое расслоение общества, формировались имущественные отношения в семьях новой советской номенклатуры. На денежное довольствие офицера часто претендовало одновременно несколько женщин, поскольку некоторые офицеры заводили на фронте вторую семью. Возник даже термин “ППЖ” — “походно-полевая жена” (по аналогии с ППШ — пистолет-пулемет Шпагина). При общей разрухе появились социальные слои, в которых было, что делить. Так, например, соседи генерала С. рассказывали, как он прислал своей жене из Германии двухэтажный сборный дом и добротную мебель. Сестра супруги тут же заявила, что имеет от С. ребенка, и потребовала свою долю. Чтобы замять скандал, С. усыновил ребенка и подарил родственнице такой же дом.
Жены чиновников из “верхних эшелонов”, как правило, не работали. Пагубное воздействие здесь, может быть, оказал и Иосиф Сталин. Страдая в последние годы жизни бессонницей, он заставлял трудиться по ночам весь руководящий персонал. Постоянная готовность к вызову, часто непредсказуемая смена мест работы и жительства диктовали особый образ жизни, повышенную мобильность, обеспечить которые чиновникам, военным и партийно-хозяйственным активистам могли лишь неработающие жены.
Создавая советскую империю, новая элита, желая того осознанно или нет, во многом строила свою жизнь по аналогии с российским дворянством. Неработающие жены пользовались услугами нянь, домработниц, водителей, а порой и охранников, поваров, парикмахеров. Естественно, эти блага женщине предоставлялись, пока ее муж занимал ответственный пост, был заслуженным ученым или писателем, поэтому главным для нее было удержать супруга и обеспечить ему карьеру. Соответствующее законодательство, всесильная власть парткомов стояли на защите интересов “крепкой советской семьи”.
Впоследствии стала проявляться явная клановость, столь характерная для правящих классов России всех времен. “Под крылышком” сначала отца, а потом, чаще всего, выбранного или одобренного им мужа молодая женщина заканчивала престижный институт и делала карьеру (не обязательно по полученной специальности). Муж либо отбирался из своей среды, либо был подающим надежды провинциалом, всем обязанным тестю и поэтому легко управляемым. Если же провинциал сам пробивался наверх через комсомольские, партийные, профсоюзные структуры, семья подчинялась исключительно его интересам. Образованные делающие собственную карьеру жены типа Раисы Горбачевой были большой редкостью, скорее, исключением, подтверждающим правило.
Возникла ситуация, когда, вне зависимости от способностей, не только сыновья, но и дочери танковых генералов заканчивали танковую академию, профессоров и академиков — престижные факультеты Московского университета и аспирантуру Академии наук, известных актеров и музыкантов — соответствующие творческие вузы. Подобная система действует и сейчас. С той только разницей, что образование стало модно получать за границей, а жены и дочери “одемократившейся” номенклатуры становятся владелицами якобы собственных, но на самом деле являющихся частью семейного дела фирм, возглавляют фонды и общественные организации.
Элитные российские семьи по-прежнему пытаются копировать образ жизни дворянских или буржуазных семей. Но мужчины в них, как правило, абсолютно беспомощны в быту и частной жизни, зависимы от женщин и родственников даже в том, что касается собственной карьеры. Семьи же “новых русских”, считающих, что они “сделали себя сами”, напоминают дореволюционные купеческие. Жены “сидят в золотых клетках”, абсолютно бесправны и составляют основной контингент пациентов телефонов доверия.
Разводы в элитной среде всегда были нежелательны. Но практика “двойных семей” была и остается вполне обычным явлением. Газеты переполнены объявлениями считающих себя “порядочными” женатых мужчин, которых “не понимают в семье”.
Более респектабельные находят необходимое “понимание” прямо на работе. Женщины подобным образом нередко решают деловые вопросы, даже устраивают карьеру мужу. А “новый русский” может просто привести любовницу в дом и поселить рядом с женой.
В большинстве же семей России проблемы, конечно, другие. Многие считают, что отношения в них строятся по принципу крестьянских патриархальных. Но в традиционной российской крестьянской семье мужчина и женщина были прежде всего работниками семейного хозяйства, и обязанности распределялись между всеми, включая детей и стариков, в соответствии с физическими возможностями. Индустриализация, коллективизация, репрессии и войны практически уничтожили такую семью и в значительной степени семьи потомственных горожан. Сейчас большинство россиян — это выходцы из деревень в первом, втором или третьем поколении, вынужденные вести промежуточный, полугородской-полусельский, образ жизни. Мужчины в такой семье сохраняют остатки крестьянского менталитета, считая уход за детьми и повседневную домашнюю работу “немужской”, но достаточного количества “мужской” работы в городском доме нет, а хорошо зарабатывать не удается. Поэтому они все больше люмпенизируются, пьют, а женщины вынуждены тянуть воз за двоих. На них обычно и работа, и домашнее хозяйство, и дети, и необходимость поддерживать мужа, часто не только психологически, но и физически, потому что пьянство в стране — национальная трагедия.
Терпеть подобную жизнь женщину заставляет демографическая и социально-экономическая ситуация. Зато компенсация тому — фактическая власть и чувство внутреннего превосходства над недостаточно “взрослым” мужчиной.
Мальчик, воспитанный в основном женщинами, зависим от них не только в семье: в медицине, сфере образования и обслуживания основным работником давно уже стала женщина, причем зачастую с весьма неблагополучной судьбой. По мнению заведующего кафедрой Санкт-Петербургского института психоанализа Льва Щеглова, это приводит к “девочковому” воспитанию, когда индивидуализм и активность, формирующие из мальчика личность и носителя пола, обрубаются с детства. Отсюда инфантилизм и агрессивность в подростковом возрасте. Глубинное восприятие Родины как женщины-матери (вспомним памятник на Мамаевом кургане) и служба в армии, от беспредела которой сыновей вынуждены спасать опять же матери (пример — Комитет солдатских матерей), а не отцы, закрепляют инфантильность самосознания российского мужчины (программа “Событие”, пятый канал Российского телевидения, 3 февраля 1997 года).
