«Говорит генерал Дюк с флагмана подразделения «Альфа» «Норад II». Мы потерпели крушение и атакованы огромными силами зергов! Запрашиваю помощь у любого, кто меня слышит!»
Может, жизнь и не лишена справедливости, вот только Вселенная отплачивает лишь злом. Три дня назад полковник бросил меня на Мар Саре разбираться с зергами, заразившими планету, и протоссами, которые горели желанием уничтожить её. Наверное, именно за этот великий подвиг его и сделали генералом.
Меня распирало от злорадства. Я надеялся, что перед смертью Дюк почувствует то же, что и я, когда с горсткой солдат сдерживал натиск меднокожей погани. Судя по выражению лица, Рейнор тоже не страдал от избытка сочувствия. А вот Керриган выглядела задумчивой. Внезапно до меня дошло, почему.
«Норад II» явился слишком уж быстро. Полковник наверняка следовал за нами по пятам от самой Мар Сары. Значит, стоило ожидать подкрепления, блокады и других подарков под ёлку. И первый из них преподнёс Менгск.
– Я хочу, чтобы вы помогли Дюку.
– У меня что-то со слухом? – Рейнор окинул присутствующих взглядом. – Ты наверняка хотел сказать: добейте этого конфедского засранца!
– Арктурус, ты с ума сошёл? – поддержала Сара.
– Я знаю, что Дюк – не самый приятный человек. Но это не повод погибать простым бойцам. И вы только подумайте, какой это будет психологический удар по Конфедерации! Мы убедим всех, что правительству настолько плевать на собственных солдат, что те ищут помощи у врагов.
– Думаете, кроме Дюка, на «Нораде» сидят одни праведники? Вы не видели, что творили эти люди на Мар Саре, – говоря это, я думал не о том, как «альфы» истязали беженцев, а лишь, как полковник унизил меня и бросил умирать.
– Не вам, бывшему чиновнику, судить Конфедерацию, – вкрадчиво произнёс Менгск. – Приказ надо выполнять, нравится он вам или нет.
– Есть, адмирал, – отозвалась Сара.
– Ну, приехали, – сказал Рейнор. – Ладно, приступим.
Голограмма головы Менгска погасла. Мы пошли к выходу. Капитан покосился на мой скафандр со встроенными огнемётами:
– Хочешь в прямом смысле дать зергам прикурить?
– Они заслуживают такой любезности. Какие у тебя предложения по поводу операции?
– Есть к тебе одна просьба. Я хочу, чтобы на пути к «Нораду» ты командовал передовым отрядом. Да, ты выше по званию, и вроде как должен отвечать за всю ударную группу. Но на марше мы уязвимее всего, а в пути могут ждать засады. Я смотрел записи того, что ты вытворял на Мар Саре. Если во главе авангарда встанет менее одарённый командир, потери будут намного выше.
– А если я откажусь?
– Придётся доложить Менгску. Он-то может тебе приказывать, – капитан осёкся, затем его лицо расплылось в улыбке. – Ты меня подловил! Это ведь была шутка?
– А то, – невозмутимо солгал я. – А что это у тебя за боевая раскраска?
Скафандр Рейнора был разрисован люминесцирующими костями.
– Память о старых временах. Я воевал на Чаре. Такие украшения были отличительным знаком батальона «Небесные дьяволы», где я служил. Считалось, они приносят удачу. Сейчас против нас неисчислимые зерги, протоссы, которым уничтожить планету – раз плюнуть, и конфедераты – эти просто ублюдки, зато с огромным флотом, пси-корпусом и ядерными ракетами. Согласись, везение нам не помешает.
– Пошевеливайтесь, – вклинилась Сара. – Пока вы тут разглагольствуете, силы защитников тают.
– Могли бы просто подумать. Зачем напрягать голосовые связки?
– О чём ты? – не понял я.
– Да так, ни о чём. Лейтенант права. Молоть языками будем после битвы, если уцелеем. Или уже на том свете.
