Экономический кризис в начале двухтысячных ударил прежде всего по менеджерам среднего звена, по так называемому, офисному планктону. Целая куча организмов, дрейфовавших по течению офисной жизни оказались на улице. Там же очутился и Вячеслав, его смыло потоком увольнений из маленькой фирмы. Водитель маршрутного такси, продавец, сторож – вот, пожалуй, перечень самых приличных профессий, на которые устраивалось большинство бывших сотрудников ОАО, ООО и еще всяких других «о» и «а» в различных комбинациях. Но здесь-то Вячеславу относительно повезло, соседка тетя Галя, жена милиционера дяди Вити устроила Вячеслава работать на горячую линию «телефона доверия», которая отроду горячей ни была, а качество связи больше напоминало разнообразные зигзаги, чем линию.
Прошло уже больше полугода как Славу уволили, и вот уже четыре месяца он сидел в душной комнатушке с тремя старыми дисковыми телефонами, один из которых не работал, а на другом не работал звонок. Лопасти кризиса крутились все быстрее и с большим размахом, наматывая на себя уже менеджеров высокого звена, а порой смалывая целые компании, еще вчера казавшиеся успешными. Сигареты оставалось на три затяжки, а работы на четыре звонка, так как звонок здесь раздавался где-то раз в два часа. На улице октябрь срывал последние листья с веток деревьев, щетина Славы впивалась ему в ладонь, а серое небо не сулило ничего хорошего.
Зазвонил телефон. Зеленый. Такие когда-то были в каждой второй советской семье. Это был Коля. Друг детства.
- Привет, Коль. Да нет, все плохо, Коль. Юля ушла. Да. Совсем. Сегодня. Собрала вещи и ушла. Да. Сказала, что сил больше нет у нее на эту зарплату выживать. Хочет жить красиво. Ага. Да.
Затяжка.
- У нее есть кто-то.
Затяжка.
- Да я точно знаю. Да. Нет, не говори так. Она же молодая, зачем ей мучиться со мной. Два года – это много, Коль, вот я тебя на месяц старше, а это ведь ого-го, а тут два года целых. Ну, и что, что женаты уже 5 лет? Она же замуж за студента ***ГУ выходила, а не за работника телефона доверия.
Затяжка. Сигарета расплющена большим и указательным пальцем об дно консервной банки, служившей Вячеславу пепельницей.
- Да. Ты прав. Все равно, не говори о ней так. Да. Люблю. Ага, хорошо, хоть детей нет. Да. Ты ей тоже не нравился, Коль.
Вдруг зазвонил второй телефон. Тоже зеленый, но с другим диском, каким-то серым, не родным. И даже не зазвонил, ведь звонок был сломан, просто Слава понял, что если он поднимет трубку, то ему там ответят. Что он нужен кому-то.
- Я перезвоню, у меня клиент на второй линии – пробурчал Слава в трубку первого телефона и поднял трубку другого. Гудка не было.
- Алло – неуверенно протянул Слава.
Молчание на другом конце телефона ответило спустя несколько мгновений:
- Алло – а потом голос добавил – это телефон доверия?
- Да.
- Я хочу покончить жизнь самоубийством – мужской голос звучал вполне серьезно, - я сейчас стою на табуретке, а в руках у меня веревка. Люстру я уже снял.
Надо сказать, что по этому телефону доверия чаще звонили алкаши, которым не хватало общения, часть из них не больше, чем полгода назад работали менеджерами в офисах. Самоубийца звонил Славе впервые.
- Эй, мужик, не надо, слышишь? – Слава встал со своего стула, никакого обучения он не проходил, как я уже говорил, устроила его сюда тетя Галя, жена милиционера дяди Вити. По блату. Кто-то из родственников дяди Вити, тоже милиционер, «крышевал» эту службу.
- Как тебя зовут? – спросил голос из трубки.
- Меня Слава. А тебя?
- А меня Вова. Знаешь, Слава, а вот мне жить не хочется, совсем.
- Почему, Вов? Ты, это, слезай с табуретки, да расскажи мне все.
- Слав, ты только не смейся, но меня не любит никто.
- Как же так? А жена?
- Нет у меня жены, все работа-работа на первом месте была, так и не женился.
- Ну, а сейчас-то есть у тебя баба?
- Есть, да вот только она меня не любит, мне кажется, она со мной из-за денег.
- Да с чего ты взял?
- Ну, сам посуди, она мне, то отвечает на телефон, то нет. То сама звонит и говорит: «Давай, сходим куда-нибудь», то пропадает на несколько дней.
- Да не, Вов, это она тебя испытывает просто. Проверяет, насколько ты серьезно к ней относишься.
- А еще ей машина моя нравится, говорит, что цвет классный.
- Да это же бабы, Вов, они как вороны, им все блестящее нравится.
- Я ей тут сережки подарил золотые, с изумрудами, так она расплакалась и сказала, что ей давно уже никто ничего не дарил.
- Вов, - Вячеслав наконец-то заметил, что стоит, и достав из пачки последнюю сигарету, снова уселся на стул – ты поверь моему опыту, здесь как пить дать она тебя любит. И не за деньги. Вот вы когда целуетесь, она глаза закрывает?
- Да, я проверял.
- Ну, вот – затяжка – значит, точно любит. Когда не любят, глаза открыты постоянно. Это я тебе сто процентов говорю.
- Она тебя как называет? По имени?
- Ну, Вова, вроде.
- Точно любят, когда они из-за денег с мужиком, они его называют «буся» - продолжал врать Вячеслав – это даже ученные уже доказали, а если она тебя назовет «родной», так это вообще верняк.
- Правда?
Слава услышал звук открывающейся на другом конце провода двери шаги и женский голос:
Родной, это я, дверь открыта была. Ты где? Вова, что случилось? Зачем ты забрался на табуретку?
-Любит – произнес Вова. Трубка упала на пол.
- Юля? Юля, что ты там делаешь? Юля!? ЮЛЯ!! – кричал в телефон Вячеслав, этот голос он узнал бы из тысячи.
- Привет, родная, ты с вещами? А я тут люстру решил помыть, вот снял ее с крючка, сейчас вешать обратно буду - сказал Вова, и спустившись с табуретки, отключил телефон.
Затяжка.
Затяжка.
Сигарета расплющена большим и указательным пальцем об дно консервной банки.
Затяжка.
Затяжка.
Петля крепко схватила шею бывшего менеджера среднего звена.
Жизнь расплющена пальцами об дно консервной банки.