Но вернемся к истории.
Во время “оттепели” 60-х годов, когда приоткрылся “железный занавес” и демографическая ситуация начала улучшаться за счет новых поколений, дети войны, видевшие, как надрывались их матери и сестры, вспомнили о революционных идеалах свободы и равенства. Была сделана новая попытка освободить женщину от быта, снова перекладывая его не на мужчину, а на бытовые приборы, сферу обслуживания, детские учреждения и родителей-пенсионеров. Но она удалась лишь частично и на какой-то период относительного экономического благополучия шестидесятых-семидесятых годов. Война в Афганистане, нарастающий кризис общественной системы, бедность, пьянство, рост преступности, вооруженные локальные конфликты, апогеем которых явилась Чечня, привели к тому, что в настоящее время продолжительность жизни мужчины в среднем составляет 57,4 года, а женщины — 72 года. Другие данные российского Государственного комитета по статистике говорят о том, что количество работоспособных мужчин, умерших не от естественных причин и от сердечно-сосудистых заболеваний, с 1990 года удвоилось (“Советская Россия”, № 30, 13 марта 1997 г., перепечатано из опубликованной “Бостон Глоб” статьи Давида Филипова, Нью-Йорк, 28 февраля 1997 г.). Все это, естественно, самым неблагоприятным образом отразилось на судьбах российских женщин.
Вот примеры из жизни семей, относящихся к различным социальным группам, но имеющих сходные проблемы, в основе которых социально-экономическая неустроенность и специфика российской реальности.
Галине тридцать восемь лет. Она родилась в деревне. В семнадцать приехала учиться в Московский государственный университет, полюбила сына крупного чиновника одной из кавказских республик и вышла за него замуж. Жили в студенческом общежитии, вскоре родился ребенок. Муж Галины оказался типичным представителем советской “золотой молодежи”: пил, развлекался с девушками, даже когда жена была в роддоме, и был отчислен из Университета за неуспеваемость. К концу учебы Галина с ним разошлась. Оставив ребенка своей матери, она работала в полузакрытом маленьком городке, где ей дали комнату в общежитии, а затем квартиру. Впоследствии, устроившись преподавать в институт, ребенка растила одна. Сейчас получает около трехсот тысяч рублей в месяц (приблизительно сто немецких марок). Живет благодаря огороду, где выращивает овощи. Думает не о новом браке, а о том, как перебраться в Москву.
Виктор, сорокатрехлетний механик на крупном локомотиворемонтном заводе в Псковской области, разведясь с женой, вынужден жить в общежитии, так как не имеет средств на другое жилье. Весной и летом Виктор с сестрой ездят к родителям в деревню возделывать огород, снабжающий их овощами на целую зиму. Их отец — алкоголик, мать всю жизнь проработала на ферме и вела дом. В течение года Виктор регулярно отвозит ей белье для стирки. Находясь в доме родителей, он, по его словам, может позволить себе швырнуть о стену тарелку с непонравившейся едой. Но в его собственной семье, как и в семье сестры, ситуация была уже лучше: мужчины берут на себя значительную часть “женской” работы по дому и совсем не пьют.
В семье Евгения, пятидесятилетнего завлаба крупного академического института, домашняя работа и распределение семейного бюджета — дело жены. Сколько бы ни зарабатывал муж, она выдавала ему ежедневно сумму, необходимую для проезда на работу и на обед. Их двадцатилетний сын, проживающий с ними, тоже не имеет наличных денег. Когда он отдыхает один за городом, отец привозит ему продукты: “Если дать денег, то все на пиво истратит и останется голодным”.
Конечно, есть в России супружеские пары, которым удалось создать семьи с другим разделением труда. Это, как правило, горожане не менее чем в третьем поколении, занимающиеся высококвалифицированным умственным и творческим трудом. И муж, и жена образованны в равной степени, уважают обоюдные интересы, стараются дать друг другу возможность реализовать себя профессионально, делят домашние обязанности пополам. К сожалению, процент таких семей не велик. Мешают низкие заработки и отсутствие “среды обитания” — ведь интеллигентные семьи особенно пострадали от всевозможных репрессий и отсутствия свобод. Очень часто молодой женщине, воспитанной в таком духе, бывает трудно найти себе подобного, и она остается одинокой.
В среде молодых людей, принадлежащих к зарождающемуся в России среднему классу, также принято делать карьеру как мужу, так и жене. Правда, во многих случаях только до рождения детей. Условия жизни, не отвечающие необходимым стандартам (зарплата, равная эквиваленту от восьмисот до двух тысяч долларов США при ценах, превышающих европейские, и часто ненормированном рабочем дне), заставляют женщину заниматься исключительно домом и детьми, а мужчину брать на себя двойную нагрузку на службе с целью сохранения прежнего уровня жизни. К тому же, такие семьи существуют только в столичных городах и крупных промышленных центрах.
Вот типичный пример.
Лена, сотрудница японской фирмы, после рождения близнецов на работу не вернулась. Теперь она целиком зависима от мужа, финансового журналиста.
Бывают и другие случаи, порожденные той же ситуацией, но с иным исходом.
Переводчица с французского Катя развелась с мужем по собственной инициативе. Муж, младший сотрудник научно-исследовательского института при Академии наук РФ (наука в России, к сожалению, находится в плачевном состоянии и малооплачиваема), полностью увлеченный исследованиями в области медицины, не пожелал заняться еще и бизнесом, хотя такая возможность ему представилась. Кате приходилось работать сутками, чтобы обеспечивать ребенка и мужа. Домашнее хозяйство вела ее пожилая мать, тоже находившаяся на иждивении Кати. В результате муж оказался вне насущных проблем семьи, и Катя посчитала ниже своего достоинства терпеть подобное положение.