В голову приходило лишь одно объяснение: Сара могла с будничной лёгкостью общаться с помощью телепатии. Но передо мной она этой способностью почему-то ещё не блеснула.
Зарешечённые лампы отбрасывали на пол паутину теней. Впереди зиял проём входных ворот. Пройдя мимо отдававших честь часовых, мы покинули командный центр.
Я ступил на безжизненную почву – обстрел 120 мм плазменными снарядами неважно сказался на и до того чахлой травке. На севере догорала разрушенная база подразделения «Альфа». Ветер приносил пепел. Кружась в воздухе, серые хлопья опускались на покрытую трещинами землю.
Впереди гудели двигателями сотни набитых десантниками бронетранспортёров. Вдоль колонны проносились «Стервятники», колесили багги и вездеходы, похожие на те, что я видел на Мар Саре.
– Куда делась Керриган? – спросил Рейнор.
Я оглянулся: лейтенант и вправду исчезла.
– Это в её стиле.
– Твои люди уже собираются. Найди себе транспорт по душе. Я буду в штабной машине.
Капитан ушёл. Приглядевшись, я заметил, что «Стервятники», вездеходы и багги собирались во главе колонны в передовой отряд, которым мне предстояло командовать.
Десантники выгружали из машин прозрачные мешки с останками. Пластик казался багровым от плескавшейся внутри крови. Много погибших оставались в плену искорёженной брони. Не рассчитанные на тяжесть доспехов, мешки лопались, разбрызгивая кровь, и части тел катились по земле. Солдаты с невозмутимым видом подбирали их и скидывали в кучи.
Над головой медлительно пролетали уцелевшие постройки, ранее послужившие щитом от врагов.
Рядом затормозил багги.
– Нужно спецприглашение? – окликнула меня Сара, которая сидела за рулём. Сзади разместились двое десантников.
Я залез в багги. Дверей не было, салон заменяли ржавые трубы и покрытые вмятинами листы стали.
Лейтенант управлялась с багги столь же виртуозно, как и с гравициклом. Вскоре мы оказались в голове колонны. Перед нами стояли лишь несколько вездеходов. Сара с насмешкой спросила:
– Нормально, или предпочитаете тылы?
– Сойдёт.
Лейтенант кого-то напоминала своими повадками, только я никак не мог вспомнить, кого именно. Времени копаться в памяти не было. Я вывел на виртэкран тактическую карту. Последние машины встали в строй. Мои люди были готовы выступать. Я дал отмашку. Вездеходы и багги начали по очереди трогаться, набирая дистанцию.
– Привыкли? – спросила Сара.
– К чему? – разговорчивость лейтенанта меня удивила.
– К войне.
– Наверное, да. От трупов меня не рвёт.
Сара рассмеялась.
– Значит, ещё не привыкли.
– Скоро проверим.
– Я догадываюсь, о чём вы сейчас думаете.
– Догадываетесь? Мне казалось: знаете.
– Вы о телепатии? Знаю, но не до конца. Не каждый человек – открытая книга. А копнёшь глубже, вымажешься в грязи.
Поваленная ограда военной базы осталась позади. Сара вдавила акселератор в пол, двигатель взревел, выхлоп почернел. Покрытая пожухлой травой равнина уносилась назад, мелькали в свете фар деревья, похожие на заплетённые гордиевым узлом куски колючей проволоки. Дырявая ткань неба была вспорота тремя дымными следами, которые оставил падающий «Норад».
На вершинах холмов белели огромные кости.
– Жертвы колонизации? – поинтересовался я.
– Нет. Когда-то Антига была покрыта океанами. Это окаменелости вымерших животных.
Я по-прежнему не понимал, почему Сара стала нормально ко мне относиться.
Тактическая карта подсказала, что мы достаточно отъехали от главных сил. Я связался с Рейнором и приказал ему выдвигаться.
