Первый день последнего месяца лета

Сергей Грек

Гран-при Международного Гриновского литературного фестиваля «Алые паруса» 2011;
Финалист Международного фестиваля «Литературная Вена 2011» Австрия.
             
  Был июль. Над теплым южным городом повисла ночь. Я жил спокойной размеренной жизнью, не предвещавшей ничего плохого, но и не сулившей ничего хорошего. Я просто жил. Лампа накаливания в моей тесной комнатушке  пристально смотрела мне в глаза. Но я был непоколебим. Я просто жил. Не придавая значения мелочам. Ни на секунду не задумываясь  о том, что именно из мелочей и состоит  жизнь. Стрелки настенных часов  на одном дыхании шагали по  циферблату, будто наступая на пятки времени.  Вот уже и одиннадцать. Я перевел взгляд  на висящий у окна календарь. Тридцать первое июля. Значит завтра, наступит  первое. Первый день последнего месяца лета. Как рождение чуда. Как конец чего-то радостного  и долгожданного.  Именно в такие дни совершаются подвиги  и воплощаются мечты.
  Я вышел на улицу. Легкий бриз кончиком беличьего хвоста гладил мои волосы. Булыжная мостовая в свете ночных фонарей змеей  ползла под ногами, отбрасывая  блики от своих чешуек. Акации, взявшись за руки, встречали первый день последнего месяца лета.
  Полная луна лилась через край. Я свернул в темный переулок, где из липких постаревших окон  пахло картошкой с чесноком и жареной рыбой. Коты, разморенные летней жарой, лениво выли под окнами. Я вспомнил, что и сам с утра ничего не ел. Странно,  но еще секунду назад я об этом совершенно не думал. Я просто куда-то шел. А теперь, вспомнив об этом, на мгновение вернулся туда, откуда вышел. Следовательно, и время там, откуда я вышел было другим. Вспомнить - то есть вернуться назад. Изменить ход времени. Заставить стрелки часов идти в обратную сторону. Жизнь подчиняется времени. Жизнь – и есть циферблат времени.
  Когда я был маленький, я не думал о времени и жизни, но при этом для меня было все предельно просто. Даже любовь.
  В детстве больше всего на свете я любил: маму, манную кашу и зоопарк. Манную кашу я любил, потому что она вкусная. В зоопарк мы ходили редко, но каждый раз, когда я махал слону Феде рукой, он посыпал себя пылью и восторженно улыбался. Тогда мне казалось, что  он это делает только ради меня. Я помню, как хотел выпустить его и приютить у себя на балконе.  А маму я любил просто, потому что любил. Я бы также любил и папу, но он все время был в отъезде, а когда приезжал, заставлял меня  делать зарядку и ставил в угол, если я рисовал на обоях. А мама читала мне сказки, разрешала смотреть мультфильмы, и еще она дала мне жизнь. Мама говорила что жизнь – это конструктор, из которого можно собрать все что угодно. Но для того чтобы собрать что-то красивое, нужно потратить время. Сначала пойти в школу, потом в институт, а потом стать моряком как мой папа. Моряки бывают в разных странах, у них всегда много денег, и вообще морская форма мне пойдет. Путешествовать всегда интересно, особенно в морской форме. А за много, много денег я смогу построить дом и привезти туда свою семью. Тогда я буду взрослым и тоже, как мама, смогу родить детей. Правда я не знал как, но мама обещала мне рассказать, когда я подросту. А еще мама говорила, что когда у меня появятся дети, то они с отцом станут дедушкой и бабушкой. А когда у моих детей появятся свои дети, та же участь постигнет и меня. Когда я спрашивал что будет дальше, она уходила от ответа.
  Когда я пошел в школу, Елена Александровна - молодая учительница биологии рассказывала, что все люди на земле произошли от обезьян. Елена Александровна была очень красивой, поэтому я до конца в это не верил. Я сидел на первой парте и наблюдал за ней. Голоса стихали. Мягкий солнечный свет заливал левую часть ее слегка припудренной щеки. Теплый ветер ласкал ее белоснежную блузку. Когда она роняла мел и наклонялась, чтобы поднять его. Я  успевал заметить краешек кружевного бюстгальтера. Под волнующей массой содержимого он раскачивался в такт, моего совсем еще юного сердца.  Тогда я первый раз влюбился. 