Но не все мужчины гнушаются домашней работы, если речь идет о сохранении семьи.
В новосибирском Академгородке (специальный городок для российских ученых Сибирского отделения Академии наук) появился даже новый вид российской семьи, являющийся целиком и полностью порождением перестройки. Удачливые в бизнесе женщины-ученые берут на себя экономическое процветание семьи, а их менее преуспевшие в делах мужья не считают зазорными обязанности по дому.
Такие факты внушают определенные надежды.
Характер русской женщины: мифы и реальность
С открытием “железного занавеса” в мире возникла мода на русских жен, и вместе с ней множество мифов об этом “предмете”.
“Русские женщины застенчивы, нежны, деликатны, хотят сделать тебя счастливым, ориентированы на традиционные семейные ценности”, — это американский индус Гарри О. излагает в телевизионной передаче “Клуб одиноких сердец” одно из наиболее распространенных за рубежом мнений.
Поверим ему? Но почему же тогда, по свидетельству владелицы рекрутерского агентства, поставляющего русских нянь в американские семьи, лишь некоторые, берущиеся за такую работу, с ней хорошо справляются? По ее словам, российские женщины сплошь и рядом чересчур прямолинейны, привыкли командовать, кричать на детей, слишком многое им запрещают, применяют насильственные методы воспитания. И это — далеко не полный список претензий.
Какое мнение ближе к истине? И какова на самом деле русская женщина?
Ответ на эти вопросы можно найти, даже не выходя за рамки русской классической литературы. Большинство ее произведений — это истории сильных женщин и гораздо более слабых, не способных на настоящие поступки мужчин. И ничего другого в условиях многовековой политической, социальной и экономической несвободы быть не могло. Ведь женщина по сравнению с мужчиной более самодостаточна, не ориентированна, как он, преимущественно на социальную самореализацию, в большей степени ответственна за потомство и поэтому в России неминуемо оказывается сильнее. Существо противоположного пола многие женщины просто жалеют, как ребенка, и воспринимают как нечто ненадежное. В тяжелых экономических и демографических условиях их заставляют брать все на себя, как минимум, несколько причин: необходимость соблюдать жесткий бюджет, боязнь потерять мужа и ребенка и социальные условия, деморализующие мужчину.
В России женщиной быть невыгодно. По данным цитируемого выше психоаналитика Льва Щеглова, если в других странах транссексуалы стремятся стать женщинами, то здесь — мужчинами (40 из 50 операций). А по свидетельству ставшего женщиной транссексуала — героя женского ток-шоу “Я сама” — быть женщиной гораздо труднее, поскольку надо много времени тратить на поддержание внешнего вида, вести все домашнее хозяйство, и от работы тоже никто не освобождал. Но это, якобы, нормально с точки зрения данного представителя одновременно женского и мужского населения страны.
Стойкое убеждение большинства российских женщин в том, что материнство — долг каждой из них, вероятно, также вызвано и постоянно подпитывается социально-экономическими и демографическими условиями жизни. Кроме того, женщине психологически необходимо не потерять цель и смысл существования при любых обстоятельствах. Законодательство, где права ребенка неразрывно связаны с правами женщины, закрепляет это убеждение. При разводе ребенок по существующей практике тоже, как правило, остается с матерью, использующей его подчас как орудие мести бывшему мужу. Попытки отцов, даже образовавших для борьбы за свои права специальное общество, пока к существенным изменениям ситуации не привели.
Страдают и дети. Их слишком часто “заводят” не потому, что желают этого и имеют необходимые условия для их воспитания, а просто потому что “так надо”, “так получилось”, “чтоб было кому в старости стакан воды подать”, чтоб получить льготы, жилье, отсрочку от армии. Их используют для шантажа, чтобы заключить брак или отказаться от развода и сохранить давно уже на деле развалившуюся семью. Поэтому отношение к своему ребенку у женщины может быть весьма противоречивым: она сильно любит его и готова на любые жертвы, но часто небескорыстно, ожидая по отношению к себе впоследствии аналогичного поведения, призванного вознаградить ее за все лишения. (В России вообще принято считать, что дети обязаны родителям за то, что те произвели их на свет и вырастили, а в Конституции существует термин “родительские права”. Вероятно, такая установка должна облегчать государству заботу о пенсионерах.)
В результате, мать, особенно вырастившая сына одна, порой занимает в его жизни столь большое место, что он становится неспособным создать собственную семью.
Мне пришлось стать свидетелем разговора двух интеллигентных женщин — матерей-одиночек с учеными степенями. Одна рассказывала другой об увлечении ее пятнадцатилетнего сына соседской девочкой: “Я ему покажу любовь! Я его так загрузила учебой, чтобы он из дома не мог выйти, и сказала, что он обязан в жизни сначала получить образование, потом жениться и иметь детей, а в остальном может делать, что хочет”. Подруга отнеслась к рассказанному с пониманием: “Да, растишь сына, все силы ему отдаешь, а потом придет какая-нибудь и отнимет. Почему я должна его уступать?”
Похожим образом русская женщина часто относится и к взрослому мужчине, видя в нем одновременно мужа, ребенка, отца и любовника. Поэтому в американских фильмах, будучи обманутой мужчиной, женщина, как правило, убивает обидчика, а в русской литературе — себя или соперницу, а то и обеих вместе.
Еще один устойчивый миф касается нашей “восточной лени”. Большинство женщин настолько перегружены, что их желание не работать — это просто желание отдохнуть, а стремление посвятить себя исключительно семье связано с повышенной ответственностью за близких людей. Ведь быт в стране не налажен, в плачевном состоянии сфера социальных услуг, экология, здравоохранение, при том что поколение за поколением ослаблены войнами, репрессиями, пьянством, теперь еще и наркоманией. Низкие денежные доходы не позволяют множеству семей приобрести современную бытовую технику, пользоваться прачечной и химчисткой (в сельской местности или маленьких городках их вообще нет). Быт деревни и глубокой провинции остается в ряде мест на уровне девятнадцатого века, а дороговизна транспортных услуг приводит к региональной самоизоляции жителей.