Мой мозг напряжённо трудился. До того, как лейтенант ушла на задание, она обещала отрезать мне руки, и от неё нельзя было добиться человеческого слова. Теперь же у Сары ни с того ни с сего развязался язык.
– Как прошла диверсия?
Неуловимая тень пробежала по лицу лейтенанта.
– Я выжила. Антиганцы получили сигнал к восстанию. Наверное, всё-таки удачно. Будете спорить?
После этой маленькой неудачи, я сделал заметку на будущее: расспросить о Саре Либерти или Рейнора. Как человек, лейтенант меня ничуть не интересовала. Но, беря в расчёт её способности, было бы глупо не разузнать о Саре побольше. Я всегда опасался тех, кто превосходил меня, и всеми силами старался превращать людей в слуг, рабов и подчинённых.
«В десяти километрах блокпост “альф”», – прохрипело радио.
– Свяжитесь с ними. Сообщите, что мы хотим помочь Дюку.
– Так они сразу и нарушат приказ, – усомнилась лейтенант. – У ресоциализированных людей мозги работают не так, как у вас.
«В смысле, у нас с вами?» – чуть было не вырвалось у меня. Я промолчал, понимая, что объяснений мне всё равно не видать.
– Посмотрим.
Долго смотреть не пришлось.
«Блокпост здорово потрепали зерги. «Альфы» согласны нас пропустить. Помогать, разумеется, не будут».
– Всем быть начеку, когда будем проезжать мимо, – передал я общий приказ. – Вдруг обманут.
Я отключил рацию и выдохнул:
– Зерги… Здесь тоже.
– Страшно?
Да, я боялся. В мои планы не входило быть растерзанным стаей зарывшихся гидралисков. Мне больше нравился вариант, где вместо меня будут гибнуть десантники, а я спрячусь за их спинами. Вроде бы и на поле боя, но при этом в относительной безопасности – видимость командира, который не отсиживается в штабах.
– На «Гиперионе» обо мне всякое болтают, но я не трус.
– Похоже, что меня интересуют сплетни?
Лейтенант переключила передачу. Она двигалась с грацией безупречного механизма – завораживающее зрелище.
Я затребовал поддержку космических войск. Спутники стали усиленно сканировать дорогу. Наткнуться на засаду мне совсем не улыбалось.
Вдалеке показались огни блокпоста. Дорога к нему проходила через ущелье – отличное место для внезапного удара. Стоило притормозить, чтобы наши орбитальные «глаза» получше прочесали местность. Не успел я договорить приказ…
Как чихнул.
«Командор, что приказываете?»
– Оста…
Я снова чихнул.
– Остановиться! – наконец смог произнести я.
Глаза слезились, меня охватило замешательство. Возможно, я простудился, когда ехал на «Стервятнике»?
Поле зрения заволокло рыжей пеленой, и ночь стала медленно наливаться золотыми красками. Сообразив, что дело не в гриппе, я опустил забрало шлема. Но всё вокруг продолжало окрашиваться в медные оттенки.
Сара остановила багги, надела маску «призрака» и схватила винтовку.
– Смотреть в оба! – приказал я. Затем выдвинул рукоятки управления огнемётами и откинул предохранительные колпачки с гашеток.
Никто не успел пропитаться обречённостью, оглядеться выпученными от страха глазами, прислушаться к биению разбухшего сердца. Зерги не дали времени захлебнуться ужасом. Они нанесли удар.
Шип гидралиска просвистел над головой. В ответ загрохотали «Пронзатели». Даже прибор ночного видения оказался бессилен против рыжего дыма, и я почти ослеп. На виртэкран хлынули потоки тактических сведений. Я прилагал все усилия, чтобы совладать с ворвавшимся в череп информационным смерчем и хоть как-то управлять подразделениями.
Сара направила багги прочь от дороги. Судя по звукам, десантники позади перезаряжали оружие. Наверное, паникуя, попусту растратили патроны.
