Ив Пэнгийи. Плугастельские влюблённые

Александр Андреев
[ перевод с французского из сборника "Сказки и легенды Бретани" ]

© Yves Pinguilly, 2010
© Joelle Jolivet, иллюстрация
© Александр Андреев, 2011, перевод



Умолкнет сказочка сама собой,
Когда иссякнет слов её поток.
Вот парень, девушка и их любовь;
Мы начинаем в солнечный денёк...

*

На свете много краёв света, но тот, где разместился Плугастель, не похож на другие. Плугастель – скалистая местность, на которую с одного бока вечно нападают волны. Местность, куда попадаешь, пройдя пыльные вересковые пустоши, проплутав запутанными вздымающимися дорожками навстречу всё сметающему ветру.

Люди до сих пор помнят, как коротенькая речушка, омывающая Плугастель и впадающая рядом с ним в море, называлась Дур-Дун, ещё не получив имя барона Элорна. Именно она отделяет этот уголок Леона от Корнуая.

В начале лета, когда радушная земля щедро предлагает свои дары, праздновали День Земли. Надо сказать, что в те времена, несмотря на скалы, поля были цветущими садами, где росло всё, что может накормить человека. И колосья ржи в июньских полях казались шевелюрой феи. В Плугастеле уже появлялась первая земляника... кстати, в те времена спелая земляника была белой.

Одним воскресным днём на площади, вокруг крестов кальвария*, все пели песни, кружились в пляске, смотрели во все глаза на жонглёров и трюкачей, пили сидр и ели кашу. Девочки в колпаках, сшитых из трёх кусочков ткани, восхищённо глядели на струящиеся ленты в причёсках матерей. Настоящий праздник! Зелёные и фиолетовые одежды, смешиваясь с желтизной утёсника и дрока, приглашали синеву неба потанцевать с мужчинами восьми приходов, собравшимися на такое событие. В тот день Праздник Земли по-настоящему удался, и в разгар веселья на площади появилось крутящееся зеркальце. Оно возникло перед самым лицом Господа нашего, несущего Свой крест в граните кальвария, и все жители села окружили его, пытаясь то ли осадить, то ли защитить. Там были и дети, и девушки, и женщины с закрученными локонами с широкими платками на плечах. Все они казались принцессами. Под свист ветра вплетённые в волосы ленточки налетали на расшитые жилеты и пиджаки мужчин.

Майвен и Юн стояли в первом ряду. Обоим было по тринадцать лет.

Когда пилер-лан – танец валяльщиков утёсника – резко оборвался, они поняли, что пришло время их танца, их и других тринадцатилетних. Они думали об этом танце тысячи раз. И знали, что они, любящие друг друга всем сердцем, всей душой, неразлучные, как два берега одной реки, обязаны станцевать...

Все тринадцатилетние танцевали этот танец вокруг крутящегося зеркальца. Зеркальце запускала старушка со сморщенной кожей и с сердцем, укрытым за панцирем. Оно крутилось, и кружился танец. Зеркальце останавливалось – и круг замирал. Тот или та, чьё лицо в этот миг было схвачено зеркальцем, становился избранником. Он выходил из круга танцующих и ждал. Так юноши и девушки, один за другим, предназначались друг другу зеркальцем и должны были пожениться в течение года.

Музыка багада** наполнила воздух. Волынки и гобои затянули для танцующего круга медленный гавот. Все тринадцатилетние повернулись: Майвен, Юн и другие...

И зеркальце по очереди выбирало одних и других, одних для других... но Майвен оно сосватало не Юну, и Юн вышел из танца с другой, не с Майвен.

- Майвен, любимая, радость моя, этому не бывать. Я хочу прожить свои дни рядом с тобой – и видеть солнце в твоих глазах. Я хочу прожить с тобой свои ночи – и делить с тобой луну, что прячется в твоих ресницах.

- Юн, – отвечала Майвен, – я хочу, чтобы лицо моё всю жизнь видел только ты... чтобы ты был рядом, когда я одеваюсь или раздеваюсь.

