За Тимурчиком прочно закрепилась репутация озорного мальчика. Он за свои 4 года столько натворил, что взрослому повторить его подвиги и за 40 лет не под силу. Да и повторять их никакому взрослому в голову не приходит (а ведь не мешало бы иногда), и то, что делает Тимур, они называют не подвигами, а баловством или шалостями. И только думают о том, как их пресечь.
Много копий на дрова наломали взрослые, споря, как остановить не в меру расшалившихся малышей. Но воз и ныне там. Воспитатели то и дело или недогибают, или перегибают палку. Деда однажды тоже обжёгся на этом поприще. Памятный случай уже вошёл в анналы семейной хроники, но не грех его и повторить. В назидание другим дедам.
Случилась эта история в супермаркете пару лет назад. Мама с Лолочкой пошли что-то выбирать, а мужчин, которые в магазине становятся для женщин только обузой, оставили прогуляться по отделу игрушек. Мужчины – это деда и 2-летний Тимурчик. Прогулка же заключалась в том, что Тимурчик весело носился вдоль магазинных полок и сбрасывал с них всё, что можно было сбросить, на пол, а не очень весёлая роль деда в этой игре сводилась к тому, чтобы подбирать вещи и ставить их на место.
Но самая важная задача для деда была не упустить из виду карапуза, который имел обыкновение мгновенно исчезать. Вот с ней-то деда и не справился. Вылезая из-под очередного прилавка с подобранной игрушечной обезьянкой, он с ужасом увидел, как его шустрый внучек уже выбегает из помещения наружу. А там же автомобили...
Когда беглеца всё-таки выловили, он, гибкий и сильный мальчонка, выворачивался как угорь и так орал на весь супермаркет, что деда, с трудом удерживая его в руках, в сердцах пригрозил: «Сейчас полицию позову». Что за этой угрозой последовало, деда предпочитает не вспоминать. Таких неподдельных слёз он не видел за все свои шестьдесят с лишним лет. Не стоит бередить болячку. Ему ведь потом и от бабули досталось за антипедагогический приём.
Короче, Тимурчик дал своему предку убедительный урок на тему, что такое «нельзя» по отношению к потомкам. Но что можно и нужно делать, когда внук слишком увлекается, как говорят психологи, «познанием окружающего мира», для деды пока остаётся тайной. Ведь уследить за непредсказуемыми действиями Тимура далеко не всегда удаётся даже маме. Хотя она лучше других умеет по неуловимым для окружающих признакам угадывать намерения озорного сыночка и во-время направлять течение событий в безопасное русло.
Для начала мама протяжно и с укоризной в голосе восклицает: «Тимаааа...». Затем следует терпеливое разъяснение того, что данное эмоциональное восклицание означает. Эта выдержанная в лучших педагогических традициях мера помогает. Но только иногда. Следующий шаг – это более твёрдое: «Тима, нельзя! Стоп!». Бывает помогает, а бывает и нет.
Если «стоп» не останавливает шалуна, вводится в действие грозное оружие – счёт. Мама громко объявляет: «Считаю до трёх! Тима, ты знаешь, что потом будет. Начинаю считать: один...». Обычно счёт от одного быстро перескакивает к двум, но вот переход от двух до трёх обычно затягивается в ожидании того, что малец осознает всю серьёзность своего положения и покорится судьбе.
Эта мера срабатывала, особенно, на первых порах. Но потом Тимур пообвыкся с ней, и переход от нейтральных двух до роковых трёх совсем затянулся. Он стал дробиться на «два с половиной», затем на «два с четвертью», и так до бесконечно малых дробей. Получалось иногда, что и мама, и провинившийся сынок забывали, для чего, собственно, ведётся счёт.
Деда, когда оказывается невольным свидетелем этой счётной процедуры, сгорает от любопытства, что же за такое таинственное событие, о котором предупреждает мама сына перед тем, как включить счётчик, может случится после счёта «три», если Тимур проигнорирует его. Но подтолкнуть внука, который и так балансирует на роковой грани, на такой отчаянный эксперимент он не решается. Удовлетворять своё любопытство, подвергая других неприятностям, нехорошо. К тому же и подстрекателю придётся расплачиваться за излишнюю любознательность. Бабуля-то считать до трёх не будет.
А случается следующее: когда предупреждения оказываются недейственными, в силу вступает наказание. И самым жестоким наказанием для Тимура является запрет на электронные игры. Это настоящая драма с криками протеста, потоками безутешных слёз и молящими о пощаде взглядами, перед которыми мало кто может устоять. Применяется эта мера в исключительных случаях. А как часто такие «исключительные» случаи возникают, – это надо спросить у мамы Тимура.
Но и самые крайние меры не могут сдержать маленького исследователя, когда он кипит энергией и переполнен радостью новых впечатлений и открытий. Все описанные предупреждения и наказания если и работают, то не на долгое время, а часто и совсем не работают. Многое ведь зависит не от мер, как таковых, а от того, кто их применяет. Одно дело счёт ведёт мама, и совсем иное – если кто-то другой.