Зерги не спешили лезть в ближний бой. Это было на них непохоже. Подыгрывать внезапно поумневшим тварям я не собирался.
– Отходим на север! – приказал я. – Стрелять только прицельно!
Рыжий дым был непроницаем даже для чувствительных спутниковых камер. Иногда можно было различить размытые светлые области, но для наведения оружия этого не хватало.
Шипы гидралисков крошили валуны, и залитые кислотой осколки барабанили по броне скафандра. Мне было страшно, сознание захлёбывалось в потоках данных, но я продолжал руководить боем.
Ревели двигатели, издали доносились крики зергов. Багги мчал, лучи фар тонули в рыжем тумане. На виртэкране вспыхнуло сообщение о гибели солдата – они проскальзывали перед глазами, как приглашения на обед, задевая лишь измученный мозг – а затем на колени упал залитый кислотой шлем, пробитый застрявшим в нём костяным шипом.
Моё сердце будто расплющили молотом, но ужас и отвращение быстро сошли на нет. Оглянувшись, я увидел на заднем сидении обезглавленного десантника. Тело билось в посмертных судорогах, автомат сделал пару очередей в пол и затих.
Дымовая завеса рассеивалась. Мелькали сгустки кислоты со смертоносными шипами внутри.
Багги замедлил ход. Сара выругалась.
– Не мог он сдохнуть спокойно! Машине конец. На выход!
Лейтенант ударила по тормозам и, вспахав грунт, багги остановился. Сара выскочила наружу. Я побежал следом. Рядом топтал стальными сапогами землю десантник. В мой наплечник попал шип, и я отшатнулся. Броню лишь оцарапало, но кислота разъедала сталь, поэтому я поспешил стряхнуть шипящую жижу.
Мы выбрались из тумана.
Позади в беспорядке стояли джипы, багги и «Стервятники». Стена клубящегося дыма достигала высоты семиэтажного дома. Казалось, ей нет конца ни на западе, ни на востоке. Пробежав ещё метров сто, я остановился, почувствовав себя в безопасности. Рано.
Сквозь рыжую завесу хлынул неисчислимый поток зерглингов. Солдаты тепло встретили врагов: скрежет турелей и грохот сотен автоматов разнёсся по равнине, точно кто-то включил в одном месте тысячу отбойных молотков.
Пули разрывали атакующих на куски, среди разлетающихся ошмётков плоти сверкали белоснежные кости. Но живую волну было не остановить. Челюсти зерглингов щёлкали всё ближе. Ощетинившиеся лесом когтей ряды врагов надвигались на колонну.
Крики и образы кровоточащей плоти заполнили сознание до краёв. Места для мыслей не осталось. Волна адреналина будто нанизала позвонки на стальной прут. Я выпрямился, поднял руки и судорожно нажал на гашетки.
Заревели огнемёты. Отдача чуть не сбила меня с ног. Потоки огня хлестнули по вражеским рядам. Под огненными бичами трещали кости и лопались глаза. Я взмахнул руками, и потоки огня пошли волнами.
Между мной и дымовой завесой навалило трёхметровый вал из дымящихся трупов. Зерглинги перепрыгивали через них, несясь в смерть. Там, куда я направлял закованную в сталь ладонь, атака захлёбывалась в крови и давилась горелым мясом. Наручные огнемёты изливали озёра пламени, и я чувствовал себя богом.
Рыжий туман полностью рассеялся. Теперь не он, а стена обуглившихся трупов закрывала мне обзор. Взглянув на данные со спутника, я понял: последнюю атаку будет трудно отбить. На виртэкране цепочки гидралисков ползли вслед за угрожающих размеров пятном. Стена из тел рухнула, и я воочию увидел, что за ней скрывалось.
Существо высотой с водонапорную башню и длиной с вагон галопом неслось на меня. Четыре лапы-колонны оставляли в земле следы размером с детский бассейн. Морду рассекала вертикальная пасть. С мускулистой шеи, как руки кентавра, вырастали два восьмиметровых костяных серпа. Тварь была настолько огромной, что под её брюхом поместился бы танк.