Существуют целые женские города, например, бывший центр советской текстильной промышленности Иваново. Там любой мужчина будет нарасхват.
Эмоциональные и физические перегрузки в сочетании с повышенной ответственностью и неудовлетворенностью жизнью делают российских женщин с возрастом неуравновешенными, иногда истеричными до агрессивности, часто властными. Таков актив левых партий типа движения “Трудовая Россия”, состоящий большей частью из “теток со сковородками”. А на другом конце спектра — религиозный фанатизм.
Весьма типична история шестидесятилетней Л. В молодости она была хорошенькой и обладала неплохими вокальными данными. Долго училась, но карьеру оперной певицы сделать не смогла. Искренне верила в коммунизм, была активным членом партии, и здесь разочарование — идея себя не оправдала. Много сил уделяла любимому мужу. Узнав впоследствии о его изменах, развелась, став подругой высокопоставленного чиновника. Но тот отказался на ней жениться. В результате одна воспитывала сына, который много болел, менял институты и к тридцати годам был уже трижды женат, имея от каждой жены по ребенку при крайне скудных доходах. Сейчас общаться с Л. сложно: она сверхэмоциональна, может невольно оскорбить собеседника, чересчур активна в религиозной пропаганде.
Пятидесятилетняя Анна, наоборот, внешне выглядит уравновешенной и спокойной, несмотря на оскорбления и побои со стороны мужа. Она тот тип русской женщины, которая привыкла проблемы, считающиеся сугубо “женскими”, решать сама и считает невозможным ударить близкого ей мужчину даже в целях самозащиты.
45-летняя Елена — кандидат химических наук — насилия терпеть бы не стала. Но она полностью обслуживает отца и взрослого брата. По ее мнению, такова обязанность женщины, кроме того, мужчине, как ребенку, ничего доверить в доме нельзя — “себе дороже выйдет”.
В России достаточно женщин, придерживающихся и иных взглядов. Именно они пытаются в последнее время покинуть страну, уехав за границу работать или вступив в брак с иностранцем. Однако подобные браки, даже заключенные по любви, из-за неравенства партнеров редко оказываются крепкими.
Женщины, которых прежде всего интересует материальная сторона, как правило, имеют запросы, превышающие их собственные достоинства и культурный уровень. Западные мужчины, путь к сердцу которых уже давно лежит не только через желудок, и обладающие не детским менталитетом в вопросах собственной жизни, в конце концов обнаруживают это, начиная понимать нюансы речи своей избранницы.
Женщины интеллигентные и высокообразованные рискуют попасть в ситуацию прямо противоположную. Они покидают страну в поисках любви, взаимопонимания, возможности творческого труда, общения с себе подобными, а оказываются изолированными в незнакомой среде, еще к тому же и полностью материально зависимыми от супруга — человека из другого мира.
Марина вышла замуж за немецкого подданного Бьерна, потому что ее “так никто не любил”. Языковая проблема не стояла — девушка год назад окончила Университет иностранных языков. Бьерн быстро нашел ей место в одной из контор Дюссельдорфа, и Марина принялась осваивать специфику немецкого бюрократического стиля общения. Несмотря на удачу с работой, Марина при равных затратах труда получала гораздо меньше ее немецких коллег. Найти общий язык тоже не удавалось, самолюбивая Марина жаловалась в письмах подругам на “формализм”, “отсутствие юмора”, “жажду поучать ее, нецивилизованную невежду, везде и всюду”. Родители Бьерна, внешне сохраняя границы приличия, тоже не приняли Марину — их сыну приходилось зарабатывать деньги за двоих: зарплату Марины они находили смехотворно низкой. И, самое печальное, Марине нужна была отдушина, которую она искала в муже, делясь с ним своими переживаниями. Бьерн три года выступал в роли домашнего психотерапевта, но потом не выдержал — “у нас нет будущего”.
Есть, к счастью, и другие примеры.
Эмма, бывшая секретарша из Академгородка, вышла замуж за американского профессора, которому перепечатывала статьи. За год выучила английский язык, переехала с мужем в Калифорнию, преподает русский в одном из элитных университетов, очень счастлива. В США живет пять лет, но по-русски говорит уже с акцентом — “все вытеснила эта Америка”.
Можно по-разному относиться к интернациональным бракам, но их число все время растет. И это заставляет мужчин в России о многом задуматься. Тем более, что они сами в качестве мужей у иностранок успехом не пользуются. Россиянки же по-прежнему ориентированы на брак, не в последнюю очередь, из соображений личной безопасности, в том числе и сексуальной.
Есть ли секс в России?
В начале перестройки мир облетела крылатая фраза, сказанная советской женщиной в одном из первых телемостов: “У нас секса нет”. Действительно, эта тема в Советском Союзе не подвергалась открытому обсуждению, а в неофициальной обстановке степень откровенности у разных поколений не была одинаковой.
Антонина, юность которой прошла в двадцатые, охотно рассказывала о сексуальной стороне своей жизни. Ее дочь, воспитывавшаяся в сталинские времена, ни о чем подобном даже слышать не хотела. А племянница до замужества ничего не знала о сексе и очень удивила врача полной неосведомленностью о своем состоянии, явившись на прием беременной. Прожив вместе жизнь и имея двоих детей, они с мужем никогда не видели друг друга обнаженными.
В некоторых деревнях нравы всегда были довольно свободными для незамужних. Когда парни и девушки собирались на “посиделки”, то отношения, по их рассказам, часто переходили в сексуальные. Но во время войны некоторые молодые пары, поженившись перед уходом мужа на фронт, даже отказывались от первой брачной ночи — “чтобы лучше ждала”. Многие женщины так и прождали всю жизнь, что не замедлило сказаться на их физическом и психическом здоровье.