Когда, например, деда пытается считать по маминому методу, Тимур воспринимает это как весёлую забаву и, подыгрывая своему доморощенному воспитателю, сам кричит: «Три!». А что должно следовать после трёх, деда не знает и в растерянности ждёт подсказки от внука. Он-то знает, что должно быть дальше. Впрочем, надо признать, что и у мамы тоже далеко не стопроцентный результат. Такого результата, наверное, в природе не бывает. И не надо.
Но есть один секрет Тимура, можно сказать, его ахиллесова пята, о который мама знает уже давно, а деда случайно обнаружил недавно. Он испытывает благоговейное почтение перед общественными табличками со знаками и объявлениями, и хотя ещё читать не умеет, но готов беспрекословно подчиняться тому, что там написано или изображено. Откуда взялся этот уважительный страх – большая загадка. Но факт, что таблички имеют магическую власть над строптивым Тимуром, подтверждён дважды, как минимум.
Мама впервые проведала об этой слабости сыночка, когда однажды они в парке зашли в зону водных аттракционов, а там висела табличка с перечёркнутым красной полосой бургером. Хотя перед выходом из дома Тимурчик плотно заправился, под прохладными водяными брызгами у него снова разыгрался аппетит. Когда же он хочет кушать, его ничто на свете остановить не может. Кто-кто, а мама хорошо знала об этом, и уже приготовилась выбираться из зоны запрета на еду, чтобы Тимур заморил червячка. Но на на всякий случай указала сыночку на табличку, которая была понятна без слов.
Её изумлению не было предела, когда сын, который в другой ситуации поднял бы большой скандал по поводу несправедливого посягательства на его священное право кушать, на этот раз внимательно посмотрел на табличку и смирился, даже не захныкав. Он мирно стал играть в песочке, казалось бы забыв про еду и табличку с запретным бургером. Но через четверть часа мама заметила, что сынок пробрался к табличке и, ухватившись за неё двумя руками, пытается отодрать и выбросить подальше, чтобы она, злосчастная, не мозолила голодным деткам глаза.
Деда же столкнулся с этим феноменом «сайнопоклонства» (от слова «sign» – знак), когда они с внуком зашли ополоснуться после купания в солёном Индийском Океане в пляжную душевую. На стенке в ряд торчали краны душевых установок, а всё, что можно покрутить, обладает особой притягательной силой для Тимура. К тому же тут краны не просто крутятся, а регулируют напор водной струи. Ну что может быть интереснее?!
Вот Тимур и пооткрывал все краны и стал резвиться, перебегая от одной струи к другой. В душевой, кроме них, не было ни души, и некому было сделать озорнику авторитетное замечание. Деда же для него друг. А друг есть друг, он – равный, а равный авторитетом не бывает.
Деда пытался образумить внука, говоря, что уже пора ехать домой, взывал к родственным чувствам Тимура, напоминая, что бедная Лолочка, которая осталась снаружи, уже волнуется, что Тимы и деды так долго нет, и что дома мама и бабуля накрыли стол и ждут не дождутся возвращения внуков... Деда и «стоп» заявлял настолько твёрдo, насколько он способен, и громко отсчитывал до трёх. Но куда там! Не соблазнило Тимура даже обещание угостить его мороженым, которое он обожает!
Так, заливаясь счастливым смехом, озорник и манипулировал бы с кранами неизвестно сколько, если бы деду в глаза не бросилась скромненькая табличка с изображением перечёркнутой по диагонали струи воды и просьбой экономить воду в душевой. Деда указал на табличку внуку без всякой надежды на успех: что может сделать какая-то жалкая табличка там, где бессильно мороженое?!
Но то, что произошло дальше, для деды явилось полной неожиданностью. Лицо Тимурчика вдруг стало серьёзным, он молча вышел из душевой и безропотно дал себя вытереть и одеть. Последнее особенно поразило деду – уж очень это было на Тимура не похоже. Он ведь процесс переодевания всякий раз превращал в весёлую игру. А тут внучок стал таким тихим и послушным, что деда даже встревожился, не простудился ли мальчонка ненароком, резко сменив прохладную воду океана на тёплый душ. А, может быть, перегрелся на солнце. Солнце-то в Австралии очень коварное, вроде бы и не печёт сильно, а сгореть можно в два счёта.
Но всё обошлось без нежелательных последствий. Уже в машине Тимурчик стал таким, каким он бывает всегда, весёлым и неугомонным озорником. Он начал что-то шумно делить с Лолочкой, потом застучал игрушечной лопаточкой по оконному стеклу и запустил пустой пластиковой бутылкой в спинку переднего сидения, едва не попав дедушке в затылок...
Деда же радовался, что внук вошёл в свою обычную спортивную форму, и его странное поведение в душевой оказалось лишь временным эпизодом. Эпизодом, который так пока и остался неразгаданным для деды.