Полетели камни из-под подошв десантников – подоспела подмога. Борясь с желанием броситься наутёк, я направил струи огнемёта на приближающийся мясной поезд. По обе стороны отпевали сумасшедшую мелодию «Пронзатели». Я чётко понимал, что если исполин не подохнет на полпути, то просто втопчет меня в землю.
От пары чьих-то метких выстрелов глаза существа лопнули. Обезумев, оно стало топтать гидралисков. Десантники шагнули вперёд, добивая гарцующую тварь. Вдруг исполин встал на дыбы, зарычал так, что забрало моего шлема задребезжало, и снова бросился на нас. Кровь хлестала из сотен дыр, проделанных пулями в шкуре, но чудище мчало к нам, размахивая серповидными бивнями. Позади наступали уцелевшие гидралиски.
В каждую косточку руки словно вцепились ржавыми клещами и разом потянули во все стороны. Правый огнемёт отказал, и я не превратился в пылающий факел лишь благодаря аварийному клапану. Палец соскользнул с гашетки, и второй огненный бич оборвался. Боль свалила меня на колени. Цепь десантников сомкнулась передо мной. Шли секунды, но чудища не было.
Подняв голову, я увидел объятую огнём тушу. Пули и снаряды превратили исполина в решето, выпустили кишки, раскололи череп и перемололи кости. Пламя пожирало половинку трепыхающегося сердца размером с автомобиль. Изувеченное тело лежало всего в десяти метрах – настолько близко подобралась ко мне смерть. Десантники отстреливали отступающих гидралисков.
Перед глазами всё расплывалось. Боль и не думала утихать. Рядом обрела видимость Сара. Она небрежно держала винтовку с дымящимся дулом. В зелёных глазах плясали отблески пламени.
Подоспели санитары, взяли меня под локти и подняли на ноги.
– Слабачок, – сказал один.
– Сейчас залатаем, – подбодрил другой и обрызгал мне чем-то предплечье.
– Да не шатайся ты, неженка!
Я утвердился на ногах. Чтобы не кричать, приходилось стискивать зубы – каждый нерв раненой руки словно подсоединили к высоковольтному электрогенератору. Санитары стянули бронерукавицу и что-то вкололи. На фоне всепоглощающей боли я даже не почувствовал, как в плоть вонзилась игла. Они поколдовали над моей ладонью со щипцами и скальпелем, и мне стало легчать. Санитар бросил окровавленные инструменты в сумку:
– Всё!
– Сменишь рукав костюма и рукавицу, – сказал его напарник, и оба убрались к чертям.
Боль ушла, зрение вернулось. Я поднял забрало.
– Мизинец, – сказала Сара.
– Что?
– Вы потеряли мизинец.
И вправду: вместо него красовалась забинтованная культяпка. Выходит, шип гидралиска оторвал мне палец. Остальная часть руки была в полном порядке – ранение на миллион кредитов.
– Мизинец, – фыркнул я.
Наркоз уходил. Обрубок пальца ежесекундно напоминал о себе тупой болью, но она была смехотворной в сравнении с тем, что я ощущал раньше. Очень странно было понимать, что я никогда больше не смогу показать рокерский жест «коза», поковырять мизинцем в ухе или галантно оттопырить его во время чаепития.
В голове мелькнула мысль, а не поискать ли оторванный палец, но здравый смысл молотом обрушился на извилины. Я вспомнил о Рейноре, «Нораде II» и цели похода. И хотя на Дюка с Джимом плевать я с высокой колокольни хотел, а цели Менгска ни на грамм не разделял, нужно было заняться делом. Я связался с Рейнором.
«Скверно выглядишь», – заметил он.
Я прекрасно понимал, что моя бледная рожа – не лик Венеры Милосской, поэтому не стал спорить.