Вообще, секс ради секса или здоровья в России большинством поколений нормой не считается. Фраза, упомянутая в начале этого раздела, имела утонувшее в шуме продолжение: “У нас секса нет, а есть любовь”. Многие женщины, даже понимая теоретически важность сексуальной стороны жизни, выходят замуж по принципу: “Лишь бы человек был хороший”, — иногда добавляют: “И непьющий”. Русские же поговорки гласят: “Стерпится — слюбится”, “Жалеет — значит, любит”.
Антонина считала, что с первым мужем у нее была “только страсть”, и поэтому “ничего хорошего не получилось”, а со вторым — “любовь и счастливый брак, хотя в начале отношений страсти не было”.
Мать двадцатилетней Тамары, женщина с высшим образованием, отпускала дочь с молодыми людьми только в театр или в музей. Остальные отлучки из дома в сопровождении юношей были недопустимы. Мать считала, что после культурного общения Тамаре не захочется заниматься таким грязным делом, как секс, и она сохранит дочь для брака девственницей.
Такие представления оказываются одной из причин сексуальной неудовлетворенности российских женщин, которую они выплескивают на окружающих в виде постоянного раздражения. Разводы в этих случаях не выход из положения, поскольку альтернатива, как правило, не лучше, а из-за неразрешимых жилищных проблем многие разведенные супруги долго бывают вынуждены жить вместе.
Жилищный вопрос и отсутствие нормальных условий для сексуальных отношений — другая причина половой неудовлетворенности.
В конце двадцатых годов Антонина с мужем начинали семейную жизнь в шестиметровой комнате, которую делили еще с одной супружеской парой. Их соседи по коммунальной квартире уже в шестидесятые годы тоже жили в одной комнате вчетвером: мать с отцом и взрослый сын с женой. Во многих семьях дети до сих пор спят в одной комнате с родителями.
Еще одной причиной сексуальных проблем долгие годы было отсутствие контрацептивов, необходимой информации и низкий уровень сексуальной культуры, в первую очередь, у мужчин. Сейчас, когда информации и противозачаточных средств более чем достаточно, а свобода нравов даже кажется многим чрезмерной, вопрос о культуре поведения по-прежнему остается больным. Русская женщина отвыкла за годы советской власти от вежливого тактичного поведения со стороны мужского окружения, но не от чтения романов, к которым теперь добавились латиноамериканские телевизионные мыльные оперы. Она приветствует любые знаки внимания, мужчина же их оказывать не приучен и не умеет. Воспитанный женщинами, он боится активности, а если проявит ее, то не всегда может вовремя остановиться. Женщины жалуются на невнимание, грубость, а то и насилие со стороны мужчин, их неумение возбудить партнершу. (Тридцатилетняя Н., например, утверждает, что вышла замуж за немца только потому, что больше не могла даже представить себя в постели с русским мужчиной!)
Мужчины выдвигают встречные претензии: жены отказывают им в близости, уделяют мало времени после рождения ребенка, в тяжелых социальных условиях не понимают их и часто подавляют как личность. Хотя при этом многие все-таки признают, что такое поведение женщин — это реакция на непомерные нагрузки.
Ориентация не просто на сексуальные отношения, а на любовь, взаимопонимание, брак, в нынешних условиях привела к тому, что существует достаточное количество еще молодых, здоровых, обычной сексуальной ориентации мужчин и женщин, годами не имеющих никаких сексуальных контактов.
Например, тридцативосьмилетняя Татьяна, научный сотрудник одного института, никогда не имевшая сексуальных связей, пошла на это только ради рождения ребенка.
Рабочий, 35-летний В. после неудачного брака пять лет был один, что привело к ложной импотенции. Женщина, которая помогла ему справиться с проблемой, через год его оставила. Одну из причин объясняет так: “Во время любовной игры он просил меня напоминать, что нужно делать дальше, а то он сам не может запомнить”.
Показательна судьба С. Его приемная мать была очень жестким человеком, поскольку во время войны несколько лет провела в фашистских лагерях. Первый сексуальный опыт он приобрел в четырнадцать лет в парке с пьяной женщиной. Потом, во время службы на военном и торговом флоте, случайные связи, часто второпях и в неподходящих условиях, стали для него нормой. Выработался стереотип сексуального поведения, когда женщина “обслуживает” мужчину. В результате ни один брак не удался. С. ненавидел женщин, пил, даже хотел уйти в монастырь. У него пятеро детей от разных женщин, но счастливой семьи не получается. Несмотря на склонность к психологическому садо-мазохизму, от всяких консультаций и чтения книг он отказывается, считая, что все знает сам.
Рост сексуальных домогательств на работе — во многом отголосок тех же проблем. Причем это явление с увеличением количества “новых русских” стало принимать такие масштабы, что большинство объявлений о поисках работы женщины еще совсем недавно заканчивали словами “интим не предлагать”. А в мужском объявлении о знакомстве можно прочитать пожелание “встретить женщину, которая в любое время года ходит в деловом костюме, на высоких каблуках и возбуждается от одного прикосновения”. Но такие факты вовсе не заставляют российских “бизнес-леди” бить тревогу наподобие американок. Возможно, потому что фирма или бюро остается, если не единственным, то одним из самых надежных мест для всевозможных знакомств. Только на работе женщина может действительно понять, с кем она имеет дело, не подвергая себя излишнему риску. В условиях нестабильности это крайне важно. А постоять за себя в случае необходимости россиянки умеют.
Труд и карьера женщины
Школьные педагоги относятся к мальчикам и девочкам одинаково, отмечая, что с девочками легче — они более дисциплинированы и усидчивы. Но элементы дискриминации начинают проявляться уже на стадии профессионального образования.
