На его день рождения она заставила себя пойти в парикмахерскую, чтобы подравнять волосы и подкрасить хной. Как обычно – по случаю этого семейного торжества. И теперь она сидела на холодной мраморной кладбищенской скамейке в темноте наступившей ночи, время от времeни впадая в забытьё, и всё никак не могла оторваться от него, своего несчастного единственного сынa. Да, собственно говоря, ей больше некуда и незачем было идти. Слёз не было, потому что она давно разучилась плакать. Сигареты кончились – последняя теплилась перед его фотографией, уткнувшись фильтром в землю. Он всегда оставляла ему последнюю сигарету из пачки – потому что ей казалось, что он постоянно просит у неё курить. Над могилами изредка вспыхивали странные блуждающие огни на подобие светляков. Но в это время года свeтлячки не летают. Ей хотелось, чтобы он забрал её к себе. Других чувств она не испытывала и смутно помнила даже сами похороны. Помнила только, что было очень много народа и что друзья хоронили его из церкви. Те из них – кто ещё оставался в живых. Это было вырубленное поколение молодых наркоманов и «профессиональных бездельников д’артаньянов», как она в шутку их иногда называла. Поколение, выросшее в темноте политического беспредела страны, обагрённой кровью невинных...
Была ли её вина в его неудавшейся жизни и в его нелепой смерти? Он погиб за месяц до своего дня рождения, и это был совершенный кошмар. Потому что его так долго искали, когда он внезапно исчез, – пока её не вызвали на опознание в морг. И потому, что никто не знал, как всё произошло на самом деле: было ли это самоубийство или действительно несчастный случай. Но ей было невыносимо страшно даже подумать об этом. О том, что она хоть в чём-то могла испортить ему жизнь и стать причиной его гибели. Несколько попыток суицида, и всё от того, что он не мог смириться с видом её страданий. От того, что он, молодой и сильный мужчина мучился вместе с ней, и был не в силах что-либо изменить в их бессмысленно тупом существовании.
Дом сгорел вместе со всем нажитым семейным добром. Снайперы не давали возможности подойти к горящему на их глазах дому. Так что им не удалось ничего спасти, даже любимую собаку. Что она могла предложить ему? Кроме долговой ямы ломбардов, где из месяца в месяц она перезакладывала один и тот же подаренный сердобольными соседями ковёр, пару сервизов и своё обручальное кольцо? Кроме жалостливых подачек изо дня в день и скитания по чужим углам? – Ему невыносимо больно было наблюдать, как она мечется, – стараясь как-то выкарабкаться, чтобы помочь ему встать, наконец, на ноги. И они оба в отчаянье проклинали судьбу за бесконечные надежды и разочарования, потому что ни она ни он не знали, кого им винить за свалившееся на них унизительное бремя нищеты. «Один облом за другим» – так он обычно определял суть неразрешимых проблем, от которых всякий раз ей самой хотелось закрыть глаза и забыться. Забыть обо всём – затянуть на шее петлю или броситься ночью с моста в Куру. Но даже смерть не представлялась ей выходом. Ведь она так безумно его любила, что никогда не смогла бы причинить ему столько боли. И тем более оставить его совсем одного на произвол судьбы, среди чужих людей. Или она любила его для себя?..
Но теперь всё вдруг стало предельно ясно и до абсурда просто. Потому что никто и ничто больше не требовало от неё никаких ни душевных, ни физических усилий, чтобы продолжать наперекор всему бороться и выживать. Она вспомнила, как часто он говорил, что не доживёт до тридцати. Откуда он мог это знать?.. Он ушёл и не оставил ей ничего, кроме свободы выбора. Но этот дар был бесценен. И она была благодарна ему за это своё освобождение. Она опустилась на колени и тихо засмеялась, глядя на его фотографию на могильном камне.
...Её нашли случайно по весне среди тающих сугробов, в глухом заброшенном углу старого кладбища под молодой плакучей ивой, которую она несколько лет назад посадила на могиле своего отца.
28 октября 2007 г. (кладбище Ваке в г.Тбилиси)