– Мог бы разнообразить арсенал приветствий.
«На вас навалилась целая орда. Извини, что не успел помочь. Твои люди слишком быстро всех положили. Зерги вас не сильно потрепали?»
– Пара десятков убитых и раненых, – я окинул взглядом горы вражеских трупов. – Но твари с лихвой за них заплатили.
– Я знал, что ты сдюжишь.
Сзади донёсся гул сотен моторов.
– Останови колонну. Надо снова набрать дистанцию.
Рейнор отключился. Я приказал своим людям построиться и ехать дальше.
Спутник засёк четырёх зарывшихся зергов размерами больше гидралиска, но меньше едва не растоптавшего нас исполина. Я выделил на их уничтожение взвод.
Раздался оглушительный топот, и со мной поравнялись двадцать десантников.
– Огонь!
Волна рокочущего звука, казалось, могла свалить с ног. Бойцы сосредоточили огонь на четырёх целях, перепахивая землю и вздымая огромные комья глины. Когда зарывшиеся существа поняли, что раскрыты, то начали выползать из укрытий. Сначала наружу показались клешни, но они тут же разлетелись роем костяных осколков. Следом на поверхность вывалились продолговатые тела. Шквал пуль мгновенно порвал их в кровавые клочья. Десантники опустили оружие.
Я отвернулся от заполненных кусками мяса ям и вала тлеющих трупов. Сара шепнула что-то в рацию, и один из грохочущих вездеходов остановился возле нас.
Мы залезли в кузов. Там сидели двое десантников. У одного была перевязана голова, у другого забинтован глаз. Посередине покоились мешки с трупами. Кровь переливалась между складками прозрачного пластика, остекленевшие глаза мертвеца тупо смотрели в потолок. Снизу лежал погибший в изрешечённом скафандре. Вездеход тронулся, и на каждой кочке металл глухо стучал об металл.
– Классно вы ослепили того гиганта, – обратился я к лейтенанту.
– Я слышала, вы тоже меткий стрелок.
– От Родригеза?
– Да.
– И я вам не отвратителен?
– С чего бы это?
– Многие так реагируют.
– Я – не «многие».
Похоже, лейтенант следила за мной по указке Менгска. Чего они добивались? У меня не было ни одной идеи. В любом случае, трудно скрыть что-то от телепата. Так что я заведомо проигрывал.
Я взглянул через бойницу. Колонна оставила позади вонь палёной зергушатины и сгоревших гильз. Равнина уносилась назад. Над колышущимися травами повисли две луны.
Мелькнул шлагбаум, бараки и несколько грохочущих депо снабжения. Не сбавляя скорости, колонна пронеслась мимо блокпоста подразделения «Альфа». На электронной карте возник новый объект: горнопромышленная база «Клавий».
Я вызвал адъютанта.
– На связи, – в поле зрения вплыло окошко с головой девушки-совтеха.
– Данные о базе «Клавий». Только не надо говорить...
– Придётся. Связь потеряна четыре часа назад. Из-за переворота, Конфедерация отозвала спасательный отряд. На спутниковых снимках я не засекла никаких форм жизни.
Я приказал Рейнору остановить солдат. Надо было осмотреть это место.
Тем временем Сара перезаряжала винтовку. Тряска и прыжки на кочках ничуть не мешали лейтенанту. Её мастерство заставляло чувствовать себя, словно на выступлении фокусника. Лейтенант отработанным движением положила в магазин два патрона и ловко присоединила к оружию. Она справилась так быстро, что, казалось, положила заряженную винтовку на колени раньше, чем щелчок достиг моих ушей.
Вездеход остановился. Десантники спрыгнули на землю.
– База «Клавий»? – спросила лейтенант.
– Решил осмотреться. Не против?
– Для меня это, как для вас – поставить печать, – Керриган скривила губы.
– Так было раньше.
– Хорошо, когда «раньше» есть.