  Когда Елену Александровну заменила Ольга Петровна - учительница пожилая и вредная, я подумал, а может,  Елена Александровна была права на счет обезьян?  И пересел на последнюю парту. Учиться я стал хуже. Зато лучше стал рисовать. Тогда-то мне и стали сниться эти сны. Ни на что не похожий рассвет. Белоснежные кудри облаков стелились по небу. Где-то высоко, высоко над морем летели птицы. За ними в воздухе парила мама, Елена Александровна, слон Федя и я. Пролетая над морем, я видел чаек. Горизонт с легкостью менял свой угол взависимости от моего наклона.  Я мог легко кувыркаться и кричать, набирая в рот встречные потоки воздуха. Я не знал, ни куда мы летим, ни как нам это удалось. Я просто летел.
  Ночь сгущала краски. Все так же пахло картошкой с чесноком и жареной рыбой. Коты облюбовали подворотни серых домов. Город спал. Я продолжил свой путь по ночному городу.  Голуби слетелись на площади. Они вальяжно прогуливались взад и вперед неторопливой походкой состоятельных граждан. Ночь  поистине время голубей. Они наслаждались каждым мгновением этой ночи. Удивительным мгновением настоящего.
  На пустынном мосту я почувствовал чей-то пристальный взгляд. Я обернулся. За моей спиной никого не было. Только ветер и шорохи. Луна пристально следила за мной свысока, не вмешиваясь, будто наблюдая за моим путешествием. Нависла тишина. Я остановился и поглядел вниз. Было высоко. Сердце вырывалось из груди, тело вмиг окаменело. Он приближался ко мне с невероятной скоростью,  и я даже на мгновение сумел рассмотреть его в потемках. Я узнал его. Это был мой страх. Именно он всю жизнь связывал мне руки, ставил подножки и путал слова. Именно он помешал мне в первый раз признаться в любви и заступиться за друга. Именно страх мешал мне всю жизнь чувствовать и жить этим удивительным мгновением настоящего.
  За друга я заступился чуть позже, а любовь досталась другому. Но была ли это любовь? Либо это была всего на всего влюбленность? Родители мне всю жизнь говорили, что они меня любят. Я им верил. Но когда они разошлись, я усомнился в искренности этих слов и этого чувства. Любовь не предает.
  Все что со мной происходило в зрелом возрасте, нельзя было назвать любовью. Я боялся разочароваться и остаться один. Я прятался за страх. Скрываясь от любви, я лишал себя возможности жить удивительным мгновением настоящего. 
  ¬¬Так бы и продолжалось, если бы не одно чрезвычайное событие, заставившее пересмотреть мои взгляды относительно: времени,  жизни, страха и любви.
  Морозным декабрьским утром, когда снег ватным одеялом укутал город, я вышел на улицу. Ледяные слезы застыли в водосточных трубах. Солнце грело промерзающие ладони и колючим теплом обжигало румяные щеки. Стоял тридцатиградусный мороз. Окна домов были завешены белой бахромой, а из труб валил серый густой дым. Лица безмолвных кариатид были припорошены  снегом. Фасады  тяжело дышали вечностью. Я поправил свой вязаный шарф и твердой поступью зашагал в университет.
  Снег ломким хрустящим печеньем трещал под ногами.  Дети играли в снежки. Внезапно комок сухого  снега огненной вспышкой угодил мне в  лицо. Сквозь радугу прослезившихся глаз я увидел свой силуэт. Словно в зеркальном отражении. Передо мной стояла моя  скульптура изо льда. Рядом с ней, орудуя стамеской и киркой, управлялся мастер. Я подошел ближе. Скульптор  был невысокого роста в ватнике и ушанке. Его руки будто не ощущали холода, а от него самого веяло теплым молоком с медом. Услышав шаги, он обернулся. 
  На меня глядела пара неземных зеленых женских глаз.  Дыхание сбило от волнения и слова мгновенно запутались в паутине мыслей. Я оробел. И на мгновение я стал безжизненнее собственной скульптуры. Она улыбнулась. И теплый льющийся свет ее глаз растопил меня.
- Привет – пытаясь заглушить шум собственного сердца, произнес я. Незнакомка, не говоря ни слова, протянула мне озябшую от холода ручонку. Я сжал ее в своей ладони так нежно, как будто в ней был маленький  птенец, выпавший из свитого гнезда. Я сразу же почувствовал ее. Это была она – настоящая любовь.
