"Корсо осторожно поднялся с постели, чтобы не разбудить спящий там призрак, и ему вновь, как не раз прежде, почудилось, будто он и на самом деле слышит её тихое дыхание. Ты мёртв, как и твои книги. Ты никогда никого не любил, Корсо."
"Клуб Дюма, или Тень Ришельё" Артуро Перес-Реверте
Закат, словно величественный конец мира, когда Шаммаш в своей колеснице уносится за горизонт, и его последние лучи пронзают изорванную плоть пылающих небес, окрашенную багрянцем.
Я смутно помню, как добрался до дома, как поднялся по лестнице, но именно на одном из её пролётов, пришло осознание происходящего. Стоя на бетонных ступеньках верхнего этажа “башни”, я наблюдал торжественный закат, освещавший через большое окно всю лестничную площадку, отчего та казалась охваченной пламенем. Но его тепла я не чувствовал, напротив, мертвенный холод пронзал моё тело, и после того, как оцепенение спало, я, наконец, поспешил к хорошо знакомой металлической двери в конце коридора.
Звяканье ключей отозвалось каким-то неестественным эхом. Я захлопнул дверь и, снимая куртку, произнёс привычное:
– Кейт, я дома!
Но никто не отозвался, квартира была пуста и холодна, даже отблески заката не привносили ощущения тепла. Дикая усталость охватывала всё тело, я проследовал в спальню, и, не раздеваясь, повалился на кровать, тут же сознание подёрнулось пеленой забытья.
Очнулся я глубокой ночью, когда, проникая сквозь неплотно задёрнутые тяжёлые шторы, спальню озарил бледный лик Сина. Рядом со мной лежала Кейт, я так и не услышал, когда она пришла. Её рыжеватые волосы лоснящимся шёлком стелились по подушке. Стараясь не будить её, я окунулся в них лицом и возвратился в забытьё, наполненное лишь тёплым и мягким благоуханием, всегда исходившим от чудных локонов Кейт.
Усилившееся ощущение холода вновь вернуло меня к реальности, если она таковой являлась. По-видимому, было уже раннее утро, привычно окружавшие меня краски потускнели, за окном было пасмурно и туманно. Мир погрузился в меланхолию Ишкур. Тихо проследовав по тёмному коридору, я завернул на узенькую кухню, где меня по обыкновению с чашкой горячего чая ждала Кейт. Склонившись у окна, так, что длинные волосы закрывали её лицо, она была недвижима, лишь кончик ушка проступал меж густых локонов, что всегда умиляло меня. Обняв её, я прикоснулся к тонким пальцам, сжимавшим чашку, но не ощутил ни капельки тепла, даже пар не поднимался от чёрной чайной глади.
Стремясь хоть как-то согреться, я направился в ванную, шаги мои отзывались всё тем же странным эхом во мраке коридора. Холодный и яркий свет люминесцентной лампы бил в глаза, я повернул ручку душа, но ощутил лишь обжигающе холодный поток воды. Мечтая согреться – словно одержимый этой идеей – я вернулся в спальню и закутался с головой в большое, тяжёлое одеяло. Согреться, согреться, повторяя словно мантру, я провалился в уже привычное забытье.
На этот раз в моём сознании вспыхнуло яркое воспоминание, как всего пару дней назад на мой мобильный телефон поступил странный звонок, определившийся номер был моим домашним, предположив, что звонит Кейт, я поднёс трубку к уху и произнёс:
– Да!?
Но вместо голоса Кейт в трубке раздались помехи и треск, за которыми последовало еле различимое, словно отразившееся эхом, моё собственное:
– Да!?
Посетовав на качество связи, я стал машинально набирать телефон мобильного Кейт, между тем припоминая, что накануне установил в гостиной подаренный Владом раритетный дисковый телефон, работоспособность которого проверить пока не довелось. Вероятно именно с него и звонила Кейт, но по причине неведомого дефекта телефон выдавал лишь эффект эха.
– Да? – отозвался в трубке мобильного голос Кейт.
– Ты сейчас не звонила мне с домашнего? – спросил я.
– Нет, я сейчас на работе, что-то случилось? – удивилась Кейт.
– Нет, ничего… – протянул я, закончив разговор.
Из забытья меня вывел оглушающий звонок того самого телефона, в вечерней полутьме я вскочил с кровати и бросился в гостиную. Сняв массивную трубку старенького телефона, я произнёс:
– Да!?
Но словно дежавю, в трубке послышались помехи и треск, за которыми последовало еле различимое, моё собственное:
– Да!? – Опустив трубку на рычаг телефона, я стоял в недоумении.
– Кейт! – крикнул я, но из глубин квартиры не донеслось ни шороха. Осознание отсутствия Кейт и достаточно позднего времени заставило меня сорвать трубку телефона и накручивать на диске с цифрами номер её мобильного. Послышались гудки и последовавшая за ними тишина. Вновь донеслись помехи и треск, я закричал:
– Кейт, это я! Ты где?
На другом конце провода, словно через толщу воды, послышался слабый встревоженный голос Кейт:
– Алекс, это ты?! Но ты же… – Связь прервалась резкими помехами.
Жёсткий ком подступил к горлу, ударив по рычагу, я вновь принялся набирать номер, но уже Влада. И вновь гудки, тишина, шум, помехи и мой крик:
– Влад, это я, Алекс! Твой телефон нихрена не работает! Где Кейт, её нет дома, я не могу ей дозвониться!
– Алекс?! – донеслось из трубки – Кейт у матери, но… что за глупая шутка, ты же…
Помехи прерывали голос Влада, я еле разбирал его слова, наконец раздался хлопок, и в трубке воцарилась полная тишина.
Очертания моей призрачной фигуры, стоявшей в полумраке гостиной, были, пожалуй, самыми различимыми. Выронив трубку, я медленно побрёл в спальню, где рухнул на кровать, ни чем при этом не нарушая царившей тишины. Отзвуки услышанных в трубке слов, эхом отдавались в голове. Я знал, что сейчас снова погружусь в забытье, и, проснувшись, вновь увижу лежащую рядом Кейт или стоящую возле кухонного окна. Я увижу её, потому что хочу её увидеть. И я смогу увидеть всё что помню, в этом мире, населённом такими же тенями как и я, которым осталось лишь придаваться воспоминаниям, пока те не поблекли. Но я боюсь, что когда-нибудь забуду лицо моей любимой Кейт, аромат её чудесных волос, сверкающих в лучах Шаммаша, которые никогда не проникают в глубины Царства Эрешкигаль…