Мы вылезли из кузова. Горнопромышленная база «Клавий» состояла из горстки модульных жилищ. Они жались к стометровой скале, в которой зиял вход в шахту. Нигде не горел свет, на опустевших улицах не было ни души, и повсюду валялся мусор. Ветер швырял туда-сюда обрывки газет. В статьях говорилось, что после сожжения Мар Сары, где «коварные протоссы испепелили все суда с беженцами», Конфедерация всё-таки признала существование зергов.
Бедные обыватели. Ещё недавно они верили, что прямоходящая обезьяна, гордо зовущая себя человеком – властелин Вселенной. И всего за несколько дней судьба подкинула целых два чуждых разумных вида, которые это оспаривали.
Мы с Сарой и взводом десантников двинулись к посёлку.
– Если верить спутникам, – начал я, – здесь нет ни зергов, ни людей.
– Тогда что мы здесь делаем? Что-то я сомневаюсь, что вы решили поискать выживших.
Она сказала это с такой уверенностью, что у меня по спине забегали мурашки. Лейтенант видела меня насквозь. Казалось, она уже опутала мой мозг незримыми щупальцами и выуживает, что ей нужно.
– Не хочу слишком полагаться на электронику.
Углубляясь в базу, мы всё отчётливее понимали, насколько обманчивым было первое впечатление. Вблизи стали заметны выбитые окна, следы крови и глубокие царапины на стенах. Землю усеивали отпечатки лап.
Ни одна дверь не скрипнула, ни одно чудище не огласило окрестности рыком, ни один порыв ветра не взревел над мёртвым посёлком. Даже хруст осколков стекла, лопавшихся под ногами, долетал до ушей слабым эхом. Всё было как-то неправильно, и от этого становилось по-настоящему жутко.
Набравшись смелости, я вошёл в один из домов. Внутри всё запятнала вонючая слизь, а пол был усыпан обломками мебели и осколками посуды. Невольно я задумался о том, как смехотворна чушь насчёт неповторимости человеческой личности. Дома были одинаковы, а на семейных фотографиях менялись лишь лица – последние напоминания о живших здесь людях.
Из логики и корысти трудно извлечь сочувствие, так что я оставался бесстрастным. Среди запятнанных кровью и слизью обломков нашлись солнцезащитные очки. В другой комнате у разломанной детской кроватки я заметил уцелевший коммуникатор.
– Победитель получает всё? – поинтересовалась Сара.
– Вот как красиво сказать: «обокрасть мертвецов».
– Похоже, скоро и вас мало что сможет смутить.
Разум понимал, что я жалкий мародёр, а не победитель, но совесть молчала. Спрятав трофеи, я покинул дом.
Обыскав жилища и не найдя ни трупов, ни выживших, мы подошли ко входу в шахту. Страх и тревога, не покидавшие меня ни на миг, достигли предела перед похожей на разинутую пасть дырой.
Я приказал заминировать шахту. Мины-пауки «Стервятников» обладали достаточно надёжной системой распознавания: если внутри есть выжившие, у них девять шансов из десяти не взлететь на воздух. Я понимал, что поступаю неправильно, но положение обязывало, а совесть быстро черствела, приспосабливаясь к новому уровню зла.
Разминувшись с табуном гравициклистов, спешащих поставить мины, я вернулся к вездеходу. Мы бросили опустошённую базу и поехали дальше.
На горизонте начали вздыматься силуэты зданий зергов. Взглянув на данные со спутника, я увидел за огромным полем фиолетовой субстанции, именуемой крипом, упавший «Норад II» в кольце окопов. Полукилометровый крейсер напоминал молоток с крылышками. Между кораблём и нами стояли тысячи зергов. И они не собирались послушно дожидаться, пока мы ударим.
Горизонт ожил, как пустыня во время песчаной бури. Грязным потоком мяса и клыков на нас ринулись зерглинги и гидралиски, над которыми парили раздутые мешки плоти. Ещё на Мар Саре их окрестили владыками. Сорокаметровые твари, взбивая воздух щупальцами, летели над рядами зергов, подобно дирижаблям.