   Ее губы пахли миндалем, а волосы благоухали ароматом сирени. По утрам я приносил ей в постель солнечный свет усыпанный лепестками роз. Днем мы прятались  в радуге. А к вечеру я ублажал ее лунным сиянием. Мы дышали воздухом любви, по очереди передавая свой вдох друг другу. Я подарил ей все закаты и рассветы, вершины гор и образ изо льда. Мы остановили время и преодолели страх. Мы запускали воздушного змея и, взявшись за руки, парили выше облаков.  На небе мы и обвенчались.
  Когда пришло время спускаться на землю, наступила весна. Снег растаял. И наши ледяные скульптуры, капельками воспоминаний растеклись по лужам.
   Я бродил по скользким лабиринтам одиночества, то и дело, натыкаясь на осколки памяти. Я не мог дышать один. Мне нужно было отдать свой вдох ей. Но ее больше не было. Она вернулась на небо сама. Я просил ее забрать меня с собой, но она как – будто перестала узнавать меня. Я подарил ей водопад счастья, огонь жизни и радугу любви. Она не взяла их, сказав, что на небе всего в избытке. С тех пор я ее больше не видел. Никогда.
   Луна пряталась за крыши, словно от стыда. Небо освещалось предрассветными сумерками. Я пытался понять, для чего я встретил ее и  почему потерял. Наступил новый день. Первый день последнего месяца лета. Завтра он уступит свои права следующему. Послезавтра  он поменяется местами со следующим  днем, и так будет целую вечность. Этого ли я хотел от своей жизни?
  Я хотел опередить время – я был влюблен.
  Я хотел преодолеть страх – я был мужественен.
  Я хотел познать жизнь – я размышлял.
  Я хотел познать любовь – я познал ее.
  Но был ли я счастлив?   И вообще, что такое счастье? Счастье как  оазис в пустыне. К оазису  нужно идти, не обращая внимания на усталость и миражи. Пустыня не любит ленивых. Каждый странник имеет свой маршрут. Каждый хочет оставить свой след на песке. Но удается это только тем, кто идет как бы над пустыней, не касаясь песка. Песок как память пустыни. Он хранит мысли и поступки странника. Даже время на этом пути изменяет свои свойства. Хорошему человеку не составит большого труда найти свой оазис. Другому же придется изрядно побороться со своими сомнениями, относительно  оазиса и смысла нахождения в пустыне. Днем, изнемогая от жары, он борется со своей совестью, а ночью изнывая от холода, защищается от страха. Надежным проводником на этом пути может быть вера и любовь. Вера как забытое знание. Любовь способна окрылять  и нести над пустыней. Именно любовь воскресает мечту.
   Первые лучи рассвета пробивались сквозь безоблачное  небо. Город по-прежнему спал. Одинокая аллея городского сада уходила далеко вдаль, сходясь и сужаясь в перспективе.  Птицы, слетая с крыш, распускали крылья и словно пух одуванчиков парили в воздушных потоках.
  Наступил рассвет. Солнце осветило путь кремовым цветом. Я стоял на булыжной мостовой посреди совершенно пустой улицы.
Сейчас или никогда, подумал я.
   Я снял обувь и закрыл глаза, пытаясь что-то почувствовать.  Послышался взмах крыльев пролетающих птиц.
  Я резко сорвался с места и побежал. Ветер дул мне в спину, будто подталкивая меня. Я бежал и взмахивал руками до тех пор, пока не почувствовал, что земля уходит из-под ног. Не останавливаясь, я немного приоткрыл правое веко, и сильный встречный ветер принялся обдувать мое лицо. Я медленно открыл глаза. Все что я увидел впереди, показалось мне до боли знакомым.
   Белоснежные облака кудрями стелились по небу. Все вокруг было таким же, как во сне. Я ощутил невероятную силу в руках. Горизонт с легкостью менял свой угол в зависимости от моего наклона.  Пролетая над морем, я видел чаек. Я мог легко кувыркаться и кричать, набирая в рот встречные потоки воздуха. Обернувшись, я увидел летящую за мной маму, Елену Александровну и своего любимого слона Федю. Ветер принимал нас за своих.
- Я лечу! 
   Вскрикивая от радости, я устремил свой взгляд вперед. Сквозь дымку прозрачных облаков с глотком спасительного вдоха летела она. 
  Я был счастлив!

© Сергей Грек
https://vk.com/svgrek
https://www.facebook.com/profile.php?id=100000655404196

САМОЕ ВАЖНОЕ:
http://www.youtube.com/watch?v=P9fNd2gHPck
http://uer.org.ua/