Социологи, специалисты по женскому труду, объясняют это следующим образом: “Совмещая труд, материнство, домашнее хозяйство, женщина — традиционно менее желаемый работник, чем мужчина с его преобладающей установкой на профессионально деятельную сторону жизни. Материнская функция весьма заметно влияет на женскую трудовую карьеру: больше перерывов в работе, происходит отставание в квалификации, нужны затраты на повышенную охрану труда, социальные льготы и пр.” (“Социально-трудовая сфера России в переходный период: реалии и перспективы”. Под общей редакцией А. К. Акимова, Н. А. Волгина, Москва, “Молодая гвардия”, 1996 год, с. 291).
И отчасти они правы. В России женщина активно делает карьеру, нередко даже превосходя мужчину в уровне и качестве полученного образования, лишь до рождения ребенка. Женщины до двадцати пяти лет наиболее мобильны, а две трети в возрасте до тридцати выражают готовность приобретать новые знания (там же, с. 301). Однако затем (особенно в последние годы, когда разрушена социальная сфера и уничтожено недорогое бытовое обслуживание), их интересы смещаются в сторону семьи. Большое значение при выборе места работы начинают приобретать ее удаленность от дома, режим и график труда, занятость полный или неполный день, всевозможные льготы. Готовность приобретать новые знания выражают уже только 15% женщин от тридцати до пятидесяти лет, а примерно треть молодых женщин в семьях, живущих отдельно от родителей и родственников, стремятся к домашнему воспитанию детей и потенциально готовы прервать работу (там же, с. 301, 307).
Когда дети становятся более самостоятельными, а многие матери при этом остаются без мужей, их экономическая активность вновь возрастает, особенно у женщин в предпенсионном возрасте. Но по квалификации они уже отстали от коллег, у многих проблемы со здоровьем, а в условиях безработицы их конкурентами на рынке труда оказываются свободные крепкие мужчины. Поэтому немолодые женщины-матери образуют наименее социально защищенную и наиболее эксплуатируемую группу. Тем более, что в результате перестройки женщины вообще оказались занятыми преимущественно в кризисных (легкая промышленность, машиностроение), финансово дефицитных отраслях (бюджетные учреждения, казенная государственная промышленность) и разрушаемых профессиональных сферах (инженерно-технический, управленческий персонал среднего звена). (Там же, с. 293).
Здравоохранение, социальное обеспечение, образование, культура, искусство, наука и научное обслуживание, то есть наиболее бедствующие сейчас области деятельности, также являются преимущественно женскими. И, по данным координатора Центра интеграции женских исследований социолога из С.-Петербурга Т. Герасимовой, женщины остаются там не только и не столько потому, что неконкурентоспособны в других местах, но из-за высокого чувства ответственности перед всеми, кто нуждается в их труде, и будущим страны. Кроме того, женщины — специалисты высокого класса ориентированы прежде всего на творчество, фундаментальный университетский характер науки и соответствующую им самоорганизацию. Для них особое значение имеет среда, в которой они работают. (Научно-практическая конференция “Женщина и занятость — новые профессии”, 24 ноября 1995 г. , Москва).
Что же касается собственного дела, то бизнес сейчас в России преимущественно мужской. Ведь немногие женщины хотят все время выбирать из двух зол: сесть в тюрьму или получить пулю.
Однако все эти соображения не объясняют главного: почему молодая, свободная от ухода за детьми, имеющая престижное образование, пользующуюся спросом профессию и ориентированная на карьеру женщина крайне редко может достойно реализовать себя в деле. Особенно, если она претендует на руководящую должность или зримое место в политике и при этом не родилась в “нужной” семье или не вышла “должным образом” замуж.
Но вспомним о взаимоотношениях между полами в российских семьях. Странно было бы думать, что выросший мальчик, став мужчиной, не стремился бы вырваться из-под власти и опеки женщин. Сделать это в повседневной жизни ему уже практически невозможно: он не приучен заботиться о себе ни физически, ни психологически. И тогда он берет реванш на работе, хотя его победа при этом слишком походит на поражение.
Не привыкший к повседневной рутинной работе дома, мужчина не способен справиться с ней и на службе. Обремененный всевозможными комплексами неполноценности, он слишком агрессивен и не умеет ладить с людьми или, наоборот, излишне податлив. Некоторым просто нужна “интеллектуальная нянька”. Знаю одного хозяина среднего предприятия, который, по его собственному признанию, способен принимать решения, только обсуждая их с постоянно сидящей рядом заместительницей.
Помочь мужчине справиться с такого рода проблемами может снова только женщина. Но, чтобы самолюбие его окончательно не пострадало, она должна быть явно ниже по положению. А кого видит мужчина рядом с собой на работе? Присмотревшись повнимательнее, можно выделить три типа женщин.
К первому относятся те, кто ориентирован прежде всего на семью. Работа для них лишь необходимость, иногда что-то вроде клуба, где общаются, обсуждают семейные проблемы и отдыхают от домашнего труда. В других условиях большинство из таких женщин, скорее всего, не работало бы вообще. Они бывают неплохими исполнителями, но не более.
Второй тип — женщины, ориентированные на профессиональные достижения, для которых работа играет в жизни по крайней мере не меньшую роль, чем семья. Но если мужчина в России, как правило, делает карьеру благодаря семье, то женщина — вопреки, поскольку тратит на домашнюю работу, уход за собой и детьми на несколько часов в день больше мужчины. Находясь в вечном цейтноте, она трудится более интенсивно, превращаясь на рабочем месте в опасного для него конкурента.