Эти двое любили друг друга слишком сильно, чтобы подобно телятам позволить распоряжаться собой. Они решили той же ночью, в полночь, встретиться на пустоши и бежать в Ирландию... или в Алжир: куда угодно, лишь бы там была свободная земля, где можно любить друг друга.

Праздник закончился.

Вечер упал на скульптуры кальвария, на гранит, ставший мягким, чтобы показать жизнь и смерть Спасителя; несомненно, более мягким, чем наполненные решимостью сердца Майвен и Юна.



За два часа до полуночи Майвен пришла на пустошь ждать своего возлюбленного. Она надела сабо, чепец, юбку и шёлковый передник. В шаль она завернула немного белья, ну, может, пару платьев и пару пеньковых рубах.

И вот она ждёт, принцесса в сабо, под луной, то и дело выныривающей из-за облаков. Вдыхает пряный запах моря и водорослей.

Внезапно она услышала приближающиеся голоса. Испугалась. Не раздумывая, сняла сабо и помчалась к нагромождению скал – спрятаться за валуном и зарослями утёсника. Но – ах! – поранила босую ногу об острые камни. Наклонилась посмотреть на ранку. Крови было совсем чуть-чуть. Она побежала дальше, обронив одну ленточку из волос.

Голоса с пустоши унесло ветром.

Майвен оставалась в укрытии. Долго ждала и дрожала, боясь пошевелиться.

В полночь появился Юн. Луна освещала его сабо и синюю рубашку. Никого. Ни души. Он ждал, бродя из стороны в сторону, пиная ногами камни родной земли.

Вдруг он увидел белую ленточку: ленточку Майвен! Нагнулся – и заметил кровь на песке: кровь Майвен! Подскочил, ошеломлённый находкой. Оглянулся вокруг. Вопросил камни и небо. Обратил взор к морю, что простиралась под пустошью – и понял... или подумал, что понял.

...Корабль удалялся на всех парусах!

- Майвен, любовь моя, единственная моя жизнь! Тебя у меня украли!

Юн знал, что к их берегам приплывают пираты всех морей. Он недолго сомневался. Ленточка, кровь, корабль – всё ясно! Его лишили чистого источника живой воды.

Глубокой ночью, посреди пустоши, он вытащил из-за пазухи большой нож, который взял в путешествие. Бросил последний взгляд на белый парус под луной и одним ударом пронзил себе сердце. Он упал на колени и начал прощаться с жизнью.

Майвен наконец перестала дрожать. С сабо в руках она вернулась на пустошь. И что же! Там она увидела своего возлюбленного, стоящего на коленях и истекающего кровью. Последний взгляд Юна указал ей на белый парус. Она увидела парус вдали, увидела свою ленточку в руке любимого. И поняла. Жившая только ради его любви, она выхватила кинжал из плоти милого и одним ударом пронзила себе сердце.

Когда Майвен упала на тело Юна, их кровь перемешалась навеки, и поднялся могучий северный ветер – борей. Он так сильно завывал в припадках бури, что поднял с земли кровь двух влюблённых, как морские глубины поднимают со дна волны. Он дул так, что развеял кровь влюблённых по всем полям.

Через несколько дней, когда в Плугастеле окончательно поспела земляника, она впервые оказалась красной, а не белой, как обычно! Красной, навсегда окрашенной кровью Майвен и Юна.



Так паре любящих сердец
В тринадцать лет пришёл конец.



Если вы вдруг окажетесь в Плугастеле в начале лета, вы можете увидеть старушку или девочку молящимися на коленях у кальвария. И если вы спросите, о чём они молятся, возможно, они расскажут, что шептали Спасителю: "Благослови землянику нашу, о Господи, ту самую землянику, что принесла предкам нашим достаток и позволила выбить в камне жизнь Твою и смерть".

Хотите – верьте, хотите – нет. Когда стар и млад молятся здесь, они чаще всего говорят с небом о любви. Да и кому не захочется любить и быть любимым так, как любили Майвен и Юн, влюблённые на все века?



* Кальварий – многофигурное скульптурное изображение страстей Христовых (от Calvaire = Голгофа). Характерно именно для Бретани, где сохранилось в некоторых монастырях.

** Багад – группа музыкантов. Её ещё называют кевренн.

*