Я приготовился к пытке информацией. И она началась. Сначала медленно, а потом всё быстрее, перед глазами заструились столбцы данных и сообщений о потерях. В ушах звенели донесения.
Мир изредка проглядывал сквозь уплотнившуюся пелену виртэкрана. Лавина сведений захлёстывала мозг. Грохотали автоматические пушки, скрежетали «Пронзатели», взрывались гранаты, и волны атакующих зергов гибли одна за другой. Сверкали осколки костей, разлетались куски плоти, брызгала кровь из ран в никчёмных десятках метров от моего тела, но бесконечно далеко – от разума.
Не раз приходилось жертвовать десятью, чтобы спасти сотню, хотя всё же чаще я жертвовал десятью, а потом ещё и ещё. Подоспели основные силы под командованием Рейнора, и мы перешли в наступление.
Через час, оставив после себя устланное телами людей и зергов поле, мы вышли к «Нораду II». Нас встретили войска Дюка, которые держали круговую оборону. Довод, состоявший в том, что у нас пятьдесят сотен стволов против их восьми, заставил «альф» принять условия перемирия. Но, конечно, на самом деле битву выиграл десант Менгска, в самом её конце открывший второй фронт.
Информационная буря, бушевавшая на виртэкране, утихла. Я устало опирался на колесо вездехода. Солдаты отдыхали после схватки. На равнине выросли пирамидки автоматов, проклюнулись палатки м зажглись сотни костров. По полю боля ползали КСМ, сваливая трупы зергов в огромные курганы, медики выискивали раненых, хотя чаще приходилось иметь дело с трупами.
Мелькнуло знакомое лицо с усиками. Родригез. Заметив меня, он поспешил укрыться в толпе.
Ко мне подошёл Рейнор и пожал руку:
– Хорошая работа, парень.
Рядом с ним был Либерти. В бронированном скафандре журналист напоминал секретаршу в кресле танка.
– Это как бы достойно статьи.
– Только моё имя не упоминайте.
– Не верите в победу? – Майкл затянулся сигаретой.
Чёрта с два он сам в неё верил.
– Я верю в то, что мы должны держаться вместе. Чтобы нас не перевешали поодиночке.
– Мы к Дюку. Переговоры.
– Менгск предложил?
– Ага, его идея, – ответил Джим. – По мне не лучшая.
– По мне тоже.
– Бросить бы Дюка в холодную, – мечтательно протянул Рейнор. – Пожалуй, это он стоял за попыткой тебя прикончить, Майк.
– Когда взорвали автобус? – уточнил я. Либерти кивнул, и я добавил: – Наверняка. Он слишком торопился наказать исполнителей.
– Лишняя причина считать Дюка хладнокровным ублюдком.
Они ушли, а через десять минут на виртэкране появилось лицо Менгска. Он обращался к колонистам:
«Мы, «Сыновья Корхала», 20 декабря 2499 года объявляем Антигу Прайм свободной от власти Конфедерации. Вражеские войска на планете истреблены или пленены. Элитное подразделение «Альфа» и его командир Эдмунд Дюк в полном составе перешли на нашу сторону. Конфедерация продержалась под нашим и народа Антиги натиском меньше четырёх часов. Это победа над притеснением, злоупотреблением...»
Дальше Менгск понёс пропагандистскую чушь, которую я не стал слушать.
Что-то загудело, будто сотни Сизифов катили валуны по облакам. Треть неба скрыл собой космический крейсер – безобразное нагромождение стали, испещрённое светящимися точками иллюминаторов и движимое четырьмя громадными двигателями. Сработало увеличение, и я прочёл название: «Гиперион».
Менгск покинул ранее безопасную орбиту. Я был уверен, что вряд ли обрадуюсь, когда узнаю, почему.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/01/28/633