Наконец, третий тип составляют женщины, стремящиеся занять выгодное для себя положение, причем не обязательно престижное и связанное с каким-то определенным видом труда. Около большинства мужчин-руководителей можно найти именно такую работницу, даже не одну — помощника, заместителя, администратора или просто секретаря. Формально слушаясь его во всем, она на самом деле скорее кукловод, управляющий марионеткой. А “ниточки” таковы: подсказать решение, допустить только нужных людей, создать имидж, взять на себя походы в банк, налоговую и автоинспекцию, готовить за него сводки и доклады, даже поить его и кормить. В результате мужчина попадает в такую же зависимость, как дома от жены. Иногда к этому добавляется еще и секс. Любовница, родственница или просто хорошая знакомая — в любом случае это женщина сильная и житейски умная, хотя ее интеллект и образование, как правило, недостаточны для той роли, которую она фактически играет.
Во время последней президентской избирательной кампании мне понадобилось пообщаться с одним из руководителей предвыборного штаба генерала Лебедя. Но разговор пришлось вести через посредницу — секретаря, которая в результате закулисных переговоров с шефом приняла решение переадресовать меня к руководителю пресс-службы с поучительными напутствиями, что говорить и как себя вести. Ее непомерная самоуверенность вполне соответствовала мнимой компетентности. К счастью, подобные явления обычно быстро распознаются в политике. И именно с этим, на мой взгляд, связано негативное отношение россиян к участию жен и дочерей высокопоставленных лиц в политической жизни.
Настоящему профессионалу не подходит закулисная роль или использование мужчины для продвижения по службе, будь то муж, отец, начальник или друг. Женщина, ориентированная на профессиональную самореализацию, предпочитает не фактическую власть при отсутствии формальной, а возможность быть полноценным партнером или подняться выше в равной профессиональной борьбе. Обремененный же семейными и характерными для несвободного общества социальными комплексами представитель “сильного пола” стремится к превосходству и поэтому боится женщины как равного партнера, тем более конкурента, попадая в результате в новую зависимость. А имеющие над ним власть не стремятся выпускать ее из рук. Женщины, ориентированные на семью, женщин, ориентированных на карьеру, также не любят. Ведь те мешают им как можно меньше трудиться на рабочем месте и своей независимостью представляют опасность для семейного очага.
Таким образом, получается, что карьере женщины препятствуют не только мужчины и тяжелый быт, который они не хотят с ней разделить, но и сами женщины. И пробиться в настоящее время на руководящую должность представительница “слабого пола”, за редким исключением, может либо по протекции (чаще семейной, поскольку родственные отношения гарантируют делу наибольшую безопасность), либо будучи идущим по головам “фельдфебелем в юбке” с партийно-комсомольско-профсоюзным прошлым. Приход в Россию зарубежного бизнеса, ориентированного на результат, и общественных организаций внушает определенные надежды. Но они осуществятся только тогда, когда плохо знакомые с Россией иностранные менеджеры и рекрутеры научатся отличать истинного профессионала от имитатора.
Проиллюстрирую вышесказанное на примере из собственной практики.
Впервые я столкнулась с дискриминацией в профессиональной деятельности, когда заканчивала Московский государственный университет. Будучи членом общественной комиссии по распределению, я обзванивала институты Академии наук, в которых были вакансии для молодых специалистов. В Институте системных исследований, где как раз в то время проводили свои изыскания некоторые будущие реформаторы, мне прямо сказали, что женщину не возьмут. Правда, это не помешало попасть туда моей однокурснице, дочери академика. Впоследствии я убедилась, что устроиться на работу (даже по договору) в большинство престижных институтов женщине “с улицы”, то есть без протекции, практически невозможно, а сделать там карьеру сложно вдвойне. Мне, например, мешали не столько мужчины, сколько две женщины, ведущие в лаборатории административные дела. Одна — жена приятеля заведующего лабораторией, другая — ее подруга, обе без высшего образования, они фактически правили, получая зарплату выше многих кандидатов наук.
В последние годы такого рода дамы, особенно из семей номенклатуры и новых богатых, стали заводить собственное дело и руководить общественными организациями. Но уровень их компетентности и культуры зачастую так низок, а амбиций столь высок, что работать с ними профессионалу сколько-нибудь продолжительное время невозможно. В этом я тоже убедилась на собственном опыте, но он дал мне возможность (в совокупности с образованием, конечно) претендовать на должность менеджера среднего звена в крупном и высшего в среднем или малом бизнесе.
В декабре 1996 года я провела эксперимент, разослав свое резюме примерно в тридцать кадровых агентств, а также лично просматривая в течение месяца газеты с объявлениями и обзванивая работодателей.
Подавляющее большинство рекрутеров не откликнулось вообще, в одном агентстве сказали, что я претендую на мужские должности, и поэтому шансов практически никаких, в ряде мест сразу же отказывали из-за пола. Фактически лишь в одном месте после долгих переговоров с работодателем, мне была предложена соответствующая опыту и квалификации должность, которая на деле все-таки оказалась не самостоятельной менеджерской, а советчика и проводника в жизнь идей и указаний генерального директора.
Что касается “женских” объявлений, то в них требовались секретари-референты (часто с весьма завышенными требованиями к квалификации, образованию и опыту работы, то есть скрытый консультант), бухгалтеры с опытом (часто скрытый финансовый директор), переводчики, продавцы (работа с людьми) и даже “женщины на рутинную работу по вводу данных в компьютер”. Все это напоминало известную деревенскую частушку: “Бабы сеют, бабы жнут, мужики учет ведут”. А в отношении творческих профессий мне пришлось как-то услышать фразу: “Женщина здесь никогда не станет членом Союза писателей, если она не чья-нибудь дочь, жена, сестра или любовница”. Произнес ее писатель, отбиравший материалы, присланные на конкурс в одну из газет, рекомендуя мне при этом весьма настойчиво познакомиться поближе у него на квартире.
Но все-таки существуют и обычные женщины, которым более или менее успешно удается продвигаться на профессиональном поприще.
В малом бизнесе знаю “предпринимателя без юридического лица” из Подмосковья —Елену. Статистик и программист, оставшись одна с ребенком, она поняла, что рассчитывать может только на себя. Организовала курсы обучения бухучету, основам компьютерной грамотности и автоматизации медицинской статистики. Правда, получить первые заказы ей помогли все-таки связи отца-медика.
Другая Елена — дочь московских музыкантов — закончила с отличием музыкальное училище, затем режиссерский факультет театрального вуза. Будучи на последнем курсе, родила ребенка. Потом училась в аспирантуре, стажировалась за границей. Зарплаты мужа не хватало, а перспектив в работе режиссера музыкального театра не было. Тогда знакомые помогли устроиться секретарем-референтом в инофирму. Год работала целыми днями, даже когда в бюро отключали электричество. Потом решила уволиться, но хозяин, швейцарец, разобравшись в ситуации, уволил всех остальных, упросив ее остаться его представителем в Москве и оборудовав ей дома офис. Сейчас своим положением и работой она довольна.
Если бы большинство женщин не стремились компенсировать невыгодное для себя положение дома и на работе фактической властью и чувством внутреннего превосходства над мужчиной, то выиграли бы обе стороны. Ведь сейчас за льготный образ жизни мужчина расплачивается тем, что не ощущает себя свободным ответственным человеком и имеет подростковое мышление. Однако для изменения ситуации одного только желания, к сожалению, оказывается мало.
Тенденции и перспективы
Сейчас в России во многих сферах жизни можно наблюдать противоречивые тенденции.
Если говорить о семье, то, с одной стороны, продолжающаяся маргинализация и люмпенизация общества приводит ко все большему ослаблению семейных связей среди постоянно растущего числа живущих на уровне нищеты (а это бездомные, формально и фактически безработные, беженцы, многодетные и т. д.) и дорвавшихся до “сладкой жизни” неноменклатурных “новых русских”. А, с другой стороны, для большинства людей семья как социальный институт, в провинции существующая в основном за счет натурального хозяйства, становится необходимым условием выживания, всеобщая зависимость в ней усиливается, роль женщины и нагрузки на нее возрастают.
Измениться кардинально отношения между полами смогут лишь тогда, когда изменятся социально-экономические условия и женщины, как и мужчины, станут независимыми настолько, чтобы не бояться зависимости друг от друга. Когда женщина начнет, наконец, жить для себя, а не для мужа, детей или родителей, настоящим, а не будущим, она перестанет чувствовать себя жертвой и подавлять окружающих. И это поможет мужчине стать взрослым существом своего пола, ориентированным на созидание.
Но для того, чтобы это произошло, необходимо поднять уровень и качество жизни или хотя бы дать людям возможность самим это сделать, возбудив у большинства желание изменить свою жизнь и создав условия, при которых эти изменения действительно возможны. Доступное жилье, свободный рынок труда, налаженный быт, социальные гарантии, активно развивающийся, причем не “сверху”, а “снизу”, малый бизнес — вот то, что необходимо в первую очередь.
Привлечение мужчин к домашнему труду придало бы им в условиях безработицы и невыплат заработной платы больше уверенности в себе, ощущение хоть какой-то востребованности, а значит, снизило бы агрессивность, пьянство, ускорило внедрение в быт всевозможной техники, дав толчок развитию соответствующих отраслей производства.
Необходимо законодательно разделить женщину и ребенка, установив для обоих родителей фактически равные права и обязанности по отношению к детям, а также социальные пособия не ниже реального прожиточного минимума.
Женщины должны будут поступиться своими позициями в доме, прежде всего “финансового директора”, а в качестве компенсации получить более привлекательные рабочие места. На первых порах это могли бы обеспечить две меры: закон, обязывающий при наличии нескольких равных кандидатур брать на работу прежде всего соискателя-женщину (хотя бы для специалистов высокой квалификации, государственных служащих и руководителей), и создание условий, позволяющих женщинам иметь собственное дело, не обращаясь при этом к семейной, государственной или криминальной “крыше”.
Пока же в России ничего подобного нет, как и весомой политической силы, способной изменить ситуацию. Однако там, где наблюдаются хоть какие-то элементы благополучия, можно увидеть весьма обнадеживающие тенденции.
Значительные положительные изменения по сравнению с советским периодом произошли в плане информированности населения и гласности в вопросах взаимоотношения полов. Появилось много специальной и популярной литературы, в том числе ранее запрещенной. В крупных городах предлагают свою помощь консультации, телефоны доверия. Телевидение показывает передачи с участием зрителей (“Я сама”, “Моя семья” и другие), в которых можно обсудить личные проблемы даже анонимно (например, “Человек в маске”). Появившиеся на российском рынке труда зарубежные компании стали весьма охотно брать на работу и продвигать женщин, если, конечно, этому не мешает местный рекрутер или менеджер.
Открытость общества способствует изменению менталитета обоих полов. И не последнюю роль здесь играют зарубежные фильмы, западная мода на русских женщин и возможность посылать детей учиться за границу.
Мысль о будущем президенте-женщине также начинает блуждать в умах уставших от насилия, криминала и беспорядка людей. Хотя серьезно говорить о подобном политическом сценарии пока еще рано, поскольку он начисто отрицается не только многими политиками, среди которых, например, генерал Лебедь, но, думаю, прежде всего основной массой женщин. Иначе, будучи большинством избирателей, они вполне могли бы быстро решить вопрос в свою пользу.
Преодоление неэффективного хозяйственного уклада и клановой структуры общества, свободный рынок труда, достаточные социальные гарантии и условия для развития предпринимательской инициативы позволили бы женщинам и мужчинам зависеть прежде всего от самих себя, а не от возможностей семьи и милостей государства. И это тот путь, который может привести российских женщин и всю страну к иному положению в 21 веке. Пойдет ли по нему Россия не на словах, а на деле, произойдет ли в ней новая “феминистская революция” или восторжествуют противоположные тенденции, пока сказать с уверенностью трудно. Но надежда есть, хотя многое зависит не только от россиян, но и от позиции и путей развития всего мирового сообщества.